То, что в мире развивается финансовый кризис, ясно практически всем. Исключением являются лица, получающие гранты Госдепартамента, поскольку отказ от критики американской реальности заложен в условия (иногда неявные) по получению этих грантов. Однако сами американцы (например, бывший министр торговли Петерсон) прямо говорят о падении уровня жизни в США, поскольку они «проели свои доходы на два поколения вперед».

Обсуждение самого кризиса идет как-то странно. Ну, например, все говорят об ипотечном кризисе, который, безусловно, идет, но при этом не обсуждается падение фондового рынка, продолжающееся уже много месяцев. А ведь акции являются активами множества финансовых институтов и частных лиц, и их обесценение — очень серьезный процесс.

Можно еще напомнить, что одним из важных факторов потребительского «бума» 1990-х был так называемый «эффект богатства», когда повышение стоимости домов и акций, принадлежащих домохозяйствам, позволяло им резко сокращать сбережения и брать дополнительные кредиты на потребление. И тема эта активно обсуждалась. Но вот обратный процесс, который, безусловно, имеет место, как и его следствие — рост сбережений и падение спроса, как-то не попадает на страницы газет… А тема крайне актуальная, поскольку если уровень сбережений придет в США к исторически среднему уровню (около 10%) от реально располагаемых доходов, то ВВП этой страны, который примерно на 70% формируется за счет потребительских расходов, уменьшится процентов на 7—10. Не такая уж маленькая цифра, чтобы ее игнорировать.

Можно привести еще один пример. Автор настоящей статьи с соавторами (О.В. Григорьевым и А.Б. Кобяковым) еще в начале века, в 2000—2003 годах опубликовали достаточно полную теорию современного кризиса, в которой предсказали и пути его развития, и масштаб явления. С тех пор прошло достаточно много времени, чтобы стало понятно, что прогноз сбывается вполне успешно, но обсуждение этой теории в научных и экспертных кругах, как международных, так и внутрироссийских, как-то не происходит. Вполне рациональное объяснение этому процессу дать можно, но интересует нас не это, а совсем другой, пессимистический вывод: на самом деле реальные процессы в современной экономике сегодня публично не обсуждаются. Тайно, закулисно, может быть, но и тут есть сомнения, поскольку скрыть такие обсуждения от профессионалов практически невозможно, а они, включая авторов теории кризиса, пока такой активности не замечали.

Но даже если посмотреть на ситуацию максимально оптимистично, то все равно отсутствие публичности серьезно уменьшает качество дискуссии, и обсудить вопрос о том, что можно и нужно делать рядовому обывателю, предпринимателю, чиновнику, в таком формате совершенно невозможно.

И вот в этих, прямо скажем, странных условиях (а где же свобода прессы, о которой мы столько слышим?) — в не самом большом, но и не самом маленьком итальянском городе Модене — собирается конференция, посвященная взаимоотношениям обобщенного Востока с обобщенным Западом, с акцентом на российско-итальянских отношениях, разумеется, на которой эти вопросы обсуждаются впрямую! Собственно, автор настоящего текста именно там, на этой конференции впервые в полном объеме публично изложил упомянутую выше теорию кризиса современной финансово-экономической модели, ранее опубликованную только в печатном виде. И на этом мероприятии, предваренном заседанием группы экспертов (главными из которых от российской стороны были Ю. Гормыко и А. Аксаков), стал текст, получивший название «Моденской декларации».
Дальше оставим комментарий и дадим несколько цитат:

«Кризис, который углублялся в течение последних 10—15 лет, на самом деле возник в результате решения, принятого 15 августа 1971 года — отделить доллар США как валюту для осуществления международных расчетов и мировой торговли от фиксированного, золотого эквивалента. До этого момента золото служило для определения реальной стоимости как самого доллара, так и другой валюты. С этого момента начался стремительный рост фиктивного капитала, утвердилась система плавающих валютных курсов и произошло постепенное отделение финансовой системы, прежде всего спекулятивной, от реальной экономики».

«Наиболее опасный финансовый спекулятивный пузырь, оставшийся вне всякого контроля, представляет собой так называемые «деривативы» (производные финансовые инструменты). Согласно оценкам расположенного в Базеле Банка международных расчетов (БМР), номинальная стоимость деривативов ОТС (сделки, заключаемые вне официальных рынков и не учитываемые в официальных балансах банков и других финансовых институтов) составляет $600 трлн, с индексом среднегодового роста приблизительно 25%».

Уже эта констатация резко выделяется на общем фоне современной дискуссии о кризисе, хотя в ней принципиально нового нет. Но вот дальше «Декларация» идет в направлении, практически отсутствующем в современном дискурсе. Она дает вполне конкретные рекомендации:

«В целях преодоления выше обозначенного кризиса некоторыми из первоочередных мер являются:

1. Реформа международной валютной системы, связанная с повторным введением, среди прочего:

   a) системы фиксированных обменных курсов, изменяемых только в контексте договоров, заключаемых сторонами и привязанных к динамике развития реального сектора экономики;
   b) привязка к системе золотых резервов или к корзине главных сырьевых продуктов и/или корзине специально выбранной валюты;

   c) определение новой валюты или валютной корзины (не обязательно только доллар США), принятой в системе международных расчетов;

   d) контроль над валютными спекуляциями;

   e) контроль движения капитала; 

   f) создание системы кредитования «двойного окна» — с низкими долгосрочными процентными ставками для инвестиций в производство и высокими штрафными процентными ставками по чисто финансовым операциям».

И еще: «Реформа мировой финансовой системы, осуществляемая, среди прочего, как:

   a) замораживание существующих производных инструментов;

   b) введение правил, запрещающих заключение частных сделок ОTC для уменьшения объема «пузыря» производных инструментов, определения правил их будущего функционирования;

   c) обязательство по ведению торгов производными инструментами на бирже;

   d) обязательство по установлению стандартов и введению авторизации и надзора со стороны специального органа;

   e) отмена офшорных центров;

   f) запрет на спекулятивные операции hedge fund и на так называемые «коллатерализованые» долговые облигации (выпуск ценных бумаг на основе других долговых облигаций);

   g) увеличение налогообложения как на финансовые спекулятивные операции, так и на доходы от вышеназванных операций;

   h) поддержка государственных и частных кредитно-финансовых институтов, необходимая для осуществления политики реальных производственных инвестиций».

И еще: «Реформа системы международной торговли, направленная, среди прочего, на:

   a) пересмотр соглашений о деятельности ВТО, дерегулировавшей также производство и торговлю в ущерб эффективности и производительности всей экономической системы;

   b) продвижение и поддержка крупных инфраструктурных инвестиционных проектов континентального масштаба в секторах транспорта, энергетики, связи (коммуникаций), НИОКР;

   c) создание финансовых институтов, кредитующих указанные сектора с помощью проектных облигаций в соответствии с идеями плана Жака Делора (председателя Европейской комиссии, 1985—1995) и др.;

   d) проведение налоговых реформ, способствующих инвестициям и эффективному реинвестированию прибыли в производство;

   e) определение таможенных правил, мер социальной защиты и гарантий по охране окружающей среды в рамках всемирного торгового союза».

Теоретически и здесь в каждом конкретном пункте нет ничего нового. Но, во-первых, вместе, в рамках комплексного документа, такие меры практически не предлагали. И, во-вторых, они до сих пор встречались в выступлениях отдельных экспертов, влияние которых могло быть достаточно велико в некоторых узких секторах, но которые успешно «маргинализировались» так называемым «экспертным сообществом». Достаточно упомянуть наиболее известного из них — американца Линдона Ляруша.

А в Модене это документ явился следствием работы большой группы экспертов, которых никак маргиналами не назовешь, причем сразу из двух стран. Причем уже после того, как узкая группа экспертов подготовила предварительный вариант «Декларации», его обсудили широкой аудиторией — как на официальных заседаниях конференции, так и в ее кулуарах (что подчас даже более важно). И хотя очень многие идеи в документ не вошли (например, столь любимая автором настоящего текста идея «налога Тобина» — налога с оборота на все чисто финансовые, спекулятивные операции), он тем не менее является замечательным документом, который показывает возможное направление движения.
При этом речь идет именно о направлении, и не только сегодняшнем. Документ фактически описывает контуры финансовой системы, которая должна сложиться по итогам катастрофической части мирового финансового кризиса, которая пока не началась. Критики «Моденской декларации» могут, конечно, сказать, что ее реализация точно вызовет такой острый кризис современной системы, однако сегодня уже практически всем понятно, что избежать такого рода событий уже невозможно, а значит, такой аргумент не работает.

(Профиль, 23.07.08)