Рашид Мусин: он был простой сельский паренек, а она – настоящая столичная штучка

Рашид Мусин

КАК УРОЖЕНЦЫ БАШКИРИИ ТАТАРСКИЙ ОБКОМ КПСС ВОЗГЛАВЛЯЛИ

Во все времена судьбы двух соседних братских республик — Башкортостана и Татарстана — тесно переплетаются. Газета «Вечеряя Уфа» пишет, что республика гордится экономическими, культурными, научными и спортивными связями с Татарстаном. Много уроженцев Башкорстостана жили и живут в Татарстане: они строили нефтегазопроводы, Камский автомобильный завод, Нижнекамский нефтехимический комбинат и другие промышленные предприятия, добывали нефть. Любопытно, кстати, что два башкирских татарина Зиннат Ибятович Муратов и Рашид Мусинович Мусин в общей сложности 15 лет возглавляли в советское время Татарский обком КПСС.

С декабря 1944-го по октябрь 1957 года первым секретарем республиканской партийной организации Татарской АССР работал Зиннат Муратов. Заметим, он вошел в историю как первый татарин, возглавивший Татарский обком КПСС. Также он стал известен как отец очень популярного актера Раднэра Муратова, сыгравшего знаменитого Василия Алибабаевича в фильме «Джентльмены удачи».

Рашид Мусинович Мусин первым секретарем Татарского обкома КПСС проработал относительно недолго (с ноября 1979 года по октябрь 1982-го).

В 1957 году избран секретарем парткома Совнархоза Татарского экономического административного района, в 1958 году — заместителем председателя Совнархоза. В 1961 году его перевели на партийную работу — первым секретарем Казанского горкома КПСС. В этой должности Мусин находился 18 лет.

Рашид Мусинович скоропостижно скончался от инфаркта в октябре 1982-го, не дожив даже до пенсионного возраста. Он был награжден орденами Ленина, Октябрьской Революции, двумя орденами Трудового Красного Знамени и медалями СССР. Избирался депутатом Верховного Совета СССР трех созывов, а в 1980 - 1982 годах входил в Президиум Верховного Совета СССР. Рашид Мусинович похоронен в столице Татарстана. Его именем названа улица в Ново-Савиновском районе Казани. В период руководства городом Мусиным велось широкое строительство жилья, школ, детских садов, медицинских учреждений, предприятий бытового обслуживания и магазинов. При нем началось массовое переселение казанцев в новые дома из подвалов и бараков.

Земфира Мусина

«ОТКУДА У НЕГО БЫЛ ТАКОЙ ИМПУЛЬС?»

«Я когда была в Уфе, — рассказывает корреспонденту «БИЗНЕС Online» старшая дочь экс-руководителя Татарии Земфира Мусина, — мне тамошние родственники рассказывали, что зимой, поскольку лыжник он был знаменитый, ходил несколько километров до своей школы — непременно туда и никуда больше, пусть даже и поближе. Потому что там работали преподаватели двух эвакуированных из Ленинграда институтских кафедр. И преподавали великолепно! А папа уже тогда почему-то решил, что будет непременно поступать только в московский вуз. Только в московский — и никуда больше! Никто его вообще учиться не заставлял никогда. Я не знаю, откуда у него был такой импульс. И вот он каждый день «отмерял» километр за километром. Ну зимой это еще можно представить, а весной, осенью, когда распутица?

Вот такая тяга к знаниям была. Тяга узнавать новое. Или просто он хотел все знать, а зачем — объяснить это даже себе, скорее всего, не мог. Наверное, интуитивно чувствуя какое-то свое предназначение, хотел быть на уровне, соответствовать. Ведь папа был пусть даже из сельской, но из интеллигенции. У него дед был муллой, ходил на хадж. Я не представляю, как тогда можно было ходить на хадж — самолетов-то не было! Суровое было испытание. А бабушка моя, его мама, преподавала татарский язык. Причем она умела писать справа налево — по-арабски, потому что была дочерью муллы.

Папа очень хорошо на лыжах ходил. Он, знаете, нас катал с берега парка Горького. Мы маленькие такие были, я у него на закорках, а младшую Эльмиру он держал вот так, на руках, и съезжал на лыжах с горы без палок, без всего — туда вот, на Казанку. Я это помню очень хорошо — шубы у нас такие были цигейковые, тогда других не было. И мы не боялись! Сейчас думаю — как я не боялась? Он с двумя детьми скатывался с любой горки — мама ему доверяла. Сама стояла, смотрела. Ни разу не упал, не уронил. А с мамой из-за меня они воевали, когда он приносил мне шоколад. Что, мол, другие могут, а я не могу ребенка побаловать? Это когда он уже директором ТЭЦ стал. А я с тех пор так на шоколад и подсела.

Елизавета Фукс

РОМАНС О ВЛЮБЛЕННЫХ

А как они романтично познакомились с мамой! Они занимались на совершенно разных факультетах. Мама, Елизавета Фукс, у меня была маленькая, метр пятьдесят, хрупкая такая, в институте — просто фарфоровая статуэточка, такая ладненькая, такая красотка. Их эвакуировали в 41 году из Киева. Потом где она только ни была: и во Фрунзе они жили, и в деревне под Барнаулом — она там на Алтае хлебнула будь здоров! Папа у нее был бухгалтер на каком-то крупном заводе, что ли, и как они мотались вместе с этим заводом, так потом и осели в местечке Икша в Подмосковье. Она решила поступать в Московский энергетический, я уж не знаю почему. Она была жутко целеустремленная, ей все было интересно. Очень такая — ну прямо как папа.

По учебе не пересекались вообще. Мама по всем предметам хорошо шла — она все-таки в Киеве училась. И в обычной школе, и в музыкальной. Они там жили, знаете, на улице, где Андреевский спуск , где и Булгаков жил, прямо рядышком. Булгаков там писал «Белую гвардию». И вот в институте ее назначают — тогда принято было сильных учеников прикреплять к слабым — «буксиром» к одногруппнику, у которого плохо было с английским. И она начала ходить в общежитие с ним заниматься. Но поскольку жила в Подмосковье, ей не всегда было удобно каждый раз ездить туда и обратно. Мама частенько оставалась в общежитии ночевать у своей подруги, другие девчонки были не против. Тем более она никогда этим не злоупотребляла. Короче, общежитие МЭИ стало ее вторым домом. Ее подшефному действительно очень трудно учеба давалась. С ним в комнате еще один парень жил, такой типичной внешности нерусской, да еще одевался так — боже мой! Из деревни, да еще у него какой-то авитаминоз был, он так плохо выглядел, но это был мой папа. И вот, видимо, она так ему сразу понравилась, что он сделал вид, будто не знает английского и попросил с ним тоже позаниматься. Одновременно. Но она говорит, что быстро его раскусила: язык он знал прилично. Но не прогнала... Словом, ее весь институт отговаривал. Он-то был всего лишь простой сельский паренек. А она была настоящая столичная штучка. Но стала потом Мусиной.

КЛАССИКА ПО РАДИО

Папа студентом все время подрабатывал. Денег-то не хватало — ну чем его деревенская семья могла помочь? Он рассказывал, что был где-то грузчиком. А еще развозил картины — подрабатывал в Московском художественном фонде. Я не могу понять, кому во время войны нужны были картины? Но он их развозил... И вот так неожиданно заинтересовался искусством. Он стал приобретать абонементы на разные лектории — во время войны вовсю были популярны лектории! По классической музыке, по живописи.

И вы знаете, что меня всегда поражало... Тогда везде радиоточки висели, такие, как тарелки черные. Они всегда были включенные, и всегда в них была классическая музыка. Это сейчас я не знаю, где ее можно услышать. Был еще такой концерт по радио — «В рабочий полдень», там все время заказывали арии из опер. Рабочие, крестьяне спокойно заказывали для исполнения классическую музыку. И вообще, классика звучала постоянно и везде. Вот у нас такая радиоточка работала с утра до вечера. Лилась музыка. И только начиналась какая-нибудь ария, папа сразу точно угадывал, что это. Я-то училась в музыкальной школе, я понимала, отчего и зачем это знаю, но у него в знании классической музыки научилась очень многому.

Елизавета Мусина

«Я НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ, КАК ВЫ СТОИТЕ НА КУХНЕ С КАСТРЮЛЯМИ!»

В Казань они приехали по распределению. Они уже были семейной парой, и их как семью из двоих специалистов послали на один объект — на ТЭЦ-1. Она, знаете, в какой цех там попала! Она и заработала там болезнь — сколько лет прожила потом с одной почкой. Как из горячего цеха из этого вышла на улицу, села на холодный камень — и все. Ей в 71-м году удалили почку. Так и прожила до 2007-го года. Причем папа достал какую-то пароварку, обязал нас делать ей паровые котлеты, она немножко поела и говорит: «Да ну их! Лучше уж пожить как следует». И тихонько так перешла на обычное питание. Она была абсолютный противник алкоголя. Может, это ее так долго и спасало, и она так долго прожила. И не просто прожила, а работала до 72 лет, ездила в этот корпус «Д» КХТИ на общественном транспорте — и все для того, чтобы нас поддержать. Когда папа умер, нам пришлось трудно. Я была учительницей, а нам задерживали зарплату на 3 - 4 месяца. И мама трудилась, пока моя старшая дочь не пошла работать после окончания университета, а мама всегда была хорошим вузовским преподавателем. В свое время Лев Израэлевич Столов, профессор КАИ, — я думаю, многие каисты его помнят, очень долго был заведующим кафедрой ТОЭ (Теоретические основы электротехники), он вообще был выдающийся ученый — говорил маме: «Я не представляю, как вы с вашими-то мозгами и стоите с кастрюлями у плиты!»

...Мы с мамой до конца 90-х смотрели черно-белый телевизор. По-моему, марки «Рубин». И когда у меня на работе об этом как-то узнали, даже наша библиотекарша подивилась: «Ба, дочка Мусина смотрит черно-белый телевизор!». У всех моих школьных коллег давно уже были цветные. И Марина, моя старшая, с первой получки купила нам вот эту маленькую, но вполне себе цветную Toshiba. Вот она, видите, сейчас стоит на кухне, служит нам вот уже 18 лет.

.

«ДЕТЕЙ НЕЛЬЗЯ НЕ ЛЮБИТЬ»

А вот я в науке почувствовала себя лишней, где-то на обочине. И зачем мне это надо? Вот и ушла. Я вот решила почему-то в школу пойти, уперлась — и все. Я даже от мамы скрывала, когда ушла в школу. Она так расстроилась, а при папе я вообще этого не смогла бы. Он считал, что раз я окончила КАИ с красным дипломом, то должна дальше реализовать себя в науке. В наши годы КАИ студенты называли «тюрьмой народов» — так там трудно было учиться! Я когда преподавала потом в КХТИ, посмотрела на эти их лабораторки — и мне смешно стало: у нас в КАИ лабораторки были четырехчасовые. Я при папе как бы пыталась даже диссертацию защищать в КХТИ. Правда, когда родила двоих детей подряд, по-моему, он понял, что у меня это не получится.

В школу я пошла совершенно спокойно. Папа уже четыре года как умер, я пришла туда в 1986-м, и люди не верили, что дочь руководителя республики придет работать в школу простой «училкой». И Эльмира, сестра моя, тоже проработала много лет в 3-й школе, в которой в свое время училась. Сначала я недолго преподавала математику в 28-й школе, а в 131-й уже информатику. Туда меня пригласила подружка — как раз на школьной кафедре информатики освободилось место. И я проработала в своей родной 131-й школе, которую окончила с золотой медалью, с 1986 по 2010 год. Это были самые счастливые годы в моей жизни. У нас был отличный коллектив учителей. Ну и дети — от них ведь исходит какое-то тепло, какая-то положительная энергетика. Их нельзя не любить, какими бы они ни были. Когда я приходила на работу, то сразу забывала обо всем — и о семейных неурядицах, и обо всем остальном.

У папы три внучки и два внука (кстати, есть еще и пять правнуков — род Мусиных продолжается!). И никто из них ни дня не сидит без дела — так в семье принято. Мои две дочери достигли большего, чем я. И я горжусь, потому что весь смысл жизни моей, когда начинаешь подводить итоги, — в них.

Перекресток улиц Чистопольская — Мусина в Казани

ИМЕНИ МУСИНА

...В 1983 году обком нам предоставил список возможных наименований. Можно было назвать папиным именем улицу, пароход (ну такой, знаете, республиканского масштаба, типа «омика»), и, я не помню точно, было что-то еще третье. И мама сказала: «Ну зачем еще какой-то «омик» называть его именем? Или — еще пуще — баржу какую-нибудь. Я понимаю, если бы теплоход ходил по Волге». И мама решила, что улицы вполне достаточно.

Это сегодня улица Мусина такая мощная, многолюдная. А была-то какая? Скромненькая, причем только с одной стороны на ней стояли здания, а с другой был пустырь... И вы знаете, когда в Казани поставили одну из первых новых мечетей, мама сказала: «Как хорошо, что ее поставили как раз на его улице!» Вообще-то к вере они оба относились как бы индифферентно, но мама была очень довольна и счастлива: это же будет намоленное место!»

Продолжение следует.