Инна Яркова: «В Казани сейчас возможно реализовать то, что в Москве уже невозможно»

Инна Яркова: «Единственная моя мечта и мечта всех наших участников — чтобы в Казани появилась площадка для исполнительских видов искусств, где мы могли бы делать большие проекты в области современного театра и музыки»

МОЖНО СДЕЛАТЬ В СВИЯЖСКЕ ТЕАТРАЛЬНЫЙ ДЕНЬ

— Инна, давай начнем с самого ближайшего по времени из реализованных проектов «Живого города». Как прошла лаборатория «Свияжск АРТель» — еще одна попытка превратить остров-град в естественные декорации для театральных представлений?

— Очень хорошо прошла. Мы не думали, что будет так много народу. Потому что приехали около 300 человек на автобусе из Казани. И, конечно, самое большое препятствие — это была погода. Но, что удивительно, люди вообще не расходились и было смешно, потому что после последнего показа все детишки мокрые, но все довольные, все счастливые, дорвались до баловства.

А вообще, было очень много людей, которые не имели никакого отношения к театру, видно, что эти зрители никогда не были в театре, и тут они в него попали. И то, как они реагировали. У каждого проекта есть своя миссия, мне кажется, в Свияжске, когда мы проводили лабораторию, была такая миссия — захватить того зрителя, который бы никогда не пошел в театр. И мне показалось, что мы с этой миссией справились. И мало того, все было на открытом воздухе, и я думала, немножко все расползется, а вот именно на показах, мне кажется, Пушкин по-настоящему прозвучал. Очень доступным для детей языком, без лишних костюмов и прочего-прочего, а именно сами тексты.

«В Свияжске, когда мы проводили лабораторию, была такая миссия — захватить того зрителя, который бы никогда не пошел в театр» (фото предоставлено фондом «Живой город»)

— Едва ли не большинство проектов фонда в этом году адресовано именно детям.

— На самом деле, у нас в этом году появилась идея, чтобы делать много социальных проектов, потому что мы должны взаимодействовать с нашим зрителем. Часто ноют: «Вот, нет зрителя воспитанного, умного...» Так надо заниматься его воспитанием, надо заниматься своим зрителем и заниматься с маленького возраста. Я помню свои первые впечатления от похода в театр, и это было ужасно. Нас затащили в какое-то помещение в Нижнем Новгороде, заставили что-то смотреть... Ад какой-то был. А хочется через доступные формы, через интересные формы разговаривать со своим молодым зрителем и говорить о том, что театр — это круто, интересно. Что театр — это важно.

— Есть ли будущее у свияжских эскизов, учитывая специфику места их постановки?

— Непосредственно в этой лаборатории в Свияжске ставили перед режиссерами задачу, чтобы это все было возможно играть дальше. И все декорации там выстроены таким образом, кустики, цветочки — все реально. Единственное, что музыкальный спектакль, там очень много народу — 11 человек, нам просто было интересно попробовать поработать с музыкальным театром и понять, возможно ли это в рамках лаборатории. А вот что касается «бродилки» и спектакля «О царе Салтане», я думаю, мы будем его играть. Но эта инициатива должна исходить от острова, от музея.

— Один из учредителей «Живого города» Артем Силкин — директор музея-заповедника Свияжска. То есть инициатива должна быть априори.

— Да, да, да. В прошлом году у нас было очень много приезжих актеров, потому что было большое число заявок, а в этом году старались подбирать потенциально тех участников, кто может продолжить здесь работать, чтобы сказки жили.

— Например, спектакли могут ставиться в Свияжске в праздничные дни или просто в выходные?

— Там есть разные форматы. Можно делать такой театральный день в Свияжске и организовывать автобусы под это дело. Можно делать в выходные. На самом деле, многие туда на пикники приезжают, можно сделать для таких туристов культурную программу. Потому что я очень часто слышу от родителей: «Некуда детей повести, негде выходные вместе интересно провести». А вот такой выезд на остров и несколько спектаклей, по-моему, это хороший досуг. Просто теперь надо думать с менеджерской позиции, как это правильно организовать и финансово, и организационно. А так уже все готово.

У НАС УДИВИТЕЛЬНОЕ МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ

— О «Живом городе» в последнее время в культурном мире говорят все больше. Расскажи, как возникла сама идея создания фонда поддержки современного искусства, с чего все начиналось.

— Что касается меня, то после окончания юрфака КФУ я поступила на курс Юноны Каревой и Кешнера в казанское театральное училище. И все четыре года, а точнее еще во время обучения на юридическом, не могла осознать, какое хочу занять место в театре. То ли актриса, то ли не актриса. И вообще, какое у меня отношение к театру, потому что это были больше абстрактные такие рассуждения типа «я люблю театр». А что именно люблю — непонятно. А потом у нас в 2011 году был фестиваль «Территория», где я участвовала как актриса в читке текста Вырыпаева «Иллюзии». И на этом фестивале поняла, что такой театр мне ближе и таким театром я хочу заниматься. И такого театра в Казани пока нет. Это отражало мое внутреннее понимание, интуитивное ощущение.

Стала активно ездить в Москву в качестве театрального зрителя. И начала задаваться вопросами: а что такое театр Наций, кто такой Кирилл Серебренников, кто такой Иван Вырыпаев, тексты которого мне нравятся?

— То есть до этого ты все это не очень себе представляла?

— Удивительно, но нет. Не представляла, потому что у нас система образования выстроена таким образом, что мы больше говорим о классическом репертуарном театре, но мало — о том, что вообще сейчас происходит в театральном мире...

И вот как-то очень случайно оказалось, что мы с Дианой Сафаровой, с которой давно дружим, а она как раз оканчивала ГИТИС, мыслим в одном направлении. И так получилось, что возникла идея сделать ретроспективу фильмов Александра Сокурова. Мы, конечно, не знали, как и что делать, как все организовать, и познакомились с Артемом Силкиным.

— У тебя никаких проектов не было до «Живого города»?

— Нет, вообще никаких. Встретились с Артемом Николаевичем и сделали проект, для нас очень большой. Проходили сами все этапы реализации проекта — работы со СМИ, социальными сетями, технической организации приезда и показов. Помню, что все прошло неплохо, мало того, мы поняли, что есть определенный зрительский интерес, есть запрос аудитории на такое искусство. Потому что я думала, что на Сокурова люди не придут. Ну, такое снобистское рассуждение. А были полные залы, и люди очень активно вступали в диалог. И после этого деятельность фонда стала выстраиваться таким образом, чтобы мы развивались и в сфере театра, и в сфере кино. Например, сделали ретроспективу фильмов знаменитого голландского режиссера Йоса Стеллинга.

И к идее театральной лаборатории мы пришли, так как у нас не было своего пространства, не было своей площадки. Силкин в Свияжске помогал организовывать театральную лабораторию по поддержке театров малых городов России, которой занимается столичный театр Наций. И я приехала туда в качестве волонтера, встретила критика Олега Семеновича Лоевского, о котором была наслышана, и просто прицепилась к нему хвостом и говорила: «Учите, покажите» (смеется). Неделю за ним ходила, он мне говорит: приезжай в Пермь, приезжай в Екатеринбург, я покажу тебе, как работает этот механизм. И мы поехали с Дианой, смотрели внутренние механизмы. А потом появилась идея первой «АРТ-подготовки», и мы пришли с ней в министерство культуры РТ.

У нас удивительное, на самом деле, министерство культуры, очень активно поддерживает молодежь. И я часто слышу такое мнение, что в Казани сейчас возможно реализовать то, что в Москве уже невозможно, а везде в России еще невозможно. И это действительно так, потому что фактически любая инициатива поддерживается. Другое дело, что инициатив в Казани мало. И когда мне говорят, что у нас есть гениальная инициатива, но мы не знаем, как ее воплотить, мне это кажется очень странным. Нас министерство культуры очень активно поддерживает.

И так произошла первая театральная лаборатория, потом прошли гастроли «Театра.doc» в «Смене», потом вторая лаборатория. А так как нам нужна была какая-то организационная форма, а не просто «я, Диана и Артем», поэтому появился фонд и появился «Живой город». Вот так как-то логично, незамысловато родился.

«Сделали ретроспективу фильмов знаменитого голландского режиссера Йоса Стеллинга»

— Все задаются вопросом: откуда берутся деньги на ваши проекты?

— Все проекты, которые мы делаем... Честно скажу, если есть команда, у которой нет цели заработать или что-то урвать, то можно сделать многое просто на энтузиазме. Например, у Сокурова не было никаких гонораров, он не брал ни копейки за прокат фильмов. А мы показывали 7 художественных и 7 документальных фильмов, и ни за один не заплатили ни копейки... И ездили они все в экономклассе.

Если привлекать тех людей, которые горят какой-то идеей, на этом можно сильно сэкономить, это раз. Во-вторых, единственный наш спонсор — это министерство культуры Татарстана. И все наши проекты поддерживают они, причем не только наши, но и много других. Естественно, сейчас встает вопрос, что хочется делать больше, хочется выходить на какой-то качественно новый уровень, потому что хочется делать фестивальные проекты, опять же для участия в «Золотой маске», для каких-то европейских фестивалей. Естественно, что это другой уровень.

Хочется привлекать и меценатов, но в России институт меценатства вообще не развит. Если бы со стороны государства были какие-то привилегии для меценатов и у нас был бы развит этот институт, то, конечно, было бы все иначе. Потому что если взять Францию, Англию, там у них всем занимаются фонды. В США вообще нет министерства культуры как такового, там все фонды, там эти механизмы прекрасно работают. У нас же все финансируется государством, и для меня очень важный, актуальный вопрос: как постоянно не ходить и не просить денег, как заинтересовать наш бизнес и как сделать так, чтобы бизнес участвовал в культурных проектах? В этом плане очень сложно в Казани.

— Но ведь все знают, что Диана Сафарова — дочь главы аппарата президента РТ. Неужели нельзя это использовать для того, чтобы привлекать средства?

— У нас, если честно, не было ни разу такой практики, чтобы мы пришли и сказали: «Вот, вы знаете, у нас в учредителях Диана Сафарова...» Обычно мы с ней ходим и сами все делаем. Я даже не знаю, в каком контексте это можно употребить.

«Олег Семенович Лоевский помогает, направляет и верит» (фото предоставлено фондом «Живой город»)

«У НАС В КАЗАНИ ОЧЕНЬ МАЛО РЕЖИССЕРОВ»

— Какие отношения у «Живого города» с казанскими репертуарными театрами?

— Ой, прекрасные. У нас замечательные отношения с театром имени Камала в первую очередь. Для меня это такая гордость, потому то Камаловский театр — это определенный мир, и для меня всегда какой-то праздник туда заходить, если честно. Мне кажется, это один из немногих театров в России, где такая рабочая и творческая атмосфера и где работают все механизмы. В театре очень много таких маленьких мирков, и если они между собой не взаимодействуют, то все, театра нет. Самое продуктивное, когда художественная и административная часть работают друг для друга, тогда и возможно рождение чего-то действительно нового. И в театре Камала эти механизмы очень активно работают. С ТЮЗом у нас тоже много проектов, и у нас добрые хорошие отношения.

В этом плане у нас нет противопоставления. Мало того, мы без поддержки репертуарного театра ничего не можем, потому что у них же актеры, а очень мало независимых актеров, и поддержка репертуарного театра очень важна для нас. То есть, думаю, и мы для них как-то полезны, но они для нас больше, чем мы для них.

— Но получается так, что «Живой город» тоже претендует на кусок того самого небольшого бюджетного пирога, который выделяется на культуру.

— Мне кажется, у нас настолько небольшой бюджет. Наш годовой бюджет меньше, чем бюджет на костюмы одного спектакля в каком-нибудь крупном и солидном театре. Поэтому я думаю, это абсолютно несущественно и вопрос финансов вообще не стоит.

— Однако говорят, что руководитель Качаловского театра Александр Славутский любит вас покритиковать в разных аудиториях, называет авангардистами в несколько пренебрежительном тоне...

— Я не знаю, с чем это связано. Я знаю, что Александр Яковлевич считает нас авангардистами...

— Это ругательство?

— Я не знаю. У меня нет точки зрения на этот счет. Я не очень понимаю, что значит авангардисты, но в любом случае по большому счету я думаю, мы никак не пересекаемся в творческом плане. У каждого свой мир, и это прекрасно.

Театр у школьной доски (фото: Рамис Назмиев, ramis-nazmiev.livejournal.com)

— Что ты ответишь людям, которые считают ваши проекты баловством девушек из обеспеченных семей, у которых много свободного времени? Приходилось слышать такое мнение. В доказательство — тот факт, что ни один из ваших проектов пока так и не реализовался в полноценный, регулярно демонстрируемый зрителям спектакль.

— Этот вопрос имеет место, и мало того, я в этом плане очень хорошо отношусь к критике. Мы же для этого устраиваем обсуждения, чтобы люди пришли и сказали в лицо: «Слушайте, люди, вы какой-то фигней страдаете, вам не нужно этого делать». И чтобы понять, действительно ли мы фигней занимаемся, никто же знает. Нет какого-то объективного критерия — это нужно или не нужно.

В первую очередь и я всегда это говорю: у нас цель — создать продуктивную среду общения. И считаю, что она сейчас начала появляться. Среди зрителей, среди культурной среды появляется вот эта активная прослойка населения. Потому что мне кажется, что позиция зрителя в современном театре немножко меняется сейчас, нежели исторически сложилось. Очень часто зрителя пытаются либо развлекать, либо научить жить. А я считаю, что современный театр должен вступать в диалог со своим зрителем. Это важно. Угол зрения меняется с актера на зрителя, вот это важно. С этой точки зрения наша миссия — выстроить этот диалог, если мы ее достигаем, то все не просто так, все не бессмысленно.

А что касается спектаклей, тут финансовый вопрос стоит остро, потому что чтобы любой спектакль довести до ума, нужны деньги. Все это процесс не очень быстрый, потому что проходит лаборатория, у режиссера расписан на два года график, нужно найти деньги на его спектакль, потом вписать в его расписание, собрать всех актеров — это беда. Но, к примеру, в театре имени Камала эскиз швейцарского режиссера по фильму Джима Джармуша в сентябре будет доведен до спектакля на малой сцене. Для нас это большая удача, и, конечно, хотелось бы, чтобы таких удач было больше.

— Вспоминая лабораторию «Город АРТ-подготовка» этого года, кажется, что и эскиз «История медведей панда...» с Романом Ерыгиным и Дианой Сафаровой просто просится стать репертуарным спектаклем...

— Мы сейчас в очень активном поиске спонсоров, потому что тут возникло обоюдное желание со стороны Дианы, со стороны Ерыгина и в первую очередь со стороны режиссера Юлии Ауг, которой очень хочется довести эту работу до конца. И я надеюсь, получится найти спонсоров и доделать этот спектакль до полноценного, чтобы мы могли его прокатывать. Сейчас ведутся переговоры...

— О каких суммах идет речь?

— Все декорации уже готовы. То есть по большому счету это оплата дороги, проживания, гонорара режиссеру. Порядок цифр — это от 200 до 500 тысяч рублей. К тому же отношения, которые у нас складываются с режиссерами, они очень теплые. То есть мы говорим, вот у нас есть, грубо говоря, столько-то денег, мы нашли столько денег: «Давайте?» Ответ: «Хорошо».

Что касается декораций, у нас пространство «Угла» очень камерное, и поэтому нет претензией, чтобы это были какие-то золотые люстры, сумасшедшие костюмы и прочее. Все делается из подручных средств. И так как в рамках лаборатории это уже все появилось, это нужно только перенести и доделать. Это небольшой бюджет. Тут мы, наверное, можем как-то себя сравнивать с «Театром.doc», где все тоже делается из подручных средств.

— А еще большинство проектов «Живого города» бесплатны для зрителей. Не боишься, что воспитываешь публику, рассчитывающую исключительно на халяву? И что, если вы введете регулярную плату за свои спектакли, то этот зритель совершенно искренне обидится и больше не придет.

— Боюсь. Очень боюсь. Мало того, очень много уважаемых мною людей нас всех очень ругают за это. Но тут уже чисто юридический вопрос, формальный — события, которые финансируются минкультом, а они у нас все финансируются министерством культуры, мы не можем на них продавать билеты.

То есть нас финансируют, а мы еще и зарабатываем на этом деньги, мы этого не можем. Естественно, если есть какие-то проекты, на которые мы сами находим средства, то, конечно, на них продаем билеты. Например, гастроли московского «Активного театра», мы сами искали деньги и, естественно, продавали билеты.

— «Отбили» бюджет?

— Фактически ушли в ноль, потому что там такая труппа энтузиастов, им хотелось посмотреть Казань, и каких-то сумасшедших условий по гонорам не было.

Руководители фонда «Живой город» Инна Яркова, Артем Силкин, Диана Сафарова

— Теперь у вас есть своя площадка — «Угол». Когда здесь будет уже выстроенный репертуар? И что вообще происходит в «Углу»?

— У нас есть такой план, сейчас мы доделываем последний большой проект этого лета «Классная драма», а потом мы уже плотно начинаем заниматься «Углом». Во-первых, там запускается большой проект в центре драматургии и режиссуры «Первый». Во-вторых, там будет две премьеры режиссера Юлии Захаровой — детского спектакля и премьера спортивного вербатима. Все-таки Казань — это спортивная столица России. То есть этого уже не может не быть, под это нашли финансирование в рамках молодежных проектов министерства культуры. Потом будет большой проект — гастроли театра Post, что для меня очень важно, это просто событие, это такая моя личная победа, я считаю.

Потом будет очень много интересных поэтических штук. Тут дело еще в том, что когда делаешь площадку для исполнительских видов искусств, нужно понимать, что если ты выпускаешь спектакль, должно быть время для репетиций, время на подготовку, собрать актеров и прочее, прочее. Это очень непросто, очень. А потом у нас очень мало режиссеров, у нас в Казани очень мало режиссеров. И мне бы хотелось, чтобы на лабораториях наши местные режиссеры начинали ставить. Но их фактически нет. И в этом плане мы с «Театром. Акт» начинаем сотрудничать, у них тоже очень интересные идеи. То есть мы хотим на эту площадку затянуть всех. Мне кажется, у нас Казань — такое место, где нельзя конкурировать, только делать сообща, только вместе и только вместе. Если мы создадим нужную театральную среду, вот это будет победа. Если у нас ребята не будут уезжать в Москву, а будут оставаться в Казани, будут что-то делать — вот это победа. А мы, в свою очередь, готовы создавать, насколько это возможно, условия для развития.

«СПЕКТАКЛЬ БУТУСОВА С АЛЕКСАНДРОЙ УРСУЛЯК — ЭТО БЫЛ ПРОСТО КАТАРСИС»

— Чего ты ждешь от гастролей Дмитрия Волкострелова и его театра Post? Понятно, что это настоящее событие для культурной жизни Казани — все-таки 7 спектаклей. Но найдет ли подобная театральная эстетика здесь своего зрителя?

— Тут что важно, вот опять же говорю о том, что важно выстраивать диалог со зрителем. Потому что я помню, когда пришла на спектакль Димы Волкострелова в первый раз, у меня был эстетический шок: «А ты что вообще делаешь и для чего это все?» И было обсуждение, я все поняла, и все мне стало доступно и понятно, просто. Важно же разговаривать со зрителем. Я еще, может, такой человек, со мной надо разговаривать, я очень тупа в восприятии. Я очень тупой зритель, если со мной не поговорить. Также и со многими — когда ты вступаешь в диалог с человеком, ему становится все понятно.

Современное искусство не становится каким-то странным явлением, которое непонятно про что, непонятно зачем, а становится все на свои места. А в спектаклях Димы Волкострелова угол восприятия просто перемещается на зрителя, мы уделяем больше внимания зрителю и его ощущениям, его мыслям, его эмоциях, а не актерам, которые на сцене. Вот и все. И в этом плане есть какие-то вещи, которые трудно воспринимать, но о которых нужно говорить, которые можно научиться понимать. Это расширяет сознание.

И вообще, тут вопрос о современном театре. А что такое современный театр? Для меня это, к примеру, вопрос самоидентификации. Если я себя идентифицирую, сопоставляю с этим, то это современный театр. И в этом плане хотелось бы, чтобы и людей, которых мы заразили, было бы все больше и больше.

— А ты в казанские театры ходишь регулярно?

— Да, хожу, конечно.

— Это дань уважения к своим коллегам и друзьям или реально интересно?

— С удовольствием, да. Мне кажется, что ходить в театр имени Камала — одно удовольствие. Потому что каждый раз ты не знаешь, что это будет, и это абсолютно современный язык, уникальный во многих спектаклях. И там ставят очень много приглашенных режиссеров. А потом, любой спектакль — это определенный опыт. Я, к примеру, могу дать только субъективную оценку — хорошо это или плохо, но это же необъективно. Поэтому важно смотреть все, чтобы понимать, вот это, к примеру, твое, а это не твое.

— Назови спектакль, который стал для тебя настоящим театральным потрясением за последнее время.

— У меня последний год в связи с рождением ребенка немного выпал, фактически ничего не смотрела. А так, наверное, Димитрас Папаиоанну «Первая материя». Совершенно. Для меня это было просто... Спектакль привозили на фестиваль «Территория» в Москву. Папаиоанну — известный греческий режиссер, и там было такое действие — два часа не было никакой музыки, никаких слов. Просто пластическое взаимодействие через тело и история.

Ну и потом, наверное, «Добрый человек из Сезуана» у Юрия Бутусова в московском театре имени Пушкина. Спектакль Бутусова с Александрой Урсуляк — для меня это был просто катарсис. И когда в конце Урсуляк читала на немецком монолог, то у всего зала был катарсис. Это было какое-то потрясение..

В каждом спектакле свои эмоции. К примеру, если ты приходишь на спектакли Волкострелова, ты никогда там не испытаешь катарсиса эмоционального. Там у тебя будут другие механизмы работать. Вот когда на разных спектаклях ты по-разному их смотришь — вот это самое важное. При этом тут разговор не о том, что мне нравится какой-то экспериментальный театр. У Льва Додина, например, очень внятные спектакли зачастую, очень классические. Тут разговор художника. Тебе интересен сам художник, который говорит на каком-то языке. Любой художник, который знает, что он хочет сказать, который говорит о сегодняшнем дне, он современный. А каким языком он хочет что-то сказать, — это вопрос художника.

С педагогами Юноной Каревой и Вадимом Кешнером

«Я НЕ ЗНАЮ, Я ПРОСТО ХОЧУ ЗАНИМАТЬСЯ С ВАМИ»

— В начале разговора ты сказала, что окончила престижный юрфак КФУ, а потом пошла в театральное училище. Сама по себе биография, согласись, довольно нестандартная.

— Я занималась еще в театральной школе в Набережных Челнах. Вернее, сначала в театре мод, а потом в театральном кружке. У меня был прекрасный мастер, которая в этом году умерла — Лариса Красильникова. И для меня это был какой-то шаг туда, в театральный мир. Но очень неосознанный. Ты же не можешь объяснить, почему ты не можешь без этого жить.

— А почему сразу не пошла в актрисы? Почему сначала юрфак?

— Все-таки быть актером, быть в театре — это очень ненадежная штука и очень такая абстрактная... И родители меня очень поддерживали, за что я им очень благодарна. Если бы не мои родители, ничего бы не было. И они мне сказали: давай, получишь какое-то образование, а дальше либо перейдешь, когда поймешь, что это тебе не надо, либо не перейдешь. И в течение всего времени обучения на юрфаке я как-то... Я даже когда поступила в аспирантуру, у меня была тема диссертации, связанная с театром. Она называлась «Особенности процессуальных норм в театральном деле».

Параллельно обивала все кружки театральные, была в театре «Образ». Потом занималась с педагогом, ездила к нему, совершенно замечательный педагог был в Институте культуре, и мы каждое утром с ним, в 8 утра, занимались. А потом я совершенно случайно открыла журнал и прочитала интервью про Юнону Кареву и в этот же день поехала к ней и говорю: хочу заниматься! Она говорит: «Ты что хочешь от меня?» Я отвечаю: «Я не знаю, я просто хочу заниматься с вами».

И так узнала, что она набирает курс. Так получилось, что пятый курс на юрфаке как раз совпал с моим первым курсом в театральном училище. То есть я там окончила и сразу на второй курс театрального училища попала. Карева, Вадим Кешнер — мои учителя, я бесконечно им благодарна. Два года назад Юноны Ильиничны не стало, но появился Олег Семенович Лоевский, который помогает, направляет и верит.

«Репертуарные театры — не про нас эта история»

— Мы как-то обсуждали проекты «Живого города» для материала на «БИЗНЕС Online», и ты сказала, что только вчера выписалась с ребенком из роддома. Это не перебор?

— Это все благодаря колоссальной поддержке моих родителей и мужа. Без их поддержки это было бы нереально. А еще очень много сил дает дочка, тут нет никакого противопоставления между работой и семьей, когда любишь свое дело, все как то само складывается.

— Ты видишь себя менеджером в каком-то государственном театральном учреждении?

— Нет.

— Почему? Это же интересно, это был бы серьезный вызов.

— За время общения с людьми из театрального мира я поняла, что директор в государственном учреждении культуры — это определенная психология. Это удивительно, во-первых, творческие люди. Во-вторых, это удивительные прагматики, хозяйственники, и как это все сочетать? Это такой объем знаний, такой дипломатизм, что мне до этого далеко-далеко.

Может, через много лет я к этому приду, но пока мыслю на уровне маленького театрального пространства и на уровне каких-то проектов. Единственная моя мечта и мечта всех наших участников, соучредителей фонда — чтобы в Казани появилась площадка для исполнительских видов искусств, где мы могли бы делать большие проекты в области современного театра, в области современной музыки. И объединить все те начинания, которые у нас есть в Казани. Мы могли бы позиционировать наш город не только на местном уровне, но и на российском, и на международном.

— А какое место сейчас занимает Казань на театральной карте России. Она хотя бы в первой десятке городов?

— Только отдельные театры. Театр имени Камала, на мой взгляд. О нем говорят, его знают везде, абсолютно везде. Мало того, кто не был, то это все обрастает легендами. Все говорят, что Казань — такой большой город, все рвутся в Казань, все мечтают попасть на лабораторию, на какие-то проекты. Но мало слышно о Казани применительно к фестивалям, к той же «Золотой маске».

— Зато ты была на Авиньонском фестивале. Это действительно так круто?

— О да! Когда я была в Авиньоне, там делали спектакль про все спектакли, которые были в Авиньоне, и делали это с позиции зрителей. За год собирали 15 зрителей, по-моему, и эти зрители рассказывали про свои потрясения за время пребывания в Авиньоне. И каждое выступление сопровождалось кусочками из спектаклей, про которые они говорили.

А еще про потрясение в Авиньоне — «Варшавское кабаре» Кшиштофа Варликовского! Это просто... Классик. Живой классик. Вот это современный театр. У него были цитаты из «Антихриста», из очень многих фильмов современных, и это был взрыв мозга. Мне кажется, что театр и должен существовать для таких ощущений, когда ты не понимаешь, как это сделано, для чего этого, но ты в какой-то другой реальности. Ты поднимаешься над реальностью.

— «Живому городу» нужен активно обсуждаемый сейчас «Закон о театре», он как-то повлияет на вашу работу?

— Ну мы же не государственный театр. Другое дело, что закон об НКО, к примеру, он на нас как-то будет влиять. А вот репертуарные театры — не про нас эта история.