Константин Егоров, «СтройКапиталКонсалтинг»: «Юристов можно сравнить с домашним персоналом, скажем, домработницей»

Однажды выбрав профессию юриста, Константин Егоров никогда ей не изменял. Начав трудиться еще со студенческой скамьи, по окончании аспирантуры он открыл свое дело, что считает естественным. Сегодня его бизнес, построенный на исключительном знании закона, вышел на высокие обороты — «СтройКапиталКонсалтинг» участвовал в процессах по резонансному «делу Магнитского», консультирует стороны по процессам, связанным со строительством соципотечных домов. Как обходиться без рекламы, кто может рассчитывать на бесплатную юридическую помощь, как успеху в работе помогают современные технологии и почему строители не могут прожить без юриста, основатель и владелец казанской юридической компании «СтройКапиталКонсалтинг» Константин Егоров рассказал в интервью «БИЗНЕС Online».

Константин Егоров: «Юриспруденция – это искусство добра и справедливости»

УШЕЛ С ЕДИНСТВЕННЫМ КЛИЕНТОМ

— Константин Валентинович, когда и кем была создана ваша компания?

— ООО «СтройКапиталКонсалтинг» было создано в 2007 году. Его единственным участником до сих пор являюсь я.

— Как вы пришли к идее создать юркомпанию? Или тут все традиционно?

— Конечно же, я попал в этот бизнес не случайно. Долгое время, с 2000 года, еще со времени учебы на юрфаке Казанского университета, я работал в компании «Казанский юридический центр». Ушел оттуда в 2007 году после защиты диссертации.

У меня был выбор: либо устроиться юристом в какую-либо компанию, либо самостоятельно заняться консалтингом. Поскольку юристом в компании я никогда не работал и не хотел вводить потенциальных работодателей в заблуждение, открыл свое дело. Для меня это было очень естественно — я занимался той единственной работой, которую умею делать.

— Вы ушли со своей клиентурой?

— Я ушел с единственным, хотя и крупным клиентом — строительной компанией «Электросетьстрой». Это было согласовано с моим предыдущим работодателем. Дело в том, что этот проект я вел уже несколько лет, и посвящать в него другого специалиста заняло бы гораздо больше времени. Да и клиент не отдал бы его другому консультанту.

— Вы все успевали: и учиться, и работать?

— Выходит, что так. Вуз я окончил с красным дипломом, а ранее — тоже на отлично — специализированную английскую школу №122. Это, кстати, традиционно для нашей компании — у нас все окончили на отлично и среднюю школу, и высшую.

— То есть в вашей компании работают только отличники?

— Специалисты, которые оказывают услуги, да.

— Это принципиальное условие при приеме на работу?

— При приеме на работу мы не обращаем на это обстоятельство внимания, это почему-то само собой складывается. И практика показала, что с другими людьми нам очень сложно работать. Этого требуют те проекты, которые мы сопровождаем.

— Название вашей компании не говорит о юридическом профиле...

— Мы особо не выбирали название. Позаимствовали его у одного из проектов, который начали в 2007 году. Так сложилось, что стратегия ООО «СтройКапиталКонсалтинг» связана с обслуживанием строительных компаний. Две трети наших клиентов — это действительно организации этой отрасли. Но в основном не местные — московские, нижегородские, питерские и несколько иностранных.

— Все они имеют бизнес в нашей республике?

— Они работают и на татарстанском рынке, и на федеральном.

— Почему вы выбрали для себя именно эту нишу?

— Участвуя с нашими клиентами в строительных проектах, мы всегда можем увидеть полезность нашей работы. Дело в том, что полезность работы юристов не всегда очевидна. Для непрофессионалов тем более, если у нее нет результата. А здесь мы видим совершенно конкретные результаты нашей работы, когда проект, юридическое сопровождение которого мы вели, воплощен, например, в архитектуре. Это некая осязаемость нашего труда

— Строительный бизнес настолько конфликтен, что не может обойтись без юристов?

— Конфликты — это только часть работы. В период роста экономики, когда идет стройка, клиентам требуется сопровождение проектов, начиная от их структурирования и оформления сделок и заканчивая реализацией на рынке результатов, которые созданы. А когда происходит спад, возникают споры подрядчиков с заказчиками, начинаются банкротства застройщиков и так далее. Мы оказываем поддержку нашим клиентам во всех этих случаях. То есть оказываемся в ровном спросе вне зависимости от ситуации в экономике.

Юридическая компания «СтройКапиталКонсалтинг» была создана в 2007 году

— Иностранные строители тоже идут к вам?

— Так случилось, что вторая группа наших клиентов по численности — это иностранные фирмы. И не только строительные. Они здесь в нашем лице нашли альтернативу международным консалтинговым компаниям. К примеру, в Казани открыли свои офисы KPMG и PricewaterhouseCoopers, но их цены, скорость отклика на требования нашего регионального рынка и понимание ситуации другие. Нашим клиентам иногда требуется, чтобы это была локальная компания. Потому что она знает всю инфраструктуру, которая нужна для реализации задачи здесь. Особенно в проектах, где требуется государственно-частное партнерство. Да и услуги региональной компании дешевле международной.

— Открыв свое дело, вы так или иначе стали конкурентом бывшему работодателю.

— У нас не пересекающиеся отрасли с «Казанским юридическим центром» — он специализируется на корпоративном праве. Мы с ним до сих пор продолжаем сотрудничать — периодически отправляем клиентов по профильной тематике.

— Это результат устных договоренностей или некий кодекс чести?

— Я убежден: люди должны заниматься тем, в чем они по-настоящему разбираются. Мы решили для себя, что разбираемся в области правового регулирования строительства, недвижимости, приватизации земли, инвестиционных проектов, в том числе крупных, когда с нами взаимодействуют застройщики, инвесторы. Есть ряд казанских компаний, которые лучше нас разбираются, например, в налогах. Поэтому они занимаются налогами.

— Вероятно, вам приходилось сопровождать и мегапроекты?

— Смотря что считать крупным проектом. Для нас это проект, цена которого превышает 200 - 300 миллионов рублей. Мы, конечно же, участвуем в сопровождении инвестиционных и производственных проектов и разрешении связанных с ними конфликтов на гораздо большие суммы. Наши клиенты строят инфраструктуру, станции метрополитенов, высоковольтные линии электропередачи, жилые дома, создают крупные промышленные предприятия и многое другое.

Оставшуюся часть времени мы занимаемся для тех же клиентов вопросами, связанными с налогами и тому подобным.

— Наверняка это в том числе и какие-то резонансные дела?

— Наши клиенты, поскольку у них так или иначе крупный бизнес, попадают в истории, которые становятся достоянием СМИ, включая «БИЗНЕС Online». Юристы «СтройКапиталКонсалтинга», я в том числе, представляли интересы по так называемому делу Магнитского. Нас наняли, когда понадобилось представительство в процессах в Москве и Казани. Мы сопровождали со стороны застройщика переговоры с Госжилфондом при президенте РТ по дому №80 на улице Восстания в Казани, в котором фонд распределил невыкупленные квартиры, представляли в суде интересы Государственного симфонического оркестра РТ, владельцев дома Шаляпина. Занимались выкупом прав требования у обманутых дольщиков для достройки дома на пересечении улиц Краснококшайская и Баруди: провели переговоры с московскими банками и выкупили для нашего клиента права требования по договорам долевого участия в строительстве у более чем 70 процентов дольщиков. Это позволило продолжить строительство.

— Вас для этого и наняли?

— Нас наняли для того, чтобы мы смогли найти какой-то выход и проект можно было вывести из проблемных.

— Для этого вам пришлось выстраивать с дольщиками диалог?

— Да. Благодаря муниципальным властям мы в НКЦ «Казань» собирали людей, все объясняли. Были и частные беседы — они не раз бывали у нас в офисе. То есть мы специализировались на том, что проводили для нашего клиента переговоры, это сложнейшая работа.

Резонансных дел хватает. Хотя сейчас предприниматели, сужу по нашей практике, предпочитают многие вопросы решать в третейских судах для того, чтобы не предавать огласке.

— Мотивация понятна, хотя репутация третейских судов известна.

— Согласен, репутация третейских судов была в какое-то время дискредитирована. Во многом тем, что принимались контролируемые решения. Ситуация сегодня другая. Я уже несколько лет являюсь арбитром третейского суда, в котором рассматриваются споры с участием банков. Тот факт, что крупнейшие банки России доверяют третейским судам разбирательства, в том числе споры с их заемщиками, говорит о том, что репутация третейских судов восстанавливается. Это более эффективный инструмент по сравнению с государственным судом, потому что он позволяет экономить деньги, время и, в конце концов, человеческий ресурс. И в ряде случаев получать по качеству решения, не уступающие государственным судам.

Состав третейского суда формируется таким образом, что одна сторона выбирает одного арбитра, вторая — другого, и обе стороны — третьего. Иногда складывается так, что в тройке оказываются люди, которые давно друг друга знают, имеют авторитетный статус и в практике, и в профессии, и в науке. Например, однажды в тройке вместе со мной, кандидатом наук, были два профессора. Написать решение, которое в последующем может быть опубликовано, которое будут читать наши студенты, клиенты, коллеги — никто не был готов рискнуть своей репутацией, пойти на компромисс или встать на чью-то сторону, заняв необъективную позицию.

ПЕРВЫЙ ПОКАЗАТЕЛЬ — ДОВЕРИЕ

— Каков входной порог, иначе говоря, с каким стартовым капиталом можно открыть юридическую компанию?

— Я входил с порогом в минус 200 тысяч рублей — в тот момент как раз купил машину в кредит. Порога нет. Если у вас есть юридическое образование, это и есть ваш входной порог. То есть ваш капитал — полученные знания.

— Какие особенности имеет юридический бизнес?

— Подчеркну одну. Он очень тесно связан с личностью исполнителя. Для клиента это имеет значение. Иногда вопрос доверия перекрывает вопрос профессионализма.

— Имеете в виду доверие в целом к компании или конкретному специалисту?

— И то, и другое. И тут вопрос уже к юристу: насколько он готов оценить свою квалификацию и взяться за проект или нет. Иными словами, доверие — ключевой показатель. Он идет первым, квалификация — вторым, цена — третьим.

— Насколько сложно оправдывать доверие?

— Если вы честно относитесь к клиенту и полезны для него, то несложно. Можно «продать себя» клиенту, сказав, что вы лучше, чем другие, а потом не оправдать доверие. У нас задачи понравиться клиенту, наврав ему, нет.

— Сейчас, когда компания, что называется, «раскрутилась»?

— Мы с самого начала этого себе не позволяли. Иначе бы не пришли к тому результату, который сейчас у нас есть. Доверие формируется годами, а потерять его можно за один день.

«Я занялся той единственной работой, которую умею делать»

— Каковы основные направления работы вашей компании?

— У нас их четыре. Самое большое — это процессы и договоры. Вторая крупная часть — недвижимость, оформление сделок с землей, приватизация. Третье — корпоративное право: регистрация, реорганизация, ликвидация, внесение изменений, проведение собраний, заседаний совета директоров и всего, что с этим связано. И четвертое большое направление — банкротства. В каждой практике работает не менее трех человек. Самая большая — практика процесса: 7 специалистов.

— Насколько крупная у вас компания?

— По количеству юристов среди региональных компаний мы входим в Топ-50 крупнейших российских компаний. Сейчас у нас 14 специалистов, которые оказывают юридические услуги. А всего в штате 21 человек. И на рынке Татарстана, я думаю, что входим в пятерку самых крупных. Но место в рейтинге — это далеко не самое главное. Ты можешь находиться вообще вне рейтинга, но при этом быть суперполезным для своего клиента.

— Вы выезжаете для ведения дел к клиентам в другие города, или у вас есть там свои представительства?

— У нас есть представитель-сотрудник в Самаре. Как известно, в этом городе находится 11 арбитражный апелляционный суд. В то же время в Самаре практически каждую неделю бывает кто-то из казанского офиса. По нескольку раз за неделю обычны и командировки в Москву. Хотя в этом городе так же, как в Екатеринбурге и Санкт-Петербурге, у нас есть партнеры — это те юристы, с которыми мы работаем постоянно.

ВАЖНО ЧЕСТНО ПРИЗНАТЬСЯ, ЧТО НЕ РАЗБИРАЕШЬСЯ В ВОПРОСЕ

— Насколько ваши услуги востребованы?

— Судя по росту компании, востребованы.

— В чем секрет вашего успеха?

— Наша компания во многом организована благодаря тому коллективу, который сформировался 7 лет назад. Поэтому тот результат, который у нас сегодня есть, — это результат работы всей команды. Это действительно так.

На рынке юридических услуг сегодня есть крупные игроки и много небольших. Например, один-два вчерашних выпускника посчитали, что могут оказывать услуги. И их действительно покупают на рынке. Вся штука в том, что если у вас правильный вектор — вы ориентированы не на ситуационное решение конфликта, а порой даже провокацию для того, чтобы заработать деньги, а вместе со своим клиентом нацелены на его стратегические задачи, то тогда вы вместе с ним развиваетесь и будете нужны ему всегда. Другой вариант: вы всякий раз можете брать одноразовых клиентов и работать с ними.

Наша стратегия связана с тем, что у нас есть клиенты группы А. Это 10 компаний, две трети из которых, как я уже сказал, строительные. Больше половины нашего объема услуг мы получаем за счет этих компаний. И понимаем, что если мы даем им тот результат, на который они рассчитывают, мы продолжаем развиваться. Если же мы ситуационно отрабатываем какую-то конкретную сделку, не видя за ней долгосрочных последствий, то мы нужны одноразово. Это вопрос интересов. Поэтому мы, например, не беремся за все.

— То есть кому-то вы можете отказать?

— В одних случаях мы отказываем, в других — просто перенаправляем клиентов. У нас есть партнерская сеть из более чем 40 юристов-специалистов в своих узких отраслях. И когда мы признаем, что не лучшие на рынке в том или ином сегменте юриспруденции, в области интеллектуальной собственности, ценных бумаг или трудового права, то мы отправляем нашего клиента к ним. Говорим: «Там вам помогут лучше». И не боимся этого делать. Потому что мы четко знаем, что в той сфере, в которой работаем, мы отрабатываем на все сто. Если в какой-то момент появится компания, которая делает что-то лучше, мы нашего клиента отдадим им.

— Насколько это распространенная вещь на рынке?

— Такого правила на рынке нет. Это наше правило.

— Иначе говоря, если вы видите, что для данного дела вам не хватает знаний, вы нанимаете специалиста из другой компании, которая лучше в этом разбирается, для командной работы?

— Либо привлекаем, либо отдаем контракт целиком другой компании. Честно признать, что ты не разбираешься в данном вопросе, очень важно для консультанта, иначе он может причинить большой вред.

— Вряд ли все так честны с клиентами.

— За всех говорить не могу. Но если вы пришли, например, к стоматологу, а вам нужно к отоларингологу, честно со стороны стоматолога сказать: «Знаете, у вас проблемы совсем в другом».

«Иногда вопрос доверия для клиента перекрывает вопрос профессионализма»

— Я была свидетелем, когда в районном суде обманутых дольщиков защищал юрист, представления не имеющий о том, как ему нужно строить линию их защиты. Проникнувшись проблемами людей, за него начал «работать» судья.

— В нашей профессии есть такое, когда люди берутся за все, что им приходит. Заказчик же не является профессиональным юристом, чтобы оценить качество на первый взгляд. Поэтому ему приходится доверять. Один раз такой юрист получит контракт, но в следующий раз к нему как минимум этот клиент уже не придет. А как максимум и другие тоже.

Это не искусственно так сложилось, что мы не беремся за дела, в которых не разбираемся. Мы в самом начале попробовали заниматься услугами, в которых не являемся специалистами. Но поняли, что наши затраты по времени, ресурсам выше, чем если ты сосредоточен на одном направлении. Но если мы не разбираемся, а клиент настаивает: «Я вам настолько доверяю, что хочу, чтобы вы разобрались», — мы говорим, что это будет дороже и дольше чем у других, но мы постараемся соответствовать стандартам качества, принятым в нашей компании. И если клиент соглашается, мы для него разбираемся в этой проблеме. Например, сейчас мы вникаем в некоторые особенности сделок с закрытыми паевыми инвестиционными фондами в другом регионе.

НАШИ СТАНДАРТЫ КАК У ЛЕТЧИКОВ: НАПИСАНЫ «КРОВЬЮ» КОЛЛЕГ

— О каких стандартах работы вы говорите?

— Они разрабатывались специально нами и взяты из жизни. У летчиков каждое правило написано кровью их коллег, здесь не такая трагическая аналогия, но тоже порой не без драмы. У нас есть стандарты для всей группы услуг, начиная с консультаций и заканчивая подготовкой документов к арбитражному процессу. Например, они регламентируют, как должна проходить консультация: какие вопросы обязательно необходимо задать, как рассматривать их с клиентом, на какие вещи нужно отвечать и какие — проверять. Есть стандарты кадровой политики, связанные с подбором персонала в компанию.

Во-вторых, есть требования к оказанию услуги. Это порядка 50 критериев. Но для одной услуги это будет 10 критериев, а для другой — 35. При их соблюдении юридическая помощь будет оказана качественно. Если, например, говорить о судебном процессе, будет дана правовая квалификация ситуации, собраны доказательства, заполнены определенные внутренние документы, клиент будет информирован о ситуации.

На рынке существуют компании, которые выдерживают эти стандарты. Но у большинства этих стандартов просто нет. Более того, эти критерии так или иначе у нас «зашиты» на уровень программного обеспечения компании.

— Даже так?

— Для того чтобы отслеживать все процессы, вести их учет и аналитику, мы разрабатывали под свои бизнес-процессы программное обеспечение на платформе существующего продукта.

Система, например, позволяет мне сказать, сколько у нас сейчас контрактов в работе, какова их общая стоимость, что мы делаем для того или иного конкретного клиента в эту минуту. Могу назвать, кто ведет дело, каковы условия наших договоренностей с клиентом, были ли рекламации, закрытая услуга или нет. Если это процесс, могу сразу увидеть дело в базе Арбитражного суда.

Если нужно, система дает полный расклад и по конкретному сотруднику. Например, Екатерина Забегина, на процессах которой вы были, сейчас ведет 20 дел. Это все судебные дела. Видно, какие документы готовились. В том числе совместно.

Несмотря на полезность имеющейся программы, я думаю, что в течение ближайших двух месяцев мы перейдем на новую платформу с тем, чтобы еще и клиенты могли пользоваться всеми ресурсами, например, получать SMS по изменениям, которые происходят в их деле.

— Это ваше ноу-хау или уже тот уровень, на котором сегодня работают все юркомпании?

— Для компании, которая ведет больше 20 проектов и в которой работают больше 20 человек, это уже необходимость. В противном случае не выдержишь. Это внутренняя база, которую мы делали целиком под себя. Ею могут пользоваться все сотрудники. Я внутри могу ставить задачи подчиненным, контролировать их выполнение.

— Иначе говоря, вы не в кабинете проводите совещание, а делаете это, не отрывая сотрудников от рабочего места?

— В совещаниях по обсуждению документов, в принципе, нет надобности, потому что мы редактируем их в совместном доступе. Если есть необходимость заглянуть друг другу в глаза, обсудить что-то в режиме диалога, мы, конечно, собираемся. Но для этого у нас есть система календарей. Все совещания мы проводим организованно. Я могу увидеть, с чьим участием то или иное совещание будет проходить, когда и где.

— У вас в жизни все так четко структурировано?

— Не все, но процентов на 70 ежедневно все распланировано. Вот видите, это наше с вами интервью в графике. Я оставляю «окошко» — 20 - 30 процентов времени — «на хаос». Кроме того, точно знаю, что в течение дня что-то произойдет, что я обязательно включу в свое расписание.

— Вы разработали систему, чтобы избежать хаоса?

— Сначала мы записывали проекты на маркерной доске. Когда после 25 - 30 проектов не осталось свободного места, мы поняли, что это уже никуда не годится, и просто перешли на новую ступеньку. Сейчас в этой системе делаем еще один шаг — переходим на облачные сервисы. Все это сейчас с помощью интернета доступно — можно работать в любом месте. Мы не следим за своими сотрудниками, когда они пришли на работу и когда ушли. Главное — это эффективность с точки зрения решения клиентских задач.

— Как в вашем коллективе распределяется работа: по значимости, уровню профессионализма?

— По специализации. Внутри компании есть четкое представление о том, кто и в какой области является специалистом.

— Но иногда все же возникает выбор между специалистами.

— В этом случае выбор зависит от опыта. Специалисты в одной области, но у одного уже был опыт решения подобного вопроса, значит, это дело возьмет он. Если опыта не было, а дело несложное, то его поручат юристу или ведущему юристу. Если вопрос новый и сложный, его будет отрабатывать руководитель практики. А если дело супербольшое, экстраординарное и совсем непонятное, его возьму я. Кстати, в случае, если велик шанс проиграть процесс, его тоже, скорее всего, возьму я или руководитель практики.

— Вы до сих пор практикуете? Пока не считаете, что имеете моральное право на отдых?

— Я одновременно веду два-три дела. В нашем бизнесе личность консультанта имеет значение. Кроме того, я в себе, если можно так выразиться, обобщаю опыт всей компании. И сложно себе представить, что я не буду практиковать.

— Уже не говоря о том, что в этом случае ваш уровень, возможно, будет уступать уровню ваших сотрудников.

— Мой уровень в ряде случае и так уступает уровню специалистов «СтройКапиталКонсалтинга». Например, в вопросах корпоративного права наш руководитель практики Света Кавиева разбирается лучше, чем я. Как в вопросах банкротства — Влад Сальников, он возглавляет в нашей компании банкротную практику. Но в вопросе медицинского права я разбираюсь лучше всех в этом офисе. Это нормально. Тот факт, что мы являемся специалистами в своих областях, позволяет получать дополнительный эффект.

НЕ ПРОДАВАТЬ БЕСПОЛЕЗНЫЕ УСЛУГИ

— Чем ваша компания отличается от других?

— Мы работаем в крупных проектах наших клиентов. Хотя у них, конечно же, есть свои юротделы. Более того, у большинства есть и другие нанятые консультанты. И это отличительное качество нашей компании.

«Положительное судебное решение бывает только при правильной правовой позиции»

— И все же почему клиенты идут именно к вам?

— Думаю, ответ лежит в области полезности. Политика компании — не продавать бесполезные услуги. Кроме тех случаев, когда клиент, осознавая их бесполезность, у нас их требует.

— Например?

— Например, мы откровенно говорим: в этом деле ничего нельзя сделать, даже если будет процесс, мы его проиграем: 99 процентов риска и всего 1 процент возможной удачи. Мы готовы взяться, но успех не гарантируем. Если клиент настаивает: «Хочу попытаться, чтобы не осталось ощущения недостаточности усилий», — включаемся в работу. Но это не очень полезно. Кроме того, неполезность юридической услуги — если сотрудник оказывает правовую помощь, работая на неправомерный результат, либо осознает свою бесполезность в проекте — очень сильно демотивирует. Ты можешь так отработать один проект, два, три, четыре. Но в тот момент, когда ты превращаешься просто в говорящую голову, качество уходит.

Кроме того, как минимум раз в неделю мы отказываемся от того или иного дела ввиду конфликта интересов. Например, когда к нам обращается оппонент нашего клиента либо по текущему спору, либо оппонент в принципе, потому что есть какой-то конфликт. По нашей базе это легко проверить.

— Подобные вещи запрещены у всех юристов?

— Если заказчик разрешит вести дело своего «недруга» по другому проекту, то можно. Но мы не беремся представлять противоположную сторону и в другом деле, пока данный проект не будет завершен, потому что очень сложно разграничить коммуникации внутри офиса.

— И «отказники» идут к вашим конкурентам?

— За это дело может взяться любая другая компания. Наше преимущество заключается в том, что из 200 с лишним текущих дел, которые мы ведем параллельно, 50 — в области подряда: заказчик спорит с подрядчиком по поводу некачественной работы, или, наоборот, подрядчик требует от заказчика оплаты своего труда и тому подобное.

— У вас настолько хорошо поставлена реклама?

— Мы не даем никакую рекламу вообще. Кроме сайта, который является минимально необходимым уровнем, у нас ничего нет. Все клиенты приходят исключительно по рекомендации наших же клиентов или наших оппонентов

— Погоду вам делают крупные клиенты?

— Если иметь в виду погоду в плане экономики, ее действительно нам делают наши постоянные клиенты из числа иностранных и российских строительных компаний. Больше половины дохода компания получает от ведения арбитражных процессов.

Если же говорить о погоде в плане мотивации у сотрудников интереса к работе, это могут быть и мелкие проекты. Как правило, даже мелкие pro bono, которые мы делаем бесплатно. Но в них могут быть заложены какие-то юридические решения, которые мотивируют персонал на результат.

— А вы кому-то оказываете и бесплатные услуги?

— Мы ведем бесплатные процессы для социально незащищенных людей. Это могут быть, например, споры, связанные с обеспечением людей квартирами. Pro bono — бесплатные, социально ориентированные проекты, появляются, как правило, по рекомендации, либо люди заходят с улицы. У нас нет в прайсе бесплатных услуг. В любом случае за эту работу кто-то платит, даже если она для клиента бесплатная. Чаще всего плачу я как собственник компании из своей прибыли, оплачиваю время сотрудников или трачу свое. Именно поэтому все проекты pro bono согласовываю лично. Сотрудник в большинстве случаев получает за это бонус.

— Вам это нужно для развития сотрудников и компании, или это ваша некая личная социальная миссия?

— Дело в том, что суть профессии — установление добра и справедливости — в экономически больших проектах ощущается сложно. И, напротив, очень четко ощущается на примере конкретного человека, заинтересованного, скажем, в разбирательстве, связанном с медициной.

— Например, когда произошла врачебная ошибка?

— Да. В этой области есть процессы, которые мы ведем бесплатно. Так уж случилось, что у нас есть специалисты. Я сам являюсь автором книги в этой области.

Хотя это не единственная бесплатная работа, которую мы делаем. Мы еще обучаем бесплатно студентов. Проводим для них семинары-тренинги на протяжении всех 7 лет существования компании. Ежегодно группу студентов готовим к международному конкурсу по консультированию на иностранном языке. Другие студенты проходят у нас практику, стажировки.

— У вас в этом есть свой интерес — успешных студентов вы можете потом взять к себе в компанию?

— Мы действительно берем успешных студентов к себе на работу. Более того, любой, кто в состоянии решить задачки, которые предложены у нас на сайте в разделе «Задание соискателям», может попасть в наш кадровый резерв. В том числе студенты, которых мы учили и которые, что называется, выросли у нас на глазах.

— Почему именно медицина стала областью бесплатных проектов? Бытует мнение, что такие дела сложно выиграть, учитывая корпоративную солидарность: никакие документы ты не получишь и в жизни ничего не докажешь...

— Это отдельная очень большая тема. По поводу того, что не докажешь, неправда. Нам удавалось выигрывать процессы. И не просто выигрывать, а получать пожизненное содержание в адрес наших клиентов.

— Это был случай, когда человек получил увечье какое-то?

— Да, в результате ненадлежащего оказания медицинской помощи ему была ампутирована нога. Процессы бывают разные. Для меня эта тема возникла не случайно. Тема моей диссертации — «Неправомерное причинение вреда в медицине».

«Ты можешь находиться вне рейтинга, но быть максимально полезным для своего клиента»

— Слава Богу, что не личный опыт...

— Нет, не личный опыт. Я думаю, что люди приходят с этими проблемами именно к нам, потому что было много публикаций на эту тему и есть какие-то рекомендации врачебного сообщества. Мы ведь не только пациентов представляем, но и врачей.

— Как дальше развивались ваши отношения с наукой?

— Я окончил аспирантуру на юрфаке Казанского госуниверситета, в 2006 году защитил диссертацию — я кандидат юридических наук. И сразу же после этого стал преподавать в Российской академии правосудия. Преподаю то, в чем ежедневно практикую, арбитражный процесс. Я доцент кафедры гражданско-процессуальных дисциплин. Повышение квалификации в нашей профессии— непрекращающийся процесс.

ИГРАТЬ В ДОГОНЯЛКИ НЕИНТЕРЕСНО

— Кто сегодня основные игроки рынка юруслуг в Татарстане? Какую роль играет ваша компания?

— Не скажу, что есть региональный рынок. Крупные юркомпании сосредоточены в Казани. В налоговых спорах лидером можно назвать «Юнэкс», в области корпоративного права, как я уже сказал, это «Казанский юридический центр». В области патентов, товарных знаков и интеллектуальной собственности, на мой взгляд, нет равных компании «Артпатентъ». В сфере строительства я не знаю другую компанию, которая вела бы больше подрядных споров, чем наша.

— Какие направления деятельности вашей компании вы считаете самыми перспективными? Нет желания переориентироваться?

— Мы чувствуем себя комфортно в своем сегменте, переориентироваться не собираемся. Будем углублять специализацию. Рынок, на котором мы находимся, предполагает бесконечное количество знаний. Возможности в нем действительно огромные. Нам неинтересно уходить в ту сферу, в которой мы не конкурентоспобны, что называется, играть в догонялки с другими компаниям. Проще сотрудничать с коллегами, отдавая им клиента по их профилю. И получая в ответ от них заказы, в которых мы являемся специалистами.

— Штат увеличивать не намерены?

— Предполагаем увеличивать штат примерно на два-три человека в год. Кроме того, отдельно будем добирать людей в проекты, связанные с государственно-частным партнерством.

— Почему требуется усилить именно это направление?

— Эта область отношений сейчас активно развивается в Казани. Например, пару месяцев назад было большое совещание — обсуждали инвестиции и муниципальную недвижимость. Это сейчас приоритетное направление. Государственно-частное партнерство наших клиентов и нас с властями может давать совершенно новые возможности в развитии нашего бизнеса.

Кроме того, будем углублять специализацию, чтобы если возник вопрос «кто будет заниматься подрядным спором?» других вариантов не было.

— У вас, наверное, есть свои секреты, как это сделать?

— Все секреты изложены в Процессуальном кодексе. Это, скорее, вопрос квалификации и опыта. За прошлый год мы отработали больше 100 подрядных процессов.

Если говорить о штате, то мы в данный момент закрываем вакансии двум нашим клиентам: одну в строительстве, другую в области речного транспорта. Возможно, кому-то это покажется абсурдным: юридическая компания нанимает клиенту юриста...

— Логика действительно непонятна, ведь с тем или иным делом они к вам уже не придут — поручат его подобранному вами же специалисту.

— Может показаться, что да. Но мы уверены, что квалификация внутренних юристов и их функционал никогда не заменят наш. И эту уверенность мы демонстрируем клиентам. Мы уже не впервые закрываем вакансии юристов нашим заказчикам. Только за прошлый год таким образом трудоустроили трех человек.

ЮРИСТ ВРОДЕ ДОМРАБОТНИЦЫ

— На ваш взгляд, что из себя представляет ваша профессия?

— Заблуждение сравнивать юристов со священниками или врачами. Их, скорее, можно сравнить с домашним персоналом, скажем, домработницей. Хотя последняя зачастую знает о своем клиенте гораздо больше интимных подробностей, чем юрист. Как относиться к тому, что тебе многое известно о заказчике? Если ты профессионал и эти знания нужны тебе для решения практической задачи, они никогда тебе не повредят. Если они откровенно тяготят — говорим об этом в глаза клиенту. Иначе говоря, если вы соблюдаете определенный «гигиенический минимум» в профессии, то вопрос вашей осведомленности о делах клиента никогда не станет поводом для беспокойства.

«Сейчас, после 7 лет, прошедших с момента создания компании, я вплотную думаю о партнерстве»

— Это вопрос того, насколько глубоко ты вникаешь в историю клиента?

— В принципе, ты должен глубоко вникать в историю клиента и знать ее порой лучше, чем он сам. Во всяком случае, если ты занимаешься этой историей. То есть ты должен знать своего клиента достаточно, чтобы ничто из того, что ты делаешь, ему не навредило.

— И чтобы в процессе защиты не возникали неприятные сюрпризы?

— Мы с клиентом обсуждаем все нюансы. И не только правовые. Потому что бывают ситуации, когда позиция может быть правомерной, но этически неверной, или, скажем, будет воспринята социально негативно, что повредит репутации клиента. Не говоря уже о том, что иногда может быть политически опасно занимать ту или иную точку зрения. Реальность такова, что в Татарстане и России в целом в реализации крупных проектов отношения клиента с властью могут иметь значение для принятия или непринятия того или иного юридического решения. Поэтому в ряде случаев мы выбираем концепции, связанные с минимальными политическими рисками. Точно так же мы анализируем ситуацию перед вхождением заказчика в проект. Иногда рекомендуем: «Несмотря ни на что вам выгоднее открыть предприятие в другом субъекте федерации».

— Вы имеете в виду конкретный случай?

— Да, речь идет о конкретном предприятии иностранных клиентов. Справедливости ради отмечу: большинство проектов с участием наших заказчиков из дальнего зарубежья мы реализовывали в Татарстане.

Например, сопровождали несколько проектов открытия резидентов в особой экономической зоне «Алабуга». Но есть проекты, как правило, не столь масштабные, в которых риски при прохождении разного рода административных процедур в другом регионе — например, в той же Республике Марий Эл — будут ниже.

ИСКУССТВО ДОБРА И СПРАВЕДЛИВОСТИ

— Как бы вы определили юриспруденцию? Это ремесло, творчество, нечто другое?

— Это сфера деятельности, где фокус внимания сконцентрирован на человеке. Вообще, юриспруденция — это искусство добра и справедливости. Может быть, это звучит несколько пафосно, но это так. Я считаю, что юристы нужны для того, чтобы налаживать понимание между людьми. Их работа должна быть направлена на созидание. К сожалению, у нас сложилось представление о юристе как о человеке, который может заложить какой-то подвох между строк. На самом деле юрист, наоборот, должен вытащить на свет то, что могло бы оказаться неочевидным поводом для будущего конфликта, и предотвратить его.

— Легко ли создавать юридический бизнес?

— Легко. Для этого ничего не нужно. В отдельных случаях, как показывает практика, даже хорошего образования (улыбается). Это ирония. На самом деле все зависит от того, какого качества продукт вы создаете. Дело в том, что в России нет стандартов допуска к профессии. В Западной Европе для того, чтобы ты мог работать с клиентом — консультировать по юридическим вопросам, представлять интересы своих клиентов, тем более в суде — ты должен пройти определенную систему аттестации. Все знают, что если у тебя нет этого сертификата, то ты не можешь практиковать в этой сфере — к тебе никто не пойдет.

— Будут воспринимать как шарлатана?

— Да. В России же, где такой системы допуска в профессию нет, в ней оказываются все, у кого есть диплом о юридическом образовании.

— На ваш взгляд, что необходимо для того, чтобы компания была успешной? Или каждый случай индивидуален?

— Можно много рассуждать о том, что юрист должен саморазвиваться и это сделает его успешным. Или же у него должна быть какая-то система мотивации — ему непременно должно быть интересно, чем он занимается. Да, все это должно быть. Но я глубоко убежден, что критерий успеха один: во главе угла должен быть правомерный интерес клиента. Все остальное к этому приложится. Вы будете и полезно развиваться, и получать за это достойное вознаграждение. И вам, я надеюсь, будет интересно. А если неинтересно, значит, вы не ту профессию выбрали.

КОНКУРЕНЦИЮ НЕ ЧУВСТВУЕМ

— Какие тенденции сейчас наблюдаются на рынке юруслуг?

— Во-первых, это все более узкая специализация. Мы уходим от всеядности. Но это только тенденция, к сожалению, еще не факт. Кроме того, клиенты сейчас все больше ориентируются на квалификацию. Раньше зачастую выбирали юркомпанию исключительно по цене.

— Профессионализм не волновал?

— А его очень трудно оценить. Клиент же не является специалистом в этой области. Хотя и некорректное сравнение, но вы врача как выбираете?

— Насколько в юрбизнесе высока конкуренция?

— По поводу конкуренции говорить сложно. Мы ее не чувствуем. Не потому что мы такие классные. А из-за того, что в том сегменте, в котором мы работаем, мы конкурируем только с внутренними юристами наших оппонентов в лучшем случае.

Мы прекрасно знаем коллег, которые работают в других областях юриспруденции. Конечно, это не мешает каждой из этих компаний заниматься в том числе и подрядами. Мы видим их в судебных процессах. Когда оппонента представляет профессионал, появляется больше возможностей для эффективного урегулирования спора.

— Вы только с юрлицами работаете или и с «физиками» тоже?

— С физлицами мы работаем в двух случаях. Если они связаны с нашими клиентами-юрлицами либо это pro bono — социальная деятельность нашей компании.

— Сейчас едва ли не каждый вуз готовит юристов. Как обстоит дело с выпускниками? Легко ли вам находить нужные кадры?

— Отсутствие допуска в профессию лишает возможности ориентироваться на какой-то объективный показатель профессионализма. Дипломы, которые получают в вузах, к сожалению, ничего не скажут при приеме человека на работу. Каждую вакансию мы закрываем 2 - 2,5 месяца, быстрее не получается. Да, на рынке труда сложно. Как правило, люди приходят к нам с академической скамьи.

— Дальше вы их растите?

— Скорее, они выбирают возможность расти с нами. А тот, кто уже имеет какую-то репутацию, может быть нашим партнером. Как правило, такие люди работают с нами в команде по большим проектам.

«Честно признаться, что не разбираешься в вопросе, очень важно для консультанта, иначе он может причинить большой вред»

— Какие главные проблемы в своей работе вы бы выделили?

— Первая проблема и с точки зрения оценки нас заказчиком, и с точки зрения подбора нами персонала — отсутствие общих критериев качества работы юриста. В нашей стране их нет. А также в том, что недобросовестные коллеги, а такие тоже существуют на рынке, подрывают доверие к юристам в принципе. Проблем на самом деле очень много. Большинство из них можно решить за счет роста квалификации.

Мы, например, хотим, чтобы к концу следующего года как минимум еще три наших сотрудника защитили кандидатские — они учатся в аспирантуре. Потому что проекты, которые мы ведем, требуют достаточно глубоких фундаментальных знаний и аналитических способностей.

— Знаю, что это не просто слова. Не раз приходилось наблюдать — ваши сотрудники блестяще выступают на судебных процессах.

— Блестящим выступлениям способствует, как правило, уверенность правовой позиции.

— А разве юрист не может завуалировать шаткость позиции своего клиента?

— Понятно, что в любом бизнесе, а мы представляем бизнес-интересы, у клиентов есть какие-то недостатки. И с точки зрения доказательств нам эти недостатки, как правило, мешают. Но если у тебя верная правовая позиция, закон содержит некие базовые формулы, которые позволяют выстроить уверенную защиту. А положительное судебное решение бывает только тогда, когда есть правильная правовая позиция.

— Вы по-прежнему управляете бизнесом в одиночку?

— Сейчас, после 7 лет, прошедших с момента создания компании, я уже вплотную думаю о партнерстве. Мне кажется, это единственно верный способ развития в нашем бизнесе, веками зарекомендовавшая себя стратегия.

— Почему? Одному тяжело?

— Дело в том, что в нашем бизнесе партнер плюс партнер — это не два партнера, это гораздо больший синергетический эффект, возможность реализовывать совершенно другие проекты, другого масштаба. Поэтому партнерство — это, скорее всего, следующий стратегический шаг, который мы сделаем в следующем году. Сейчас очень активно к этому готовимся

— Остается ли свободное время? Как его проводите, есть увлечения?

— Свободное время остается. Провожу его с детьми — у меня два мальчика. Увлечения? Например, мы со старшим сыном катаемся на скейтборде. Причем катаемся на рампе, со всякими трюками. Еще одно мое увлечение — классическая литература. Увлечением можно назвать и преподавание. Я занимаюсь им уже на протяжении многих лет. Это позволяет оставаться в тонусе.

— И традиционный вопрос «БИЗНЕС Online» — три секрета успешного бизнеса.

— Это ясность целей, уверенность в себе и тех людях, с которыми ты работаешь.