Кирилл Пономарев, антикварный салон «Лигия»: «Скупается на корню все русское и связанное с Россией»

Кирилл Пономарев: «Я с детства был окружен предметами искусства и антиквариата»

КАК МЛАДШИЙ АНТИКВАР В СЕМЬЕ

— Кирилл Николаевич, с чего началось ваше увлечение антиквариатом?

— Мой отец Николай Васильевич Пономарев-Капучиди, который преподавал в университете, с определенного времени стал заниматься антиквариатом. Естественно, я рос целиком и полностью окруженный предметами искусства и антиквариата. С детства читал книги по этой тематике, ходил с папой в Ленинский садик, где собирались люди, увлеченные коллекционированием. В школьном возрасте он не только водил меня в музеи, но и брал в московские комиссионки. Поэтому, повзрослев, когда мы с братом стали заниматься бизнесом, первое же помещение, которое у нас появилось, подвал на улице Профсоюзной, решили использовать под антикварный салон.

— Наверное, проблемы, что в нем выставить, не существовало?

— Сначала салон преимущественно состоял из предметов, которые до этого покупал мой отец, потом мы сами стали приобретать какие-то вещи. В итоге все вылилось в то, что сейчас антикварный салон занимает весь первый этаж. При нем есть реставрационные мастерские, в подвале находится склад. А в ближайшее время рассчитываем открыть еще и художественную галерею. Новое здание для нее мы построили рядом несколько лет назад.

— До «Лигии» в Казани были антикварные салоны?

— В советское время на улице Ленина (нынешняя Кремлевская — авт.) работала антикварная комиссионка, которой заведовал знакомый моего покойного батюшки. А в начале 90-х в здании музея рядом с Кремлем открылся антикварный магазин «Инга-Арт». Им руководил уже мой хороший знакомый Марк Левин. Этот-то салон и был одним из первых.

— Когда же на антикварный рынок вышли вы?

— В 1995 году мой батюшка — антиквар, мой старший брат — потомственный антиквар, ну и я как младший антиквар в семье решили, что логичным продолжением нашей коллекционной деятельности будет открытие салона. После закрытия «Инга-Арт» «Лигия» какое-то время была единственным антикварным салоном в Казани, а затем с переменным успехом стали появляться новые.

— И сколько их сейчас?

— 8 - 10 антикварных салонов и точек, которые торгуют антиквариатом или связанными с ним предметами. На самом деле, антикварный салон — это не что иное, как комиссионный магазин.

ВСЕ, ЧЕМУ БОЛЬШЕ 100 ЛЕТ

— На каких направлениях деятельности вы сконцентрированы?

— Специализируемся на торговле антиквариатом — абсолютно всем, какой только может быть. Беремся даже за те вещи, в которых мало понимаем. Могут появиться совершенно неожиданные предметы — какой-нибудь тромбон или скрипка. Не занимаемся только тем, что невозможно сбыть, например, старинными пианино — их никто не покупает, потому что они громоздкие, или швейными машинкамии — их проще отнести во вторсырье.

«Иконы – самое характерное проявление русского искусства»

— Что относится к антиквариату? Каким «сроком давности» должна обладать вещь?

— Твердых канонов нет. К антиквариату принято относить все, чему больше 100 лет. Но я считаю, что это любой предмет коллекционирования, созданный в прошлом. Например, живопись 90-х годов: художник скончался и уже больше ничего не напишет. Конечно, это антикварная вещь, предмет искусства. Мы живем в XXI веке, а каких-то 15 лет назад был другой, XX век. Поэтому все предметы того времени тоже можно отнести к антиквариату. Велосипед 60-х годов в моем представлении антиквариат стиля «советик».

— Неужели велосипеды для кого-то тоже предмет коллекционирования?

— Одни коллекционируют велосипеды, другие — фарфоровые фигурки. Но если фигурка стоит 150 тысяч рублей — дореволюционный Гарднер, или чуть подешевле, скажем, Кузнецов, — много ли вы сможете купить их за месяц? Сейчас приобрело большую популярность коллекционирование советского фарфора. Он преемник дореволюционного, Ленинградский фарфоровый завод — бывший императорский. И, конечно, фигурки его производства достаточно высокого качества, некоторые из них очень редкие и дорого стоят. Но есть и те, что были выпущены в 50 - 70-е годы — в советское время была масса фабрик. Эти фигурки стоят недорого, их можно покупать и составлять себе коллекцию. Сейчас очень многие, особенно женщины, этим увлечены, потому что это интересно и красиво. Мы покупаем и такой фарфор. Что-то даже реставрируем и снова выставляем на продажу.

СЫН УЧИТ ГЕОГРАФИЮ ПО МОНЕТКАМ

— Антикварные вещи — это не предметы первой необходимости...

— Антиквариат — это в первую очередь предметы искусства. Без них, конечно же, можно обойтись, но с ними приятнее. Когда у вас дома висит хорошая картина, вы на нее смотрите, и это умиротворяет. Или, например, перебираете монетки — иностранные, советские, российские... Я своему ребенку с детства покупаю иностранные монетки. Мы приобрели атлас, где перечислены страны, их флаги, валюта, и, рассматривая монетки, сын узнает географию. Кроме того, на них обязательно что-то изображено — политики, исторические моменты, животные. Одним словом, эти маленькие кусочки металла выдают массу информации — исторической, географической, какой угодно. Собираете ли вы открытки, марки, часы, картины, живопись, фарфор, купив вещь, начинаете интересоваться, где она произведена, кем, когда, по какой технологии. Объем ваших знаний увеличивается. Это интересно и полезно. Уже не говоря о том, что, в любом случае антиквариат приносит душевное успокоение и удовлетворение.

— Большинство ваших клиентов, наверное, VIP-персоны?

— Есть вещи недорогие, доступные по цене, а есть и те, что по карману только состоятельным людям. Такова природа антиквариата: он может быть как предметом коллекционирования, так и инвестирования. Все российские артисты, художники, писатели, общественные деятели, приезжая в Казань, идут в антикварный салон. За историю нашего существования у нас побывали многие известные люди. Например, бывший министр культуры России Александр Авдеев, и даже мировые знаменитости — кинозвезда Катрин Денев. Конечно, VIP-персоны могут позволить себе что-то купить. И с ними интересно общаться.

— Денев ушла от вас без покупки?

— Отнюдь нет. Во-первых, она мне очень понравилась — женщине за 70 лет (это было пять лет назад), а выглядит шикарно. Ходила по нашему магазину, все рассматривала. Русский антиквариат ее не заинтересовал. Зато увидела две кругленькие французские картинки — пейзажи начала XX века, в моем представлении достаточно примитивные — и купила за 500 долларов. То есть ей любопытно свое, французское. Китайцы приходят и тоже спрашивают, что есть китайское. Людьми движет интерес к своей истории. А антиквариат это и есть история.

«Кто-то коллекционирует фарфоровые фигурки»

УЗКИЙ КРУГ

— Трудно ли создавать антикварный бизнес? Каков входной порог?

— Создать нелегко. Нужно обладать знаниями: если вы ничего в этом не понимаете, придется туго. Вас тут же затарят, как говорится, фуфлом и все — подсядете. Но если есть знания, все очень просто: арендуете или покупаете помещение, делаете ремонт, находите бухгалтера и продавца, и бизнес, можно сказать, открыт. Стоимость всего этого и будет входным порогом. Хотя нужно еще потратить какое-то количество денег на покупку антиквариата, и чем больше его будет, тем лучше. Для чего открывают антикварные салоны? Для того, чтобы выставить туда скопившийся антиквариат в надежде на то, что его больше будут покупать. А его, я вам скажу, не так-то легко продать.

— А у вас насколько большой коллектив?

— Очень небольшой: помимо нас с братом, два администратора, два продавца и уборщица.

— Насколько востребованы сегодня услуги антикваров?

— Если существуют антикварные салоны, значит в какой-то степени это востребовано. Они есть и в центре, и на окраине. Даже на Колхозном рынке вы увидите лотки с антиквариатом. Казанских коллег я в основном знаю, потому что это очень узкий круг.

— В какую сумму оценивается объем рынка антиквариата в Казани? Кто его основные игроки?

— Определить объем этого рынка как в Казани, России, так и в мире невозможно. Антиквариат — специфический бизнес, каждый сам определяет цену своей вещи, и может ее и в 10 раз завысить. Составляют антикварный рынок антиквары, антикварные дилеры и те, кто покупает предметы антиквариата.

«В чем преимущество антиквариата? Это еще и очень хороший оригинальный подарок»

— Отличается ли чем-то антикварный салон «Лигия» от других? Какова его доля на рынке?

— Я привык ко всем относится как к равным, потому что мы все находимся примерно на одном уровне. Так объективно сложилось, что антиквариата в наших магазинах больше, чем в других, да и сам салон больше по площади. В остальном все одинаково. Если попадется хорошая вещь, любой ее купит, продаст или обменяет. Долю «Лигии» назвать не могу. Дело в том, что есть нюанс: у кого-то в магазине антиквариата может не быть, а дома есть.

— Есть ли у казанского рынка антиквариата какие-то особенности, нечто присущее только ему?

— Рынок антиквариата везде одинаковый. Думаю, что и за границей он такой же.

МНОГИЕ НЕДОУМЕВАЮТ: «КАК МОЖНО КУПИТЬ СТАРУЮ ВЕЩЬ?!»

— Спрос на антиквариат есть?

— Сейчас, после кризиса и перед входом в новый, он низкий. Кроме того, он такой еще и в силу определенной специфики нашей страны с ее достаточно низкой культурой потребителей. Многие недоумевают: «Как можно купить старую вещь?!» Это идет еще с советских времен. Поэтому и бизнес это трудный.

— Насколько затратно содержание антикварного салона? Помимо поддержания определенной температуры, это, наверное, еще и соответствующая охрана?

— Нам повезло: антикварный салон находится рядом с Институтом социальных и гуманитарных знаний (он учрежден мной), и охрана у них общая. А вообще, конечно, содержать его затратно. Иногда целый месяц нет никаких продаж, а зарплату людям платить все равно надо. А порой одна продажа разом перекрывает все расходы.

«Благодаря антиквариату я стал ценным специалистом – экспертом министерства культуры»

— Правоохранительные органы к вам за консультациями не обращаются?

— Конечно, обращаются. Я эксперт министерства культуры Татарстана по культурным ценностям. Моя специализация — предметы церковного культа и русской живописи XIX и XX веков. Во-первых, обращаются за экспертной оценкой вещей, которые, к примеру, украли. Кроме того, я провожу экспертизы для вывоза вещей за рубеж. В экспертизе нуждаются и правоохранительные органы, поэтому я с ними общаюсь постоянно. Да иначе и нельзя: ни для кого не секрет, что рынок антиквариата еще и очень криминальный, нам могут принести ворованные вещи, и нас самих могут обокрасть. Слава богу, МВД своевременно информирует нас о кражах. И, конечно, в случае каких-то ЧП оно всегда нам помогает.

— А вообще где вы покупаете антикварные вещи?

— Те времена, когда бабушки приносили нам антиквариат, канули в лету. Они посмотрят заранее в интернете и говорят: вещь стоит столько-то. Как правило, цена оказывается сильно завышена. Поэтому мы покупаем антиквариат в основном у дилеров на вернисажах в Москве. А они ищут его по всей стране.

— Наверное, часто старые вещи имеют непрезентабельный, а то и ветхий вид?

— Для этого мы и открыли реставрационные мастерские. Старые вещи действительно зачастую находятся в плачевном состоянии, но после реставрации они приобретают другую видимость и форму. Купив развалившийся буфет, вы вряд ли найдете на него покупателя. Отреставрировав же, можете продать его в несколько раз дороже. Но тут уже возникают другие вопросы: надо знать, как реставрировать, иметь специалистов, материалы и так далее.

ИКОНЫ НЕЛЬЗЯ ВЫБРАСЫВАТЬ: ТОЛЬКО СЖИГАТЬ ИЛИ СПЛАВЛЯТЬ ПО РЕКЕ

— Какие тенденции отмечаются сейчас на рынке антиквариата? Что наиболее востребовано и почему?

— Тенденция одна — востребовано все, что связано с Россией. Одним словом, русское искусство в тренде и стоит дорого. Причем неоправданно дорого. В том числе на Западе. То, что покупают на аукционах «Кристис» и «Сотбис», привозят сюда и перепродают. Почему Шишкин оценивается в миллионы долларов, а какой-нибудь европейский художник такого же уровня — в 100 тысяч евро? Потому что это Шишкин. Вершина антиквариата — это именно живопись, а также иконопись, серебро, Фаберже, хороший фарфор. Я сейчас говорю о таких вещах, которые редко появляются.

— И что же русского представлено в вашем салоне?

— Иконы — основной вид нашей деятельности как самое характерное проявление русского искусства. Причем массового, потому что икон было очень много. В нашем салоне их тоже великое множество, они имеют разную ценность и разную стоимость. Мы покупаем иконы, как правило, в плохом состоянии, реставрируем, даем им вторую жизнь и выставляем на продажу. Их покупают и в церкви, и для дома. Поскольку я сам человек православный, мне это греет душу. Иконы нельзя выбрасывать, можно только сжигать или сплавлять по реке.

«Когда покупаешь икону, с нее обязательно надо снять оклад…»

— Сколько времени прошло, прежде чем вы стали понимать толк, скажем, в иконах?

— Невозможно сказать. И в иконах я еще не все понимаю.

— ?!

— Если мне принесут редкую икону XIV века, я могу и не понять, что она относится к этому времени. Поэтому, если необходимо, консультируюсь со специалистами. Сейчас музеи не дают атрибуцию — описание, но можно обратиться в научно-исследовательский центр Грабаря. Кроме того, есть знающие знакомые...

— В Казани есть ценные иконы?

— Очень хорошая экспозиция икон в музее изобразительных искусств Татарстана. Вообще я всем советую ходить в наши музеи — там хорошая прописка живописи. Есть в Казани и коллекционеры с хорошими коллекциями икон и живописи. Они, кстати, могут не продавать вещи, а обмениваться ими. Помните отличный советский фильм «Каникулы Кроша», где главный герой менял нецке? Сейчас и мы точно так же мы обмениваемся: это некий полет души.

И БИЗНЕС, И ИСКУССТВО, И СТРАСТЬ

— Что для вас занятие антиквариатом — бизнес, увлечение, искусство?

— Все вместе: и бизнес, и увлечение, и искусство. А еще страсть, наркотик. В духовном плане это колоссальный багаж. Кроме того, благодаря антиквариату я стал ценным специалистом — экспертом министерства культуры, хотя у меня и нет искусствоведческого образования.

— Есть ли у вас собственная коллекция? Каковы ваши предпочтения?

— Я коллекционирую дореволюционные печатки для сургуча. Они бывают очень красивые — настоящие произведения искусства, в форме разных фигурок из горного хрусталя, аметиста. Как правило, печатки принадлежали купцам или дворянам, а у них очень интересные геральдические знаки. Мне нравится узнавать по ним, кому принадлежала та или иная печатка. А еще у меня особый интерес к советской живописи.

— Почему?

— В советское время были очень профессиональные художники, и купить их работы пока еще можно относительно дешево. Поэтому я собрал большую коллекцию, особенно картин казанских мастеров.

«В один момент начинает расти ценность русского фарфора, в другой – советской живописи»

— Считаете, когда-то это будет в цене?

— Думаю, да. Кроме того, я постоянно осваиваю новые виды антиквариата и новые формы работы.

— И что из нового освоили в последнее время?

— Например, стал коллекционировать открытки и иностранные монетки. Покупаю фаянсовые гжелевые фигурки советского времени. Собираю антикварные книги.

— Что вам нравится больше всего?

— Живопись. Повешу картину на стену и долго могу на нее смотреть — она создает у меня определенные эмоциональные ощущения. У каждого человека они свои.

— Сами не пишете?

— Нет, Богом не дано. У меня нет слуха, я не могу ни рисовать, ни писать, и ничего другого делать руками. Хотя могу сказать, как делать. Я гуманитарий — историк, кандидат политических наук. Кандидатскую написал по политическим партиям. Всю жизнь занимаюсь сферой образования — я учредитель частного образовательного учреждения Институт социальных и гуманитарных знаний, директор Казанского филиала Российской международной академии туризма. Кроме того, активно занимаюсь общественной деятельностью — член Общественной палаты Татарстана, более того, я там председатель комиссии по развитию институтов гражданского общества. Но самое большее удовольствие мне доставляет антиквариат. Самый приятный для меня день недели — воскресенье, когда я могу приехать в свой антикварный салон, сесть за столик, попросить себе сделать чашечку кофе. Приходят артдилеры, приносят вещи, я с ними общаюсь, меняюсь антиквариатом, узнаю что-то новое — это настоящий кайф.

— Что нужно для того, чтобы быть успешным антикваром: наличие хорошей коллекции, знание конъюнктуры рынка?

— В первую очередь знания. Все вещи, которые вы берете, надо потрогать, внимательно рассмотреть. Фарфор вообще надо разглядывать под лупой. Когда покупаешь икону, с нее обязательно надо снять оклад, посмотреть что под ним. Есть такой термин — «знаточество» (от слова «знаток»). Если вы знаток вещей, вы их насмотрелись, сразу поймете, что это такое.

«Велосипед 60-х годов в моем представлении тоже антиквариат стиля «советик»»

— Сняли вы с иконы оклад, и что вам это может сказать?

— Посмотрю, старинная икона под окладницей или нет. Под плохим окладом может быть дорогая икона. А может быть шикарный оклад, а подокладница примитивная. Для меня момент исследования самый интересный. Когда вы лет 20 смотрите так на вещи, к вам приходят знания. Естественно, конъюнктуру тоже надо знать. В один момент вдруг начинает расти ценность русского фарфора, в другой — советской живописи. Периодически случаются взлеты и падения. Это, конечно, происходит стихийно, но какие-то тенденции определить можно.

СКАЗКА ПРО ЗОЛУШКУ ДЛЯ АНТИКВАРА

— Насколько прибыльно занятие антиквариатом?

— Сейчас не очень прибыльно, обороты сильно упали. Да и вообще, все ждут, что дешево купят какую-то вещь, а продадут ее в 10 раз дороже. Например, приобретут по случаю картину, помоют ее, а там окажется подпись «Шишкин»: то есть потратили тысячу рублей, а продали за миллион долларов. Такого, конечно, быть не может — это как сказка про Золушку. Но вот что интересно: никто из тех, кто занимается антиквариатом, с этого рынка не уходит. Молодой парень, казалось бы, займись чем-нибудь, что дает гарантированный доход. Нет, он все копает и копает. И, глядишь, то машину купит, то что-то еще. То есть при всех трудностях, став опытным антикваром, на жизнь заработать можно. Даже обычный антикварный дилер сколачивает капиталец. Носит что-то в сумочке, перепродает, меняет. Особенно любят антиквариатом заниматься в качестве приработка, как мой покойный батюшка, который преподавал в университете. Неплохо и дополнительно к пенсии заработать тысяч 10 - 20.

— Есть ли конкуренция в антикварном бизнесе?

— Конкуренции никакой нет, потому что почти нет одинаковых вещей. Бывало такое, что некоторые дилеры или магазины хотели, чтобы коллекционеры ходили только к ним. Но ведь коллекционирование — это страсть и болезнь. Купит такой «больной» вещичку в одном магазине, а потом пойдет в другой и купит и в другом. Наши клиенты всегда ходят по всем антикварным салонам. Поэтому, считаю, чем больше магазинов, тем лучше. Чем больше людей будет интересоваться антиквариатом, тем больше у нас будут покупать.

— Вы с братом создали Союз антикваров. Для чего?

— Потому что всегда считали, что антиквары должны быть вместе. Сначала это был Союз антикваров Казани, а сейчас уже Татарстана. Антиквары люди своеобразные — далеко не все из них хотят состоять в каких-то организациях, тем не менее несколько десятков человек вступили в наши ряды. И оказалось, что союз — действенная организация.

«Занятие антиквариатом для меня и бизнес, и увлечение, и искусство. А еще страсть»

— В чем это выражается?

— Всем членам союза бесплатно выдаем удостоверения. Почему это важно? Предметы антиквариата во все времена пользуются успехом у воров. И вот представьте ситуацию. Едет антиквар, везет в сумке 10 икон, и вдруг на вокзале его останавливает полицейский: «Откуда красота?» Человек показывает наше удостоверение и его отпускают с миром. Такие случаи были. Кроме того, если член союза попал в щекотливую ситуацию, мы как общественная организация можем ходатайствовать за него.

— Общаетесь ли вы с российскими коллегами?

— Конечно. В Казани антиквары собираются в Ленинском садике. А в Первопрестольной это Измайлово, где каждую субботу и воскресенье бывают вернисажи. На них со всей страны приезжают антикварщики, барахольщики, перекупщики. Там все можно купить, обменять, сдать на реставрацию, проконсультироваться. Одним словом, это центр российской антикварной торговли.

КУЛЬТУРА В ЗАГОНЕ

— Главная проблема в вашей работе?

— Низкое культурное образование населения.

— А как вас это касается? В антикварный салон, наверное, приходит тот, кто понимает в этом толк?

— Потребителей антиквариата очень мало. Если бы это был европейский город-миллионник, в нем были бы десятки антикварных салонов. Но у нас культура в загоне. В высшем образовании все есть — философия, политология и так далее, а курса искусствоведения нет. Я занимаюсь просветительством, веду в журнале «Казань» рубрику «Антикварная лавка». Но какой тираж у журнала? Да и читают только те, кто что-то в этом понимает. Наверное, должна быть государственная политика — не для того, чтобы выросли продажи антиквариата, а просто чтобы люди были образованными в культурном плане. К сожалению, пока с этим тяжело: долгое время было засилье массовой культуры. Лично мне гораздо приятнее ходить на выставки, например, на Николая Рериха или в прекрасный музей Константина Васильева, у меня, кстати, есть несколько его картин. Своих студентов я туда обязательно отправляю. Но много ли молодежи ходило на Рериха?Для того, чтобы быть интеллигентными людьми, необходимо какое-то время уделять искусству. Пока у нас в образовательных программах его нет. Но у меня в Академии туризма есть курсы искусствоведения. Уверен, что человек должен разбираться в стилях: первобытный, эллинский, романский, средневековый, эпохи Возрождения, барокко, рококо, ампир...

— Думаю, что как минимум все знают рококо благодаря специфическому звучанию слова...

— А надо знать стилевые особенности, чем они отличаются друг от друга. Это основа. Я, например, увидев вещь, могу определить, к какому времени она относится.

— Какой совет вы можете дать тем, кто разбирает бабушкин сундук?

— Совет один — читать больше книг по искусству, смотреть альбомы, вникать в эту тему. И ходить в музеи, интересоваться искусством. Тогда жизнь будет богаче на ощущения.

«Это специфичный бизнес: каждый сам определяет цену своей вещи»

— Знаю, у вас была мечта открыть музей...

— Музей и культурный центр при нем мы хотели открыть давно. И лет 15 назад, еще при прежнем мэре Камиле Исхакове, просили отдать нам дом Карла Фукса в безвозмездное пользование на 49 лет. Готовы были вложиться и сделать там ампирный музей начала XX века. У нас и соответствующая мебель есть. Нам сказали: берите в аренду, делайте ремонт. На пять лет освободим вас от арендных платежей, а потом будете платить по коммерческим ставкам. Это глупость нашего законодательства и менталитета. Арендовать музей невозможно, он не может быть прибыльным, это же не коммерческое предприятие. Словом, дом нам так и не отдали. В итоге там будет не музей Фукса, а, наверное, какая-нибудь мемориальная комнатка.

— Новых идей по поводу музея городу уже не предлагаете?

— Чувствую определенное разочарование. Но, может быть, еще и попрошу. Кому-то ведь дают помещения, например, в Казани очень хороший музей соцбыта.

АНТИКВАРИАТ, КАК РЫБАЛКА: НИКОГДА НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ВЫЛОВИШЬ

— Когда бываете за границей, в антикварные магазины заходите?

— Непременно.

— Где были в последний раз?

— В Буэнос-Айресе два года назад. Конечно, пошел на их воскресную толкучку — улица, которая тянется через весь город, становится местом продажи сувениров, антиквариата. Мне там понравилось, ходил почти целый день. Встретил много всяких поделок, но есть и настоящие вещи. В итоге все-таки нашел старую гравюрку. Она, правда, не российская, но изображает русские типы. Купил ее недорого — получил удовлетворение. А недавно был такой случай: приобрел у дилера небольшую иконку в серебряной раме без клейма. Сзади написано: «Успение Богородицы — список с иконы, находящейся в Киево-Печерской лавре, писанной инокиней Ефросиньей в Иоано-Предтеченском монастыре». Надпись меня заинтересовала — это же редкость. Думаю, надо снять эту рамочку, проверить, серебро или нет. Снимаю, а там написано: «Свияжск». То есть икона-то оказалась свияжской! Именно там был Иоанно-Предтеченский женский монастырь. Естественно, мне как человеку, проживающему в Татарстане, особенно интересно все, что связано с родными местами.

— То есть и здесь роль играет его величество случай?

— Антиквариат, как рыбалка. Когда вы закидываете удочку, не знаете, что выловите: щуку или ерша. Так и здесь, подобные сюрпризы возникают постоянно. Копаешь-копаешь, какую-то закорючку разобрал, понял, что это, и вещь сразу обрастает историей. Вот, например, картина, на которой нарисована девушка. Примитивный вроде бы портретик. Старший брат купил ее — грязную и замызганную — крайне дешево на вернисаже. Мы ее отмыли, и обнаружился знак Екатерины — буква Е, которую сначала не было видно. То есть это какая-то ее фрейлина. Мне теперь интересно узнать, кто именно изображен на этом портрете. Если удастся это сделать, он будет иметь уже и коллекционную, и историческую ценность.

А В ГОЛОВЕ КРУТИТСЯ МЫСЛЬ: КОМУ ЭТО МОЖЕТ БЫТЬ ИНТЕРЕСНО?

— Работа антиквара строится на доверии? Имею в виду ваших постоянных клиентов...

— Есть люди, которые считают меня своим доверенным антикваром. Предположим, они хотят купить отреставрированную икону, и я обязательно скажу, мало было реставрации или же икона, что называется, полностью зареставрирована. Неспециалисту это понять очень трудно... В чем преимущество антиквариата? Это еще и очень хороший, оригинальный подарок. В сувенирном магазине, может быть, вы и найдете что-то любопытное, но, как правило, это ширпотреб. А антиквариат — это все-таки старинная вещь, как правило, ценная. Кроме того, к ней выдаю атрибутацию — ее описание. Хотя, конечно, антикварные вещи хорошо дарить тому, кто в них что-то понимает. Кроме того, это еще и предмет инвестирования. У нас были достаточно состоятельные люди, которые дорого покупали редкий антиквариат. Все над ними потешались и с удовольствием продавали. Прошло лет 15, антиквариат в пять раз вырос в цене. Так кто же оказался умнее?

«На рыбалке, закидывая удочку, вы не знаете, что выловите, щуку или ерша. Так и здесь»

— Недавно был сюжет по телевидению: в советское время мужчина сопровождал иностранцев, благодаря им приобщился к искусству, и его коллекция картин в итоге стала чуть ли не ценнее Третьяковской. Этой галерее он ее в итоге и подарил...

— Это Георгий Костаки — мой батюшка его знал. Он подарил только часть коллекции, чтобы выехать за рубеж. А основную — картины российских авангардистов — вывез в Грецию. Сейчас этой коллекцией владеют его дочери. Я тоже на четверть грек. Моя бабушка — Натэлла Христофоровна — чистокровная гречанка.

— Как вы себя чувствуете в Греции?

— Как на курорте. По-гречески не говорю.

— Там масса иконописных лавок...

— Это исключительно сувенирная продукция. И в целом Греция не та страна, где надо искать антиквариат — его надо покупать в Англии, во Франции. Но вы не представляете себе, какое количество российских дилеров как пылесосом прочесывают Европу. Скупается на корню все русское и связанное с Россией. Кто-то промышляет в самой России, а кто-то уже и в Азию ездит.

— Часто артисты в своих интервью рассказывают, что, будучи за границей, купили на блошином рынке чудесные вещички...

— Там действительно всегда можно что-то купить — это не проблема, просто надо знать что. У антиквара в голове все время крутится мысль: кому это может быть интересно, кто может ту или иную вещь у него приобрести.

— Что еще интересного вы видели в других странах?

— Были страны, где я вообще не видел антиквариат. Например, в Турции. Самое интересное место — Европа. Но очень понравилась и Южная Америка, правда, я был только в Аргентине. В прошлом это богатые колонии, и потому там велико количество антиквариата среднего уровня. Например, очень красивые ордена, ружья, хорошая мебель. Только как все это оттуда транспортировать? Да и в последнее время меня иностранный антиквариат мало интересует — его перестали покупать, берут только как сувениры. А вот к российскому есть интерес. В Казани — к казанскому.

— Можно выделить казанский антиквариат?

— Конечно. Это книги и открытки по Казани, картины местных художников. Даже казанское клеймо на серебряной вещи сейчас ценится дороже, чем какое-либо другое.

— Антиквариат — из тех вещей, которые объединяют людей?

— Антиквариат — это предметы искусства и напрямую относятся к красоте. А именно она, как известно, и спасет мир.

— Остается ли у вас свободное время? Как предпочитаете его проводить?

— Остается. Провожу его в семье или в путешествиях, за чтением. Люблю классику, специальную литературу, старые книги.

— Насколько близкие помогают вам в работе?

— Старший брат — мой единомышленник. Мы с ним все делаем вместе. Бывает, что я привлекаю и других членов семьи. Но они, конечно, со мной не работают.

— И традиционный вопрос: три секрета успешного бизнеса?

— Это работоспособность, знания и оптимизм. Если они будут, все удастся.