МЮНХЕН С ВЫСОТЫ ПТИЧЬЕГО ПОЛЕТА

Если посмотреть на Мюнхен сверху, обращает на себя внимание сравнительно низкая линия городской застройки. Она достаточно равномерная и в целом не выходит за пределы 6 - 7 этажей. Это особенно характерно для исторической части города, где современные здания вынуждены подстраивать свою высоту под стандарты традиционной застройки. Лишь колокольни и купола церквей нарушают этот строй, образуя местами высотные доминанты. И в этом смысле Мюнхен мало чем отличается от большинства других немецких городов, где установленный полтора века назад уровень высотности зданий продолжает сохранять свою актуальность и в современной градостроительной практике.

Высотность зданий в большинстве районов Мюнхена, особенно в центре города, не превышает 6 - 7 этажей.

Это, конечно, не означает, что в Мюнхене нет небоскребов. Они есть, но эти здания не определяют архитектурный облик города. Их не так много, и построены они в основном на периферии. Чаще всего это отдельно стоящие здания, образующие доминанту в окружении кварталов послевоенной застройки. Таковы, например, офисные здания компаний BMW и Telefonica. Есть также несколько небольших комплексов высотных зданий, связанных между собой единой стилистикой.

Знаменитая мюнхенская высотка – штаб-квартира компании BMW

Чего нет в Мюнхене, так это полноценных кварталов небоскребов, выполняющих функцию финансового и делового центра, как Банкенвиртель во Франкфурте-на-Майне, Дефанс в Париже, «Москва-Сити» в столице России или формирующийся квартал Порта-Нуова в Милане. Эти островки Америки не прижились на баварской земле, несмотря на долгие десятилетия американской оккупации.

Конечно, это не означает полного отсутствия американского влияния в городской архитектуре Мюнхена. Например, в одном из уголков центра города высится здание, более характерное для Нью-Йорка начала ХХ века, – 12-этажная кирпичная высотка с металлической пожарной лестницей на одном из боковых фасадов. Не исключено, что в центре Мюнхена есть и другие образцы типичной американской архитектуры. Но мне их так и не удалось увидеть.

Один из образцов американской архитектуры в центре Мюнхена

Впрочем, в некотором смысле США оказали на архитектуру Мюнхена влияние. Только оно носит опосредованный характер и обусловлено американскими бомбардировками города на заключительном этапе Второй мировой войны.

КАК МЮНХЕН ЗАЛИЗЫВАЛ РАНЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ

Я уже упоминал в прошлых статьях о том, что Мюнхен сильно пострадал в годы Второй мировой войны. Военно-воздушные силы США в последний год военных действий регулярно бомбили столицу Баварии. Всего же за годы войны город подвергся бомбардировкам более 70 раз, в результате чего четверть его населения погибла, две трети всех зданий были разрушены, а исторический центр Мюнхена был практически стерт с лица земли.

Я далек от того, чтобы заниматься морализаторством на тему разрушения немецких городов, так как очень хорошо знаю об огромных потерях, понесенных нашей страной по вине нацистской Германии. Просто посчитал нужным обозначить масштаб потерь столицы Баварии в качестве исторического факта.

Восстановление Мюнхена началось сразу же после войны. Но, в отличие от многих городов Германии, здесь этот процесс шел по консервативному сценарию.

Во многих других немецких городах, утративших историческую застройку, нередко поступали просто: сносили оставшиеся развалины (за исключением особо значимых объектов), а на освободившейся территории возводили новые здания, иногда меняя при этом исторически сложившуюся сетку улиц. В том же Дрездене, варварски разрушенном в феврале 1945 года англо-американской авиацией и позже восстановленном восточно-германскими коммунистами, в центре города появились широкие автомагистрали и жилые дома, напоминающие наши хрущевки с той лишь разницей, что это – немецкие «хрущевки», более качественно построенные и сохранившие внешнюю благопристойность по прошествии более полувека.

Немецкий вариант хрущевок в центре Дрездена (2008 год)

В Мюнхене предпочли не нарушать исторически сложившуюся сеть улиц и восстанавливали здания на старых фундаментах – в прямом и переносном смысле. В этом, вероятно, проявился баварский национализм и сепаратизм, который заметно обострился после тотального банкротства нацистской Германии в 1945 году. Максимальное сохранение исторических традиций призвано было укрепить региональную идентичность Баварии, еще не забывшей тех времен, когда она была независимым королевством.

Конечно, реализовать консервативный сценарий полностью, с восстановлением в первозданном виде всех разрушенных зданий, было невозможно. В послевоенные годы в условиях дефицита ресурсов требовалось решение более актуальных задач и прежде всего ликвидации острейшего дефицита жилья. По этой причине многие районы Мюнхена были застроены четырех-, пяти- и шестиэтажными многоквартирными домами экономкласса, лишенными архитектурных изысков, но внешне весьма опрятными. И в отличие от Дрездена, такие дома чаще всего строились не в исторической части города, а ближе к периферии.

Что же касается исторической части Мюнхена, то здесь в приоритетном порядке стали восстанавливать наиболее значимые объекты, составляющие многовековое наследие города и всей Баварии. Это, например, сильно пострадавшая от авианалетов королевская резиденция, полное восстановление интерьеров которой пока так и не завершилось. Это средневековый королевский двор, Старая и Новая ратуши, многочисленные церкви, театры, музеи и другие знаковые общественные здания.

НАПОМИНАНИЕ О БОМБАРДИРОВКАХ

Некоторые из этих объектов, пострадавшие частично, были восстановлены так, чтобы следы послевоенной реконструкции были заметны глазу, как, например, на одном из фасадов Старой пинакотеки. И это было сознательное решение.

Сначала я не понимал смысла в таком подходе, так как всегда считал, что высший класс реставратора проявляется в том случае, если ему удается максимально приблизить результаты своей работы к аутентичному варианту. И чем менее заметны следы реставрации, тем лучше. Однако результаты реставрации Старой пинакотеки поначалу оставляли ощущение, что на этом объекте поработали малоквалифицированные гастарбайтеры. Восстановленная часть сильно выделяется на фоне исторической не только более светлым оттенком кирпича, но и отсутствием большинства элементов внешнего декора. И только потом мне объяснили смысл такого подхода. Баварцы сознательно сделали видимыми места реставрации, чтобы подчеркнуть и увековечить варварский характер американских бомбардировок, не щадивших ни мирных граждан, ни объекты мировой культуры. А Старая пинакотека, как известно, является хранилищем многих сокровищ европейской живописи.

Восстановленная часть (на фото справа) Старой пинакотеки сильно выделяется на фоне исторической не только более светлым оттенком кирпича, но и отсутствием большинства элементов внешнего декора

Есть еще одна точка зрения, дополняющая это объяснение. По мнению некоторых лиц, стремление баварцев сохранить следы бомбардировок призвано несколько сгладить груз исторической ответственности немцев, и баварцев в том числе, за злодеяния гитлеровской Германии. Мол, немцы, несмотря на вину, тоже сильно пострадали, так как страны антигитлеровской коалиции нанесли Германии тяжелые потери, в том числе путем уничтожения немецкого культурного наследия. По-человечески такой мотив понять можно, но принять нельзя. Иначе агрессор начинает исподволь облачаться в роль жертвы, постепенно осуществляя ревизию итогов Второй мировой войны.

Еще более спорными являются результаты восстановления здания Государственной канцелярии Баварии, где находится резиденция главы земельного правительства – министра-президента. Это монументальное сооружение было построено в начале ХХ века для размещения в нем Баварского военного музея. До того времени на месте музея располагались Королевские казармы, которые были разрушены в конце XIX века по причине неблагоприятных санитарных условий. Музейное здание в стиле неоклассицизма получило массивный центральный фронтон с колоннадой, увенчанный куполом, по обе стороны от которого в противоположных направлениях расходились два длинных крыла. Однако оно просуществовало недолго и в годы Второй мировой войны было практически полностью разрушено. Более-менее уцелел лишь центральный фронтон (на его колоннах до сих пор сохранились многочисленные следы от осколков), простоявший в таком виде до 1980-х годов.

То, что баварцы долгое время не восстанавливали знаковый объект в центре города, наводит на мысль об их желании увековечить память о разрушительных бомбардировках, сохранив в качестве мемориала руины хотя бы одного здания. Это что-то вроде волгоградского Дома Павлова, хотя и без героической подоплеки. Но настал момент, когда разбогатевшему Мюнхену такой памятник стал резать глаза. В итоге было принято решение восстановить здание, разместив в нем резиденцию министра-президента Баварии с его канцелярией.

Однако разработанный группой архитекторов проект восстановления здания стал предметом острых споров. Архитекторы предложили, сохранив неоклассический фронтон, пристроить к нему два крыла, полностью покрытые стеклом. Такое сочетание несочетаемого многим стало резать глаза не меньше прежних руин. Приверженцы традиционных вкусов стали обвинять архитекторов в неуважении жителей города, надругательстве над архитектурными традициями Баварии, уничижительно обозвав будущую резиденцию главы правительства оранжереей. Возникли вопросы и к тому, насколько данное здание будет сочетаться с расположенным напротив историческим Дворцовым садом – Хофгартеном. Несмотря на споры, проект тем не менее был утвержден, а в 1993 году завершили строительство здания. Мюнхенцы со временем привыкли к этой, как считают многие, архитектурной безвкусице, вспоминая при этом гораздо более ожесточенные споры парижан вековой давности по поводу строительства Эйфелевой башни.

Резиденция министра-президента Баварии – такое сочетание несочетаемого вызвало у жителей Мюнхена острые споры

СТЕКЛЯННЫЕ СТЕНЫ КАК СИМВОЛ ОТКРЫТОСТИ

Стоит отметить, что стеклянные фасады административных учреждений с некоторых пор вошли в моду, приобретя соответствующую идеологическую нагрузку. В той же Германии или в Грузии (в последнем случае – в карикатурной форме) стеклянные стены стали символизировать открытость и прозрачность власти. Именно на этой волне после объединения Германии обрел стеклянный купол берлинский Рейхстаг. Такой же прозрачный, но более уродливый по форме купол, прозванный в народе яйцом, обрела новая резиденция президента Грузии в Тбилиси, построенная во времена Саакашвили; стеклянный облик также обрели офисы грузинской полиции.

Честно говоря, глядя на резиденцию баварского министра-президента, сложно представить нечто подобное у нас. В Набережных Челнах такое невозможно в принципе, так как в городе отсутствуют монументальные строения столетнего возраста. В Казани же такой шедевр не появится из-за активного противодействия общественности, да и власти тоже. В нашей стране все-таки преобладают консервативные традиции и вкусы: здание может выглядеть как шедевр либо как архитектурная посредственность, но и в том и в другом случае оно, скорее всего, будет соответствовать основным канонам избранного архитектурного стиля. Возможности для радикальной импровизации не столь велики. Тем более что для этого нужен не только талант архитектора, но и соответствующая атмосфера в обществе. Как это было, например, в 1920-е годы в Советской России на волне большевистской революции. В эпоху же политической реставрации преобладают традиция и классические каноны.

В принципе, в центральной части Мюнхена можно увидеть немало примеров сочетания стеклянных фасадов современных зданий с сохранившейся или восстановленной исторической застройкой. Восстановить полностью исторический облик центра города, как я уже отмечал, не удалось. Поэтому здесь можно увидеть средневековую башню в окружении офисных стекляшек.

Одна из мюнхенских средневековых башен в окружении офисных стекляшек

Впрочем, есть и другие образцы архитектуры. В восточной части исторического Мюнхена, недалеко от Изарских ворот, находится семиэтажное краснокирпичное здание кубической формы, начисто лишенное декора и прочих изысков архитектуры. Обычно подобные здания строились для исправительных учреждений. Об этом начинаешь думать, глядя на ровные ряды квадратных окон на фасаде. В некотором смысле это здание напоминает картину «Черный квадрат» Малевича, в лаконичном образе которой, как считают искусствоведы, заключен глубокий смысл – о наступлении завершающего этапа эволюции изобразительного искусства. И люди, боясь прослыть неучами, глядя на «Черный квадрат», начинают восхищаться этой картиной и восторгаться гениальностью ее автора. Так, вероятно, вели себя и те сотрудники мюнхенского муниципалитета, которые давали добро на возведение этого «шедевра» местной архитектуры. Безликость этого монстра особенно диссонирует на фоне стоящих по соседству зданий.

Безликость семиэтажного монстра особенно диссонирует на фоне стоящих по соседству зданий

Ну и в заключение еще раз о хорошем. Весьма позитивные впечатления у меня вызвало наблюдение за процессом реконструкции немецкими строителями исторического здания. Мне довелось увидеть, как бережно они обновляют старое строение. Очистив оконные проемы здания, строители на время реставрационных работ аккуратно скрепили его деревянным каркасом, тем самым исключив риск незапланированного разрушения конструкции. Причем, несмотря на плотную застройку и неширокую улицу, на строительной площадке поддерживался образцовый порядок, благодаря чему прилегающая территория, доступная для пешеходов, ничуть не страдала, сохраняя за собой привычную чистоту.

Это как раз то, чему нам следовало бы поучиться у немцев.

Реконструкция исторического здания в центре Мюнхена

Николай Атласов

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции