В Казани показали «Аиду» за 6 млн. рублей

Приблизительно за час до третьего звонка, который возвещает о начале спектакля, возле главного входа в оперный театр начала собираться публика

 С НАДЕЖДОЙ НА «ЛИШНИЙ БИЛЕТИК»

Приблизительно за час до третьего звонка, который возвещает о начале спектакля, возле главного входа в оперный театр начала собираться публика. Многие с надеждой бросались к вновь подходящим с желанием купить лишний билет. Увы, удавалось не всем. Надо отметить, что перекупщики билетов, которые продают места в зрительный зал за три номинала, о чем недавно писала  наша газета, на этот раз замечены не были. То ли испугались полиции, которая в январе увезла в «участок» одного их коллегу, то ли стали действовать осторожнее.

В фойе театра возле кассы так же выстроились потенциальные зрители. Здесь уже надеялись, что, возможно, выбросят билеты из «брони» - есть такая театральная легенда, что если прийти за полчаса до спектакля, можно купить невыкупленные билеты. Но и здесь билетов не было.

Между тем счастливые обладатели билетов на премьеру «Аиды» и на открытие фестиваля вереницей тянулись в гардероб. Из фойе были открыты обе двери, но все равно к контролерам выстроилась очередь. Зал был наполнен до отказа, на ярусах, куда пускают тех, кто располагает лишь входным билетом, яблоку было некуда упасть.

В фойе традиционно играл струнный квартет Захара Штейнберга, у которого много своих поклонников среди любителей оперы, несмотря на легкий, иногда даже чуть игривый репертуар. Для любознательных была возможность просмотреть выставку, посвященную Федору Шаляпину.

Традиция театра (прямо скажем, не самая лучшая), делать вступительное слово перед спектаклем, не была нарушена. На этот раз представить премьеру было доверено москвичке Галине Преображенской. Она начала со стихов Анны Ахматовой, посвященных Федору Шаляпину. Это были строчки из «Поэмы без героя», прочитанные не без запинки. Впрочем, затем гостья довольно-таки бойко рассказала публике об истории создания оперы и ее персонажах. Напомнила, что «Аида» идет на сцене казанского театра с конца девятнадцатого века, то есть практически сразу после написания – Верди завершил эту оперу в 1871 году по заказу театра в Каире, где и была премьера. Еще одно любопытное напоминание – первым настоящим театральным опытом Федора Шаляпина была партия жреца Рамфиса в «Аиде». Так что «Аиду» по праву можно причислить к операм шаляпинского репертуара.   

Когда Галина Преображенская завершила свое вступительное слово и скрылась в складках занавеса, на сцену выскочил, очевидно, очарованный ей поклонник с букетом цветов, но запутался в занавесе, чем немного повеселил публику. Впрочем, в это время место за пультом занял маэстро Марко Боэми – музыкальный руководитель постановки и дирижёр спектакля, и увертюра началась.

Счастливые обладатели билетов на премьеру «Аиды»

ОТ РАДОСТНОЙ БИРЮЗЫ – К ТРАУРУ

Когда открылся занавес, декорации Виктора Герасименко даже немного разочаровали – показалась, что задник висит слишком близко к авансцене, забирая «воздух». Но это было только минутное впечатление. Через некоторое время задник с нарисованными на ним фигурами, имитирующими фрески, поднялся, и сцена обрела объем, пространство заполнилось, сценография оказалась далеко небанальной. В этом помогли мастерски сделанная проекция и свет.

Забегая вперед, стоит сказать, что сценограф порадовал зрителей многими находками, это относится, в первую очередь, к сцене на Ниле и к пещере, где заканчивают свой земной путь Радамес ( Ахмет Агади) и Аида (Екатерина Шиманович). Сочетание жестких декораций и видеопроекций обеспечивают необходимый эффект. 

Костюмы в «Аиде» выполнены весьма изысканно, это касается, прежде всего, лаконичной цветовой гаммы. Жрецы – в белом, что придает фигурам статичность и загадку, Радамес, как и положено герою, в золотистом, Амнерис в начале спектакля появляется в бирюзовых одеждах, очень идущих к ее черному парику, затем, когда трагедия набирает обороты, на ней черный с серебром костюм – синоним скорби. Аида одета в незаметную, как и подобает рабыне, накидку табачного цвета.

Предыдущая «Аида» в постановке режиссера Мариинского театра Алексея Степанюка шла в казанской опере 12 лет

ЖЕСТОКИЙ ВЕК, ЖЕСТОКИЕ СЕРДЦА

Предыдущая «Аида» в постановке режиссера Мариинского театра Алексея Степанюка шла в казанской опере 12 лет. Это было монументальное полотно в жанре «большой оперы». Новый спектакль его коллеги, в прошлом тоже режиссера Мариинки Юрия Александрова, – скорее трагедия обнаженных сердец.

Треугольник Амнерис-Радамес-Аида держит действие, не давая публике отвлечься даже на минуту. К счастью, режиссер не переосложняет действие никакими трюками, делая главным именно те страсти, что бушуют в сердцах героев. В одном из интервью предваряющих премьеру, Юрий Александров сказал, что ставит спектакль о героях – в этом смысле трактовка образа Ахметом Агади идеально соответствует замыслу режиссера. И в вокальном, и в драматическом аспектах Агади провел спектакль идеально, получив в финале – вполне заслуженно – самое большое количество аплодисментов. Ария Радамеса в первом акте, обращенная к Аиде, была исполнена особенно мастерски. Сцена с Амнерис, это решительное объяснение героев, было окрашено таким темпераментом, что у зрителей мороз шел по коже, особенно когда (любопытная находка режиссера) Радамес пытается душить Амнерис цепями, в которые закован.

Аида – Екатерина Шиманович из Мариинского театра – несколько статична, хотя иногда прорывался и темперамент, что особенно было заметно в сцене на Ниле. В вокальном плане к певице нельзя предъявить ни одной претензии.

Украсило спектакль участие  в нем Юлии Герцевой в партии Амнерис, которая в свое время часто выступала в Казани, но в последние годы пела исключительно на европейских сценах. Сильный, глубокий голос Герцевой как нельзя лучше соответствовал созданному образу. Она была страстной, коварной мятущейся, раскаивающейся. И – любящей.

Финальная сцена спектакля, его последние мгновения, звучали поэтично – в темноте пещеры замурованные Аида и Радамес в луче света соединяли руки, уходя в вечность, а на вершине пещеры страдала с нильской лилией в руках Амнерис. Обреченная жить и помнить свою любовь.

В принципе, Юрий Александров создал вполне прогнозируемый спектакль, стильный и ровный. Хотя не обошлось и без неожиданностей. Тот, кто знает оперу, был несколько обескуражен во втором акте в сцене триумфа Радамеса – из музыкального текста исчез знаменитый марш! Впрочем, марш вскоре «нашелся» - режиссер перенес его в финал, на нём шли поклоны. И, кажется, это была единственная вольность, которую позволил себе постановщик.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции