«Политики – это наши персонажи, а не хозяева. Это особенно чувствуешь в Казани»

БЕЗ ШЕНДЕРОВИЧА И МАКАРЕВИЧА

В Казани стартовал очередной, уже 8-й по счету, литературно-музыкальный фестиваль «Аксенов-фест». Впервые он проходил еще при жизни нашего знаменитого земляка и одного из главных отечественных писателей второй половины XX века Василия Аксенова, впоследствии став мероприятием, увековечивающим память литератора. При этом «Аксенов-фест» всегда воспринимался как место встречи творческой либеральной интеллигенции со своими кумирами, а в Казань приезжали и Дмитрий Быков, и Виктор Шендерович. Частым гостем здесь был и нынче опальный Андрей Макаревич. Однако в последнее время интерес к фестивалю заметно угас, то ли организаторы потеряли к нему интерес, то ли российские либералы тяжело переживают происходящее в стране, где прозападные идеи, художники и их произведения явно выходят из моды на фоне напряженной обстановки в мире.

О прошлогоднем декабрьском форуме многие казанские любители хорошей литературы и вовсе узнали постфактум из коротких сообщений в прессе. В общем, мероприятие, которое грозило стать одним из самых узнаваемых культурных событий, происходящих в столице Татарстана, заметно потеряло драйв. Чему способствовало и «скукоживание» феста до скромных размеров дома Аксенова, где и проходят сейчас все мастер-классы и творческие вечера, хотя еще несколько лет назад фестиваль имени автора «Ожога» и «Острова Крым» гремел на самых престижных площадках города.

ГЕРМАН САДУЛАЕВ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ НА НЕГО ОБРАТИЛИ ВНИМАНИЕ

Пресс-конференция по случаю начала «Аксенов-феста-2014» началась сразу с награждения — значок лауреата премии им. Аксенова вручили известному казанскому прозаику, поэту, сценаристу и завсегдатаю фестиваля Денису Осокину. В президиуме находились главный редактор журнала «Октябрь» Ирина Барметова, столичные писатели Александр Кабаков, Евгений Попов, драматург Талгат Баталов и другие. Прозаик и публицист Герман Садулаев, едва ли не главная звезда нынешнего «Аксенов-феста», невзирая на просьбы пересесть к другим участникам, не двинулся со своего места в середине зала. «Герман Садулаев хочет, чтобы на него больше обратили внимание, поэтому он прячется. Это такой особый прием, мы знаем о нем», — сказала Барметова. Кстати, сама фигура члена КПРФ, чеченца из Санкт-Петербурга Садулаева несколько выделяется на фоне традиционных участников фестиваля из либерального лагеря.

Ирина Барметова

У каждого «Аксенов-феста» есть своя тематика, может быть, не явная, но все же она прослеживается. В этом году главной темой стала самоидентификация молодого поколения. По мнению участников, сейчас многие люди «этим очень мучаются», особенно те, кто говорит на русском языке, но живет в других странах. По этому поводу, к примеру, на фестивале будет организована дискуссия в рамках рубрики «два взгляда на одну тему», в которой писатель Андрей Балдин будет рассказывать о взгляде Льва Толстого на Кавказ, а Садулаев — о Кавказе современном. Выбор самоидентификации как основной темы литературного фестиваля явно не случаен, ведь, по словам Попова, сейчас для России настали «жуткие времена».

«Черт знает, что творится! У меня такое ощущение, что 90 процентов жителей мира сошли с ума, — сказал он. — Но это не означает, что не нужно ничего делать. Такие дела, как фестиваль, — это, наверное, единственное, чем стоит заниматься. Здесь нет никакой политики. Это в чистом виде культурное мероприятие, чего нам всем не хватает». Говоря о фигуре Аксенова, Попов подчеркнул: прославленный писатель не был ни левым, ни правым. «Политики — это наши персонажи, а не хозяева, — говорит Попов. — Это особенно чувствуешь в Казани. Это был какой-то божий знак, что здесь, в Казани, находился Василий Павлович, который одновременно считался совершенным космополитом и западником, а с другой стороны, был провинциальным парнем, который жил здесь, в простой семье в Казани, а стал вот таким».

Евгений Попов и Денис Осокин

Вспомнил Попов и о прошедшем юбилее Аксенова в саду усадьбы Сандецкого: «Там была такая же степень счастья и свободы, как на острове Крым, когда он еще был белогвардейский». «Это по произведению», — ответила Барметова на вопросительный взгляд журналистов.

Сами журналисты на пресс-конференции явно скупились на вопросы — будто бы все происходящее было уже слишком привычным и понятным или, наоборот, малопонятным и малоинтересным. Корреспондент «БИЗНЕС Online» поинтересовалась у участников, почему фестиваль приобрел столь камерную форму в доме-музее, когда еще несколько лет назад он проходил на нескольких культурных площадках сразу.

Герман Садулаев

В ответ Барметова сказала, что виноваты в этом журналисты. «Что мы услышали в прессе от вас, дорогих? — спросила она. — Что вы не успеваете на разные площадки, что это разорванность. Мы сказали: хорошо, мы все делаем здесь, в одном месте. Хотя мне кажется, что фестиваль должен распространяться и завоевывать другие площадки. Есть такое стихотворение про поэтов, но оно подходит ко всем: «Поэты виноваты всегда, как башмаки. За то, что маловаты, за то, что велики». Угодить всем невозможно, всегда будет какая-то критика и пожелания».

Редактор добавила, что во времена своего зарождения фестиваль действительно был более карнавальный и проходил в больших залах, но только лишь потому, что он был бездомным. Теперь фестиваль приобрел настоящую, нужную литературную «келейность», в которой есть своя прелесть.

«ДВИЖЕНИЕ ОТ СЕРЕБРА К ПЛАСТМАССЕ»

Поговорили на пресс-конференции и об ослаблении интереса к чтению как таковому.

«У нас объявили Год литературы — я не знаю, чем это закончится, — сказал писатель Попов. — Правительство должно в это вкладывать деньги. Но не так, как по нашей традиции: мы тебе деньги, а ты нам попляши. Нет, так не будет. Потому что от литературы у государства тоже есть доходы — моральные, материальные».

Знаменитый ветеран литературного цеха Кабаков выразил свое мнение о том, что снижение это совершенно неизбежно. Интерес к литературе в первый раз претерпел кризис, когда появилось книгопечатание. Новая технология создала новое отношение к тексту — книга стала доступной, в то время как рукописная книга была чудовищно дорогой. Рукопись не мог читать никто, кроме богатых людей и аристократии. С появлением книгопечатания книга стала демократической, соответственно, не могла не измениться и в содержательном смысле.

«Еще один серьезный кризис в литературе возник тогда, когда грамотность стала всеобщей, — продолжает Кабаков. — У Пушкина было 15 тысяч читателей в России, из которых примерно 3 тысячи были его личные знакомые. Когда грамотными стали все, книга, в свою очередь, не могла на это не реагировать. И литература стала другой. Интерес к литературе двигается то в одну, то в другую сторону, я не считаю, что он катастрофически упал. Возникнет другая литература, в частности, интернет-литература, когда каждый человек сможет стать не только автором, но и собственным издателем, распространителем. Написал текст, поставил точку, нажал на две кнопки — и текст опубликован безграничным тиражом. Дальше вопрос только в том, прочтут или не прочтут, как в случае с бумажной книгой — купят или не купят. Это неизбежно другая литература, чем та, где между автором и читателем был редактор, руководитель редакции, книгопродавец».

Александр Кабаков

— А качество в каком случае лучше? — спросили из зала.

— Пластмассовые вилки и ложки лучше серебряных? — парировал Кабаков.

— Хуже.

— Почему?

— Недолговечные.

— Ну, недолговечные, так они и не стоят ничего. И мыть не надо, сгреб их в помойку — и все. С точки зрения функций литературы, она не становится ни лучше, ни хуже. А с точки зрения формы, есть движение от серебра к пластмассе, но оно неизбежно. Не может книга, которую читают тысячи, быть такой же, как та, которую читают сотни. И наоборот. Общедоступность не может не сказаться на качестве формы. Все, что общедоступно, оно попроще. Это распространяется не только на литературу. Все, что делает человек, становится массово доступным именно потому, что оно становится простым.

Барметова добавила, что магия бумажной версии, магия книги, магия листа еще не прошла. «Сколько бы ни говорили об интернете и о том, как мы кликаем мышкой, если я позвоню и скажу: пожалуйста, я опубликую ваше произведение, только снимите его с интернета. Делают моментально! — сказала она. — Потому что мы ощущаем свое самосознание, как писателя, только когда держим в руках книгу. Когда-то Пушкин издавал журнал, и его тираж был 700 тысяч экземпляров. Чтобы его издавать, он закладывал дорогие кашемировые шали своей жены. Все это продолжается, только у нас шалей нет».