Арслан Садриев Арслан Садриев

ИСЛАМСКАЯ «ЕРЕСЬ»

Интервью Арслана Садриева, которое он дал «БИЗНЕС Online», стало новостью №1 в исламской умме России на прошлой неделе. Один человек в информационном поле страны затмил все остальное, связанное с исламом, даже многотысячный республиканский ифтар ДУМ РТ. Результаты своей исследовательской работы, которые Садриев в предварительной форме интервью представил публике, вызвали среди мусульман жаркие споры. Многие с воодушевлением отнеслись к принципиальной честности и открытости мусульманского богослова. Некоторые — с недоверием. Из своих нор повылезали на свет Божий и ретрограды, за что мы должны отдельно поблагодарить Арслана хазрата, ибо он тем самым вскрыл гнойник религиозного консерватизма, наглядно показав, в чем состоит этот недуг. И именно здесь мы наблюдаем самое интересное.

Исламские ретрограды, осуждающие через соцсети Арслана хазрата, в своих оценках, как правило, не знают полутонов: только «еретик» и «сектант». Другими словами, они, якобы отстаивая чистоту ислама, вместо содержательных аргументов огульно используют ярлыки, причем сделанные из понятий, взятых в христианской традиции. В исламе нет церкви, соответственно, нет и понятия «секты», равно как и «ереси». Ислам всегда был более плюралистичной, более многовариативной религией. Несогласие с иной точкой зрения мусульманские богословы выражали в другой системе координат. Но нашим новоявленным псевдоревнителям исламской «ортодоксии» монопенисуально (простите за эвфемизм): им что исламское понятие, что христианское. Они как дикие индейцы — кидаются на все, что блестит в руках Колумба.

Обвинения Арслана хазрата в «сектанстве» выглядят смехотворными. Он разбирал исключительно вопросы религиозной практики, а не догматики. При этом богослов не ставил под сомнение обязательность ни пятикратного намаза, ни поста, ни благотворительности, а показал, причем опираясь на исламские первоисточники, как можно более органично вписать все эти предписания в нашу современную жизнь и тем самым сделать их исполнение более массовым. Если кого-то и надо в чем-то обвинять, то не его, а тех, кто призывает или на практике приводит к обратному. Тотальное доминирование ретроградов, которые своей косностью более чем за четверть века духовного возрождения не смогли достучаться до сердец людей, и привело к тому, что пятикратный намаз среди татар исполняет мизерное количество людей — в пределах статистической погрешности. Вырождение в меньшинство — это ли не «сектантство»?

ВОПРОСОВ МНОГО

Счастье или беда многих наших ретроградов в том, что они плохо знают первоисточники ислама, и потому часто мыслят штампами и укоренившимися стереотипами. Многих, например, не устроили рассуждения Садриева о той путанице, которая за века бытования ислама возникла вокруг понятий «закят» и «садака». При этом вместо того чтобы начать разбираться, что к чему, как это сделал Арслан хазрат, наши ретрограды предпочитают делать улыбчивую мину при плохой игре, пусть даже и через ложь. Так, основной коранический аят (9:60) в данной теме, который расписывает адресатов перераспределения пожертвований, они перед доверчивой публикой называют «аятом закята» и на нем строят значительную часть соответствующих предписаний. Но извините, в этом аяте ничего не говорится про закят, там четко сказано про садака. Вы что, ослепли или читать не умеете? Сам Бог говорит нам здесь о садаке. Однако факихи решили переиначить Его слова и привязать их к закяту. Но кому мы должны верить больше: Божьему писанию или рассуждениям факихов? Или для вас следовать заповедям Корана — это теперь уже «ересь»?

Факихи говорят: «Надо обращаться к Сунне!» Что ж, давайте обратимся к Сунне, если вы считаете, что ваши предписания касательно закята основаны на ней. Ответьте, пожалуйста, на элементарный вопрос: «В каком году при жизни Пророка был предписан закят?». У вас, увы, нет ответа на этот вопрос, ибо достоверная Сунна хранит полное молчание о практике сбора, хранения и распределения закятных средств. Мы имеем истории о том, как распределяли военную добычу, какие при этом возникали споры и принимались решения. Но в отношении аналогичных историй, которые непременно должны были возникать и в связи с закятом, в достоверной Сунне лишь мертвая тишина.

Отсутствие подобной информации вызывало у крупнейших факихов, таких как имам аш-Шафии, большие трудности в датировке появления закята. Априори принято считать, что сам принцип закята был обозначен еще в мекканский период пророчества, а затем, то ли в девятом (Ибн-аль-Асир), то ли во втором (ан-Навави) году хиджры, детализирован в виде конкретных положений. Откуда такой огромный хронологический разрыв: не в год и не в два, а в целых семь лет? Все очень просто: эта разноголосица появляется как результат обычных домыслов. Данные даты являются ничем иным, как гипотетическими умозаключениями, и основываются они на привязке к хронологии других положений шариата. Как полагают наши богословы, в девятом году была предписана джизья (подушная подать с иноверцев), а во втором — пост со своей скоромной милостыней (закят аль-фитр). И коль уж возникли эти второстепенные «налоги», рассудили они, то по логике вещей до них должен был появиться и основной «налог» — закят. Так и возникли две упомянутые датировки. «Однако мы не находим, — отмечает автор двухтомного исследования по закяту современный факих Юсуф аль-Кардави, — ни одного решительного свидетельства, позволяющего установить год, в котором была определена данная конкретика».

Другими словами, вопросы есть. И их много. Арслан хазрат взял на себя интеллектуальную смелость разобраться в некоторых из них — это единственный путь для тех, кто по-настоящему дорожит исламом и потому хочет быть в нем честным до конца. А большинство злопыхателей, строчащих свои отзывы в интернете, даже не осознают до конца постановку самой проблемы, ибо, повторюсь, не обращаются к первоисточникам.

КРИТЕРИИ ИСТИННОСТИ

Обвинения друг друга в сектанстве — любимое занятие непримиримых оппонентов, исчерпавших содержательные аргументы. Но как определить, кто в богословском споре прав, а кто нет, ведь все без исключения претендуют на то, что именно их точка зрения является верной? За 14 веков своего существования исламское богословие не смогло единым способом формализировать критерии истинности теологических взглядов. Эти споры ведутся до сих пор. Так, ДУМ Чечни в 2016 году иницировало принятие «грозненской фетвы», где попыталось со своей точки зрения решить данный вопрос. Одни богословы поддержали их подходы, в том числе и муфтий РТ Камиль Самигуллин, а многие в исламском мире и России решительно осудили их. Среди тех, кто выступил категорически против грозненских решений, был муфтий шейх Равиль хазрат Гайнутдин, который инициировал в ответ принятие аналогичной фетвы СМР и ДУМ РФ об опасных сектах. Свои версии исламского правоверия, оформленные в виде документа, создавали богословы многих стран, например Кувейта и Таджикистана. Ну и нельзя забывать знаменитую и авторитетную Амманскую декларацию, о необходимости следовать принципам которой, к слову, создателям «грозненской фетвы» специальным пресс-релизом напомнила Международная академия исламского фикха при Организации исламского сотрудничества (ОИС, ранее — ОИК).

Как видим, не так уж и просто разобраться в существующих критериях богословской истины. Что же делать в подобной ситуации религиозным деятелям? Единственный выход — следовать тем инструкциям, которые исходят от их руководства. Другого не дано. Поэтому оценивать суждения Садриева надо не с точки зрения собственных взглядов — мы тут спорить будем бесконечно — а с точки зрения их соответствия тем документам, на основе которых регламентируется каноническая политика его организации. А этим документам воззрения Арслана хазрата полностью соответствуют .

Так, в фетве СМР / ДУМ РФ говорится, что к «ахлюс-сунна валь-джама‘а», то есть истинным мусульманам, относятся те, кто «выполняют религиозную практику по мере сил и возможностей». При этом подчеркивается, что «буквальное следование мазхабам не приветствуется мусульманским богословием». Поэтому исламских теологов с разными взглядами «было, есть и будет великое множество. Главное для любого из них — следование Корану и Сунне, пусть даже в его личном понимании и интерпретации», ведь, согласно фетве, «в Исламе приветствуются разные мнения и подходы, практики, если они прямо или косвенно обоснованы Кораном и Сунной, но не допускается заявлять о том, что лишь твое мнение единственно верное». Есть там и тезисы, которые могут остудить пыл некоторых узколобых злопыхателей и противников Садриева. Согласно им, «претендование на свою „единственность“, „эксклюзивную правильность“ и нетерпимость к мнению других» есть не что иное, как «убеждения и действия людей, которые лишают себя права быть причисленными к ахлюс-сунна валь-джама‘а».

Арслан хазрат — очень командный и дисциплинированный человек. Он никогда бы не преступил рамки, установленные руководством его организации.

АТМОСФЕРА НЕТЕРПИМОСТИ, ИЛИ КАК В КАЗАНИ ДОГОВОРИЛИСЬ ДО ОТРУБАНИЯ ГОЛОВ

Помимо комментариев в соцсетях, к травле религиозного мыслителя из Подмосковья в Татарстане подключились даже СМИ, причем из окологосударственного сектора. Одно из таких СМИ, корпоративное издание ТАИФа «Реальное время», опубликовало текст мусульманской блогера Айши-Галины Бабич по следам «некоего интервью». Некоего интервью? М-да, мышь замахнулась чихнуть на слона, наивно полагая, что читатели не знают про главное интернет-издание Татарстана. Ну да ладно: некое, так некое.

Бабич пишет из рук вон некомпетентно. Около половины текста у нее посвящено обличению системы имамов-назначенцев. Впрочем, автор и не скрывает того, что она толком не разобралась в рассматриваемом предмете. «Неясно вот что, — пишет она, — является ли все-таки должность имама выборной, как это и предполагается самой логикой устройства исламской общины, или наши имамы — назначенцы от организации сверху, в частности, от лица самого Гайнутдина?» И хотя Бабич не удосужилась прояснить для себя один из ключевых вопросов своей статьи, тем не менее автор счел возможным рассуждать и делать выводы на данную тему. Узнать, как здесь обстоит положение дел, в сущности не сложно. Это вопрос одного телефонного звонка. К тому же о том, что Садриева на пост имама выбрала община, писал и «БИЗНЕС Online» — ой, пардон! — некое издание и другие ресурсы, например «Ислам и общество». Но не в этом сейчас главная суть.

Определенные настроения ретроградов Бабич все-таки передает, и это пугает. Автор пишет, что «большинство мусульман, хорошо знакомых с основами ислама» (читай: ретроградов) считает, для Арслана хазрата «увольнение — это меньшее из зол, которое должно постигнуть Садриева, поскольку в шариатском государстве за подобное свободомыслие в отношении основ исламской религии смельчаку „отрубают голову — и точка!“» Сама автор при этом убеждена, что «нет смысла отрубать одну голову многоголовой гидре, если в ситуации системного бездействия на ее месте вполне способны появиться десять новых». Другими словами, сегодня Садриева от гибели из рук ретроградов спасает наличие многочисленных единомышленников, которые, в случае убийства мыслителя, придут на его место. Поэтому Бабич и не видит целесообразности в том, чтобы рубить головы несогласных по отдельности, если нет возможности убить всех их разом.

А вот другие ретрограды считают иначе и спокойно убивают религиозных деятелей и просто инакомыслящих по одному. Да, к сожалению, подобный фашизм уже начал давать свои кровавые всходы в России. Поэтому мы, собственно, и бьем в набат, призывая людей в Татарстане увидеть то, что все еще находится на периферии нашего общественного внимания. Президент РТ прилагает вместе со своей командой огромные усилия для того, чтобы Татарстан смотрелся и на самом деле являлся современным и лидирующим регионом. И слава Богу, многое на этом пути получается. А тут такие скелеты в шкафу — дремучая ментальность религиозников, сорняки которой прорастают даже там, где их по определению не должно быть. Мне, как человеку, который четыре года прослужил на передовой в борьбе с религиозным радикализмом, сменив на этом посту своего предшественника Валиуллу Якупова, расстрелянного исламскими фанатиками у подъезда собственного дома, и как богослову, который периодически получает угрозы физического устранения от реальных радикалов, подобные тексты кажутся в высшей степени безответственными.

Вам не нравится Садриев? Так он и не доллар, чтобы в него до беспамятства влюблялись все муллы. Он обнародовал результаты своего многолетнего исследования. Попробуйте доказать, что он не прав, а не создавать атмосферу нетерпимости с призывами физической расправы.

МУЗЕЕФИКАЦИЯ ИСЛАМА

Заклеймить сектантством и убить — что еще есть в полемическом арсенале исламских ретроградов? Есть еще традиционный такфир — обвинение в неверии. Иные такфирят прямо в лоб, без всяких церемоний и экивоков. Но есть и закамуфлированная подача, как например, у давнего трубадура исламских консерваторов, заместителя муфтия РТ Рафика Мухаметшина. Суждения Садриева, равно как и мои, Мухаметшин называет исламоведческими. Он полагает, что мы не думаем о последствиях своих слов, а занимаемся исследованиями, оторванными от вовлеченности в жизнь уммы. Поэтому он и называет наш подход исламоведческим и советует нам искать место не в богословии, а в науке.

Для того чтобы понять, что Мухаметшин в своих призывах ушел недалеко от Бабич, необходимо знать, что исламоведение родилось как колониальная наука. Оно было создано, чтобы изучать «мозги» исламских «аборигенов» с целью более успешного их порабощения. Поэтому исламовед в традиционном восприятии многих мусульман — это не просто враг с ружьем. Он хуже тысячи таких врагов, ибо в его руках куда более страшное оружие — перо. Иначе говоря, называя суждения Арслана харата, как и мои, исламоведческими, Рафик Мухаметшович не просто выводит нас за пределы исламской семьи, но и, пусть в несколько рафинированной форме, провозлашает команду: «Фас!»

Давайте разбираться, кто из нас на самом деле является исламоведом. Начну издалека.

Я люблю татарскую деревню и все татарское. У меня дома старинный татарский сундук, даже два. Стены украшены мэжитом — национальной вышивкой на белой ткани, которой раньше — а я эти времена еще застал — украшали в деревенских избах стык между стеной и потолком. Татарская кожаная мозаика у нас на сидушках стульев и тапочках, а над дверью висит шамаиль на стекле и с фольгой. Некоторым моим родственникам из деревни подобные увлечения архаикой кажутся странноватыми. У нас ведь в селе давно уже и полным ходом идет «модернизация». Вместо традиционной мебели — шведская стенка, вместо вышивки на стенах — фотообои, вместо татарского шамаиля на стекле — китайская золоченая штамповка. Резные наличники многие заменили пластиковыми окнами, от жары же предпочитают спасаться не деревянными створками, а кондиционерами. Для меня все эти перемены как ржавым ножом по сердцу. Но жители деревни от них не страдают, а только радуются.

В чем же заключается разница между мной и ими? В том, что я городской житель и для меня деревня — всего лишь воспоминания о своих школьных каникулах. Парадокс? Нет. Еще академик Гуревич, известный специалист по средневековой культуре, отмечал, что романтизированную ностальгию по природе человек начал испытывать лишь тогда, когда выпал из состояния слияния с ней. Здесь примерно то же самое. Для меня татарская деревня по большому счету — этнографический музей под открытым небом. А вот для моих родственников — это просто обычная жизнь, с которой они неразрывно слиты. И они не испытывают перед татарской архаикой такого пиетета и ностальгии, какой подвержены городские жители.

Мухаметшин, призывая отказаться от модернизации ислама и оставить в нем все, как есть, ведет себя по отношению к нашей религии точно так же, как ваш покорный слуга по отношению к татарской деревне. Это взгляд человека со стороны, в данном случае — светского. Лишь те, кто внутри, могут сказать: «А не пора ли нам убраться в своем доме или сделать ремонт?» Гость в чужой квартире так вести себя не будет. Исламоведы относятся к исламу по-научному, как к некой объективно существующей социальной реальности. Они просто наблюдают и фиксируют: мусульмане допускают ранние браки, казнят за инакомыслие, запрещают музыку и игру в шахматы. Окей, так и запишем. И только сами верующие могут задаться вопросом: «А правильно ли все это?» Подобная модальность — попытка определить не то, что есть, а как должно быть. Это позиция, возможная только для верующего, а не для ученого. Вот почему именно исламовед, но не верующий, склонен к музеефикации ислама, ибо он не участник процесса. Поэтому, если признанному исламоведу Мухаметшину так уж хочется ткнуть в кого-то пальцем, то делать это надо, стоя перед зеркалом.

Такфиром, хамством, угрозами физической расправы и натравливанием своих недалеких последователей — какими только методами исламские ретрограды ни пытаются заткнуть рты тем, кто возвышает свой голос в защиту правды и поиска истины. «Уж не хотите ли вы надеть наш белый халат и побыть докторами, выйти на поле ислама, которое мы алчем присвоить себе, и попинать мячик?» — восклицают они. Да, именно этого мы и хотим. Лучше быть докторами, чем палачами. Лучше пинать мячик, чем отрубленные головы. Только вот свой средневековый халатик оставьте себе.

Рустам Батыр

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции