«НА ЗОНЕ НЕ ЗАБЫВАЛИ ПАРТНЕРЫ ПО КАМАЗУ»

— Эдуард, заметно, что вы держите себя в форме...

— Просто я бегаю и стараюсь каждый день пройти не меньше 15 километров. Использую скандинавскую ходьбу, когда задействованы все мышцы. Из дома иду на работу, потом возвращаюсь на обед, покушать, приглядеть за мамой, она у меня сейчас тяжело больна, снова на работу. Надо скидывать лишний вес, я тут уже четыре кило скинул, а было 18.

— Я прошу прощения, вы последние 13 лет сидели. У меня есть знакомый, он рецидивист, так он говорил, что в тюрьме, наоборот, приводил себя в форму, бегал, качался. Соблазнов, по его словам, в тюрьме меньше, чем на воле. А вы свои 18 кило за решеткой набрали?

— Нет, здесь, когда вернулся и какое-то время искал работу. В тюрьме я как раз поддерживал спортивную форму. Не через футбол, правда. В него мы играли всего два раза, поскольку там был асфальт, а это не самое хорошее покрытие для футбола. У нас парень ногу сломал, и начальник зоны сказал прекращать это дело. Правда, я для себя брал мяч, попинывал его в стенку. Особенно когда нервы надо было успокоить... А скидывать лишние кило надо, это и для здоровья важно, и партнеров по команде [ветеранов] подводить неохота. Хочется доказывать, что старый конь борозды не портит. Я же по позиции сейчас в полузащите играю, хотя в профи играл защитника, а в детстве, до 10 класса, вообще на воротах стоял.

— В детском футболе на ворота ставят либо тех, кто играть не умеет, либо самых толстых...

— Толстым я тогда точно не был. Это со временем набрал. Хотя, среди всех нас только Руслан Нигматуллин держит себя в такой прекрасной форме, что хоть сейчас можно возвращаться в профессиональный футбол. Такое впечатление, что после завершения карьеры он даже еще постройнел. Что касается меня, то мне в детстве просто нравилась вратарская позиция. У меня папа был голкипером, так что я был продолжателем династии.

— Другой мой знакомый по мини-футболу отсидел 8 с половиной лет. Пытался вернуться в наш любительский футбол после отсидки, но в итоге не получилось. Хотя и хотел вернуться, и позиция у него была вратарская, и веса лишнего не было, но что-то не срослось. А почему вы так стремитесь вернуться в футбол?

— Ну не только футбол, мне друзья подарили абонемент в фитнес-центр, я там бегаю, качаюсь, плаваю. А насчет возвращения... Люди разные, не у всех получается. Просто должно быть желание вернуться. У нас же сейчас полно всяких разновидностей футбола, и 11 на 11, и 8 на 8, и тот же мини-футбол. Приходи, играй, никто тебя не выгонит, думаю, если ты в порядке. В моем плане, замечу, мне было легче. Меня не забывали на зоне, всегда помогали. В этом смысле я могу перечислить почти всех ребят нашего КАМАЗа 90-х годов: Роберт Евдокимов, Платон Захарчук, Женя Варламов, Вова Клонцак, Арнольд Слабодич, тот же Руслан.

«ЛУЧШЕ НА ВОЛЕ В ПЛОХИХ УСЛОВИЯХ, ЧЕМ В ТЮРЬМЕ В НОРМАЛЬНЫХ»

— Меня не забывало руководство команды КАМАЗ, сама команда помогала, хотя моих партнеров в ней к тому времени уже не осталось. Мои одноклассники помогали, меня никто не бросал. Друзья не из футбола не забывали, приезжали ко мне и маму мою, которая осталась одна, тоже поддерживали. Во всяком случае, спортивный костюм для занятий на зоне у меня всегда был. Благодаря моим друзьям ко мне там нормально относились. Хотя... Лучше на воле в плохих условиях, чем там даже в нормальных.

— Что вы имеете в виду под «плохими условиями на воле»?

— И личные проблемы, и проблемы нашей команды.

— В 2001 году, когда вас посадили, и сейчас футбольный КАМАЗ находится примерно в одинаковых условиях: все плохо...

— Согласен, хотя сейчас, наверное, получше, есть определенный позитив, потому что команду поддерживают. Да, от нее отказался главный спонсор — автогигант, который, судя по тому, что не всегда финансирует и «КАМАЗ-Мастер», будет экономить в плане непрофильных затрат. Но главное, чтобы от содержания детской футбольной школы не отказались. А у главной команды есть люди, которые за нее переживают, поддерживают, — Леонид Штейнберг, Олег Коробченко, Иван Клипов, Евгений Вайнер. Клубу помогают много компаний городских, появился большой спонсор в лице «АК БАРС» Банка. Мэр Наиль Магдеев у нас также болеет за команду, он сейчас президент футбольного клуба.

Вспоминая тот же 2001 год, можно сказать, что там же тоже было, казалось бы, дно, а потом завод помог клубу, в команду пришел главный тренер Юрий Газзаев, и КАМАЗ со временем вернулся в число сильнейших команд первой лиги, мог даже и высшую лигу перейти. Тогда команде повезло, что в ее руководстве был такой человек, как Николай Салов, начальник команды, который переживал за дела клуба больше, чем за свои личные. Бывало, квартиру закладывал в залог, чтобы найти денег для команды. Увы, он буквально сгорел от переживаний, рано уйдя из жизни, царство ему небесное.

В этом плане я не позавидую нашему генеральному директору Наилю Ахмедшину. Раньше у нас Валерий Четверик был, человек, который все старался сделать для команды. Ходил, просил, в приемных высиживал. Тут же надо понимать, что тебя сегодня могут не принять, завтра — послать, а послезавтра пойдут навстречу, надо только дождаться этого момента. Вот сейчас эта ноша лежит на Наиле Богдановиче. Но пока у команды все нормально. Нам сейчас важно будет пережить следующий, 2017-й, год. По всем прогнозам он будет очень тяжелым, причем не только в футболе. Как доказательство — кто бы мог ожидать, что произойдет то, что случилось с Татфондбанком?

— Попав в заключение, имели возможность следить за футболом?

— Постоянно. Там за ним многие следят. Есть свои тотализаторы, люди играют, правда, не на деньги, а на сигареты. У нас сидел парень из Сергиева Посада, который еще больше меня следил за футболом, отслеживал все чемпионаты ведущих стран Европы: Англии, Германии, Италии, Франции. Проблем-то нет — тарелку поставили, сидишь, смотришь.

Ветераны ФК «КАМАЗ»: Ахрик Цвейба, Руслан Нигматуллин, Платон Захарчук, Александр Горбачев, Евгений Дурнев и другие Ветераны ФК КАМАЗ: Ахрик Цвейба, Руслан Нигматуллин, Платон Захарчук, Александр Горбачев, Евгений Дурнев и другие Фото: «БИЗНЕС Online»

«КОГДА Я ПРИЕХАЛ В ТЮРЬМУ, МОЛВА УЖЕ ДОНЕСЛАСЬ, ЧТО Я ФУТБОЛИСТ»

— Когда вы только сели, был чемпионат мира 2002 года. В сборной страны играли Руслан Нигматуллин, в отборочном турнире выступал Евгений Варламов, ваши бывшие партнеры по КАМАЗу. Не посмеялись сокамерники, когда вы сказали, что играли с этими людьми в одной команде?

— Молва быстрее меня в зону залетела. Когда я приехал в тюрьму в Мензелинске, люди уже знали, что я бывший футболист. Правда, удивились некоторые, кто меня помнил, что я тут делаю, каким образом попал. Я отвечаю: «На сборы приехал». Вот над этим посмеялись.

— Отстояв до десятого класса в воротах, как вы оказались в профессиональном футболе?

— Достаточно случайно. Я тогда работал на ПРЗ (прессово-рамном заводе), мне доверили станок ЧПУ с числовым программным управлением. А я еще в детстве, когда прочитал про такой станок, подумал: вот бы здорово было на нем поработать. Запустил программу — и гуляй, а станок за тебя сам работает. Потом пришло время военного призыва, и я собирался служить в ВДВ. Готовился к этому, набирал физическую форму, отпрыгал с парашютом. Но тут Четверик Валерий Васильевич пригласил меня в КАМАЗ, с чего и начался у меня профессиональный футбол и продолжался до 1993 года.

— А там что случилось?

— Разругался с Четвериком вдрызг. Я тогда уже был в числе основных игроков команды, а получал всего 250 долларов. А я рано женился, сынишка к тому времени подрастал. Мне не то чтобы завидно было до чужих денег, просто на семью требовались средства, да и по уму я же был таким же футболистом основы, как и другие. Вот я и устроил демарш перед отправлением на Универсиаду в Америку. Не выходил два часа из клубного автобуса. Меня уговаривали, но я не согласился. Нам же, помимо денег, что-то из техники выдавали, телевизоры те же. Мне не давали. Я говорю: «Валерий Васильевич, у меня телевизора нет». Он мне отвечает: «Да зачем тебе телевизор? У меня дома их столько, а они мне не нужны!» Я говорю: «Так вы дайте мне один». Не дал. Короче, накопилось тогда на душе, так я и ушел из команды на два года. Все это время работал на предприятии, изготавливал редуктора, дела шли хорошо. Но от команды я далеко не уходил, помогал начальнику команды Николаю Салову, так сказать, на общественных началах. Помню, мы автомобиль перегоняли Ахрику Цвейбе в Сочи. И там я с утра решил пойти на тренировку, Четверика не было на ней, а потом он меня увидел, говорит: «Давай, возвращайся в команду». А я же за собой следил, за два года вне футбола набрал только три кило, постоянно бегал в те годы. Ну и вернулся.

— КАМАЗ начала 90-х вспоминают только с той точки зрения, что там играли ветераны советского футбола. Но я обратил внимания, что в Челнах начинали свой путь, а потом раскрылись в других командах такие молодые футболисты, как Алексей Бабенко, Андрей Гашкин. Кто был селекционером в том КАМАЗе?

— Что касается Бабенко, то он был родственником Четверика. А селекционную работу в клубе вел иорданец по национальности, доктор Адель. Плюс ему в селекционной работе помогал Витя Панченко, который уже подходил к завершению карьеры и уже начал присматриваться к селекционной работе, в чем сейчас преуспел. И, мне кажется, особых ошибок у них в работе не было. Разве что тогда, когда командой начал руководить Беньяминас Зелкьявичюс, приглашавший своих соотечественников. Вот с ними отношения не складывались, никто не заиграл.

Вместе с Евгением Варламовым Эдуард Югрин раздаёт автографы болельщикам ФК «КАМАЗ», после товарищеского матча, посвященного 35-летию клуба Вместе с Евгением Варламовым Эдуард Югрин раздает автографы болельщикам ФК КАМАЗ после товарищеского матча, посвященного 35-летию клуба Фото: «БИЗНЕС Online»

«ОЧНУЛСЯ, СЛЫШУ СЛОВА ЧЕТВЕРИКА: «ЭДИК, НАДО ИГРАТЬ»

— Не сыграв на Универсиаде, вы все-таки сыграли на международном уровне, выступая на Кубке Интертото. Светлые воспоминания?

— Да, и для меня, и, я считаю, для команды. Мы сыграли неплохо, дошли до полуфинала, все игры были запоминающимися, даже в Мюнхене, когда мы обыграли местный «Мюнхен 1860», а мне разбили нос. Мне там «прислал» Даниэл Боримиров, болгарин, который в составе сборной занял четвертое место на чемпионате мира 1994 года. Задрал ногу выше головы, жахнул мне, и я отключился. Очнулся, слышу голос Четверика: «Эдик, надо играть». Надо так надо, я встал, поставил сломанный нос на место и отыграл до конца. Мы там победили, а местная газета написала, что такие русские напомнили им о 1945 годе. Или во Франции, когда мы играли в полуфинале. Нам же надо было удержать преимущество, которое мы заработали в домашней встрече. И, я уверен, мы бы смогли это сделать, если бы нам пошли навстречу в руководстве российского футбола. Перенесли игру чемпионата страны во Владикавказе. А так мы отыграли в Осетии, потом поехали во Францию. Малым количеством игроков, уставшие, и не дотерпели до конца матча. Французы забили гол, сравняли счет по итогам двух матчей, а потом обыграли нас в дополнительное время.

— КАМАЗ не обвиняли в таком явлении, как договорные игры. Тем не менее в его истории были матчи, которые вызывали подозрения. К примеру, игра с «Жемчужиной» из Сочи. Тогда «Жемчужина» выиграла — 5:4, зато Панченко забил три гола, что помогло ему стать лучшим бомбардиром чемпионата. Были у «вашего» КАМАЗа договорняки?

— Ну вот сам подумай, а кто мог бы нам подойти с таким предложением? «Спартак», «Динамо», ЦСКА, «Торпедо»? Они были легендарными клубами в истории советского футбола, а тут какой-то КАМАЗ... Что касается именно того матча в Сочи, то я на тот момент не играл в КАМАЗе. Именно в то время, я, как уже говорил ранее, помогал клубному менеджменту, в частности, с перегонкой автомобиля для Цвейбы. Поэтому даже на тот матч не успел. Что касается наших игр, то я могу заверить, что мы ни одной игры не сдавали.

— А самим покупать — денег не было?

— И это правда. Те же москвичи к нам относились свысока, хотя состав у нас был в те годы очень серьезный, из людей, поигравших на очень приличном уровне. Пусть эти люди уже были в возрасте, но они игры не портили. Потом, я замечу, если были подозрения на наших игроков в тех же «сдачах», то эти люди потом не выплыли бы в футболе. Ни в качестве игроков, ни в качестве тренеров. К ним бы относились, как к «продажным». Кому такие нужны?

«МНЕ ОЧЕНЬ НЕПРИЯТНО, КОГДА СЕЙЧАС ПИШУТ: ЭДУАРД ЮГРИН И В СКОБКАХ — «29-Й КОМПЛЕКС»

— В вашей футбольной биографии был эпизод, прямо скажем, не красящий вас как футболиста: вы ударили судью в матче чемпионата Татарстана, получив пожизненную дисквалификацию. Я знаю того судью, прямо скажем, более безобидного человека трудно представить. Да и судит он так, что в игре делает четыре свистка — при начале и окончании таймов. Что случилось?

— Дело было в матче, приуроченном ко Дню города. Играли мы с Зеленодольском, который выглядел сильнее, и в итоге нас обыграл. Меня же удалил судья. За что? Может, я жестко играл, но, на мой взгляд, не наиграл на две желтые карточки. Когда увидел перед собой вторую, вспылил. Наверное, в чем-то была моя вина. Я сразу извинился перед тем судьей, сам повез его в больницу. Кстати, с футболистом из Зеленодольска, с кем у нас тогда была стычка, мы недавно встретились на матче ветеранов, он сам подошел, спросил, помню ли я тот момент. Вспомнили, посмеялись.

— Тем не менее все люди, вас знающие, говорили, о том, что вы были человеком, который служил своеобразной защитой КАМАЗу. Тот же Четверик примерно так выразился на чествовании в день 35-летия клуба.

— Я эти слова так понимаю. Когда у команды бывали сложные моменты на поле, я выскакивал на защиту в числе первых. Так было, например, в Нижнем Тагиле, когда мы еще по второй лиге чемпионата СССР играли с местным «Уральцем». Там наших просто начали бить, местные зрители подключились, и я был в числе тех, кто первым принял на себя удар. Или примерно такая же ситуация была в Брянске, в матче против местного «Динамо». Там на трибунах сидел местный генерал, началась драка, тут местные милиционеры подключились, нашему Коле Колесову досталось. Опять же я был в числе тех, кто принял удар на себя. Я просто не давал в обиду ни партнеров, ни самого себя.

— Сын не стал футболистом?

— Он играет на чемпионате Челнов, мы с ним работаем в одной компании. С женой мы развелись.

— Развод был связан с тюремным сроком?

— Конечно, 13 лет разлуки — кто выдержит? Но мы остались в хороших отношениях. Сын помогает мне в хлопотах с моей мамой, своей бабушкой.

— Получается, что до тюрьмы у вас жизнь была поделена на две части. Одна связана с футбольным КАМАЗом, другая — с ОПГ «29-й комплекс»?

— Нет, я никакого отношения к этому «комплексу» не имел. Просто у меня были какие-то друзья, определенный круг общения... В конце концов, в одном моменте я сам был виноват, и из-за этого все получилось так, как получилось. Тот этап жизни теперь забыт, закопан.

— В этой «организации» на такие слова не обидятся?

— А чего на правду обижаться? Я же говорю как есть. Мне очень неприятно, когда сейчас про меня пишут, к примеру: Эдуард Югрин и в скобках — «29-й комплекс». Это не так. Я отсидел 13 лет, многое переосмыслил. К примеру, на зоне есть предубеждение к труду, который принято называть «обслугой». Те же официанты. Но мы, работая, так или иначе, занимаемся обслуживанием. И мне, к примеру, незазорно было бы сейчас пойти, скажем, снег чистить. Я знаю, что, если мне не будет хватать денег на лечение мамы, то я пойду на вторую работу, буду чистить снег или сторожем устроюсь. Слава Богу, друзья мне помогают, зная о проблемах с матушкой. Я сейчас живу, стараясь, чтобы у нее все было хорошо. Потому что, я считаю, она свое здоровье подорвала из-за меня, из-за того, что со мной произошло. От переживаний она и слегла. Да, я не смог своей семье помочь, но сейчас у меня долг — помогать маме.