«Валютные качели» крепко заржавели»

Ситуация в европейской экономике напоминает ту, которая складывалась пять лет назад, но с еще более непредсказуемыми последствиями

Дата «официального» начала текущего мирового экономического кризиса еще не определена, ведущий аналитик НИЦ «Неокономика» Александр Виноградов называет в качестве таковой 2007 год и начавшиеся тогда деструктивные процессы в сегменте американской субстандартной ипотеки. Обращаясь к истории вопроса в своей статье для «БИЗНЕС Online», наш автор указывает на то, что текущее состояние западная экономика уже проходила несколько лет назад, а в эпицентре внимания вновь Германия и Греция.

ИСТОРИЯ НЫНЕШНЕГО КРИЗИСА

В тени косматой ели,
Над шумною рекой
Качает черт качели
Мохнатою рукой.

Федор Сологуб, «Чертовы качели»

В те времена укромные, теперь почти былинные... На самом деле это не так уж и давно было, всего-то в 2010 году, менее пяти лет назад, но теперь действительно может казаться седой древностью. И почему нет? Экономической «воды» с тех пор много утекло, достаточно вспомнить бенефис «нетрадиционных мер» поддержки. В данном случае, однако, внимание привлекает не эта эпика, а один крепко забытый факт: во втором квартале 2010 года экономика Германии выросла на 2,1%. Подчеркиваю: за квартал, а не в годовом исчислении, в годовом это 8,4%. Объемы совершенно невероятные для развитой страны, тогдашние темпы роста были максимальны за почти два десятка лет, тем более в кризисное время. Нет, конечно же, верящих во всякие там green shots («зеленые ростки»), где-то увиденные весной 2009 года в то время главой ФРС США Беном Бернанке, было тогда очень много, хотя к 2010 году эта вера стала потихоньку увядать, подобно этим росткам, но тем сильнее былио удивление и радость (понятно, в Европе и тем более в Германии) от таких цифр. Но что стояло за этим тогда и какое отношение эти исторические события имеют к настоящему времени?

Здесь имеет смысл напомнить историю нынешнего кризиса (будем использовать устоявшиеся термины). Дата его начала до сих пор не определена «официально»; я склонен считать таковой 2007 год и начало деструктивных процессов в сегменте американской субстандартной (subprime) ипотеки. Несколько лет безудержного разгула — раздачи ипотечных кредитов под низкие проценты, с практически нулевым (0,5% в пределе) первоначальным взносом, с дальнейшим размыванием рисков по финансовой системе посредством секьютиризации привели к закономерному концу — число заемщиков (условно говоря, субстандартный заемщик — безработный негр-инвалид со склонностью к потреблению психомодификаторов), которые оказались не в состоянии обслуживать свои долги, перевалило некоторый критический порог, начались дефолты. В ипотечном законодательстве США есть хорошая (для заемщика) страховочная норма: заемщик может в любой момент «вернуть ключи от дома» банку, очистившись таким образом от задолженности, дом же повисает на балансе банка, будучи для него непрофильным активом. Число таких домов стало резко расти, цены пошли вниз, что провоцировало еще большее число таких «досрочных погашений», ибо какой смысл выплачивать банку деньги, если дом уже стоит сильно меньше кредита, тем более если учитывать и проценты? Понятно, что этот процесс шел до какого-то предела, но здесь важно то, что ипотечные проблемы помимо неприятностей у строителей и общего затоваривания рынка привели к существенным сложностям у банков.

СТРАННОЕ ПОВЕДЕНИЕ СВОБОДНОГО ФИНАНСОВОГО КАПИТАЛА

ФРС США отреагировала штатно, как по учебнику, — чередой снижения ставок, дабы облегчить банкам доступ к ликвидности, поскольку происходившие события нарушили ее привычные потоки. На этом этапе кризисные явления были сугубо локальны, ограничившись территорией США. В мире же все шло своим чередом, при этом цена барреля нефти брала рекорд за рекордом, что прямо отражалось на заправках в США, добавляя печали американскому потребителю. Взрыв произошел в сентябре 2008 года с банкротством финансового конгломерата Lehman Brothers. Вслед за этим последовали разорения других крупных банков — Wachovia была куплена Wells Fargo, Washington Mutual был приобретен J.P.Morgan Chase, разумеется, досталось и менее заметным структурам. При этом ФРС резко активизировалась, раздавая деньги банкам, работая в разных видах и формах и будучи готовой пойти на любые меры, лишь бы не допустить коллапса банковской системы США.

Свободный же финансовый капитал повел себя, как многим казалось тогда, очень странно. Когда на рынках начались пертурбации, он, что логично, резко двинул в активы-убежища. Но в качестве таковых выступили не активы стран, до того не затронутых кризисом (напомню, что все проблемы до осени 2008 года были локализованы в США), но американские же казначейские облигации. Понятно, не все, часть средств аккумулировалась в других активах высокой надежности, к примеру, в немецких бондах, но в основном поток был именно в США. Фактически, несмотря на кризис, США не потеряли доверия финансистов всего мира, что отразилось среди прочего и в укреплении доллара к евро (с лета 2008 года по декабрь доллар вырос к евро на 20%), равно как и к валютам развивающихся стран. Весь мир стал для США донором капитала.

Через полгода, к лету 2009 года, ситуация в финансовой системе США более-менее успокоилась. ФРС под руководством Бернанке продолжала исправно снабжать американские банки ликвидностью, среди прочего выкупая MBS (бумаги, обеспеченные ипотекой), кроме того, были и иные программы вливания денег, часть из них были забалансовыми. При этом курс доллара к евро, достигнув в марте 2009 года локального максимума, к лету снизился на 10%, перепредложение долларов дало о себе знать. В банковской системе среди крупных игроков произошла консолидация, а разорение мелких перестало быть чем-то значимым; в конце концов, в США более 6 тыс. банков.

США И ЕВРОПА: ТЕНДЕНЦИИ

При этом поначалу с американской экономикой как таковой все было плохо — ВВП падал, инфляция также ушла в отрицательную зону. В еврозоне ситуация была получше — спады первого и второго кварталов 2009 года были слабее американских, период и масштаб дефляции также был меньше, чем в США. По объективным показателям реального сектора американская ситуация была хуже. Но здесь вновь сыграл фактор доверия и ожиданий: с осени 2009 года среди инвесторов начинает нарастать беспокойство относительно ситуации с долгами в еврозоне, проявляются сомнения относительно некоторых стран, а через них — и относительно региона в целом. Это привело к тому, что доллар, достигнувший локального минимума к евро в ноябре 2009 года, пошел расти против него.

Но это, в свою очередь, наложилось на другой фактор. К концу 2009 года стала оживать и экономика. Вливаемая ликвидность наконец-то просочилась в потребительский сектор, наиболее вызывающие дисбалансы были устранены, а за два года ипотечного и финансового кризиса в американской экономике накопился неудовлетворенный конечный спрос; уже третий квартал показал оживление, а в четвертом оно еще усилилось. Но увы и ах — доллар растет против евро на фоне опасений за экономику еврозоны. Соответственно, конечный потребитель переключается на европейскую продукцию: у американских компаний производство работает, но толку с этого мало, продукция идет на склад, что отчетливо видно по приросту запасов; заказы же уходят в Европу, точнее, в Германию, что и отражается ростом производства и ростом ВВП.

Примерно тогда, ранней весной 2010 года, и рождается в некоторых умах идея «валютных качелей»: вот, мол, как было бы неплохо — одна валюта снижается, в регионе начинается оживление, они растут, зарабатывают и предъявляют спрос, после чего положение качелей меняется на противоположное, урожай собирает уже другой регион — и таким вот нехитрым образом можно вытянуть друг друга, в конечном итоге вновь запустив машинку мировой экономики. Но вскоре стало не до этого — одновременно с немецким ростом в Греции рванул долговой кризис, и ее пришлось спасать всей Европой, действуя со всей тщательностью, системностью и основательностью брюссельской бюрократии.

НОВЫЙ ВИТОК ДОЛГОВЫХ ПРОБЛЕМ НЕМИНУЕМ

К чему столь длительный экскурс в историю? К тому, что в настоящее время ситуация очень сильно напоминает таковую пятью годами ранее. Евро падает к доллару США аж с мая 2014 года, упав с $1,38 до $1,13 за евро. Но это не обращается в сколько-нибудь существенный рост новых заказов и объемов производства — по последним данным (ноябрь 2014 года), индекс новых заказов немецкой промышленности ниже такового в мае, а производство — чуть выше. Возможно, в реальности ситуация получше, что можно видеть по иным показателям — деловой климат IFO на пике за полгода, а потребители оптимистичны максимально за 13 лет, но в целом это картину не меняет, более полугода снижения евро должны были дать куда более значимый результат, но не дали. Видимо, «валютные качели» крепко заржавели.

При этом прочие события 2010 года вполне могут реализоваться вновь. Как и предсказывалось, парламентские выборы в Греции выиграли левые, крайне негативно относящиеся к возвращению долгов и политике жесткой экономии. Это понятно и логично — греческий социум устал жить с затянутыми поясами. Но в любом случае деньги им брать неоткуда, Греция сейчас не зарабатывает столько, чтобы спокойно обслуживать долги, а это значит, что новый виток долговых проблем и разбирательств неминуем. Вот только ситуация в целом сейчас куда более хрупкая...

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции