Сергей Переслегин: «Только эффективные действия в регионах вообще могут как-то спасти ситуацию»

Сергей Переслегин: «Как у нас говорят в группе прогностиков, никогда нельзя недооценивать Америку. А уж тем более никогда нельзя недооценивать американские правящие элиты»

«СЦЕНАРИЙ ИМЕЕТ ДВА РИСКА — РИСК ВНЕШНЕЙ ВОЙНЫ И РИСК ВНУТРЕННЕЙ ВОЙНЫ»

— А описанный вами сценарий предполагает смену элит или эта верхушка будет сидеть до конца времен, воспроизводя саму себя?

— Этот сценарий имеет два риска — риск внешней войны и риск внутренней войны. В обоих случаях элиты сменятся, если любой из этих рисков реализуется.

Если элитам удастся пройти между внешней и гражданской войной по лезвию бритвы, тогда они удержатся. И, как я понимаю, они на это очень надеются, почему бы нет? Для этого надо иметь колоссальное везение и большой ум. Ну они рассчитывают на то и на другое, видимо.

Вот я ответил на этот вопрос вполне формально. У них два риска, и если они пройдут между ними, они удержатся. В остальных случаях — нет.

Но есть и другая сторона дела — США. Где пешка-президент мало того что выглядит глупцом, да еще и негр. Раньше шутили: «Ненавижу расизм и негров».

Но, как у нас говорят в группе прогностиков, никогда нельзя недооценивать Америку. А уж тем более никогда нельзя недооценивать американские правящие элиты — настоящие элиты. Президент может к ним принадлежать, но, как правило, нет. Там народ очень умный и очень дельный. И очень хороший.

Хороший в том смысле, что у этих людей есть позиция, есть любовь к своей стране, есть понимание своей ответственности перед ней и в какой-то мере перед миром тоже.

— Ключевой момент здесь — понимание ответственности.

— Да. Я ни в коей мере не антиамериканец, они мои противники сейчас и по жизни тоже, но противник за шахматной доской — это человек, к которому ты обязан и можешь испытывать уважение и симпатию. Я испытываю к ним и уважение, и симпатию. Так как я понимаю, что их совершенно устраивает игра Владимира Владимировича.

Потому что в этой ситуации, развалив мировую систему глобализации, а стратегически это отвечает их интересам, они получат свое и заработают на крахе глобализации.

— И решат свои задачи...

— Так и это неинтересно для них, они и так заработали все, что можно, важно другое. Разваливая режим глобализации, они выходят из сценария «гибели Рима», в котором они находятся, и они это понимают. И за выход из этого сценария им не жалко ничего, потому что, чем кончится сценарий, они тоже отлично знают. Книжки по истории они читали все, а некоторые даже их писали.

И тогда они ставят совершенно другую задачу. Шут с ней, с глобализацией, да и шут с ними, с деньгами. Они ставят на большой кризис. На новую гражданскую войну у себя. И это ставка.

Заметьте, Америка развивается 80-летними циклами, и в конце каждого цикла у них происходит гражданская война или внешняя война, которая выполняет функции гражданской войны.

— Да, их гражданская война переформатировала Штаты.

— И привела к сильнейшему росту в США. Итак, первая гражданская война — это война за независимость, вторая гражданская война — это война Севера и Юга, далее Рузвельт использовал Вторую мировую войну в качестве «гражданской», переформатировав всю систему управления страной. И вот сейчас по времени с 2021 года — время четвертой. И они рассчитывают выйти после этого выйти в новую фазу развития за пределами всех технологических укладов.

— А Россия?

— В этом плане им наплевать, будет в России шестой технологический уклад или не будет. Россия хочет перепрыгнуть пятый и сразу перейти в шестой — они не спорят. Но сами они хотят уйти еще дальше. Знаете, в одном игровом компьютерном журнале есть картинка хорошая: стоит колоссальных размеров мужик в броне, с какими-то мечами, обвешанный оружием, и второй стоит напротив в спортивном костюмчике, в очках. Первый говорит: «У тебя какой уровень? Я уже достиг 26-го!» А тот отвечает: «Я не помню, 603-й, кажется».

Вот американцы хотят в эту игру сыграть, что мне тоже очень нравится и вызывает большое уважение. Кто выиграет в итоге — вопрос интересный. Обе стороны делают большие рискованные ставки. А в зоне фазового кризиса у вас нет безрисковых стратегий.

— Кто же в этой ситуации страдает?

— Страдает Европа, потому что собственной стратегии она не имеет и в этих условиях попадает под тех и под других. Ее будут грабить и наши, и американцы, в общем, все равно как. Это отлично понимают финны и поляки. При этом финны что-то делать пытаются, а поляки принимают полную безнадежность ситуации. В нынешних условиях резко сменить курс они не могут. Они бы и рады, но не получится. Вот так с Европой. Вернемся к предыдущему вопросу о судьбе рубля.

— И судьба рубля...

— Если идет распад глобализации, то у вас вместо одного денежного механизма возникает несколько разных денежных механизмов просто по самой схеме. И вот в этом плане вы будете сравнивать рубль и его оборот не со всем миром, а с той зоной, где рубль будет действовать как базовая валюта. Эта зона приличная, это где-то одна седьмая, одна десятая земного шара. Мы больше не схватим, а внутри этой зоны рубль будет занимать довольно приличное место в обороте.

«Путин назвал 2 года в 27-месячной логике, считая, что 3 месяца же прошло. Так что он находится вполне в зоне прогностического разума»

«ПОМНИТЕ, ЧТО ГОВОРИЛ МОИСЕЙ ФАРАОНУ? 7 ЛЕТ»

— Так вот кризис глобализации, о котором мы говорим, займет некоторое время. Мы считаем, что он начался как острый кризис в начале 2014 года, хотя на самом деле в конце 2013-го, в ноябре, но это не суть важно, плюс-минус месяц. Ну а дальше смотрите, стандартное время кризиса — 27 месяцев. Но если в 27 мы не уложимся, то извините, читаем Библию. Помните, что говорил Моисей фараону? 7 лет. Следующий за 27 месяцами 7-летний срок. Путин назвал 2 года в 27-месячной логике, считая, что 3 месяца же прошло. Так что он находится вполне в зоне прогностического разума.

Но я могу сказать вам с огорчением, что может получиться и 7 лет кризиса. И мы будем это оплачивать при любом раскладе: сменится власть в России или не сменится, сменится власть в Америке или не сменится, поменяется политика в Германии или не поменяется. Это не играет роли. Поскольку задача ликвидации технологической отсталости России стоит «по-любому», мы ее «по-любому» будем решать.При любом президенте, а также генсеке, царе, императоре и так далее. А поскольку в «икс-системах» иначе как за счет населения такую проблему решать невозможно, то это будет решаться именно таким образом.

— А в «игрек-систему» уйти мы не можем?

— Повторяю. «Игрек-система» отличается двумя особенностями. Отсутствием внешнего окружения и избытком ресурсов. Пока у нас нет ни того ни другого. Поэтому мы не можем стать «игрек-системой». А попытка Ельцина построить «икс-игрек-систему» так называемого «кентавра» показала, что эта система неустойчива — как политически, так и экономически. Что, собственно, из модели вполне следовало, удивляться тут совершенно нечему. Поэтому нас с вами будут эксплуатировать при любом раскладе, и к этому надо относиться совершенно спокойно. Жизнь таким образом в России устроена была, есть и будет.

— Как-то не хочется быть объектом эксплуатации.

— Не забудьте, что тема эксплуатации очень тонкая. Потому что мы же все время говорим о балансе. Кроме «уровня жизни» есть еще «качество жизни» и «смысл жизни». Это вещи разные.

Запад это тоже начал понимать, правда, «смысл» они не еще ввели, но «качество» уже начали учитывать.

— В чем здесь разница?

— Если «уровень жизни» — это, грубо говоря, то, что вы можете купить, то «качество» — это как вы можете распорядиться своим временем. Потому что, например, у высшего технического состава больших корпораций уровень жизни очень высок, а качество жизни близко к нулю. Потому что деньги у них, конечно, есть, купить они могут все что угодно, но они постоянно находятся в зоне работы корпорации и в общем и целом момента свободы, и возможности делать то, что им хочется по жизни, у них практически нет.

— У кого же такая возможность есть?

— У классического советского инженера 1960-х годов «уровень жизни» был близок к нулю, а «качество жизни» было очень высоким. Он занимался тем, что ему нравится, как правило, и, в общем, тратил на это не очень много времени, а в остальное время занимался тем, что ему нравилось еще больше. Отсюда все эти самодеятельные песни, походы, а также посиделки на кухне, не только чтение умных книжек, но и написание их. Так что в этом смысле вопрос о качестве жизни всегда другой, а если мы еще подумаем, зачем мы все это делаем! Так что у России всегда уровень жизни низкий, а качество жизни может быть как низким, так и высоким.

«Германия проиграла, а не самые глупые люди на земном шаре были. И в Первую мировую войну, и во Вторую»

«ГЕРМАНИЯ ВОТ ПРОИГРАЛА, И ЗДЕСЬ ВСЕ МОЖЕТ ЗАКОНЧИТЬСЯ ПО ТОМУ ЖЕ СЦЕНАРИЮ»

— А вот в координатах «икс-игрек-системы» куда бы вы поставили Третий рейх?

— Третий рейх, конечно же, «икс-система», и в этом плане он работал в той же логике, что и мы, только плохо. Это пример того, что они пытались сделать то, что считали нужным, и в этом плане политика Гитлера была вполне рациональной. Он делал то, что считал необходимым.

— И закончилось все катастрофой.

— Закончилось тем, чем закончилось. Не всегда же получается.

— Закончилось грудами битого кирпича на месте городов.

— И после этого в 1950-е — колоссальнейший подъем Германии!

— Но без Гитлера.

— Секундочку. Будущее делается нами, но не для нас. Это сказали Стругацкие, но и до них это говорили. Конечно же, Германия Гитлера не смогла решить задачи «икс-системы».

— И нет гарантий, что их сможет решить Россия.

— А в ситуации фазового кризиса вообще нет гарантий, что какая-то из задач фазового кризиса будет решена. И Россия, и США, и Япония, и Исландия, множество людей напряженно ищут сейчас варианты решения задачи, понимая, что без риска эти задачи решить вообще нельзя.

Что же касается США, то если вы всерьез проектируете у себя гражданскую войну в расчете на то, что вы извлечете из нее позитивное содержание, вы тоже рискуете, вы тоже можете проиграть в итоге в этой войне.

— Каждый может проиграть.

— Гарантировать ничего нельзя. Проблема в том, что «безрисковой стратегии» сейчас вообще нет. Европа пыталась пойти в режиме «безрисковой стратегии», и мы видим, что и проблемы не решены, и риски никуда не делись, тем более сейчас и США, и Россия охотно сливают туда собственные риски. Но при этом у европейцев нет игры, которая бы им позволила за свои риски хотя бы какую-то надежду иметь.

Да, проиграть можно. Германия вот проиграла, а не самые глупые люди на земном шаре были. И в Первую мировую войну, и во Вторую. И здесь все может закончиться по тому же сценарию, риск такой существует.

«У НАС ЖЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОЧТИ НЕТ ГОРОДОВ, ЗАТО МНОГО СТОЛИЦ»

— А не может случиться так, что на территории России возникнут новые государства?

— Маловероятно. Ну не хочет Россия распадаться! И это при том, что у нас в России уникальная ситуация. У нас же действительно почти нет городов, зато много столиц! Куда пальцем ни ткни — все столица. Петербург — столица, Казань — столица, Сочи — столица, в Сибири насчитывают пять столиц, Омск — столица Директории в гражданскую войну... И Москва — столица столиц! Москва, конечно же, очень сильный город...

«Если бы Деникин хотя бы иногда думал в своей жизни, то он бы бросил все силы не на Москву, а на то, чтобы договориться с Лениным и с Троцким»

— Раз уж мы упомянули Директорию... А если бы в 1919-м году Деникин¹ бросил бы все силы на то, чтобы взять Москву?

— Если бы Деникин хотя бы иногда думал в своей жизни, то он бы бросил все силы не на Москву, а на то, чтобы договориться с Лениным и с Троцким.

— Неужели договорился бы?

— Вы знаете, базовая проблема гражданской войны в России чрезвычайно интересна. В ней нет белых.

— ???

— В ней воюют две разные концепции красных.

— А белые?

— А что касается белых, то они используются здесь в качестве «мальчиков для битья» на протяжении всей войны. Я могу процитировать здесь хоть Шульгина², хоть самого Деникина, хоть такого уважаемого в Белом движении человека, как Слащев-Крымский³.

Все они однозначно говорят: «У нас вообще не было никакой концепции России, а все, что мы пытались по этому поводу изобрести, было ухудшенной версией того, что говорили красные.

Вот что Слащев пишет: «Меня мои солдаты спрашивают, за что мы воюем, я пытался им говорить, что в России власть захватили немецкие агенты, но даже я не мог верить, что в России миллионы немецких агентов, потому что откуда у германского генерального штаба столько денег, чтобы всем им платить! Я прекрасно знал, что это полная чушь, но мне нечего было им предложить!»

Суть проблемы в следующем, захвати Деникин Москву, ему нечего было бы организовывать. К тому же будем говорить честно, все опыты организации жизни белыми на их территориях показывали, что они ничуть не уступали по количеству жертв и разрушений красным. А вот по организующей силе они красным очень уступали.

Но вот что очень интересно: вместо «концепции Троцкого» могла победить «концепция Вернадского⁴», но белым это было бы без разницы.

— Почему?

— Не было собственной политики. У белых не было своей позиции, которую они могли бы отстаивать.

«Концепция «разумного коммунизма» Вернадского, «ноосферного коммунизма», если бы она победила, могла бы в перспективе привести к очень интересным результатам»

— А если бы «концепция Вернадского» победила?

— А если бы «концепция Вернадского» победила, то получилось бы следующее: белые договариваются с красными, потому что ни ту, ни другую сторону не устраивали американские войска в Архангельске и Владивостоке. А за примирение белых и красных заплатили бы Польша и Соединенные Штаты, как в итоге и случилось, только через 20 лет. Ведь многие, условно говоря, белые нашли себе место у красных. Революция не бывает гладкой...

Другое дело, что концепция «разумного коммунизма» Вернадского, «ноосферного коммунизма», если бы она победила, могла бы в перспективе привести к очень интересным результатам. Но мы пошли по государственно-капиталистической, «троцкистской модели», пошли потому, что там было понятно, что делать. А в «модели Вернадского», которую потом развивал Иван Ефремов⁵, надо было «очень много думать». Там была масса интересных возможностей... Но реализовалось то, что реализовалось.

Шансы у нас сейчас примерно те же, что и были тогда, собственно, и революцию 1917 года делали по той же самой причине — не было выхода из структурной технологической недостаточности России. Столыпинская⁶ модель экономического развития провалилась, это был путь в тупик.

И сейчас, 100 лет спустя, нам опять надо из тупика выходить. Так что впереди у нас 27 месяцев или 7 лет кризиса. Но здесь есть еще одна важная деталь. Мировая война.

В ТЕНИ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

— Знаете шутку о том, что уже начали искать человека, который первым сказал: «С новым вас, 14-м годом, товарищи!»? Над нами сейчас сильнейшая тень Первой мировой войны. И летом мы были очень близки к повторению этого сценария, когда чуть ли не «день в день» сбили самолет. Но о значении Первой мировой войны и о том, какую роль она играет для России в нашем нынешнем случае, надо рассказать подробнее.

В Первую мировую войну, несмотря на то что все главное решилось там в течение первых 100 дней, доигрывание ситуации заняло четыре года, а, считая со всеми хвостами в виде Версальской и Вашингтонской конференций, которые подвели ее итоги, едва можно уложиться в пресловутые 7 лет.

— А те самые 27 месяцев с момента начала кризиса — это же Ютландское сражение⁷!

— Да, это Ютланд. Он поставил точку, но... Мы проводили сценарный анализ Первой мировой войны. И честно проведенный сценарный анализ дал удивительные результаты, совершено необычную картину вероятности.

Инерционному сценарию соответствовало сохранение «английского мира», то есть Англия остается победителем в войне, и у этой вероятности было всего 4 процента. Почему так мало? Потому что должны были быть выполнены следующие условия. Война оказывается краткосрочной. Германия проигрывает. Но самое важное — Ютландское сражение происходит рано, не позднее весны 1915 года, и заканчивается сокрушительным разгромом германского флота. Как Трафальгарское сражение закончилось безоговорочной победой Англии в 1805 году.

Только в этом случае, при сочетании этих факторов, Англия побеждает. Заметьте, это означает, что ситуация была действительно кризисной, потому что в кризисной ситуации «инерционный сценарий» имеет низкую вероятность реализации. То же самое можно сказать в отношении нынешних США, которые находятся в «положении Англии 1914 года».

— Этот сценарий так и не реализовался.

— Англия приложила колоссальные усилия для реализации этого сценария, но ничего не получилось! Генеральное сражение флотов состоялось, но отложилось до 1916 года, и разгромить немцев англичанам не удалось. Мне всегда хотелось написать детективчик о том, как Холмс и Ватсон работают на британский флот во время мировой войны, когда начинается Ютландское сражение, Холмс говорит: «Что еще я должен был сделать? Они имели все шифры! Они отрезали германские корабли от базы! Они получили вдвое больше кораблей! Я должен был отправить Ватсона командовать флотом? Он и то справился бы лучше!» Англичане «не справились».

— И в итоге на свет появился PaxAmerica, мир «по-американски».

— Да, но шансов на то, чтобы получился PaxAmerica, было еще меньше. Всего 3 процента. Для этого обязательно нужны были затяжная позиционная война и неопределенный результат Ютландского сражения. И это не было в распоряжении Америки, монетка могла упасть иначе.

— У кого же шансов было больше?

— Оставшиеся шансы делятся пополам (по 40 процентов) и дают два сценария. Один вариант — это PaxGermanica, в котором Германия кайзера Вильгельма выигрывает войну на Западном фронте и договаривается с Россией, и PaxRuthenia, в котором Россия выигрывает на Восточном фронте, заключает мир с Германией с позиции силы и выходит из войны.

Остаток — 13 процентов — приходится на невероятное везение Германии, которая выигрывает и на Западном, и на Восточном фронте...

— И Германия становится «хозяйкой Европы»?

— В том-то и дело, что нет. Оказывается, что большое везение — это то же невезение. Пока продолжаются бои в Восточной Пруссии и Польше, немцы могут заключать любой мир. Но как только они переходят Западную Двину, начиная угрожать Москве, Петрограду, Киеву, то из Первой мировой войны мы как-то сразу попадаем во Вторую. Русский мужик, которому невозможно было объяснить, зачем воевать за Польшу и Пруссию, но в случае похода немцев на Москву ничего никому объяснять не было бы нужно. Позиция резко бы изменилась, и не успел бы пройти военный угар, который закончился к 1917 году. И эти вероятности были гораздо больше, чем те, которые получились в реальности.

— Как это проецируется на сегодняшний день?

— Какую картину мы видим сейчас? Вероятностное распределение будущего такое же, как и столетие назад. И основные игроки те же самые. Россия, как всегда, в положении России. Англия и США поменялись местами. Европа в положении Германии, причем Ангела Меркель вполне тянет на кайзера Вильгельма. И отсюда возникает куча сложностей со всех сторон.

Причем когда мы говорим о фактической мировой войне, неважно, холодной или горячей, то это четыре года, но самое главное — тенью над нашей ситуацией висит не только 14-й, но и 17-й год. Ренессанс левого проекта возможен, тем более что он сейчас идет по всему миру.

«ВНУТРИ РОССИИ ВСЕ ЕЩЕ ЖИВЕТ СОЮЗ»

— Я много разговаривал в крупных корпорациях с их работниками. Какими бы наверху ни были «деньги, прибыль, мировые технологические цепочки», после первого же стакана водки работники начинают вспоминать Советский Союз. И в этом плане внутри России все еще живет Союз. Это не плюс. Это, скорее, минус. Но это та реальность, с которой мы имеем дело.

«Внутри России все еще живет Союз. Это не плюс. Это, скорее, минус» (на фото Никита Хрущев и Джон Кеннеди)

У Советского Союза были свои плюсы и свои минусы, но всякого рода повтор того, что уже было, представляется мне изначально обреченным решением. При всех достоинствах Союза мы создаем сейчас институты СССР, но именно в целях нормальной архивации и захоронения этого очень значимого социального проекта. Конечно же, опыт Союза должен быть сохранен и использован для изучения, но возвращение туда — дело безнадежное. На всякий случай, если кто забыл: мы проиграли Третью мировую войну, давайте не будем пытаться начать ее еще раз с худшими начальными предпосылками. Это же не компьютерная игра.

— И когда все это закончится?

— Как только появятся сколько-нибудь позитивные модели выхода из кризиса, то в этот момент мы и закончим пытаться восстановить хоть Америку 60-х годов во главе с Кеннеди, хоть Германию Аденауэра/Гитлера/Вильгельма, хоть Союз Брежнева/Хрущева/Сталина, поскольку, заметьте, все решения сейчас идут «на повтор», а ситуация кризиса требует новых решений. Но при этом 17-й год представляет собой один из рисков, но, как и всякий отрефлектированный риск, этот год может стать очень интересным ресурсом.

«ТОЛЬКО ЭФФЕКТИВНЫЕ ДЕЙСТВИЯ В РЕГИОНАХ ВООБЩЕ МОГУТ КАК-ТО СПАСТИ СИТУАЦИЮ»

— Но кто может предложить эти модели в России?

— Регионы. Именно регионам, а не центру имеет смысл обязательно заниматься своими моделями! Условный центр ничего не решит по целому ряду причин. Во-первых, он тонет в информационном шуме. В условиях современного кризиса, как и любого кризиса, выигрывает, говоря военным языком, не та сторона, где хорошие генералы, а та, где находящиеся на фронте лейтенанты способны исправить ошибки командования.

И третий момент: для России, которая являет собой самоопределение территорий, региональное развитие более важно, чем для любой другой страны.

Сейчас регионы будут предлагать свои проекты, центр будет говорить: «Да-да, спасибо, мы именно это и хотели вам приказать», — и не потому, что центр плох, а потому, что в современных условиях переполнения информационных каналов центр просто не в состоянии решать эти проблемы. У него слишком высоко информационное сопротивление среды.

— Но как на это может отреагировать центр?

— Только эффективные действия в регионах вообще могут как-то спасти ситуацию. Наличие такой региональной инициативы жизненно необходимо. И региональные элиты тоже находятся в ситуации высокого риска. Если они не будут ничего делать, их сметут «снизу» и накажут «сверху», а если что-то делать, центр может воспринять это как посягательство на свои прерогативы. Поэтому дорожка «движения по лезвию», о которой я говорил, для региональных элит сложнее, чем для московских. Но нужно иметь в виду, что в этой стране всегда любили победителей. Центр, конечно, присвоит успехи регионов себе, но успешные люди везде нужны, особенно в ситуации кризиса.

У нас сложная ситуация, мы начинаем революционные преобразования сверху с прежней правящей элитой, но вообще-то замечу, что подобный опыт у России уже есть и при Петре, и при Александре. У нас были успешные случаи преобразований при полной смене элиты в результате революции и при полном сохранении элиты... Надежда на этот опыт.

— Но пока еще ничего не решено.

— В чем суть ситуации кризиса? У вас нет инерционного сценария. Как было, точно уже не будет. Весы колеблются. Могут качнуться в одну или другую сторону. Но ситуация будет интересной. Наш уровень жизни довольно здорово упадет, а вот качество жизни может и повыситься.

Итак, еще ничего не решено.

¹ Антон Иванович Деникин — главнокомандующий Вооруженными силами Юга России, деятель Белого движения.

² Василий Витальевич Шульгин — один из идеологов Белого движения.

³ Яков Александрович Слащев-Крымский — генерал Белой армии, герой обороны Крыма от большевиков.

⁴ Владимир Иванович Вернадский — академик, развивал теорию «ноосферы», в биосфере существует великая геологическая, быть может, космическая сила, планетное действие которой обычно не принимается во внимание в представлениях о космосе.

⁵ Иван Антонович Ефремов — ученый-палеонтолог, доктор биологических наук, философ-космист и социальный мыслитель, автор романов «Туманность Андромеды», «Час Быка» и «Лезвие бритвы».

⁶ Петр Аракдьевич Столыпин — государственный деятель Российской империи, председатель совета министров в царствование императора Николая II.

⁷ Ютландское сражение — генеральное сражение 31 мая 1916 года между британским и германским флотом, закончившееся неопределенным результатом. Британский флот сохранил господство на море, однако решительной победы не добился.

Читайте также:

Сергей Переслегин: «Не исключено, что нас ждут новые «темные века», когда кризис превратится в норму существования». Часть 1-я