Игорь Богаченко
Игорь Богаченко считает, что дело полностью сфабриковано

ПРОКУРОР НАШЕЛ СМЯГЧАЮЩИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА И ОЦЕНИЛ ПРОПАЖУ 13 МЛН. РУБЛЕЙ СБЕРБАНКА

Сегодня в зале Зеленодольского районного суда прошли прения сторон по делу об ограблении Сбербанка его бывшим инкассатором Игорем Богаченко. Подсудимых привезли в суд чуть раньше обычного — видимо, в преддверии процесса, который мог и затянуться, им дали время отдохнуть перед началом заседания. К тому же двери зала открыли минут на 20 позже назначенных 10 часов. Нервничавшие родственники не преминули попенять — мол, опять судья опаздывает, и вообще никакого уважения к людям.

Идя по коридору на заседание, подсудимые улыбались, здоровались с пришедшими к ним родственникам. Главный подсудимый, как и в понедельник, пришел в той самой футболке с надписью «Сегодня отличный день для добрых дел». Но прокурор Зеленодольска Владимир Циома намека не понял. Сначала судья и председатель городского суда Андрей Николаев предоставил слово Циоме. Тот назвал сроки, предлагаемые для подсудимых — причем как участникам организованной преступной группы, что серьезно удлиняет заключение. В ходе заседания, заметим, защита вероятных подельников Богаченко это яростно опровергала, ссылаясь на заявления бывшего инкассатора в суде о том, что совершил и спланировал ограбление он сам...

В своей речи Циома сделал упор и на версии пропажи 13 из 68 млн. рублей Сбербанка — эта сумма так и не была найдена.

«Расхождение в суммах, закопанных в сумке и рюкзаке, гособвинение относит к категории неточностей, — констатировал Циома. — В рюкзаке, закопанном в лесу, по словам Богаченко, он хранил 16 миллионов рублей, а изъято 3 миллиона рублей. Богаченко пытается заставить поверить в то, что денежные средства присвоены сотрудниками полиции во время их изъятия. Его и Кострубина показания являются попыткой ввести в заблуждение правоохранительные органы и суд для достижения корыстных целей — хотя бы после отбытия максимального срока наказания, на назначении которого будет настаивать обвинение».

В качестве смягчающих обстоятельств Циома указал на частичное признание вины подсудимыми и раскаяние.

Смягчающими для Богаченко стали рождение ребенка, первая судимость и положительные характеристики. Среди отягчающих — активная роль в совершении преступления. У Кострубина смягчающими стали его активность в помощи по розыску похищенных денег и положительные характеристики. Наказание Юрию Зеликову смягчило наличие на иждивении 9-летнего ребенка. Отягчающих обстоятельств у Кострубина и Зеликова не было.

ИСПРАВЛЕНИЕ — В КОЛОНИИ СТРОГОГО РЕЖИМА

Циома категорически исключил изменение категории наказания на другую, настаивая на предварительном сговоре обвиняемых.

«Подсудимые избрали иной способ избежать установленную законом ответственность, а именно смягчить наказание путем непризнания предварительного сговора и распределения ролей, — заявил прокурор. — Подобная ложь опровергнута. Никто из подсудимых также не заявил о незаконных методах воздействия со стороны правоохранительных органов».

Для Богаченко и Кострубина и за разбойное нападение, угон автомобиля, хищение оружия, и за незаконное хранение и перемещение оружия прокурор попросил каждому 15 и 12 лет. В срок Богаченко также входят ограничение свободы на срок в 2 года и 1 млн. рублей штрафа. Для Кострубина и Зеликова штраф по 500 тыс. рублей. Зеликову прокурор попросил дать 10 лет лишения свободы за разбойное нападение и угон автомобиля. Для отбывания наказания назначить для всех колонию строгого режима: первые четыре года в тюрьме — для Богаченко, по два года — для Зеликова и Кострубина.

Зал молчал, пораженный требованиями прокурора. Стояла полная тишина, слышались лишь вздохи. Нервная реакция последовала только потом, когда суд закрыл заседание, и то она оказалась раздавленной осознанием вершащегося.

Почему кроме колонии всех ждет еще и тюрьма? Это объяснил по просьбе «БИЗНЕС Online» Циома. Сославшись на Уголовный кодекс, он пояснил, что в колонии строгого режима им назначат место отбывания всего срока. А начало срока в виде 4 лет для Богаченко и по 2 года для остальных соучастников назначено «для их исправления с более жесткими условиями».

По гражданскому делу Сбербанк вдобавок предъявил Богаченко еще один иск — на 13 млн. рублей, которые так и не были обнаружены в ходе следствия. Кроме того, представитель банка описал свои впечатления от процесса. Как отметил начальник сектора внутрибанковской безопасности управления безопасности отделения «Банк Татарстан» ПАО «Сбербанк» Ильсура Шайхутдинова, он не увидел в зале суда раскаяния со стороны подсудимых. Кроме того, Богаченко практически не содействовал в возврате денежных средств. Более того, по версии банка, он и сейчас пытается скрыть часть похищенных денег. «Считаю, что все трое должны быть наказаны», — резюмировал Шайхутдинов.

Максим Медов
Максим Медов не просто потерял работу, не просто месяцы провел на больничной койке — он потерял здоровье

ВЕРСИЯ АДВОКАТА: «ЭТО НЕ ОРГАНИЗОВАННАЯ ГРУППА». БОГАЧЕНКО: «ДЕЛО СФАБРИКОВАНО!»

Заметно волновался подстреленный Богаченко напарник Максим Медов — он тоже выступал на правах потерпевшего. Напомним, что для него это нападение оказалось не только полной внезапностью, но и фактически оставило след на всю жизнь. Медов не просто потерял работу, не просто месяцы провел на больничной койке — он потерял здоровье. В интервью «БИЗНЕС Online» он, напомним, говорил, что хочет посмотреть в глаза своему бывшему коллеге, который, потребовав изменить маршрут инкассаторской машины с миллионами в кузове, хладнокровно выстрелил в него. «Поскольку все это выбило меня с работы, из колеи, прошу суд наказать Богаченко по всей строгости, — попросил Медов. — Сейчас я мог бы нормально работать».

Юрий Зеликов
Юрий Зеликов в последнем слове заявил, что в разбое не участвовал и ничего не знал о готовящемся ограблении: узнал о нем только в Йошкар-Оле

Адвокат Богаченко Нияз Халитов в своей речи подчеркнул, что нападение совершено без создания организованной группы.

«Богаченко не отрицает, что совершал нападение. При этом ему в этом никто не помогал, версии о том, что была организованная группа, не нашли своего подтверждения, — сказал Халитов. — Богаченко говорил о намерениях, но говорил многим — своим друзьям, приятелям. Об этом мы слышали от свидетелей. Фактически угона транспортного средства не было, потому что машина была рабочей. Что касается оружия, то у подзащитного есть разрешение на его ношение. Когда Богаченко пришел на работу, ему выдали это оружие, что не является его хищением. Прошу учесть, что подзащитному не выплачивалась заработная плата, о чем неоднократно говорилось».

«Автомобиль был у Богаченко для исполнения только служебных обязанностей, а не для совершения преступления, — опровергал доводы защиты Циома. — Похожие соображения и по использованию служебного оружия. Ни одной инструкцией не предусмотрено, чтобы служебное оружие использовали для нападения на своих коллег. Утверждение об отсутствии преступной группы опровергает наличие совокупности преступлений».

Халитов все же попросил не лишать свободы его подзащитного и указал на смягчающее обстоятельство — рождение ребенка, а попутно упомянул женитьбу Богаченко на Эльвире Тагировой как «серьезность намерений на пути к исправлению».

«Дело полностью сфабриковано! — заявил Богаченко в последнем слове, ссылаясь на записи допросов с видеокамер, которые не представили суду. — Все! Я полностью согласен со стороной защиты. К делу было приложено три или четыре видеозаписи, они пропали, дело полностью сфабриковано. То, что Зеликов сам себя оговаривал и наши показания полностью соответствуют его показаниям, они одинаковы. И с Кострубиным так же, на видеозаписи это есть. Они просто вам не дали их! Плюс к тому я телефон Зеликову давал — не было ни одной детализации, я ему его подарил. Все!»

Также Богаченко оказался не согласен со словами представителя Сбербанка о том, что зарплата выплачивалась в полном объеме. «Откуда вы могли об этом знать? Вы же ничего не видели!» — эмоционально сказал он. Ранее сам Богаченко заявлял, что именно недоплаты подтолкнули его к ограблению.

ОБЩЕГО ПЛАНА НЕ БЫЛО, ОРГАНИЗОВАННОЙ ГРУППЫ НЕ БЫЛО... «ЗА ЧТО 12 ЛЕТ?! Я ДАВАЛ ПОКАЗАНИЯ ПРИВЯЗАННЫЙ К БАТАРЕЕ!»

Адвокат Кострубина Эдуард Иванов также попросил исключить обвинение о совершении преступления в составе группы лиц, переквалифицировать дело на 316-ю статью «Заранее не обещанное укрывательство» и применить к своему подзащитному постановление Госдумы об амнистии в честь 70-летия Победы в Великой Отечественной войне.

«Не подтверждается совершение преступлений в группе, — уверенно констатировал Иванов. — Кострубин ничего не знал о Зеликове, Зеликов — о Кострубине. Никакого общего плана не было! Нет человека, которого можно было бы назвать организатором. Никто никем не руководил, поскольку преступление совершил один человек».

«Людям за убийство дают меньше, как сказал адвокат, я не мог его бросить, — на эмоциях сказал Кострубин. — За что 12 лет? Я понять не могу, не укладывается в голове. Это нам просто сроки лепят огромные ни за что! Я к машине пальцем не притронулся, как и к оружию. От банального рукопожатия эти жировые отделения могут попасть на рукоятку оружия. Я и стрелять-то не умею! Тот же самый обвинитель боится отнестись лояльно к моему поступку!»

«Присутствовал фактор страха, я вошел в положение, оставить я его не мог! — с заметной дрожью в голосе сказал Кострубин в последнем слове. — Я написал явку с повинной в первый же день. Также я давал показания привязанный к батарее. Мы не можем оперировать такими фразами, как написано в протоколах. Я просто слышал слово «грабанул». Все состряпано! За что такие сроки? Конкретно прошу вас внимательнее отнестись к моим словам. Я понимаю, что родным доставил хлопот, было над чем подумать. Ранее не судим, ни разу не привлекался, да тут еще такой срок дают! Я занимался музыкой, я один из самых известных в городе свадебных фотографов! Какие 12 лет? Да с таким цинизмом и улыбкой! Я понимаю, если я был бы рецидивистом! Прошу проявить снисхождение и переквалифицировать статьи, которые мне не подходят. В разбое я не участвовал...»

Адвокат Зеликова Олег Козлов уточнил, что его подзащитный сразу указал местонахождение средств, «которые, скорее всего, бы не нашли», и сотрудничал со следствием. Сам Зеликов в последнем слове также заявил, что в разбое не участвовал и ничего не знал о готовящемся ограблении: узнал о нем в Йошкар-Оле.

Подсудимые оказались в шоке от обвинения. Их уводили из зала с опущенными головами. Хотя друзья и родственники стояли совсем рядом, никто не сделал попытки хоть что-то сказать. Жены были в слезах — похоже, никто не думал, что стрельба, грабеж, угон и прочие дела могут обернуться расставанием на десятилетия. Теперь драма Богаченко сотоварищи близка к финалу. Каким будет решение Фемиды? Суд определится с приговором 25 ноября.

13 из 68 млн. рублей Сбербанка так и не были найдены (фото: http://mvd.tatarstan.ru/)

ПО РЕЗОНАНСНЫМ ДЕЛАМ ВЫНОСЯТСЯ ПЕЧАЛЬНЫЕ ДЛЯ ПОДСУДИМЫХ ПРИГОВОРЫ

Судя по жесткости сроков, Робин Гуду зеленодольского разлива и тем, кто обвиняется по делу ограбления Сбербанка на 68 млн. рублей, гособвинение потребовало чуть ли не показательной кары, чтобы другим неповадно было. Оценить названные сроки «БИЗНЕС Online» попросил экспертов.

Инна Рыбак — адвокат:

— Вы перечислили достаточно большое количество статей, сроки наказания по которым поглощают друг друга... Если на Западе, в той же Америке, наказание складывается, по 220 лет выходит, то у нас все гуманнее получается... Но обвинение всегда просит немножко больше, чем обычно в таких случаях назначает суд.

Могла ли на решение прокурора о сроках наказания повлиять резонансность этого дела? Не могу предположить. А удалось ли адвокатам убедить суд, что группы не было, будет видно после того, как он примет решение. Во всяком случае, такие случаи очень редки. А вероятность того, что Верховный суд республики поддержит их просьбу о пересмотре дела, такая же, как и в остальных случаях, то есть минимальная. Для того чтобы приговор был отменен, нужны грубые процессуальные нарушения. Но если говорить о том, кто как толкует закон, то на таких основаниях, конечно, редко отменяют приговор.

Вениамин Чубаренко — адвокат:

— Обвинение вправе просить срока наказания, исходя из диспозиции тех статей обвинения, которые ими вменяются. А диспозиция — это размер. Они, исходя из этого размера, по совокупности высчитали средний срок и просят его. Я полагаю, что для такого преступления, которое совершил Богаченко, этот срок — 15 лет — очень серьезный.

А резонансность этого дела зависит от того, как его воспринимает судья, который это дело рассматривает. В принципе, судья должен быть независим, резонанс, общественное мнение и другие моменты не должны на него влиять. Но ведь все мы люди, это будет зависеть от его внутреннего состояния. Как он это воспринимает, как к этому внутренне относится... А относительно решения адвокатов об опротестовании приговора в Верховном суде... Это будет зависеть от подготовки адвокатов, от того, какие они приведут доводы. Вообще, то, что защита высказывает свое мнение, говорит о том, что она работает. Они находят такие моменты, которые влияют на смягчение срока наказания. Все будет зависеть от того, что это будут за доводы и как они их предоставят. В какой форме, как они прозвучат. Говорить ведь можно о чем угодно, но самое главное — это надо еще и доказать.

Эмиль Гатауллин — адвокат:

— По всей видимости, поскольку это дело является образцовым для всех остальных, оно должно быть для них в некоторой степени назидательным, строгость определяется посылом «чтобы другим было неповадно».

Убедить суд в том, что это не была организованная группа, я думаю, адвокатам не удалось. Например, я в это не верю. Точно так же, как и в то, что Верховный суд РТ поддержит просьбу об апелляции. Дело приобрело некий политический, резонансный характер. А по делам такого рода, как это было принято еще в советские времена, выносились весьма печальные для подсудимых приговоры.

Читайте также:

Ограбление по-зеленодольски