Улица в Хелл-вилле — столице Носи-Бе

САМЫЕ НАВЯЗЧИВЫЕ ОБИРАТЕЛИ — ПОЛИЦЕЙСКИЕ

Всюду пишут, что Мадагаскар — одна из самых бедных стран мира. Но можно ли сказать, что малагасийцы живут в нищете? Не уверена. Да, уровень жизни здесь так же далек от европейского, как наша планета от ближайшей черной дыры в космосе. Средняя зарплата по стране составляет около 22 евро в месяц. Соответственно, цены почти на все товары гораздо ниже, чем в Европе или в России. Нормально поесть можно за 1 евро. А самый дорогой обед в ресторане вряд ли будет стоить дороже 10. Земельные участки продаются по цене от 1 евро за квадратный метр — почти бесплатно! (Кстати, никогда, даже в эпоху коммунизма, малагасийцы не лишались права на частную собственность — любой земельный участок кому-то принадлежит и передается из поколения в поколение).

Но есть и вещи, которые стоят на Мадагаскаре так же дорого, как и в какой-нибудь развитой стране. Например, за обычную тетрадку в клеточку в 30 листов придется отдать 2 евро. За бутылку лимонада — столько же. Бензин стоит в районе 1 евро за литр. Что любопытно, у них есть две валюты: одна настоящая, физическая, в виде бумажных купюр, а вторая виртуальная, которая существует только в головах людей. Деньги, что имеются в обороте, называются ариари. Но зато все цены озвучиваются исключительно в мальгашских франках. Один ариари равняется 5 франкам. Поэтому когда продавец называет цену, допустим, 20 тысяч, нужно дать ему всего 4 тысячи ариари. Те, кто этого не знает, — в основном туристы, разумеется, — систематически платят в пять раз больше, чем следовало. И уж, само собой, никто и не думает их поправлять!

Деревенская девочка

Одежда для многих малагасийских карманов стоит дорого. В связи с этим дети часто бегают голышом, а остальные носят одежду до дыр. Своего транспорта у большинства семей нет (если, конечно, не считать крупный рогатый скот). Я заметила, как ни странно, что чем беднее малагасийская семья, тем она щедрее и дружелюбнее. В городе Диего, например, я гостила в доме одной знакомой. Сама она там редко бывает, поэтому для эффекта присутствия держит сторожа на участке. Построила ему хижину два на четыре, и он там круглый год живет с женой и дочерью. Казалось бы, беднее людям быть просто некуда. А они все время норовили мне сардин нажарить и пирожками накормить. И от денег упорно отказывались.

Придорожный магазин

Хотя, конечно, глупо идеализировать. Экономический контраст между местными жителями и туристами порождает целую армию мошенников. Особенно в туристических районах, где любой белый человек («вазà» по-малагасийски) — это в первую очередь сумка с деньгами, которыми все хотят воспользоваться. Что неприятно, речь идет не только о профессиональных карманниках. Самые навязчивые обиратели на Мадагаскаре — это полицейские. Да и в быту нужно постоянно быть начеку. Обсчитать белого человека на рынке незазорно. Вазà ведь, от него не убудет. Это, конечно, отвратительно, но в какой-то мере это правда. Когда мне, например, пытались продать связку бананов за 1200 ариари вместо 300, я иногда даже не сопротивлялась. В конце концов, для них это существенная часть дневного заработка, а для меня — вопрос всего нескольких сантимов.

Деревенский домик после стирки

Кстати сказать, такие неприятности происходили со мной только в городе. То есть в тех местах, где уже нет первобытнообщинного строя, как в деревне, но где уровень жизни по сравнению с деревенским только упал. Вообще, малагасийский город — убогая вещь. Жить своим натуральным хозяйством, как это делается на хуторах, там по понятным причинам уже невозможно, но прелестей городской жизни в европейском понимании там еще не зародилось. Нет ни инженерных сетей, ни транспортных. Жилье такое же примитивное, что и в деревне, только плотность населения гораздо выше. Следовательно, и проблема мусора, и загрязнение воздуха ощущаются гораздо острее.

Дочь сторожа

В САМОЙ ГЛУХОЙ ДЕРЕВНЕ МАДАГАСКАРА ЛЮДИ КУДА СЧАСТЛИВЕЕ, ЧЕМ В МОСКВЕ

Горожане не могут обеспечивать себя всем необходимым, как это происходит и происходило испокон веков в традиционном малагасийском обществе, которому город чужд. А другой экономической модели, совместимой с городом, это общество еще не создало. Поэтому лично мне города на Мадагаскаре представляются инкубаторами маргинальных элементов и рассадниками нищеты. В голове не укладывается, как может существовать такая гигантская разница между добродушными, раскрепощенными и гостеприимными деревенскими мальгашами и в большинстве своем подозрительными, утомленными, убогими горожанами.

Индийцы идут в храм

На мой взгляд, такой неблагополучный перекос в малагасийском обществе — результат перенаселенности острова. 20 лет назад численность населения на Носи-Бе составляла 3 тыс. человек, сегодня — свыше 70 тысяч. По одной версии, этот всплеск связан со строительством международного аэропорта Фасене, который привлек как массу туристов, так и целый отряд малагасийцев из других регионов, более бедных и неблагополучных, желающих на этих туристах подзаработать. Согласно другой точке зрения, жители южных и центральных районов Мадагаскара издавна пополняют ряды островитян, приезжая на заработки на поля тростникового сахара и иланг-иланга. Как бы то ни было, эти внутренние мигранты устремляются на остров в надежде найти себе пропитание. Внедриться в устоявшееся островное сообщество, по большей части деревенское, они не могут. (Не оттого ли, что сами не в состоянии выкупать у местных земельные участки?) Так и продолжают умножать городскую бедноту, повышая вместе с тем уровень преступности и проституции. Некоторые же селятся отдельными хуторами в глухих лесах, наводя страх на коренное население.

Малагасийка

Да, бедность и нищета на Мадагаскаре есть, но она определяется не годовым доходом и не ВВП. Разруха, как известно, в головах. В данном случае в головах тех, кто не может жить автономно, как жили на Носи-Бе задолго до колонизации. Те же, кто продолжает вести традиционный образ жизни, еще очень крепко стоят на ногах. Словом, я настаиваю, что нищета существует в городе, но не в деревне.

Проявление инженерной мысли — крепление солнечной батареи с помощью сломанного инвалидного кресла

Мальгаши-фермеры — народ не бедный. Земля щедро одаривает их всем самым необходимым, а большего им и не надо. Малагасийцам от природы несвойственно стремление стать богаче или влиятельнее. Им, в отличие от татар, например, плевать, будет ли у соседа дом выше или картошка вкуснее. Видимо, создатели забыли встроить в их ДНК чувство конкуренции. Малагасийская деревня — это почти коммунистический рай. Все равны, всем всего хватает. Равенство в нищете, конечно, но если она всех устраивает, то что же в этом плохого?

Малагасийская девушка у колонки

Моя мама любит повторять, что они, эти африканские люди, ленивы и неспособны к работе. Не знаю, можно ли с этим соглашаться. Конечно, представить малагасийца офисным работником очень сложно. Хотя бы потому, что нет у него привычки работать на кого-то. Он трудится ровно столько, сколько необходимо и достаточно, чтобы прокормить себя и свою семью. Не больше и не меньше. Накапливать состояние для будущих поколений, брать кредиты, заводить игрушки вроде норковых шуб и дорогих машин — это все ему чуждо. Но говорить, что он ленив, — преувеличение. Он просто отличается от нас, вот и все.

Малагасийцы выглядят бедными лишь на фоне европейцев. Если бы их счастливая изоляция не была нарушена пришельцами из-за Океана, они бы и не догадывались, что живут в нищете. Все относительно, и бедность — тоже. Что такое деньги вне общества потребления? Суета и звон бубенчиков. Со всей ответственностью могу утверждать: в самой глухой и отдаленной малагасийской деревне люди ничуть не менее счастливы, чем жители Бордо или Москвы. А может быть, даже наоборот, куда счастливее их.

Дом на горе

МОЖНО СТРОИТЬ ЧТО И ГДЕ УГОДНО, ХОТЬ НА ПЛЯЖЕ

Жилой дом на Мадагаскаре — это полуэфемерное сооружение из тонких жердей и пальмовых листьев. Хотя если быть честными, это не пальмы, а дерево под названием равенала. Кроме Мадагаскара оно растет только на островах Реюньон и Маврикий. Удивительное дерево! Его второе название — дерево путешественника: в своем стволе оно хранит запасы пресной воды, которые могут выручить туриста в трудной ситуации. Но если этим равенальным свойством пользуются редко, то зато составные части дерева путешественника — самый ходовой строительный материал на севере Мадагаскара.

Стряпание

Листьями равеналы кроют крышу. Для начала их срезают, делят пополам вдоль черенка, потом сушат, разложив их на земле в течение нескольких дней, и после этого обычные листья превращаются в шикарнейший материал для кровли. Чтобы соорудить крышу для домика в 15 кв. м, нужно много листьев равеналы, 2 малагасийца и 4 дня. Получается абсолютно водонепроницаемая кровля, которая не перегревается днем и способствует приятному микроклимату внутри дома. К тому же это красиво и экологично. Единственный недостаток: такую крышу надо обновлять каждые три-пять лет. Кстати, это как раз срок, в который вырастает с нуля новая равенала. Очень удобно!

Типичный для города Диего пейзаж

Стены же представляют собой очень простой каркас из обрубленных древесных стволов с заполнением из черенков листьев дерева путешественника. Глубокой тайной покрыт для меня вопрос, почему малагасийские строители не делают никакой ветрозащиты. Из-за этого домики все косят на один бок, особенно после циклонов. Но деревянный дом считается на Мадагаскаре уделом бедных. Все, кто хоть немного разбогател, стараются построить себе дом из бетона или из камня. Получается у них не очень хорошо. Сделать стены вертикальными удается немногим. О том, что швы кладки нужно перевязывать, тоже знают не все. Порядок выполнения работ определяется, видимо, внутренними импульсами строителей: светильники могут появиться на стенах раньше, чем штукатурка, а двери — до того, как закончены несущие конструкции. Малагасийские бетонные блоки рассыпаются в прах, стоит хлопнуть по ним ладонью. А как-то раз, прямо на пляже, я даже видела мощную каменную стену... без фундамента. Чего уж там говорить, плохо строят малагасийцы. Причем как из камня, так и из дерева.

Даже странно, как так получилось. Ведь были же французы на острове в течение 70 лет. Почему они ничему малагасийцев не научили? Как могли они исчезнуть настолько основательно с мадагаскарской земли, что даже и намека на строительные технологии после себя не оставили? С одной стороны, это, видно, оттого, что малагасийцы не привыкли специализироваться в чем-то одном. Там каждый сам себе строитель и строит в меру своих способностей, как правило, не слишком блестящих. Профессиональных технических школ или училищ у них, как мне объяснили, нет. Традиций, стало быть, тоже. Потому и строят абы как.

Никаких законов, регулирующих строительство, тоже нет. Имея некоторый талант в общении с властями, можно строить что и где угодно, хоть прямо на пляже, «ногами в воде». Этим многие пользуются, особенно приезжие европейцы, которые открывают на Мадагаскаре свои отели и рестораны. У кромки воды появляются бетонные сооружения, безжалостно уродуя потрясающие мадагаскарские пейзажи. Это очень печально.

Характерная черта состоятельных мальгашей — любовь к высоким заборам. Покупая участок, каждый первым делом заботится о том, чтобы возвести забор повыше и покрепче. Желательно из бетона. А если хозяин земли сам на ней не живет, то старается хотя бы поселить там сторожа. Это все неспроста. Если этого не сделать, соседи будут потихоньку «откусывать» края участка, перемещая ограду подальше от своих границ. А если забор деревянный, то есть риск, что его и вовсе пустят на дрова.

Зебу на привязи

ОБНОВИТЬ ДОРОЖНУЮ СЕТЬ ПРИЕХАЛИ КИТАЙЦЫ

Дорог на Мадагаскаре почти нет. От тех, что построили когда-то французы, остались одни дыры. Теперь их заделывают глиной добровольцы из деревень. Легко вообразить, какова эффективность таких работ. А строительством новых дорог малагасийское правительство не увлекается. Разве только в начале 2010-х поручили китайцам обновить дорожную сеть, но этим летом новые китайские дороги выглядели уже хуже, чем французские колониальных времен.

Проселочные трассы в основном грунтовые, да с таким рельефом, что в колее запросто может спрятаться собака. Летом, во влажный сезон, эти дороги превращаются в жидкую глиняную кашу. Идти сквозь лес становится тоже опасно, потому что есть риск попасть в бурные водяные потоки вперемешку с обломками деревьев и камней. Выйти живым из такого водоворота шансов нет. Поэтому в сезон дождей многие мальгаши предпочитают сидеть дома.

Фермер Жерве показывает телегу, которую он смастерил из старой железной кровати

Самый распространенный малагасийский транспорт — это, конечно, собственные две ноги. На втором месте — горбатые зебу, впряженные в двухколесные повозки. Однако в конкуренцию с этим средством передвижения вошло еще одно, называемое «баджадж» и пришедшее на Мадагаскар из Индии. Объективно говоря, это просто-напросто трехколесный мопед с крышей над головой. Работает это передвижное устройство как такси. Для малагасийского города самое то: потребляет мало, маневренный, мобильный, вместительный. Теоретически, баджадж трехместный: одно место впереди для водителя и два пассажирских — на заднем сиденье. Но в малагасийской действительности нет ничего невозможного, и пять пассажиров для трехместного такси — так же просто, как дважды два.

Но самый потрясающий во всех отношениях транспорт на Мадагаскаре — это такси-брус. Причем моральные потрясения вызываются видом из окна, а физические — разбитыми дорогами. Для того, чтобы получился мадагаскарский такси-брус, надо для начала взять обычный 15-местный микроавтобус. За руль посадить неделю не спавшего водителя с глазами, налитыми кровью и выступающими из орбит от усталости и злоупотребления наркотической травкой. В салон набить как можно больше пассажиров, желательно с рюкзаками, маленькими детьми и домашней птицей. А на крышу закинуть столько багажа, чтобы весь автомобиль просел почти до самой земли.

Кешью — орех и фрукт одновременно

Когда я в первый раз садилась на такси-брус, мой разум говорил мне: «Это невозможно. Я не помещусь в этот автобус, потому что в нем, несмотря на 15 сидений, уже 19 человек!» Оказалось, я сильно недооценивала малагасийский талант к самоутрамбовыванию. Водитель по дороге подбирал все новых и новых клиентов, и когда пассажир номер 28 забрался в салон, я даже почти не удивилась. Понятия «мест нет» не существует! Конечно, малагасийцы — народ компактный, но все-таки не гномы же?! Из этого имею смелость заключить, что такси-брус — резиновый.

Трехсоткилометровое путешествие на такси-брусе занимает весь день. Водитель время от времени останавливается, чтобы посадить к себе очередного пассажира или по собственной надобности. Во время таких остановок микроавтобус осаждают придорожные торговцы жареными пирожками, бананами и вареными яйцами. Пассажиры производят покупки через окна, не сходя со своего места, и потом на своем же месте едят. И все это под сумасшедший ритм традиционной местной музыки «салег».

Дороги настолько плохие, что ни о каких правилах дорожного движения речи и быть не может. Движение из точки А в точку Б происходит не вдоль дорожного полотна, а около, поперек и вокруг него. Если бы автомобильные шины оставляли за собой красочный след, то любой маршрут рисовал бы на земле неповторимый кружевной узор, тщательно обрисованный вокруг ям и колдобин. Поэтому не стоит удивляться, если встречный автомобиль объезжает вас справа. Просто он так же, как и вы, лавирует между препятствиями.

Речка для купания и хромой Барт, в детстве перенесший полиомиелит

ДУШЕЙ И БАНЬ, КАК И ТУАЛЕТОВ, ЗДЕСЬ НЕ СУЩЕСТВУЕТ

Личная гигиена тела для малагасийцев очень важна. Моются они каждый день, натирая голову и тело хозяйственным мылом. А до появления хозяйственного мыла использовали сок некоего дикого растения. Шампуни, гели и кондиционеры все еще остаются для Мадагаскара роскошью. Естественно, душей или бань в мальгашской культуре не существует. Вместо этого люди принимают ванны в пресных водоемах — реках и ручьях, в почти ледяной воде. Мужчины моются в одном месте, женщины — в другом.

Поэтому прежде чем подойти к реке, которую используют для принятия ванн, следует громко крикнуть: «Оде!», что значит «Тук-тук-тук! Есть кто-нибудь?» Если в ответ слышится «занято», то надо или подождать, или пойти другой тропой. Ну а если свободно, то можно спокойно двигаться дальше. Вместо туалетной бумаги мальгаши пользуются пресной водой.

До прихода на остров французов никакой водопроводной системы в малагасийских деревнях не было. Колонизаторы подвели питьевую воду почти к каждому населенному пункту, и это оборудование долгое время исправно работало. В 1960 году Мадагаскар обрел независимость, но потерял уровень жизни. Французские водопроводы поломались, чинить их никто не смог. Тогда малагасийцы вновь приобрели привычку ходить за водой с ведрами к крокодиловым рекам. И только недавно, вроде как, года в 2000-е, мальгашские деревни вновь обрели систему проточной воды. На этот раз благодаря уже упомянутой ранее швейцарской благотворительной организации.

Тьерри с сыном на фоне своего забора

ЧТОБЫ ВЛИТЬСЯ В «ЭЛИТУ», СОСТОЯТЕЛЬНЫЕ МАЛАГАСИЙЦЫ ВО ВСЕМ ПОДРАЖАЮТ ЗАПАДУ

Там, где есть бедные, есть и богатые. Так и на Мадагаскаре. Пока большинство мальгашей зарабатывают меньше 1 евро в день и передвигаются на собственных ногах, есть среди них и те, кто ездит на роскошных японских джипах и регулярно проводит каникулы на курортах в Европе. Тьерри относится скорее ко второй категории людей. Его состояние сложилось не на пустом месте. Отец его в молодости был директором банка, выйдя на пенсию, купил себе несколько такси и стал заниматься перевозками. Но Тьерри смог не только сохранить, но и приумножить нажитый отцом капитал.

Вначале он открыл свою фирму по ремонту автомобилей — кажется, единственную на острове, а потому широко известную. Потом он стал заниматься продажей строительных материалов, а со временем и строительством домов для состоятельных островитян. Он же занимается грузоперевозками — почти все грузовики на острове принадлежат ему. Как и славные микро-такси «баджадж». Кроме того, Тьерри принадлежит судно, перевозящее грузы через Мозамбикский пролив, а также его личный электрический генератор, который он сдает в аренду городу на время массовых мероприятий.

Дом Тьерри. Бетон, раскрашенный под каменную кладку, — последний писк мадагаскарского дизайна

Легко догадаться, что Тьерри — человек очень занятой. Он работает 7 дней в неделю, и телефон его не перестает звонить даже ночью. Совсем как у какого-нибудь европейского предпринимателя. Состоятельные малагасийцы вообще во всем стремятся подражать Западу. Причем о Западе у них свои, особенные понятия. И им нужно соответствовать, чтобы влиться в мальгашскую «элиту». В ее представлении, европеец должен, во-первых, передвигаться исключительно на автомобиле. Я люблю ходьбу. На Мадагаскаре это вызывает неимоверное изумление: «Как?! Разве белые люди ходят пешком?» В воображении малагасийцев европейцы круглосуточно ездят на машинах. А в свободное от езды время смотрят телевизор.

Двор состоятельной малагасийки — двоюродной сестры Клеманс

Во-вторых, «элитные» мальгаши прилагают все усилия, чтобы в вопросах питания не быть похожими на своих простых сограждан победнее. Поэтому им приходится, например, отказаться от ряда традиционных блюд. Вместо производимого здесь же, на острове, тростникового сахара — импортный белый. На завтрак, вместо привычной рисовой каши с мясом, или вкуснейшего супа из сладкой картошки на кокосовом молоке, богатые малагасийцы едят хлеб с маслом и вареньем. И то, и другое, и третье — плохого качества, невкусное и привозное. Но деваться некуда, Европа есть Европа. Надо терпеть. И на ужин жевать сухие макароны, как, видимо, делают эти самые итальянцы. А пить следует как можно больше сладких газированных напитков, особенно кока-колы, но и лимонад тоже сойдет. Слушать народную музыку богатому малагасийцу зазорно. Поэтому необходимо приучаться к непонятным, но очень западным популярным певцам и певицам. Только так можно стать настоящим европейцем.

Дом Тьерри тоже вполне похож на западный. Построен из бетонных блоков, в окнах — стеклопакеты (несмотря на жаркий климат), в каждой из четырех спален — по своему «цивилизованному» санузлу. Есть полностью оборудованная кухня: газовая плита с вытяжкой, микроволновая печь, кран с проточной водой. Холодильник тоже есть, но пользуются им редко. Вместо того, чтобы убирать еду в холодильник, мальгаши привыкли ее много раз разогревать, чтоб не испортилась. Видимо, эта привычка настолько сильна, что ее не может пересилить даже громкое урчание холодильника.

Повариха в свободное от работы время занимается косоплетением

Кухней занимается повариха, которая приходит к 8 утра и уходит в 6 вечера. И так всю неделю, кроме воскресенья, за 25 евро в месяц. Кроме нее из прислуги есть еще уборщица, садовник и прачка. Садовник стрижет газон маленькими ножницами, немногим больше маникюрных, а прачка стирает белье в тазике с хозяйственным мылом.

Проточная вода в доме есть, она нагоняется насосом из глубоченного колодца (тоже, естественно, выкопанного вручную). Только вот горячей воды нет. Говорят, вначале была, но сломалась. Никто от этого особенно не страдает: малагасийцы привыкли мыться в ледяной воде, горячая же нужна им в быту только для сходства с Европой. Вот и приходит, время от времени, сантехник со своими инструментами, часами чем-то звенит в ванной комнате, потом подолгу останавливается перед телевизором, беседует с прислугой и уходит, так ничего не починив.

Кухня на террасе

А ФРАНЦИЯ НЕ ТО ЖЕ ЛИ САМОЕ?

Телевидение обладает над малагасийцами какой-то сверхъестественной властью. Человек может жить в темной хижине без окон и без мебели, но телевизор себе купит. У центрального рынка Носи-Бе вечерами собирается зачарованная толпа — ни для чего иного, как посмотреть телевизор, зачем-то висящий прямо на стене над входом. Телевизор есть и в любом ресторане, в любом кафе. И у входа в такие рестораны, снаружи, не решаясь войти, всегда находится зевака, который, проходя мимо двери, увидел в дверной проем телевизор и загипнотизировался. Неважно, что идет по телевизору — реклама ли или дурацкое телевизионное шоу, никто не может пройти мимо светящихся и говорящих картинок на экране.

Семья Тьерри не исключение. Главное место в гостиной отведено огромному телевизору, возле которого обитатели дома проводят большую часть времени. Даже прислуга, проходя мимо магического аппарата, сбивается с орбиты и зависает некоторое время возле него в оцепенении. Кроме телевизора в доме есть и интернет. Безграничное счастье! Но большие деньги — большая головная боль, и не только в силу чрезмерной ответственности и переутомления. Имея состояние в такой неразвитой стране, как Мадагаскар, человек автоматически ставит свою жизнь под угрозу.

Ашли от скуки раскладывает шариковый пасьянс, сидя в гараже у Тьерри

В 90-е годы в Диего, северной провинции Мадагаскара, разбушевался конфликт между двумя политическими партиями. Одна выступала за независимость Диего, а вторая — за единство страны. Говорят, фактически это была гражданская война. Повсюду свирепствовали вооруженные банды то от одной партии, то от другой, убивая всех подряд. Затем тогдашний президент сумел кое-как навести порядок, провинция Диего осталась-таки в составе Мадагаскара. Но оружие незаметно рассосалось в народной среде, разошлось по рукам. И до сих пор время от времени случаются перестрелки, какие-то люди с автоматами Калашникова разбойничают на дорогах и в некоторых неблагополучных кварталах. В городе Диего, например, вообще опасно выходить из дома после наступления темноты. И спят там люди с закрытыми наглухо ставнями, за несколькими замкàми и с оружием под подушкой.

В этом отношении на острове Носи-Бе все относительно спокойно. Грабежи случаются, но значительно реже, чем в Диего. Причем в ряде случаев грабители — это военные, у которых есть оружие и масса свободного времени. Убийства — вообще редкое явление на этом острове. И все-таки даже там не стоит терять бдительность. Особенно человеку с деньгами.

Тьерри об этом очень хорошо знает. Только недавно он отказался от телохранителей — может быть, зря. Чтобы попасть к нему в дом, нужно преодолеть целый ряд препятствий. Весь участок обнесен четырехметровым забором, по верху которого в проектах Тьерри значится колючая проволока. У ворот — сторож с громадным мачете. На окнах — железные решетки, а панорамное остекление гостиной наглухо закрывается рольставнями. Дом находится под круглосуточным видеонаблюдением. Детям запрещено выходить за ограду, поэтому они целыми днями пасутся внутри. В итоге дом становится тюрьмой. И не только в случае Тьерри. То же самое происходит со всеми более-менее состоятельными людьми: и с хозяевами отелей, и с политическими деятелями, и с богатыми индийцами.

Смотрю я на это все и думаю: если бы мне, упаси Боже, пришлось бы жить на этом острове, или в другой столь же бедной стране, я бы предпочла скорее ретироваться в тень лесов и пробиваться натуральным хозяйством, чем вообще что-то иметь и скрываться при этом за решетками. Какая может быть радость от имущества, когда оно вызывает зависть озлобленного окружения, когда нужно беспрестанно быть в состоянии обороны? Чтобы быть спокойным, живя на Мадагаскаре, лучше ничем не отличаться от массы. Быть как все. Иначе становишься мишенью для мошенников, разбойников и просто несчастных людей.

Но потом приходит другая мысль. А Франция не то же ли самое? Не похожа ли она, процветающая страна среди отсталых и воюющих государств, на большой богатый дом в нищем городе? Все завидуют, все хотят правдами и неправдами туда попасть. Но Франция — не такси-брус, она не может вместить в себя всех желающих. Вот и пытается защищаться: вместо решеток на окнах — визовая политика, армия... Но напор слишком велик, и слишком очевидна разница в уровне жизни между Францией и большей частью остального мира. Так не может продолжаться долго, что-то вот-вот произойдет, и от этого очень тревожно...

Надежда Бельцова, Реюньон, Мадагаскар

Фото: Надежда Бельцова

Читайте также:

Мадагаскар: «100 лет после конца света». Часть 1-я