Франция, где в настоящее время проходят крупнейшие за многие годы волнения Во Франции проходят крупнейшие за многие годы волнения Фото: ©Виктория Иванова, РИА «Новости»

Бери под контроль ты дома и заводы!
Свергнут пусть будет проклятый кумир!
А на руинах во славу народа
Строй новый социалистический мир!

Эрих Вайнерт, «Тревожный марш»

ФРАНЦУЗСКИЙ БУНТ

На мой взгляд, любой бунт является — полностью по классику — бессмысленным и беспощадным, потому как в ином случае это уже не бунт, а нечто иное, и называться должно по-иному. Тем не менее и в нынешнее время «старому доброму» бунту находится место. И вовсе не обязательно, что таковым местом должна быть Россия. В фокусе внимания — Франция, где в настоящее время проходят крупнейшие за многие годы волнения.

Началось все это еще в марте, и с тех пор интенсивность народного недовольства не убывает, скорее речь идет о возрастании такового. Начало, впрочем, тоже не было слабым — 9 марта более трети французских железнодорожников не вышли на свои рабочие места, а в столице их поддержали представители местной молодежи, исчислявшиеся тысячами, — в Париже одновременно прошло несколько демонстраций. Следующая волна была в конце марта — на улицы вышли сотни тысяч граждан, забастовка транспортников привела к отмене половины региональных поездов и значительному увеличению интервалов движения составов парижского метро. Вокруг столицы сформировались пробки длиной в сотни километров. Разумеется, на первом крае вновь была молодежь — школяры и студиозусы весело и с огоньком строили баррикады, блокируя работу учебных заведений. Затем ситуация чуть подутихла, чтобы разгореться с новой силой в мае. Что же привело добрых граждан Пятой Республики в состояние такого возбуждения?

Все началось 18 февраля, после того как правительство (отдельно отмечу, что сейчас во Франции у власти находятся социалисты) обнародовало проект трудовой реформы, позволяющей среди прочего существенно облегчить увольнение работников. Эта реформа направлена на существенную либерализацию трудового законодательства, что, по идее, должно дать динамику французскому рынку труда. Так, в настоящий момент действующие во Франции законодательные нормы предполагают повышенные компенсации за сокращения без объяснения причин, а компании, желающие расстаться с сотрудником из-за экономических трудностей, должны доказывать их наличие (!), причем не только на национальном уровне, но и на международном (!).

По замыслу властей, реформа должна помочь предпринимателям «преодолеть страх» найма новых работников, вызванный сложной и дорогостоящей процедурой увольнения. Реформа упрощает процедуру увольнения для предприятий, она также позволит бизнесу более свободно организовывать рабочее время сотрудников, поскольку даст возможность увеличивать на определенный период рабочий день до 12 часов, а неделю — до 46 часов (напомним, сейчас во Франции принята 35-часовая рабочая неделя). Конкретно вопросы рабочего времени и размера доплаты за сверхурочную работу предложено определять на отдельных предприятиях, а не отраслевыми соглашениями (при широком участии профсоюзов).

ТВЕРДОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО ПРОТИВ ДОКЕРОВ ГАВРА

Французское общество приняло эти предложения в штыки — в отличие от представителей власти. Так, министр экономики Эмманюэль Макрон заявил, что сфера трудовых отношений в стране забюрократизирована и мешает Франции развиваться. Оно и понятно — французам, по сути, предложено отказаться от «завоеваний трудового народа», что прямо отражается в лозунгах протестующих вроде такого: «Реформа — большой шаг вперед в XIX век». Данным законом предлагается фактическое перераспределение законодательных ограничений — от работника к работодателю с ослаблением возможностей первого и усилением возможностей последнего.

Вернемся к истории вопроса. Правительство отреагировало на народное недовольство. Законопроект был доработан, к примеру, в него вернулась уничтоженная было норма о праве на отпуск в случае смерти близкого родственника, кроме того, правительство объявило о введении особых стипендий для безработных выпускников вузов. 3 мая закон поступил в парламент, где баталии продолжились. Понятно, что закон не получил одобрения со стороны оппозиции, но имел место еще и раскол среди депутатов правящих социалистов — часть из них взбунтовалась и отказалась его поддерживать.

Соответственно, правительство, твердо намеренное добиться принятия этого законопроекта, бросило на стол туза — нечасто используемый пункт 49.3 Конституции Франции, который позволяет правительству проводить законы без голосования в парламенте. Разумеется, это решение депутатам тоже не пришлось по вкусу — депутаты как крайне левого толка, так и представители консервативной оппозиции освистали премьера страны Мануэля Вальса, когда он объявлял Национальной ассамблее (парламенту) об этом решении кабинета министров. Первые — потому, что закон, по их мнению, ущемляет права народа, чего леваки допустить не могут в силу идеологической платформы, вторые — потому, что такой механизм, пусть и существующий в Конституции, является антидемократическим по сути своей. При этом более двух третей населения не поддерживает сам закон, еще столько же — механизм «протаскивания» такового поперек базовых парламентских процедур.

В итоге модификациями закона утихомирить народ не удалось, протесты вспыхнули с новой силой. Зазвучали требования отставки президента Франсуа Олланда, а фигура инициатора закона — министра труда Мириам эль-Хомри — приобрела воистину сатанинские черты. Масла в огонь подлило заявление Олланда, сделанное в прямом эфире радиостанции «Европа-1». Имея в виду трудовую реформу, он дал понять, что сделает все, чтобы она вступила в силу, подчеркнув, что не уступит. После этого Франция буквально взорвалась, причем уже не на уровне отдельных манифестаций, а на уровне целых программ, рассчитанных на длительные сроки.

Новый виток начался с водителей-дальнобойщиков (кто сказал «Платон»?), которые устроили фильтрующие барьеры на главных магистралях: дальнобои пропускали легковушки, но останавливали грузовики, блокируя таким образом хозяйственную жизнь в затронутых регионах. В портовом городе Гавре (местный порт — один из крупнейших во Франции) забастовали докеры. Затем забастовали почтовики и энергетики. Пошли уже прямые и весьма серьезные столкновения с полицейскими силами, включая спецназ. Счастья добавило то, что забастовали 6 из 8 НПЗ Франции, результатом чего стал дефицит топлива на АЗС и его нормирование, которое, очевидно, натыкается на желание водителей затариться им по максимуму — со всеми вытекающими. К забастовкам присоединился и персонал двух газонефтяных разгрузочных терминалов. Наконец, к протестам присоединились и работники французских атомных станций, что особенно умиляет с учетом того, что атом занимает порядка трех четвертей энергобаланса Франции. При этом французские вопросы имеют все шансы выйти на международный уровень — в июне в стране начинаются матчи чемпионата Европы по футболу, и если ситуация не успокоится, то они вполне могут быть сорваны.

ЭТОТ ЗАКОН ФРАНЦИИ НЕОБХОДИМ

Что здесь можно сказать?

Во-первых, я уже неоднократно писал, что в целом не имею ничего против социализма. Кто же против такого «праздника жизни», когда государство облизывает тебя всеми способами, а ты можешь лежать брюхом кверху и плевать в потолок? Вопрос в другом: а кто и как оплачивает всю эту красоту пособий, субсидий, вычетов и так далее? И вариант вроде «проедаем резервы», на мой взгляд, является крайне глупым, равно как и «социализм через наращивание долгов» (т. е. перекладывание их на потомков — они не заслужили этакого подарка). Кстати говоря, во Франции сейчас реализуется именно такой вариант, соотношение госдолга к ВВП выросло с 64,4% в 2006 году до 96,1% в 2015 году, по сути, от долгового взрыва Францию спасают только низкие процентные ставки и, соответственно, относительно низкая стоимость обслуживания этого долга. Вариант «разуть буржуя» тоже не очень — буржуй нынче ушлый пошел, он, если что, кочует со своими капиталами и технологиями в другую юрисдикцию, более подходящую для ведения бизнеса. Остается только вариант «ограбить кого-либо», но это реализуется не всегда.

Во-вторых, мы сейчас во Франции наблюдаем массовое выражение воли народа. Я, исходя из максимы vox Populi — vox Dei, не могу не проводить определенных аналогий с РФ, но прямое сравнение оставим все же за скобками, ибо это выходит за рамки обозначенной темы.

В-третьих, по моему мнению, этот закон Франции необходим. Негибкий рынок труда и высокая стоимость рабочей силы на фоне долговременной безработицы в 10% (не говоря уже об известных проблемах с юридической системой страны) порождают жестокую неконкурентоспособность французских товаров, что, кстати, прямо видно на хронически негативном торговом балансе. Вообще говоря, Франция сейчас — один из последних бастионов евросоциализма вместе со скандинавскими странами. В других странах региона модернизация трудового законодательства прошла много лет назад — и ситуация там в этом аспекте выглядит поздоровее.

Но, в полном соответствии с «во-вторых», это все же выбор французов, никого иного.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции