Камилла Ваксман-Гафурзянова Камилла Ваксман-Гафурзянова Фото: ©Виталий Белоусов, РИА «Новости»

«СТРЕМЛЮСЬ ИЗБЕГАТЬ ПЛОХИХ НОВОСТЕЙ»

— Камилла, на Олимпиаде в Токио-2020 вам будет всего 32 года — детский возраст для фехтования. У вас не было желания вернуться в спорт самой, выступая, допустим, за сборную США, где в рапире не такие сильные спортсменки, как, допустим, в сабле?

— Я не могу рассматривать такой вариант, потому что у меня нет гражданства США. Из-за этого я не могу даже выступать в чемпионате Америки.

— Вот как? То есть вы не имели возможности участвовать в самом главном мировом шоу 2016 года — выборах президента США?

— На самом деле я очень рада, что осталась в стороне от всего этого. Мне было бы очень сложно выбирать между Дональдом Трампом и Хиллари Клинтон, поскольку это был бы выбор меньшего из двух зол.

— Олимпиаду смотрели?

— Да, конечно. По времени мне было очень комфортно, находясь в США, смотреть трансляции из Рио. От итогов Игр у меня остались самые положительные впечатления. Мы разошлись в своих болельщицких привязанностях с моим супругом — он болел за американцев, а я — за россиян, и в фехтовании наши побеждали за явным преимуществом. Помню, мы с мужем вдвоем смотрели трансляцию с полуфинала командных соревнований в мужской рапире, и наши победили. В целом у меня был такой шквал положительных эмоций, поскольку побеждали не просто россияне, а мои друзья и подруги по фехтовальной сборной страны.

— Олимпиада в Рио получилась излишне политизированной. Но именно в фехтовании все происходило достойно — россияне, американцы, украинцы бились друг с другом только на дорожках. Ни протестов, ни каких-либо эксцессов — только демонстрация уважения к сопернику. Как вашему виду удается остаться вне политики?

— Мне кажется, что у нас сам вид такой, воспитывающий благородство. Потом мы же не ограничиваемся соревнованиями на Олимпиадах, соревнуемся много и часто и во время этих выступлений пропитываемся уважением к сопернику. Для нас естественно ощущать всех фехтовальщиков братьями по оружию, членами некой большой семьи, в которую мы вливаемся сразу же, сходя с фехтовальной дорожки. Чувство уважения к сопернику прививается с детства.

В целом же ситуация до Олимпиады была безрадостная. Мои подруги по сборной до конца не были уверены, что будут участвовать в Играх. Одна моя близкая подруга консультировалась у меня по вопросам питания. Так вот она за две недели до Игр вообще исчезла, не отвечала на звонки, не появлялась в интернете. Потом она раскрыла секрет, что нервничала до такой степени, что уже перестала держаться намеченных планов по питанию, не придерживалась строгого режима, который мы наметили. Мол, непонятно было, ради чего. Тем не менее к самим Играм она подошла в очень хорошей физической форме.

— Как относились американцы к вопросам допуска-недопуска российской сборной к участию в Играх?

— Могу говорить только за фехтовальщиков из нашего клуба, откуда на Олимпиаду отправились три члена сборной США. Там были сфокусированы на собственной подготовке к Рио, понимая, что успех зависит от твоей формы, а не от того, допустят россиян к Олимпиаде или нет. Больше переживаний было в общении наших тренеров из стран бывшего СССР, которых в Америке великое множество.

Что касается меня, то я не могла даже отследить ситуацию. Я по своему психотипу стремлюсь уходить от плохих новостей. Особенно, когда нет возможности повлиять на ситуацию. Мой супруг — это своеобразный фильтр, который стремится отсекать меня от негативной информации и знакомит только с хорошими новостями. Я считаю, что сейчас время само по себе нелегкое. Какой смысл еще гнаться за негативом, выискивая его в новостях? Нужно настраиваться на позитив.

— Вы сами в своей работе используете какие-либо препараты?

— Моя работа строится таким образом, что я прописываю спортсменам их рацион питания и они отчитываются передо мной в том, какие медицинские препараты применяют для восстановления или лечения. Такое общение у нас происходит со спортсменами, которые выходят на международный уровень, пусть и на юниорских соревнованиях. Что касается меня самой, то я не так пристально следила за всеми препаратами. Когда болела, предпочитала лечиться не медицинскими препаратами, а народными средствами, тем же чаем с лимоном. Если нос заложен, то применяла воду с солью. По большому счету даже кофеин запрещен, и надо отслеживать количество выпитого. Хотя мне это сейчас не грозит. Я его пью по-американски, в больших количествах, по пол-литра сразу. Мне теперь не хватает принятой в российских кафе дозировки кофе в чашечках, и я заказываю сразу по две. Хотя до 22 лет я этот напиток совсем не пила.

«НАДЕЮСЬ, ЧТО С ДОПИНГОМ БОРЮТСЯ РАДИ ЗДОРОВЬЯ СПОРТСМЕНОВ»

— А стоит ли доводить борьбу с допингом до такого состояния, что спортсмен может переживать за каждый съеденный в кафе обед, за каждую выпитую чашку кофе, за каждый медицинский препарат, принятый исключительно для лечения?

— Тут стоило бы определиться — с какой целью запрещают те или иные препараты те, кто борется с допингом. Если цель святая — сохранить здоровье спортсменов, то она оправдывает средства. Я хочу надеяться, что именно эти цели стоят перед ВАДА и МОК, что вся борьба с допингом затеяна ради фейр-плэй и сохранения здоровья спортсменов.

— Негатив в нашу жизнь добавляет такая организация, как ВАДА. Она постоянно увеличивает список запрещенных препаратов, к примеру, на 2017 год этот список уже увеличился на несколько новых наименований. Вы следите за обновлениями в списке запрещенных средств?

— Нет. Дело в том, что пока я работаю с детьми и юниорами, а на этом уровне допинг-контроль не производится. И потом в нашем виде спорта практически нет допинга, он там не нужен. Если мои спортсмены будут подниматься выше, на тот уровень, когда им будут выписывать какие-то препараты для восстановления, я уже, наверное, буду отслеживать — не входят ли они в число запрещенных.

— Американское фехтование, если посмотреть на состав женской сабли, это некий вариант сборной мира. Мариэль Загунис, американка с литовскими корнями, Дагмара Возняк — этническая полька, Ибтихадж Мухаммад — афроамериканская мусульманка. Складывается впечатление, что фехтование в Америке — вид спорта для иммигрантов. Это так?

— Ну Америка сама по себе страна иммигрантов. Кстати, что касается Мухаммад, то она вошла в сотню влиятельнейших людей мира по версии журнала «Таймс». Это произошло после того, как она фехтовала на дорожке в хиджабе, первой из фехтовальщиц всего мира, и стала первой американкой, которая выступала на Олимпиаде в хиджабе. Возвращаясь к тому, что фехтование в Америке — вид спорта для иммигрантов, то все перечисленные вами спортсменки уже родились в Америке, это их родители были иммигрантами.

— Ваши ученики входят в число кандидатов в различные американские сборные?

— Одна — кандидат в юниорскую команду, две стучатся в двери кадетской сборной США. Пока я на сессии, они там без присмотра, мои бедняжечки...

«В АМЕРИКЕ ПРИУЧАЮТ К САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ СО ШКОЛЬНОЙ СКАМЬИ»

— Вы сейчас на последнем курсе обучения в Поволжской академии физкультуры и спорта?

— Да, нахожусь в процессе сдачи последних экзаменов, а потом надо будет браться за написание дипломной работы по особенностям подготовки спортсменов-студентов в США.

— Разница во времени между Москвой и Америкой — 8 часов. Получается, если экзамен назначили на 9 утра, то по ставшему для вас привычным часовому поясу — час ночи. Клюете носом на экзаменах?

— Ничего страшного. Я уже акклиматизировалась. Потом я еще по спортивной практике привыкла не придавать этому большого значения. Мне казалось, что, если на этом зацикливаться, то будет только хуже. Поэтому я привыкла высыпаться по приезде и сразу перестраивать организм на местное время. Причем этому меня научил папа.

— В 80-е годы родилась шутка про студентов, у которых была семья и приходилось поэтому дополнительно работать. И сатирики шутили, что, если учиться и работать, то могут появиться рога, если учиться работать и уделять время семье, то появятся хвосты, а если пытаться учиться, работать и уделять время семье, то отбросишь копыта. Вы замужем, работаете, учитесь, нет опасения, что повторите судьбу бедного советского студента?

— Опасения нет, но понимание того, что совмещать все это очень сложно, есть. Иногда приходит ощущение, что и хвосты, и копыта вот-вот появятся. Дополнительную тяжесть придает тот факт, что учиться мне приходится по ту сторону океана. Мне помогает то, что есть интернет, есть возможность заниматься благодаря дистанционному обучению, осваивать обучающие программы, держать связь с преподавателями, кураторами, научным руководителем. Я же сейчас учусь для себя, мне нужны эти знания для дальнейшей тренерской работы. Само высшее образование у меня есть — я окончила Московский институт инженеров транспорта (МИИТ).

— Ваша тема дипломной работы — «Особенности подготовки спортсменов-студентов в США». В чем эти особенности?

— То, что в США очень развит студенческий спорт, всем известно. За его развитием следит организация NCAA, в регламенте работы которой огромное количество правил. Они записаны в книге, которая своим размером заняла половину моего чемодана. Это был самый тяжелый груз в моем багаже. Зато там есть ответы на все вопросы, все отрегулировано: определено, какое количество часов надо затрачивать на тренировку, какое — на учебу. У американских студентов гибкий график занятий, это касается не только тех, кто занимается спортом. Сами студенты составляют расписание своих занятий. У них нет коллективизма, понятия своей группы. Могут быть люди, с которыми ты постоянно учишься вместе, поскольку ходишь на одни занятия, допустим, по биологии, математике, и так далее. И в то же время случаются такие ситуации, что с отдельными своими сокурсниками можно познакомиться только на выпускном, поскольку на занятиях ты с ними просто не пересекаешься. Зато весь выпуск твоего года считается твоими сокурсниками. Не знаю, как такие особенности студенческой жизни подходили или не подходили бы для нас, но в плане занятий спортом это достаточно удобно. Потому что там в начале года главный тренер по твоему виду спорта расписывает для всех занимающихся время тренировок, и спортсмены-студенты могут самостоятельно составить себе время учебных занятий. Но для участия в соревнованиях необходимо, чтобы у спортсмена-студента была полная занятость и на учебе, чтобы он посетил определенное количество лекций и семинаров. У нас же, если время лекций совпадает с тренировками, это проблема, ты уже думаешь, что для тебя первостепенно — спорт или учеба? У меня в МИИТ была такая же ситуация, когда на утреннее время назначались и лекции, и тренировки. Выход из ситуации нашелся в том, что именно в этом вузе была фехтовальная сборная, традиции в развитии фехтования, и всем студентам-фехтовальщикам предлагался индивидуальный график посещения занятий.

— У нас подчас преподаватели видят студентов только на зачетах и экзаменах. Быть более ответственными американских студентов заставляет платная система получения знаний?

— И это в том числе. И то обстоятельство, что к самостоятельности там приучают со старших классов, когда школьники получают право самостоятельно выбирать себе расписание уроков. Там есть какие-то предметы, считающиеся обязательными, надо набрать часы посещения уроков по этим предметам и определенные часы посещать уроки по предметам, выбранным самим школьником. Поэтому американцы приходят в вузы уже подготовленными к системе обучения.

Сейчас я работаю тренером, и у меня есть ученики-школьники, одна ученица-студентка. Так вот, она присылает мне свой график занятий, и исходя из него мы составляем график тренировок.

«УЖЕ ПЕРЕСТАЛА ИНТЕРЕСОВАТЬСЯ И «АК БАРСОМ», И «РУБИНОМ»

— Самое неприятное в жизни детско-юношеского тренера — то, что его ученик в любой момент может сказать «Спасибо, коуч» и выбрать любой другой путь для дальнейшего развития — учебу, семью, просто другой вид деятельности. Вы готовы к таким потерям?

— Увы, да. Я сама была такая. Мой первый тренер Ильдар Шаймарданов был для меня как второй отец. Он возил меня на соревнования, следил за инвентарем, поддерживал, а потом я вышла замуж, уехала в другую страну и ушла из спорта. Правда, до этого успела завоевать медали, то же олимпийское «серебро». Тем не менее в моем случае этот уход из профессионального спорта в другую сферу деятельности случился для моих тренеров, Шаймарданова и Владислава Павловича в сборной страны, достаточно неожиданно. Начиная самостоятельную тренерскую деятельность, я понимала, что ничто не вечно под луной. И я уже пережила первый удар в этом плане, когда через два месяца занятий очень способная ученица решила поступать в университет и тренироваться там с другим тренером. А в Америке нельзя иметь двух тренеров, поскольку им обоим в этом случае надо платить.

— А в США существует практика материального поощрения спортсменов и тренеров, допустим, по итогам выигранных Олимпийских игр?

— Спортсмены получают какие-то премии, небольшие, несравнимые с нашими, а тренеры не получают вообще ничего. Наши зарплаты состоят из денег, которые платят ученики. Тем не менее в Америке очень много тренеров из бывшего СССР, бывают такие ситуации, когда на соревнованиях тут и там слышишь русскую речь. Даже в нашем клубе работают 7 наставников из стран бывшего СССР, притом что всего в клубе 10 тренеров. В основном эти люди уехали из страны в начале 90-х, а наша школа тогда была одной из сильнейших в мире.

— Продолжаете следить за спортивной жизнью России и Татарстана?

— За российским фехтованием слежу. Ну вы же помните, что я люблю положительные новости, а наше фехтование в этом плане только радует. А за остальным? Вот вы спросили, и я осознала, что за всем остальным почти не слежу. Хотя раньше и хоккей, и футбол были в поле моего внимания. В общении с папой я всегда интересовалась результатами «Ак Барса» и «Рубина». Для того чтобы отслеживать дела других, необходимо свободное время, а мы же помним, что я и учусь, и семья у меня появилась, и работаю. В клубе, где я тружусь, я сейчас перешла на должность старшего тренера. Раньше я была только ассистентом тренера, и сейчас у меня появились новые обязанности. Что касается других видов спорта, то иногда по вечерам смотрю американский футбол, в правилах его я разобралась, но полюбить этот вид спорта, как все американцы, я пока не могу.

— В детско-юношеском спорте, помимо общения со спортсменами, есть необходимость общаться с их родителями. Не всегда это происходит гладко, поскольку бывают родители, которые пытаются диктовать свои условия тренерам. В Америке, где родители оплачивают обучение своих детей и, следовательно, платят за вашу работу, не возникало эксцессов?

— Пока я нахожусь в процессе выстраивания отношений с родителями своих учеников. Я приступила к работе в сентябре и пока вижу родителей только на соревнованиях. Что касается возможности родителей диктовать мне какие-то условия, пока у меня не возникало таких ситуаций. Если говорить о рычагах, которые я могу использовать в воспитательных целях, то я имею право выгонять с тренировки. Пару раз пришлось воспользоваться этим правом, когда я говорила: «Вы можете сэкономить деньги своим родителям, если не будете сюда приходить». Что касается физического контакта, то я даже не могу дотронуться до ученика, это может быть неправильно воспринято либо ребенком, либо родителем, либо сторонним наблюдателем. Если ученик, допустим, неправильно держит оружие, то я не могу его поправить, мне следует подойти, спросить у него: «Можно я тебе покажу, как надо держать рапиру?» Если согласится, то только тогда я могу дотронуться до его руки. Это касается всех учеников: и детей, и тех, кто уже стал совершеннолетним. Поначалу это непривычно, но со временем привыкаешь. Нам еще проще, мы можем при встрече здороваться за руку, обниматься после долгих разлук или, радуясь, после побед на соревнованиях. А вот в школах запрещен любой физический контакт учителя и ученика.