Игорь Зильберг, SmartHead: «В Татарстане просто очень много денег. Зачем заниматься каким-то сложным и непонятным digital-маркетингом?»

В КАРАОКЕ-КОНКУРСЕ «ОТЧАЯННАЯ ЗВЕЗДА» ДЛЯ LIPTON СПЕЛИ 8,5 ТЫС. ЧЕЛОВЕК

— Игорь, компания SmartНead специализируется на рекламе в сфере digital production, когда аудитория вовлекается в коммуникацию. Назовите последние работы.

— Недавно мы с рекламным агентством Red Keds делали сайт караоке-конкурса «Отчаянная звезда» для Lipton. Это конкурс караоке, в котором пользователи должны были спеть и записать свою песню на видео, выложить на сайт, где происходило голосование. Победители получали призы: кружки, ноутбуки, телефоны.

— Сколько стоила разработка этого сайта?

— С ходу не скажешь. В среднем стоимость технической реализации промоконкурса с видео и/или фото может составлять 300 - 800 тысяч рублей.

— В течение какого срока акция проходила и сколько людей привлекла?

— За 9 недель на сайте зарегистрировались 19 тысяч человек, 8,5 тысяч из них загрузили видео. Акция оказалась успешной: люди наши петь любят, конкурсы любят, призы любят.

Еще один свежеиспеченный проект — приложение для Facebook «Audi A4 — ловите момент», в котором пользователь может сгенерировать персонифицированное видео, введя свой ник в Instagram. В видео вклеиваются фотографии из Instagram как в ролике рекламной кампании «Audi A4 — жизнь набирает обороты. Ловите момент».

— Голову вклеиваете?

— Ну, то, что есть в Instagram, то и будет вклеено. В данном случае вклейка идет не внутри кадра, а, грубо говоря, между сценами видео.

— На сайте заявлены инсталляции. О чем идет речь?

— Например, мы разработали интерактивную инсталляцию Uniqlo Grab, которая представляет собой граб-машину — автомат, где клешней можно вытащить какой-то приз. Uniqlo Grab — это такая же штука, только на экране, управление которой осуществляется с kinect, жестами рук. Проект был приурочен к трехлетию магазина Uniqlo в Москве, когда в двух торговых центрах оформили площадки, а сама инсталляция представляла собой видеостену из четырех панелей с kinect-датчиком и принтером. Если люди «вытаскивали» призы, печатался купон, по которому можно было получить приз в магазине. Также был разработан промосайт с аналогичной механикой получения призов, только с управлением посредством мыши.

«КОММЕРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ Я ЗАНИМАЛСЯ СО ШКОЛЫ — ПИСАЛ ДИПЛОМЫ ДЛЯ СТАРШЕКУРСНИКОВ»

— Как вы создали свою компанию?

— Началось все с того, что мой брат (Олег Александрович Зильберг — прим. авт.), переехавший жить в Москву, познакомил меня со своим коллегой, руководителем агентства Red Keds Виталием Быковым, у которого была потребность в решении задач по сопровождению интернет-сайтов. Мы решили совместно открыть в Казани компанию, которая бы этим занималась. Сейчас мы работаем с разными клиентами и и не связаны с каким-то определенным агентством.

— Чем занимается ваш брат?

— Мой брат является одним из руководителей Red Keds.

В штате SmartHead 27 человек

— Вы сразу после института возглавили SmartHead?

— Я начал этим заниматься, будучи студентом. Коммерческой деятельностью я занимался со школы — писал дипломы для старшекурсников, какое-то время работал в компании Lptsystem's разработчиком и техническим директором, в университете какое-то время работал, потом занялся компанией SmartHead. То есть вообще я зарабатываю деньги лет с 16.

— Каким был первый заработок?

­­— Диплом.

— То есть в 10 - 11 классе вы писали дипломные работы для старшекурсников?

— Да, просто я с первого класса занимаюсь информатикой. К окончанию школы я был уже что-то представляющим из себя программистом.

— Сколько стоил один диплом?

­— 2 — 3 тысячи рублей. Я занимался только технической частью, не писал теоретическую часть, пояснительную записку.

— У SmartHead несколько учредителей (Игорь Зильберг — 50%, Виталий Быков — 30%, Василий Лебедев — 10%, Олег Зильберг — 10% — прим. авт.). Какова их роль?

— Соучредители помогали развить компанию, встать ей на ноги, и в том числе благодаря финансовым инвестициям. Сейчас они не принимают участия в деятельности компании. Но, естественно, они замотивированы, чтобы компания SmartHead процветала.

— Какой потребовался первоначальный капитал?

— Порядка 700 тысяч рублей.

— Они получают дивиденды?

— Да, получают.

— Какие?

— Я не могу этого сказать.

Директор по развитию SmartHead Максим Бусарев коллекционирует самолеты

«МЫ НЕ ДЕЛАЕМ КРЕАТИВ, НЕ ДЕЛАЕМ ДИЗАЙН, ЗАНИМАЕМСЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ТЕХНОЛОГИЧЕСКИМИ АСПЕКТАМИ»

— Каким был первый заказ?

— Один из первых клиентов, который до сих пор им является, — это компания Honda. Мы поддерживаем и развиваем их корпоративный сайт Honda.co.ru.

— Первый заказчик — Honda?

— Один из первых. Мы начали одновременно работу сразу с несколькими проектами Red Keds. Также одним из первых был сайт сети ресторанов «Япоша», тоже поддерживали. Через какое-то время мы начали заниматься разработкой сначала простых, потом сложных проектов. Но мы не позиционируем себя как веб-студия. Мы не делаем креатив, не делаем дизайн, занимаемся исключительно технологическими аспектами.

— Сколько стоит год поддержки сайта такой корпорации?

— Это зависит от того, какие именно работы выполняются в рамках поддержки. Для крупных корпоративных сайтов средний ценник на полную поддержку, включая техническую и информационную, составляет примерно 600 тысяч рублей в год. Но кроме абонентских услуг может выполняться множество работ по развитию и совершенствованию проекта, эти работы идут в рамках дополнительных бюджетов.

— Вы себя позиционируете как компания, которая работает в сфере digital-рекламы?

— Да, мы разработчики программного обеспечения, но ниша, в которой мы работаем, — это цифровой маркетинг. Мы реализуем сайты, промокампании, интерактивные инсталляции, игры, приложения — все, что связано с продвижением бренда и с коммуникацией с потребителем. Так как мы занимаемся разработкой программного обеспечения и умеем это делать хорошо, мы можем этим заниматься и в других сферах. И часто у нас бывают проекты, не связанные с рекламным бизнесом.

— Кто заказчик нерекламных проектов и что вы для них делали?

— В основном это прямые заказчики. Например, мы разрабатывали портал поиска авиабилетов East or West. Сейчас он закрыт, потому как не оправдал ожиданий владельцев бизнеса с коммерческой стороны. Вообще, с прямыми клиентами мы общаемся, когда они сами к нам приходят. У нас инженерная мастерская, клиент, которому нужен автомобиль, не приходит в автомастерскую к механикам, чтобы они ему его собрали. Он покупает готовый.

­— У вас крупные заказчики, такие как Audi, Honda, Coca-Cola, MasterCard. Как вы добиваетесь сотрудничества с ними?

— Audi, Honda и другие крупные корпорации при реализации своих маркетинговых активностей работают с рекламными агентствами. А мы работаем с рекламными агентствами.

— С какими?

— Практически со всеми крупными рекламными агентствами страны, и не только. LeoBurnett, Red Keds, с Actis немного работали, Instinct, BBDO.

«В ТАТАРСТАНЕ НЕТ РЕКЛАМНЫХ АГЕНТСТВ, КОТОРЫЕ МОГЛИ БЫ ПРОВОДИТЬ КАКУЮ-ТО ЭКСПЕРТИЗУ В ЦИФРОВОЙ СРЕДЕ»

— С какими-то татарстанскими рекламными агентствами вы сотрудничаете?

— Мы работаем с некоторыми компаниями в Татарстане, но очень мало, и я, в принципе, считаю, что в Татарстане нет рекламных агентств, которые могли бы проявлять какую-то экспертизу в цифровой среде. У нас есть, например, дружественная компания AltoVision. Они специализируются на дизайне, делают это хорошо, и часто мы обращаемся к ним за помощью, если нам нужно что-то спроектировать или нарисовать, а они обращаются к нам, если им нужно запрограммировать что-то сложное.

— AltoVision, Spotmakers — это не ваши конкуренты?

— Нет, Spotmakers — это тоже наши партнеры.

— А кого вы считаете своими конкурентами?

— В Казани у нас нет конкурентов, нет компаний, которые бы работали в той же нише. Есть компании со схожим позиционированием в Москве и Петербурге, но у них не такое узкоспециализированное позиционирование на технических аспектах реализации, на работе с агентствами. Есть компании, которые стремятся работать с агентствами, но они делают все: и дизайн, и программирование — снимают с агентства сразу блок задач. А мы отвечаем только за отдельный кусок, связанный с технологиями.

Тот же Spotmakers тоже работает с агентствами. Но для них, в их бизнес-модели нет разницы между работой с агентствами и работой с клиентами. Для них агентство, по сути, еще один клиент. У нас все-таки несколько специфические бизнес-процессы, нам, наоборот, иногда сложнее работать напрямую с клиентами, нежели с агентствами. Бизнес заточен под работу с агентствами. Основной наш клиент — это рекламные агентства.

— Идеи предлагает агентство, с вас только разработка?

— Да, но часто мы принимаем участие в разработке идеи, предлагаем, как это можно сделать дешевле и лучше.

— А география какая? Москва в основном?

— Да, практически все офисы международных и крупных федеральных рекламных агентств сосредоточены в Москве. С ними в основном и работаем. Есть из Питера агентство, также мы работали с агентством Publicis Israel, с заказчиком из США. Искусственно мы свою географию не ограничиваем.

­— Какую долю на рынке Москвы занимаете?

— Невозможно оценить рынок. Он совершенно непрозрачный, сложно сказать, сколько денег отводится на производство технологической составляющей и цифровых маркетинговых проектов. Открытых данных об оборотах и прибылях игроков рынка нет. Я думаю, что по степени узнаваемости, по количеству агентств, с которыми мы работаем, мы занимаем существенное место. Не знаю, первое, второе, третье или десятое.

— Получается, что в Москве мало таких, как вы, если заказы от крупных рекламных агентств достаются именно вам?

— Смотря с чем сравнивать. Веб-студий, например, в Москве много. Таких компаний, как наша, ориентированных на агентства, не больше 10. Но опять же многие из них работают как с агентствами, так и с прямыми клиентами. Я вижу тенденцию, когда компании, которые начинали работать с агентствами, переключаются на работу с клиентами.

Средняя зарплата в SmartHead — 40 тыс. рублей

ЧАС РАБОТЫ РАЗРАБОТЧИКА В SMARTHEAD СТОИТ 1,4 ТЫС. РУБЛЕЙ

— Как делятся заказы в вашем портфеле? На агентства приходится 90 процентов заказов, на прямых клиентов — 10 процентов?

— Ну да, наверное, 90 на 10 или 80 на 20. Подавляющее большинство — это проекты от агентств. Прямые клиенты к нам обращаются, когда им нужно что-то нетривиальное разработать. Если клиенту нужен корпоративный сайт или сайт-визитка — это не наша задача.

— Каким был оборот в прошлом году?

— Порядка 25 миллионов рублей.

— Как формируется цена на ваши услуги?

— Принцип ценообразования очень простой. Мы продаем интеллектуальный сервис, и его стоимость зависит от того, какое количество времени мы на это тратим.

— Человеко-часы?

— Да, соответственно, мы оцениваем трудоемкость задач в человеко-часах, у нас есть ставки, нормочасы, умножаем и получаем сумму.

— Сколько стоит человеко-час?

— Если речь о разработчиках, то 1,4 тысячи рублей.

— Зависит от того, какую позицию в компании занимает нужный сотрудник?

— На самом деле, у нас сейчас всего лишь две ставки: 1,4 тысячи рублей и 600 рублей. 600 рублей — это работы по размещению контента, по модерации, обработке обратной связи и так далее. То есть это контент-отдел. Все остальные специалисты — инженеры и руководители проектов — работают по 1,4 тысячи рублей.

— Какой у вас средний чек?

— Нужно сегментировать. Есть небольшие задачи, которые мы делаем в большом количестве и недорого, и есть проекты на миллионы рублей.

— Если говорить про создание мобильного приложения, например, то здесь какой средний чек?

— Если мы говорим о технической стороне разработки, о программировании по готовому ТЗ и макетам, то от 300 тысяч рублей примерно.

«ОБРАЩЕНИЯ ПРЕДПРИЯТИЙ ТАТАРСТАНА ПРАКТИЧЕСКИ НИКОГДА
НЕ КОНВЕРТИРУЮТСЯ В БИЗНЕС»

— Это выше, чем в среднем по рынку Татарстана?

— Я склонен полагать, что в Татарстане как такового рынка digital-маркетинга нет. Есть компании, которые занимаются разработкой и работают на другие рынки. В Татарстане очень мало заказчиков, которые готовы к чему-то серьезному как в плане подходов к реализации, так и в плане бюджетов. А тем немногочисленным компаниям, которые к этому готовы, проще обратиться к каким-то проверенным именам в Москве или за рубежом. Они также понимают, что в регионе нет этого рынка и найти хороших исполнителей очень сложно.

— Какие наши предприятия обращаются к московским игрокам?

— «Татнефть», например, обращается. Агентств в Казани нет, поэтому крупный клиент, который готов платить, обращается в Москву.

— Как же в Казани нет агентств, много же их?

— Они в лучшем случае могут снять ролик, в худшем — сделать полиграфию. У нас нет агентств, которые разбираются в цифровых коммуникациях, ни одного. Есть люди, которые в этом разбираются, но компаний, брендов нет. Например, есть компания Fix, которая не занимается обслуживанием клиентов в плане цифрового маркетинга, но у них другие задачи.

— А к вам обращаются компании из Татарстана?

— Бывает, но эти обращения никогда практически не конвертируются в бизнес.

— Почему? Обращаются не по адресу?

— Чаще всего либо клиент не до конца понимает, какие услуги мы предоставляем и его запросы не соответствуют нашей профориентации, либо просто слишком дорого. В Казани мы делали сайт для компании «Нефтех». Сейчас, например, мы реализуем проект для компании «Эйдос», которая занимается тренажерами, робототехникой. Этот проект в ходе реализации, пока некорректно говорить, что это такое.

«В УЛЬЯНОВСКЕ НЕ ШИБКО ВЕСЕЛО, НО В ПЛАНЕ IT ТАМ ВООБЩЕ ПИТАТЕЛЬНЫЙ БУЛЬОН»

— Как вы оцениваете емкость татарстанского рынка?

— Мы практически на него не работаем. На услуги в сфере цифрового маркетинга тут очень низкий спрос. Очень примитивные задачи, очень примитивное исполнение, очень низкий уровень процессов.

— Почему так происходит? Из-за того, что сами компании в этом не заинтересованы и не готовы платить, из-за того, что нет тех, кто бы мог это реализовать, или потребитель Татарстана такой нетребовательный?

— У меня есть такая гипотеза, что у нас в регионе просто очень много денег. Зачем заниматься каким-то сложным и непонятным digital-маркетингом? Люди и так идут, несут деньги: все хорошо.

— В нефтехимии много денег?

— Вообще. Нам в Казани хорошо живется по сравнению со многими другими регионами. Взять тот же Ульяновск, казалось бы, там не шибко весело, но в плане IT, в плане цифрового маркетинга там вообще питательный бульон. А в Казани ничего нет. Наши люди ездят на конференции в Ульяновск по этим вопросам. В Казани нет отраслевых конференций.

— Дмитрий Еремеев говорил, что в Казани какая-то IT-тусовка есть...

— Какая-то, может быть, и есть, но Дмитрий Еремеев занимается CEO, трафиком, контекстом. Это, как мне кажется, тоже входит в цифровой маркетинг, это тоже привлечение покупателей по цифровым каналам, но это немного не то. Это не имиджевые задачи, это задачи по прямой конверсии, что хорошо, например, для интернет-магазинов или online-казино.

На самом деле, сложно сказать, как какая-то маркетинговая активность той же Honda влияет на количество покупок их автомобилей. Проследить прямую конверсию невозможно: процесс покупки очень сложный, и он происходит не с сайта.

«В Татарстане как такового рынка digital-маркетинга нет»

«ЧАСТО ЧЕЛОВЕК ВЫБИРАЕТ МЕЖДУ INFINITI, LEXUS И AUDI. ОТ КАЧЕСТВА САЙТА МОЖЕТ ЗАВИСЕТЬ ЕГО РЕШЕНИЕ»

— А как вообще можно судить об эффективности той или иной акции?

— Есть разные показатели: количество заходов, заинтересованность пользователя, глубина просмотра информации, в конце концов, отношение количества заходов к количеству регистраций. То есть конверсию можно вычислить, но определение конверсии будет другим: не от захода до покупки, а от захода до участия в кампании, например.

Многие промопроекты проводятся с целью вызвать эмоцию, скорректировать эмоциональное восприятие бренда, направить его в нужное русло. Просто для того, чтобы, когда вы заходите на сайт Infiniti, вы понимали, что зашли на сайт Infiniti, а не на сайт KIA или LADA. То есть вы заходите и чувствуете это, потому что там другой уровень графики, интересные интерактивные возможности, тексты, которые не сухо перечисляют характеристики автомобиля, а которые вам его продают. Которые говорят вам, что вы будете суперзвездой, если будете ездить в автомобиле Infiniti.

— Но ведь и у KIA сайт может быть таким...

— Может, но им это не надо, это другой сегмент с другими покупателями, с другими интересами. Человеку, которому нужен автомобиль Infiniti, непринципиально 190 лошадиных сил или 192, потому что там их 500. Для него важно испытывать определенные эмоции от обладания автомобилем.

— А что, для KIA не важна имиджевая реклама?

— Важна, но это разное позиционирование, разная целевая аудитория, разные инструменты воздействия и разные механики.

— То есть богатых клиентов нужно зацепить? Для покупателей автомобилей LADA сайт подойдет простенький, а вот для клиентов Infiniti нужно постараться?

— Что нужно покупателю LADA? Ему нужна дешевая машина, понимаете? Ему безразлично, какой у нее сайт, как она выглядит, какой там интерактив, может ли он получить информацию со своего телефона. Ему без разницы. Он знает, что LADA — самая дешевая машина, он идет и покупает ее.

— А с Infiniti разве не так? Ты видишь машину, она тебе нравится, ты идешь и покупаешь ее?

— Не всегда. Часто люди выбирают: Infiniti взять или Lexus, или Audi.

— И какую роль в этом выборе играет сайт и его качество?

— Человек может зайти на сайт Audi, на сайт Mersedes или BMW, и от того, насколько оправдает его ожидания манера подачи материала, сам материал, может зависеть его решение.

Чай Lipton тоже активно задействует цифровые каналы коммуникации, хотя, в принципе, это недорогой чай, но им тоже нужно привлекать аудиторию.

— Это на лояльность клиента направлено?

— На лояльность клиента, на узнаваемость марки, положительное отношение к бренду. Представьте, что вы пели караоке для конкурса Lipton, а потом вы идете покупать чай. Естественно, вы купите Lipton. Вы уже вовлечены в коммуникацию с этим брендом.

— Ну и что? Допустим, мне понравилось петь караоке, но вообще я пью Ahmad.

— Ну, тогда вы купите Ahmad. Но вы же когда-то тоже выбирали, что пить: Ahmad, Lipton или какой-то другой чай. Речь идет о том, что вы в любом случае купите чай в определенном ценовом сегменте. Задача агентства — найти целевую аудиторию заказчика и дать ей то, чего она хочет под соусом бренда.

«С КОРПОРАТИВНЫМ САЙТОМ HONDA МЫ РАБОТАЕМ УЖЕ 7 ЛЕТ. МНОГИЕ СТОЛЬКО НЕ ЖИВУТ»

— Назовите крупные и интересные, на ваш взгляд, проекты SmartНead.

— Я считаю интересным проект Honda.co.ru. Это корпоративный сайт, с которым мы работаем уже 7 лет. Многие столько не живут... проекты, в смысле.

— Если говорить о сайте Honda, то каким контентом вы должны его наполнять и как поддерживать на протяжении 7 лет. Каждодневная работа какая?

— Во-первых, это техническая поддержка инфраструктуры, в которой размещен сайт: мы занимаемся мониторингом, резервным копированием. Работаем с нагрузкой, чтобы во время рекламных кампаний сайт тоже нормально работал. Во-вторых, это контент. У нас есть отдел контент-менеджеров, который постоянно размещает информацию о смене модельного ряда, изменении условий продаж, кредитования, страхования, есть новости, пресс-релизы.

Схожий пример по контенту был у Audi. Мы в течение полутора лет занимались поддержкой конфигуратора Audi в российском сегменте. Audi — это премиальный бренд, у его покупателей очень широкий спектр возможностей, чтобы сконфигурировать необходимую машину, набрав отдельные опции. Например, светлый руль, темный салон, такой-то двигатель, такая-то магнитола — собирается как конструктор.

Этот конфигуратор содержит десятки тысяч наименований различных опций, которые нужно постоянно держать в актуализированном состоянии. Наши специалисты даже ездили в Audi на специальные тренинги, изучали устройство автомобиля, проходили тест-драйв практически на всех моделях. С точки зрения конечного пользователя это не очень сложная задача, но на самом деле она требует большого количества ресурсов и глубокого погружения в вопрос.

— То есть это такой своеобразный калькулятор, где ты задаешь необходимые параметры автомобиля и заказываешь?

— Да, можно сделать конфигурацию, получить стоимость индивидуально собранного автомобиля и отправить дилеру запрос на то, чтобы он с вами связался.

— Почему от вас ушла компания Audi?

— Они перешли на обслуживание к другому агентству, которое решило заниматься этим силами другого подрядчика.

— В случае с Honda источником информации для размещения контента кто является? Агентство или вы напрямую общаетесь с маркетинговой службой Honda?

— Генерирует контент, естественно, служба Honda, и его передают через агентство.

— Это такое правило, которое устанавливает агентство, чтобы вы не исключили их из цепочки?

— Нет, мы не конкурируем с агентствами. Крупная транснациональная компания не будет обращаться за контентной поддержкой сайта к подрядчику, она обратится к агентству, которое занимается сопровождением всех цифровых активностей.

По четвергам — игры в «настолки», в конце недели — «кинопятничка»

«ЛЮДИ ОЦЕНИВАЮТ ВРЕМЯ ОПТИМИСТИЧНО, А В НАШЕЙ РАБОТЕ ЭТО ОДНА ИЗ САМЫХ СУРОВЫХ ОШИБОК»

— Что нужно иметь, чтобы войти на рынок интернет-рекламы?

— Во-первых, быть прокачанными, во-вторых, уметь делать сервис. Технарей-инженеров немало, а технарей-инженеров, руководителей проектов, менеджеров, которые могут оказывать услугу, очень мало. То, что мы делаем в техническом плане, могут делать многие. Это не супер-hi-tech, но надо делать это так, чтобы клиент был доволен, что непросто. Удовлетворение клиента — существенная составляющая нашей работы. Многие сыплются на этом. Формирование, удовлетворение ожиданий, построение комфортного рабочего процесса для клиента, управление требованиями, управление изменениями, планирование работы очень большую роль играет.

— Как можно формировать ожидания клиентов, они же сами их заявляют?

— Заявляют, но это довольно податливый материал. С этим можно работать. Самое простое правило: обещай меньше, делай больше. Это самая элементарная вещь, про которую очень многие забывают. Если ты думаешь, что сделаешь это за день, скажи, что сделаешь за два и сделай за полтора — клиент будет доволен. Если ты скажешь, что сделаешь это за день, а сделаешь за полтора — клиент будет недоволен. Элементарно, да? Но многие это игнорируют.

Люди оценивают время оптимистично, а в нашей работе это одна из самых суровых ошибок. Во-первых, у нас бюджет зависит от времени, во-вторых, у нас часто сроки достаточно критичны, потому что рекламные активности могут быть привязаны к публикации материала, к выпуску продукции, к выставкам. Неправильно оцененные силы, неправильно поставленный срок может стать огромной проблемой. Если эти проблемы будут возникать часто, то клиент не будет с вами работать.

Мы работаем с агентствами, и через одно агентство мы получаем много проектов от разных брендов. Поэтому нам с ними нужно так выстроить отношения, чтобы они хотели с нами работать, работать и работать. Когда ты работаешь с прямыми клиентами, ты не будешь сильно переживать, если потеряешь одного, потому что у тебя их 100. У нас их не 100, а гораздо меньше.

— По данным исследования Magna Global, к 2017 году digital-реклама на американском рынке обгонит телевизионную. Как вы думаете, когда этого ждать в России?

— Эффективность канала коммуникации и объем средств, выделяемых на коммуникацию, зависит от аудитории. Я не думаю, что у нас за два-три года аудитория изменится коренным образом. Конечно, появляется больше прогрессивных людей, использующих электронику, мобильные устройства, но я не думаю, что к 2017 году таких людей станет подавляющее большинство. В Москве, в Питере, может быть, в Казани — да, но не в стране. Страна не Москва.

— Как будет выглядеть digital-реклама в телевизоре?

— Те же самые приложения. У нас уже был опыт: мы работали с Panasonic над реализацией приложения для использования «ВКонтакте» на телевизорах. Телевизор — это еще один монитор. Его функции расширяются. Может быть, когда вы будете заказывать фильм, вам предложат посмотреть его за деньги, к примеру.

«Нисколько не поощряю переработки, мы достаточно жестко планируем свое время»

«НА БАРАХОЛКЕ Я ПРОДАЛ 2 ФОТОАППАРАТА, ЗАРАБОТАЛ 2 ТЫСЯЧИ РУБЛЕЙ, ТЫСЯЧУ ИЗ НИХ ПОТРАТИЛ НА ЖЕЛЕЗНУЮ ДОРОГУ ДЛЯ СЫНА»

— Вы говорили, что SmartHead занимается сложной разработкой? Где берете специалистов?

— В основном это выходцы из Казани, но есть ребята и из других городов: из Набережных Челнов, Нижнекамска, из Иркутска у нас девушка одна работает. В SmartHead нет вундеркиндов, но я считаю, что все наши сотрудники достаточно умны и образованны.

— У вас нет текучки?

— Какая-то текучка кадров всегда есть, но я ее оцениваю как очень небольшую. В принципе, люди у нас работают довольно долго. Недавно нам исполнилось 7 лет, до второй половины прошлого года за все время существования компании уволились порядка 10 человек.

— Сколько у вас сейчас работает сотрудников?

— В штате 26 человек.

— Средняя зарплата какая?

— 40 тысяч рублей.

— Какой конкурс на место?

— За последние 3 года мы взяли на работу примерно 15 человек. При этом людей, с которыми мы провели собеседование, в базе порядка 300.

— В своем офисе вы проводите кулинарные битвы, барахолки, играете в пинг-понг. Зачем вам это нужно?

— Мы люди и хотим работать в комфортных человеческих условиях. Поэтому мы организуем различные неформальные мероприятия, просто потому что это весело и интересно.

— Это что-то вроде командообразования?

— Нет, это что-то вроде нормальной человеческой жизни. Наверное, это хорошо влияет на сплоченность коллектива, на общение людей друг с другом, но не является самоцелью. Сами сотрудники генерируют эти идеи.

Вот, недавно ребята сходили на барахолку и предложили устроить собственную гаражную распродажу. Принесли свои вещи, с какими не жалко расстаться, и по дешевке их распродали. Я продал два старых фотоаппарата, одну вещь поменял. Заработал 2 тысячи рублей, тысячу из них потратил на железную дорогу для сына.

Сотрудники Smarthead создали «музей мобильников»

«ЕСТЬ ТАКАЯ ШТУКА, КАК КОНФОРМИЗМ: ДАЖЕ НЕЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК, ПОПАВ В СРЕДУ, ГДЕ ВСЕ ЧЕСТНЫЕ, СТАНОВИТСЯ ЧЕСТНЫМ»

— График работы у вас фиксированный?

— Да, с 10 до 19, так как мы работаем с Москвой, это более удобно.

— Разработчики с кофе на работе не ночуют?

— Я за то, чтобы был нормированный рабочий день, я и сам стараюсь уходить вовремя с работы. Нисколько не поощряю переработки, и процессы у нас построены так, что мы достаточно жестко планируем свое время. Если возникают переработки, это бывает нечасто, они обязательно оплачиваются по двойной ставке и возможны только с согласия сотрудника.

— Если сотрудник задерживается на час, это уже считается переработкой?

— Он может задержаться, возможно, он решает какие-то свои дела. Часто у нас люди остаются на какие-то свои тусовки: у нас есть клуб «настолочников», которые по четвергам играют в настольные игры, есть «кинопятничка», когда кто-то остается и смотрит тут кино.

— Вы негативно относитесь к переработкам, потому что за них приходится по двойному тарифу платить?

— За переработки, связанные с увеличением объема работ, по двойному тарифу платит клиент, мы тоже зарабатываем в два раза больше. Но никто не хочет перерабатывать. Я считаю, что 8 часов в сутки работать тоже немало, это большая часть нашей жизни. Поэтому пусть люди нормально отдыхают и хорошо работают. На работу — свое время, на отдых — свое.

— Как вы следите за тем, чтобы человек в рабочее время работал? Дело совести?

— Да, и у нас есть календарь, в который мы записываем различные планы на отсутствие в офисе. Когда человек в отпуск собирается идти или отгул берет — все вносится в календарь, туда же вносятся опоздания. Опоздания вносит сам сотрудник, я за этим не слежу.

— А если он нечестный и не внесет опоздания?

— Тогда мы его уволим через некоторое время. Понимаете, есть такая штука, как конформизм. Даже нечестный человек, попав в среду, в которой все более или менее честные, становится честным, и наоборот. Когда человек попадает к нам и видит, что его коллеги вносят информацию об опозданиях, ему будет неловко этого не делать — они же видят, что он опоздал, и я тоже вижу.

Microsoft, Google, IBM, HP, Facebook — это законодатели технологических мод

«НАША СИСТЕМА ОБРАЗОВАНИЯ МЕНЯ ПУГАЕТ, ПОЭТОМУ Я РАССМАТРИВАЮ ТАКОЙ ВАРИАНТ, КАК ИНДИВИДУАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ»

— Расскажите о себе. Откуда вы родом и какое получили образование?

— Я коренной казанец, до 7-го класса учился в школе №82, с 8-го класса учился в школе №131. Потом поступил на факультет автоматизации и управления КХТИ и окончил обучение с красным дипломом.

— Школа №131 попала в Топ-25 российских школ.

— Я не думаю, что рейтингам стоит доверять. Но школа №131 на самом деле хорошая, я очень многим ей обязан. Я считаю, что обучение в этой школе во многом предопределило мою дальнейшую деятельность даже больше, чем вузовский период.

— Своих детей тоже планируете отдавать в эту школу?

— Посмотрим, я пока над этим не задумывался. У меня двое сыновей, одному четыре года, другому полтора. Наша система образования меня несколько пугает, поэтому я рассматриваю такой вариант, как индивидуальное образование.

— Хотите нанять гувернантку, чтобы она обучала детей на дому, как это было в XIX веке?

— Не совсем в таком виде, скорее, самостоятельное образование.

— Ваши дети не будут в школу ходить?

— Я еще не решил, но рассматриваю такую возможность. Не хотелось бы углубляться в эту тему, но, на самом деле, мы 11 лет занимаемся фигней. Мне 28 лет и, может быть, я похож на брюзжащего старика, но мне кажется, что времени очень мало. Я думаю, что школа — не самое лучшее времяпрепровождение с точки зрения образования и понимания окружающего мира.

Вообще, я думаю, что когда вы отдаете ребенка в школу, вы снимаете с себя ответственность за его образование. Многие родители, мне кажется, именно так к этому вопросу подходят — все, встретимся через 11 лет, когда ты найдешь себе работу.

— Нет доверия именно к российскому образованию или к образованию вообще? Не рассматриваете возможность переезда.

— Нет доверия к общим принципам образования. За рубежом действительно можно найти школы разные, с разными методиками, с разными подходами. А в Казани альтернатив нет, все они работают по одинаковой программе, по одинаковой схеме, где-то лучше, где-то хуже. Переезд? Возможно. Но не в ближайшие два-три года, поэтому вопрос со школой надо решать раньше.

«Если ты думаешь, что сделаешь это за день, скажи, что сделаешь за два и сделай за полтора — клиент будет доволен»

«МОИ РОДИТЕЛИ СОВЕРШЕННО НЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛИ: ОТЕЦ РАБОТАЕТ В УНИВЕРСИТЕТЕ, А МАМА — ПРОДАВЦОМ В КНИЖНОМ МАГАЗИНЕ»

— Как проводите свободное от работы время?

— Я занимаюсь йогой, и, кстати, на работе мы тоже два раза в неделю занимаемся йогой, гуляю с собаками, провожу время с детьми, читаю.

— Сколько у вас собак?

— Две. И две кошки.

­— Я прочитала на вашей странице в Facebook, что вы не едите мясо. С чем это связано?

— Я стараюсь практически не есть мясо. Я не люблю об этом говорить, потому что это может вызывать у людей эмоции. Я считаю, что мне так лучше. Я никому не навязываю это мнение.

— Важную роль в формировании SmartНead играет ваш брат. Какую роль сыграли родители?

— Я бы сказал «сыграл» мой брат. Мы и сейчас с ним много взаимодействуем, но он и другие соучредители не занимаются управлением бизнесом. Мои родители меня родили, дали возможность вырасти и получить образование. Особого отношения к моему бизнесу, к моим интересам они не имеют. Они совершенно не предприниматели. Отец работает в университете, а мама работает продавцом в книжном магазине.

Несмотря на то, что я с первого класса занимался информатикой и различными компьютерными штуками, первый компьютер я купил себе сам на втором курсе университета. Родители мне не покупали компьютер. Родителям компьютер мы купили в складчину с братом на какой-то праздник.

«Обучение в школе №131 предопределило мою дальнейшую деятельность даже больше, чем вузовский период»

— Ну, и наш традиционный вопрос, три секрета успешного бизнеса.

— Если бы у меня был какой-то секрет, который бы щелчком позволил мне делать деньги, я бы вам его не рассказал. Знания, трудолюбие, предприимчивость, самоанализ, элементарные человеческие ценности: порядочность, честность, открытость, отсутствие снобизма. Нужно быть нормальным человеком и уметь хорошо делать свое дело, не лезть в чужие дела. В наших условиях этого уже более чем достаточно, чтобы стать коммерчески независимым человеком.