Талгат Абдуллин: «Никто из соципотечников не может сказать, что его обманули!»

Талгат Абдуллин: «Мы сразу сказали, что строим не для того, чтобы получить прибыль, а чтобы решить социальную проблему, чтобы у человека было жилье, чтобы он начал зарабатывать» / Фото: Сергей Елагин

 «ОБЕЩАТЬ ТО, ЧЕГО ЕЩЕ НЕТ, НЕЛЬЗЯ» 

— Талгат Мидхатович, в «Салават Купере» приближается срок сдачи домов, обозначенный президентом, — 15 сентября, но по факту сдается лишь часть домов, остальные откладываются на конец года. Получается, что поручение президента не до конца выполнено. В чем причина: нехватка средств, нежелание подрядчиков работать? Кто виноват?

— Финансирование от ГЖФ идет в полном объеме. Что касается сроков, то заниматься прогнозами — дело безнадежное. Можно говорить о прошедшем, можно говорить об ошибках прошедшего, можно намечать себе планы того, что ты хочешь сделать впереди, но обещать то, чего еще нет, нельзя.

Мы там перестроили работу, «КамГЭСэнергострой» убрали, поставили более мобильные организации, которые работают, и они сегодня делают все в нужном объеме.

— С подрядчиками действительно творилась чехарда. Люди в этой связи такие вопросы задают: «Почему я должен переплачивать деньги за то, что „КамГЭС“ не строил дом больше года?» (Ринат Гаязов); «Из-за срыва сроков сдачи домов многие люди вынуждены арендовать жилье. Кто и каким образом будет возмещать эти дополнительные расходы?» (Роберт)

— «КамГЭСэнергострой» ушел, не построив ни одного объекта, но по нему сегодня идут арбитражные суды, ему присудили выплатить определенные суммы, он будет нести ответственность.

— Нести ответственность перед ГЖФ?

— Нет, перед нами будет нести ответственность технический заказчик — УКСиР Казани, потому что деньги мы давали через них, и они должны были контролировать и обеспечить выполнение. А на тех объектах, которые должен был строить «КамГЭС», мы поменяли заказчика.  

— Равиль Зиганшин получил все деньги, но при этом ПСО «Казань» как не строило в срок, так и не строит. Как такое возможно? (Анвар)

— ПСО еще ни один объект не сдало. Но пусть сначала дом сдаст, а потом положим на весы...

«В 2016 году мы построили 184 объекта почти на 325,6 тысячи квадратных метров. В этом году запланировано строительство 290 жилых домов более чем на 14,4 тысячи квартир» / Фото: Ирина Ерохина

— Подрядчикам, которые вас так подвели, ничего не простите?

— Иск я могу предъявить, а уж что присудят — это судья решает. Судить — это все-таки не мое. Не суди, и не судим будешь...

— Почему все-таки это произошло в «Салават Купере»? Вместо массы довольных людей получилось наоборот...

— Люди более пожилого возраста помнят, как это все происходило лет 20 назад. Раньше, когда они переезжали в новые дома, это было место, где можно сразу начать заниматься капитальным ремонтом. А сегодня мы строим дома из наилучших материалов, по самым современным технологиям, делаем все — и интернет, и слабые токи, и автоматику. И все работает, все чисто и готово — заезжай, и сразу можно жить. Но человек должен быть чем-то недовольным...

— Например, сроками?

— Или сроками, или сказали что-то не так, или не так встретили. Хотя я считаю, что все эти претензии необъективные, но с ними надо считаться, с ними надо бороться. Это как мировой рекорд по прыжкам в высоту: первые 50 сантиметров легко даются, а последние 5 до рекорда — очень тяжело. Поэтому, когда мы поднимаем планку, которую раньше не проходили, мы понимаем, что усилий надо будет делать намного больше. Эти усилия будут связаны и с культурой, и с воспитанием, и с технологиями. Если мы, поднимая планку, ее перешагнем, я считаю, это будет большой героизм с точки зрения всех нас, то есть людей, которые будут иметь более высокий уровень культуры и развития.

«НИКТО ЕЩЕ НЕ СКАЗАЛ: «НАМ НАДОЕЛО ЖДАТЬ, МЫ УХОДИМ»

— В какой-то момент было ощущение, что соципотечники стали себя вести как обманутые дольщики...

— Да, была попытка подстроиться в эти ряды. Кстати, и для защиты обманутых дольщиков мы провели большую работу — достроили дом почти на тысячу квартир. Мы с такими усилиями сделали эту работу! Более 1,2 миллиарда рублей отдали, чтобы завершить строительство этого дома и дать людям ключи от квартир. Когда сказали на общем собрании, что нужно доплатить, все согласились. А после достройки появилась группа — порядка 90 человек из тысячи, которые сказали, что их обманули, и начали жаловаться.

— Доплачивать не хотели?    

— И доплачивать не хотели и, видимо, хотели раскачать из политических соображений. Тем более на фоне других обманутых дольщиков... Но никто из соципотечников не может сказать, что его обманули. Обманутый дольщик — это тот, кто заплатил деньги, не получил жилье и не знает, с кого получить эти деньги. 

— Людей вот что волнует: «Если участники программы не выиграют квартиру в 2017-м, они теряют приоритетное право выбора квартиры и смогут выиграть квартиру только после очередников 2018 года?» (Евгений)

— В этой части неоднократно объясняли, что трехлетний срок мы обещаем и строим такое количество жилья, которого хватает на всех трехгодичников. Если вдруг пойдет сбой, что-то не будет построено и какие-то семьи не смогут выбрать, то они на следующий год получат приоритет. Но если в этом году построенное жилье останется свободным, потому что кто-то скажет, что «нам это не надо», то мы говорим: «Господа, вы выбываете из трехгодичной очереди ожидания и получите жилье тогда, когда оно будет свободным».

«Люди более пожилого возраста помнят, как раньше переезжали в новые дома, где можно сразу начать заниматься ремонтом. А сегодня все работает — заезжай, и сразу можно жить» / Фото: Ирина Ерохина

— Почему бюджетники (врачи, учителя, воспитатели и другие) — люди второго сорта? Почему нам достаются остатки? Почему «аварийщики» и предприятия выбирают квартиры, а мы получаем только остатки после них — высокие этажи, угловые квартиры?! (Сергей)

— «Аварийщики» — это отдельная программа, федеральные средства, республика сделала нам госзаказ и обозначила срок — до 15 сентября. Такое соглашение было подписано нами, и мы его выполняем. Точно так же, когда мы выполняем соглашение с предприятиями, которые сделали соответствующие платежи. Все это строительство ведется с помощью средств предприятий. И без них, уверяю вас, таких темпов строительства не было бы. Безусловно, мы договариваемся, что работники предприятий будут иметь приоритеты. Во-первых, они платят 20 процентов от первоначального взноса, а не 10. Во-вторых, сами предприятия принимают активное участие в финансировании строительства.

Если поставить рядом бюджетника и «аварийщика», между ними никогда общего языка не будет, потому что один говорит, что из-за вас нам дают жилье на последнем этаже, а другой — нет, это вы нас подвинули в очереди. Хотя «аварийщикам» предоставляется жилье в рамках той жилплощади, которая у них была. В остальной части они точно так же несут обязанности: если предоставляется больше, чем было, то они доплачивают. И выбор квартиры у них происходит точно так же — когда подводятся итоги выбора по всему жилому дому. Мы начинаем подводить итоги выбора квартир, когда дом построен, и с этого момента все становятся равными с точки зрения баллов и выбирают ту квартиру, на которую реально могут претендовать.

— Сколько домов ГЖФ сдал в 2016 году, сколько реально сдаст в текущем? А план какой? Вы каждый год говорите, что план выполните, а почему же тогда люди на митинги выходят, в палатках спят? (Лутфуллин)

— В 2016 году мы построили 184 объекта почти на 325,6 тысячи квадратных метров. В этом году запланировано строительство 290 жилых домов более чем на 14,4 тысячи квартир. Единицы измерения разные, но мы решили перейти на учет количества построенного в квартирах. Если учесть, что площадь одной квартиры в среднем составляет 55 квадратных метров, то мы организовали финансирование строительства около 960 тысяч квадратных метров жилья. 

— Вы говорите только о соципотеке или о жилье в целом, включая «аварийщиков», детей-сирот и так далее?

— Я говорю об инвестиционной программе в жилье, а как оно распределится — это совсем другая песня. Мы говорим об инвестиционном процессе — земля, сети, коммуникации, производительные силы, строители, проектанты и так далее. По распределению жилья у нас есть установленный порядок. После трех лет ожидания ты получишь жилье — это точно. Если удастся построить больше жилья, то получат и граждане со сроком ожидания 2018 - 2019 годов.

— Мы ежегодно, пятый год подряд, говорим с вами о сроках ожидания соципотечного жилья, и вы говорите, что трехгодичный срок выдерживается, но почему каждый раз поступают вопросы о том, что люди стоят в очереди больше трех лет, а жилья нет?  

— Действительно, вопросы эти возникают. Их подают в разном ракурсе — и так, и сяк, а мы говорим: мы делаем вот так, жилье строится, люди его получают в срок. Никто еще не сказал: «Нам надоело ждать, мы уходим». Ждут. И жилье строится. Потому что это оптимальный механизм, который позволяет сегодня существовать всей системе. Люди задают вопросы, они хотят понять, а может быть, раскачать ситуацию.

— Год назад вы сказали, что в ипотечной очереди стоит 16 - 18 тысяч, а сколько осталось на сей момент? Или она постоянно прирастает новыми желающими? (Маршида)

— Мы будем сдавать 14 тысяч квартир, но приходят новые люди, доверяют нам, говорят: нам надо.

«ПУСТЬ ИХ ВЗНОСА НЕДОСТАТОЧНО, НО ВЕДЬ ОНИ СТАРАЮТСЯ, РАБОТАЮТ»

— А много ли людей не платят ежемесячные взносы по соципотеке после получения квартиры?

— Нет такой проблемы!  

— Наверное, определенный процент просрочки все-таки есть?

— Есть, конечно, но мы сразу сказали, что строим не для того, чтобы получить прибыль, а чтобы решить социальную проблему, чтобы у человека было жилье, чтобы он начал зарабатывать. Мы оказываем ему помощь, но размер этой помощи не обязательно должен быть какой-то определенный — вот такая сумма, и все. Нет, мы рассматриваем, какой состав семьи, какое жилье у них, сколько они зарабатывают. Пусть их взноса недостаточно, но ведь они стараются, работают. И платят столько, сколько могут. При этом в семье должен остаться прожиточный минимум — на еду, на одежду, на культурную программу. Если человек это выполняет, мы считаем, что все нормально.

— Просто можете увеличить срок погашения, если ежемесячный платеж небольшой?

— В жизни все может случиться: заболел, потерял работу, кормильца потеряли. Мы все это учитываем.

— Какая все-таки просрочка?

— Если программа социальной ипотеки рассчитывается на срок чуть более 27 лет, то сегодня средний срок погашения — 15,3 года. Режим, который мы задали, сегодня оправдан, и даже если вдруг станет хуже, мы знаем, что у нас еще 10 лет в запасе есть.

— А если человек имеет возможность, но не платит, а это жилье — единственное?

— У нас есть другое жилье — поменьше. Переселяем. Но выселить человека — это не так просто: мы сначала предупреждаем, а потом суд принимает решение. Но таких случаев немного, их можно по пальцам пересчитать.

«Себестоимость — от 28 тысяч до 33 тысяч рублей, а продаем чуть дороже — не более чем на 3 процента» / Фото: Ирина Ерохина

«НА РЫНКЕ МЕТР СТОИТ 70 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ. САМ УДИВЛЯЮСЬ: КУДА ОНИ ДЕВАЮТ ТАКИЕ ДЕНЬГИ?»

— А как вам такой вопрос: может, стоит закрыть соципотеку? Ее ставки уже сравниваются с коммерческой. (Николай Александрович Прокопьев)

— Ну вы спросите у людей, готовы ли они покупать по коммерческим ставкам, с другой ценой. Цена соципотечной квартиры сегодня в два раза меньше, чем на рынке. И 7 процентов сегодня нет ни у одного банка.

— Программа соципотеки существует уже более 12 лет. Как считаете, вообще какой-то апгрейд ей необходим?

— Это же хорошо, что столько лет существует! Какая программа в Российской Федерации столько лет держится и выполняется?

— Когда задумывалась программа соципотеки, о каких сроках ее существования шла речь?

— Так и задумывалась, что будет долго. У нас не было и нет цели получить какую-то дополнительную прибыль. Даже если мы получим прибыль в результате деятельности, у нас нет цели ее извлечения, мы все направляем в развитие этой программы. От предприятий мы получаем около 7 миллиардов рублей в год, а инвестиционная программа на сегодняшний день — 17 миллиардов.

— А если предприятия платить не будут, вы сможете обойтись без этих денег? И что будет тогда с ценами за «квадрат»?

— А для чего это делать? И сегодня, когда есть деньги предприятий, себестоимость работ такая, какая она есть. Мы ниже себестоимости ничего не продаем. Единственное — мы оптимизируем эту цену. Оптимизируем с помощью земельных участков, то есть и доля государства в этом есть. В инженерные коммуникации тоже вкладываем деньги. И плюс — процессы контроля. И это все позволяет снизить цену квадратного метра. А на рынке он стоит 70 тысяч рублей. Я сам удивляюсь: куда они девают такие деньги? Причем они делают без отделки, а у нас отделка хорошая. 

— Сколько сегодня стоит квадратный метр по соципотеке?

— Себестоимость — от 28 тысяч до 33 тысяч рублей, а продаем чуть дороже — не более чем на 3 процента. А когда люди говорят, что им там не надо, а лучше в другом районе, мы поняли, что это уже не социального касается, а вопроса «хочу». Вообще, люди платят деньги не за вещи, а за то, что хотят. Мы последний дом в микрорайоне М-14 реализовали по 40 тысяч рублей за «квадрат».

— На «Авито» уже выставляют соципотечные квартиры, в том числе и в «Салават Купере». Получили за полцены, а продают по полной. Очень выгодная схема заработка...

— Мы изучали это дело. Например, работники предприятия получают дешевое жилье по квоте, а доходы у них неплохие. Но это предприятие обеспечило софинансирование программы, и мы обязаны ему жилье выделить. 

— Но и бюджетники продают...

— Здесь в основном идет обменный процесс. Они же не продают дешевле, чем купили.

«Свобода рынка привела к тому, что строительная отрасль в некоторых регионах превратилась в стиральную машину, где деньги выкачивают и моют» / Фото: «БИЗНЕС Online»

«МЫ НЕ ПРЕДПОЛАГАЛИ, НАСКОЛЬКО ГЛУБОКО ОКАЗАЛОСЬ ВЛИЯНИЕ НЕЧЕСТНОГО БИЗНЕСА»

— Именно споры о справедливой цене стали камнем преткновения с подрядчиками. Вы пытались внедрить механизм биржи, но в итоге эксперимент пришлось свернуть ради того, чтобы оперативно завершить начатые дома. Получается, подрядчики своего добились?

— Ну разве можно отказать подрядчикам в естественном желании заработать больше?

— Но они все-таки вынудили вас это сделать?

— Наверное, да, мы вынуждены были. Мы переиграли с учетом ожидания, сроков. Проблема остается и на сегодняшний день. В новейшей истории России была попытка создать систему, при которой это было бы сделано — и биржа, и рынки, и так далее. Но, к сожалению, это никак не закрепляется, потому что материальный баланс интересов в строительной отрасли стал такой, что она уже не воспринимает изменения, которые ее в какой-то степени ущемляют или заставляют работать в другом режиме. Напрямую говорят: «Не буду строить, и все». Что делать дальше? Я готов подождать.

— Об этом тоже есть вопрос. Какова дальнейшая судьба у биржи стройматериалов? Вы собираетесь ее отстаивать или сдались? (Жаров К.)

— Чехарда с подрядчиками произошла прежде всего от неопределенности в отношении вопросов, которые нормативно не были закреплены. Свобода рынка привела к тому, что строительная отрасль в некоторых регионах превратилась в стиральную машину, где деньги выкачивают и моют. Это федеральная проблема. Когда космодром [«Восточный»] строился, были потеряны миллиарды рублей. Мы знаем, как миллиарды выглядят в построенных объектах, поэтому удивляемся — как это можно стереть и не заметить.

А причина в том, что неправильно создана система, она не адаптирована. Если в советское время на все были твердые цены — берешь справочник и смотришь, сколько стоят, например, выключатели. По рабочим проектам считаешь, сколько выключателей должно быть. Норма и тарифы работы тоже была записаны, и для всех они были одинаковыми. А сегодня эти понятия разошлись. Купи-продай материальные ресурсы — это отдельный бизнес, второй вопрос — сколько стоят работы, особенно с учетом мигрантов, нелегалов и серого рынка труда. Это тоже одна из «отмывочных» машин, и она негативно влияет на местные кадры, потому что по цене их можно перебить. И возникает проблема с подготовкой профессиональных кадров. А это, в конце концов, подрывает и финансовую систему страны и нашей республики. Особенно муниципальный бюджет страдает, потому что НДФЛ идет в местные бюджеты. Целая проблема! Поэтому систему надо менять. 

Как один из элементов новой системы мы пытались хотя бы приобретение материальных ресурсов взять под контроль. Если надо столько-то дверей определенного качества, то их надо купить. А где? На бирже. Выставить заказ, и пусть вся промышленность приходит и продает. Но мы не предполагали, насколько глубоко оказалось влияние нечестного бизнеса. Не предполагали, что промышленные предприятия крышуются разными структурами, которые запрещают им напрямую выходить на продажу и заставляют их делать это через посредников. А посредник потом отмывает эти деньги. Получается разрыв между стоимостью производства, покупки и посредников. Мы думали, что это явление может быть коротким, и надеялись его вылечить за счет того, что сами будем контролировать. Любой производитель в конце концов должен сказать: «Зачем я через посредников работаю, если могу прямо получить?» Посредники обеспечивали как бы рынки, поэтому появились и так называемые дилеры, которые имели в руках связи и рынки, а предприятия их не имели. А без коммерческих связей дела предприятий становятся безнадежными. И чтобы уйти от этого, нужно было время. Мы почти подошли к этому делу, но нам немного не хватило времени, чтобы все успели привыкнуть.

— И все-таки вы биржу стройматериалов внедрять будете?

— Будем, конечно. И с бизнесом мы договорились, что будем строить работу по правилам.

«В 2016 году мы построили 184 объекта почти на 325,6 тысячи квадратных метров. В этом году запланировано строительство 290 жилых домов более чем на 14,4 тысячи квартир» / Фото: «БИЗНЕС Online»

 «ИНКУБАТОР — СОГЛАСЕН, А ВОТ ВЕСЬ ПТИЧНИК —  НЕ СОГЛАСЕН...»

— Когда у вас под крылом появился «Ак Барс Девелопмент» и другие строительные компании, возникло ощущение, что фонд идет по пути создания корпорации полного цикла: сам заказчик, сам подрядчик, сам финансист. Может быть, действительно отдать все в руки ГЖФ и спрашивать с вас? Зачем вся эта морока со сторонними подрядчиками?

— Такой мысли даже не было! Инкубатор — согласен, а вот весь птичник —  не согласен...

 — Объемы «Ак Барс Девелопмент» будут расти в рамках соципотеки?

— Объемы будут расти, но в социальной программе они участвовать не будут, за исключением подрядных работ. Сейчас они как подрядчики осваивают два микрорайона в Иннополисе, и это будет арендное жилье. В остальном — это чисто бизнес. Мы хотим, чтобы бизнес не потерялся.

— Разве в «Салават Купере» «Ак барс Девелопмент» не будет строить?

— Будет, но это будут подрядные работы, а как инвестиционная компания в соципотеке она не присутствует. «Ак барс Девелопмент» инвестирует в объекты коммерческого жилья, то есть она имеют выручку от продажи жилья и эти средства опять инвестирует в строительство. Она имеет промышленные предприятия, у которых свои доходы-расходы и инвестиционные дела, направленные на развитие территории.

— Но фонд сегодня и как инвестор выступает, и как подрядчик...     

— Неправильно это, так нельзя делать! Сам себя обманешь.

— Не только казанский «Ак Барс Девелопмент» ваш, но и челнинский «Домкор», который активно строит по соципотеке, вашей семье не чужой...

— Да, но мое отношение такое: с них всегда спрос больше.  

— В Челнах скандалов с подрядчиками что-то не слышно...

— Там были проблемы года полтора назад, но связанные не со строителями, а с определением территории развития под соципотечные дома. В предварительных списках там порядка 2,5 тысяч семей. Недавно договорились с мэром города и руководителем исполкома по поводу строительства инженерных сетей, самих домов. В 63-м микрорайоне порядка 250 тысяч квадратных метров жилья будет. Движение пошло, стало яснее. Это сложный район с точки зрения геологии — в свое время там родники были, воду добывали, поэтому 20-метровые сваи забиваются...

— Раньше вы критиковали Казань за то, что она мало земли предоставляет под соципотеку. Положение исправилось?

— Покритиковали, и нам М-14 дали. Правда, с шумом-гамом: нас критиковали, что мы лес рубим...

— В прошлом году на квартале М-14 были проблемы с коммуникациями, которые ГЖФ пришлось решать самому вместо города. Как справились? (Эдуард)

— Все успешно реализовали: канализацию проложили, электричество протянули, по водоснабжению совместно с министерством обороны завершили работы по доразведке воды. Мы знаем, что на танковом полигоне есть вода очень хорошего качества, и там водозабор будем ставить для снабжения не только М-14, но и РКБ — объем запасов воды позволяет.

— А вы планируете строить соципотеку в центре города, такая возможность есть?

— Не соципотека, а у республики есть потребность предоставлять поддержку. Например, программа строительства арендного жилья, цель которой — привлечение высококвалифицированных специалистов на период работы здесь, и чтобы у них появилось желание остаться в республике. Плата для них будет чуть повыше, конечно, но меньше, чем на рынке.

— Вы сегодня строите арендное жилье еще где-то, кроме Иннополиса?

— Мы его везде строим, по всем городам республики. Например, в Черемшанах построили 16-квартирные дома с меблированными квартирами.

«Если скажут, что на этой земле меня что-то не касается, я не соглашусь. Пока я живу, это все меня и фонда касается» / Фото: gossov.tatarstan.ru

 «САЛАВАТ КУПЕРЕ» — ЭТО ХОРОШО ПРОДУМАННЫЙ ПРОЕКТ»

— Раньше соципотека строилась точечно, и социальные слои перемешивались, а сегодня этими домами целые районы застраиваются. Туда поедут и из аварийного жилья, и небогатые соципотечники. Нет ли ощущения, что создается неблагополучный район? Некоторые даже сравнивают «Салават Купере» с гетто.

— «Салават Купере» — это хорошо продуманный проект. Он сейчас начинает буквально раскрываться: бетонные дороги заменяем на асфальт, появляются тротуар, освещение, остановки, благоустройство, школа, детский сад, детская поликлиника, заработали первые этажи. И там уже можно найти себе работу.  

— Какие конкретно запланированы объекты спортивного, культурно-развлекательного назначения в жилом районе «Салават Купере», в особенности для детей? Сколько будет построено муниципальных детских дошкольных учреждений? (Максим) Или вопрос социальной инфраструктуры не ваш, а исполкома города?

— Если скажут, что на этой земле меня что-то не касается, я не соглашусь. Пока я живу, это все меня и фонда касается. Если мы решили, что там люди будут жить, почему меня может не касаться, как эти люди будут ходить в магазин, выезжать на работу, как они будут отдыхать, где будет стоять их автомобиль? Второй вопрос — кто это должен сделать. Если я об этом думаю, это еще не значит, что я должен сделать. С городом у нас в этой части понимание есть, проект планировки подписан.

— В «Салават Купере» пустят электричку, а не трамвай. Вы как считаете, что лучше? (Роман Н.)

— Считаю, электричка — это хорошее решение, если на нее выделят отдельную трассу. Если она пойдет вдоль железнодорожных путей, то расширится санитарная зона, и часть домов будет выпадать, а это снижает эффект всего проекта. Если же проложить трассу севернее, где совхоз «Майский», то будет нормально.

— На Горьковском шоссе пробки. Что с автодорогой?

— Дублер будет. Но уже отремонтирована дорога на «Оргсинтез». Пока шла стройка, фонд сам профинансировал бетонную дорогу, а сегодня федеральный бюджет выделил 625 миллионов рублей, на которые мы завершаем благоустройство и начинаем строить бетонную дорогу вдоль Горьковского шоссе. В принципе, это должно улучшить ситуацию. Безусловно, было бы неплохо, если бы было метро. Еще лучше, если будет транспорт на электромагнитной подушке. А почему нет? В России проводят испытание трубопровода, в котором будет проходить поезд со скоростью тысяча километров в час.

— Можете назвать срок, когда появится автомобильная дорога-дублер на «Салават Купере»?

— Нет, я сроки называть не могу.

—  В «Салават Купере» вы завершаете первую очередь, а дальше что?

— Будем достраивать 7-й и 8-й микрорайоны, где уже монтаж идет, поставим окна. Начали делать инженерные коммуникации, дороги, теплотрассу, водопровод. И дальше будут 2-й и 3-й микрорайоны, это тоже около 200 тысяч квадратных метров. Это будут панельные дома.

— Именно там подрядчиком будет «Ак Барс Девелопмент»?

— Панели будут точно с их завода, а вот кто будет монтировать — это другой вопрос.   

«ДОЛГИ В «АК БАРС ДЕВЕЛОПМЕНТЕ» БЫЛИ БОЛЬШИЕ»

— Какова вообще дальнейшая судьба компании «Ак Барс Девелопмент»?

— Предстоит реконструкция системы управления, системы построения бизнеса, сопровождения бизнеса. У нас вместе предстоит огромная работа по взаимодействию с промышленными предприятиями, которые входят в «Ак барс Девелопмент». Все надо привести в состояние хорошего, чистого бизнеса.  

— То есть там бардак был?

— Слово «бардак» в переводе с турецкого — стакан. А то, что вы имели в виду, то там всегда порядок... (смеется). Когда речь идет о выборе пути, то под горку, конечно, легче. Зачем подниматься наверх, прикладывать лишние усилия?.. Нам надо просто поднять их уровень. Раз это компания, которая находится в ведении Государственного жилищного фонда при президенте РТ, то все, что мы делаем, должно быть эталонно. Это наше кредо. И обслуживание наших жилых домов должно быть качественным. Мы не терпим плохого качества — ни кривизны, ни отмывания денег. Все должно быть чисто и ясно, в том числе с налогами.

— В соципотечном строительстве ГЖФ нет равных, но с «Ак Барс Девелопмент» вам приходится выходить на рынок...

— Но и на рынок надо выходить достойно. Еще сложнее — выходить с этого рынка достойно. Наша задача — сделать эту дорогу приятной.

— С «Ак Барс Девелопмент» смыкается тема взаимоотношений ГЖФ с «АК БАРС» Банком и другими банками. Всплывают разные подробности, например, что ГЖФ продал банку большой пул соципотечных кредитов. Зачем?

— Для покупки акций «АК БАРС» Банка нам пришлось привлечь дополнительные деньги. Вот тогда мы и провели эту операцию.

— И плюс еще «АК БАРС» дал ГЖФ 10 миллиардов рублей в виде кредита...

— В свое время мы взяли кредит у банка «Открытие», а чтобы прекратить платежи по этому кредиту, мы взяли кредит в «АК БАРС» Банке, решив, что этот процент лучше платить банку «АК БАРС», то есть мы добавили маржу тому банку, в котором ГЖФ имеет долю.

— И плюс к этому вы еще выкупили долги «Ак Барс Девелопмент»?

— Совершенно верно, он нам должен, поэтому мы и можем там распоряжаться. Долги там были большие. Экономика в компании была такая, что уже не могла справляться с обслуживанием кредитов. Мы были вынуждены решить эту проблему, сохраняя промышленность. Один вариант развития событий — все развалить и оставить людей без работы. Но мы решили погасить эти долги в течение 15 лет за счет того, что будет развиваться экономика «Ак Барс Девелопмент». Так что компании предстоит огромная работа, чтобы погасить все эти долги.   

— А есть перспективы погашения такого огромного долга? Речь, насколько можно судить по отчетности банка, о сумме свыше 20 миллиардов рублей. «Ак Барс Девелопмент» сможет столько заработать?

— А почему нет? Впереди 15 лет... А вообще, 20 миллиардов — это не так много. В конце концов, если не получится, то мы оценим все их имущество и распорядимся как следует.

— В СМИ была информация, что пакет акций «АК БАРС» Банка вы заложили в СИНХе — как раз чтобы получить средства на выкуп долгов «Ак Барс Девелопмент». Но ранее этот же пакет выступал обеспечением по одному из кредитов ТФБ. Теперь АСВ ведь оспаривает права на этот пакет в судах?

— Нет, пока не оспаривает. АСВ хочет признать недействительным договор, который в феврале-марте 2016 года мы подписали с Татфондбанком о расторжении нашего поручительства по ряду их кредитов.

«Попытка вложить инвестиции говорит о том, что мы привлекательны. Это наше преимущество перед свадьбой, но нам главное — найти таких партнеров, с которыми можно долго жить» / Фото: tatarstan.ru

«ВЫ ЧУВСТВУЕТЕ, КАКИЕ НАПАДКИ ИДУТ НА «АК БАРС» БАНК? А БАНК СТОИТ!»

— Что реально изменилось в «АК БАРС» Банке с приходом ГЖФ? Как думаете, кто постоянно делает вбросы о скором крушении банка? (Жуков)

— Вы чувствуете, какие нападки идут на «АК БАРС» Банк? А банк стоит!

— Наверное, вся республика подперла банк плечом?

— Почему вся? Нет... (смеется). Надо сказать, сам банк провел огромную работу буквально в течение этого года. Мы часто обсуждаем все проблемы, связанные с развитием этого банка, с рисками, со стратегическими и тактическими задачами. Оптимизировали всю экономику банка, сняли многие проблемы, которые были необоснованными, на наш взгляд. Например, расходы, которых можно было избежать.

Банк сегодня работает с хорошей прибылью, и самое главное — он очень надежен с точки зрения финансовых показателей. Другой вопрос — есть общая политика, она не объявлена, но мы видим из событий, что есть попытки сделать из крупнейших банков государственную машину, которая будет держать в руках каналы денежных средств и через них проводить политику.

— Монополизация в банковской сфере?

— Централизацией я называю. Централизация в руках государства.

— «АК БАРС» Банк устоит?

— Попытка есть, но, думаю, устоит, потому что для того, чтобы окончательное решение принять, нужны будут совершенно другие решения — политические, связанные и с изменением формы собственности, и с разграничением сфер. Это будет не очень приниматься и мировым сообществом, и российским обществом.

— Атаки на «АК БАРС» Банк откуда исходят, на ваш взгляд?

— От конкурентов, конечно! Сегодня идет развитие систем, новых технологий, при которых здания, офисы уже не будут иметь сильного влияния. «АК БАРС» Банк вышел на хороший уровень подготовки специалистов, которые знают, как это делать, и знают, как это делать быстрее. Понятно, что не все хотят этого. Понимаете, Сбербанк начинает делать то, что делает «АК БАРС» Банк, но ресурсы Сбербанка позволяют во много раз опережать действия небольшого местного банка.

«НЕ ДУМАЛИ, ЧТО СОБЫТИЯ С ТФБ БУДУТ РАЗВИВАТЬСЯ ТАКИМ ОБРАЗОМ»   

— Какие были взаимоотношения у ГЖФ с Татфондбанком? Такое ощущение, что по просьбе сверху вы пытались спасти его.

— Мы никого спасать не собирались и не думали, что события с ТФБ будут развиваться таким образом.  

— Но вы поручились реальными активами за кредиты каких-то «мусорных» компаний, близких к Роберту Мусину...

— Нет, не «мусорных» компаний. Как ни странно, произошла очень простая вещь. Собирались обманутые дольщики, и в конце весны или начале лета 2016 года было совещание, на котором строительные компании сказали, что готовы строить жилье для дольщиков, а ряд банков согласился кредитовать их: построят — тогда рассчитаются.

— Банк «Тимер»?

— «Тимер» в частности. Нужны были деньги. ГЖФ положил на депозит в «Тимер» — вот тебе деньги, финансируй строительство жилья. А ТФБ, когда давал кредит нам, согласился в обеспечение взять права по депозиту ГЖФ в «Тимере».

— Вы не думали, что Татфондбанк может стать неплатежеспособным?

— Нет. АСВ назначает ТФБ санатором, который будет вытаскивать другие банки. Получается, что это авторитетная компания, банк хороший, плохому банку такое не разрешат делать. Каких-то ограничений по движению счетов нет, отчет замечательный, красивый. Кредиты, под которые надо было дать поручительство, хорошие, все работает по нормальной схеме. И у Центробанка по этим кредитам никаких замечаний не было.

И вдруг к нам приходят из ТФБ и говорят, что хотят поменять поручительство в связи с тем, что они переносят сроки погашения кредитов некоторых компаний. Причем эти кредиты были получены до того, как мы дали поручительство. Спрашиваем: «Как так, почему меняете сроки? Нас это не устраивает, давайте расторгать наше поручительство!» И мы документально его расторгли. А АСВ сейчас говорит, что это неправильно...

— АСВ говорит, что вы узнали о проблемах ТФБ, поэтому расторгли...

— На тот момент банк еще работал, никаких проблем там не было. По данным кредитам возникли проблемы, и они захотели изменить сроки погашения, но мы сказали: «С теми, кто не выполняет условия, мы не работаем».  

— Но один суд — по земле — вы уже проиграли?

— По земле мы суд не проиграли. Мы проиграли лишь в той части, что, когда мы поставили вопрос о снятии регистрации с обременения земли, нам отказали в связи с тем, что на тот момент, когда мы заявились, существовало правило, что никакие действия предприниматься не могут. АСВ только приступило к работе, банкротства ТФБ еще не было. Мы придем в суд и спросим, на каком основании нам предъявляют претензии.

— Но обременение земли сохраняется?

— Обременение сохраняется, но собственности нас никто не лишал. 

— Как вы считаете, что же случилось с Робертом Мусиным, которого тот же Евгений Борисович Богачев неоднократно называл самым талантливым банкиром республики? Заигрался?  

— Вопрос у вас правильный, но ответа у меня на него нет.      

— Ваша экспертная оценка — что же произошло?

— Как можно дать экспертную оценку, если я не в курсе дела? Если только шаманить —  может быть, попаду... Как человека я его давно знаю. Когда он еще банкиром не был, приходил в «АК БАРС» Банк, спрашивал, как это делается. Потом банкиром стал, министром финансов...

«По уставу прямая функция ГЖФ – содействие развитию жилищного строительства. Не только самому строить, но и создавать «полянки» / Фото: tatarstan.ru

«СИСТЕМА МММ ПОД ПРИКРЫТИЕМ ДОЛЕВОГО УЧАСТИЯ СОХРАНИЛАСЬ»

— Поручительство ГЖФ по кредитам Татфондбанка вы связываете с желанием помочь обманутым дольщикам или все-таки банку?

— По уставу прямая функция ГЖФ — содействие развитию жилищного строительства. Не только самому строить, но и создавать «полянки». В том числе если на этой «полянке» назревает социальный конфликт и есть способность его разрешить, не привлекая деньги фонда, а за счет того, что есть пул банков, — идите и делайте, но включайте свои мозги, когда даете кредиты.

— А как вы считаете, государство вообще должно обманутых дольщиков спасать, ведь люди сами вложились в заведомо рисковое дело?

— В принципе, вы правы — люди должны знать, куда вкладывают деньги. С другой стороны, из подобных ситуаций государство никаких выводов не сделало. Система МММ под прикрытием долевого участия сохранилась, когда собирают деньги, минуя финансовые институты, над которыми есть контроль Центробанка. Что мешало обеспечить сбор денег населения под надзором Центрального банка и за счет этих средств вести кредитование подрядных организаций? И тогда был бы стопроцентный контроль за использованием денег строительными организациями и полная гарантия у населения по поводу того, что их деньги под контролем.

— Сейчас вводят меры относительно долевого строительства ...

— Это та же грабительская система, только под другим соусом. 

— Застрахован ли казанский рынок от новой волны обманутых дольщиков?

— Нет казанского рынка, есть общий российский рынок, и правила рождаются там. А в Казани есть инвестиционная привлекательность, потому что сегодня есть покупательская способность, намного опережающая другие регионы. Попытка вложить сюда инвестиции и потом что-то получить и более-менее добросовестное отношение по сравнению с другими территориями позволяют сегодня говорит о том, что мы привлекательны. Это наше преимущество перед свадьбой, но нам главное — найти таких партнеров, с которыми можно долго жить.   

«ПО «СМАРТ-СИТИ» ТВОРЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС ИДЕТ...»

— По «Смарт Сити» подвижки есть?

— По «Смарт Сити» пока нет единого решения по формированию градостроительного плана, по проекту планировки и развития этих территорий. Идеология пока не определена, чтобы создать структуру, увидеть, как это будет. Ее должен принять город Казань, исполком в частности. Пока есть только «хотелки» по отдельным участкам, но они не объединены. И надо решить: или это действительно будут отдельные поселки, или это будет какая-то единая система, которая в перспективе будет замыкаться. Исходя из этого, надо решить вопросы магистралей, дорог, системы водоснабжения.

— А тот мастер-план, который разработали малазийцы, не годен?

— Он не в той степени детальной проработки, которая требуется. Но это нормальное явление — хорошие вещи долго продумываются, вынашиваются в головах. Еще должны зима-осень пройти, чтобы понять, откуда ветры дуют, как весной снег тает. Понятно, что и с рабочими местами надо определиться, ведь мы не можем построить за городом только жилье, а работать куда-то придется ездить людям. Творческий процесс идет...

«ЧТОБЫ НЕ ЗАБЫЛИ, ЧТО РОССИЯ —ЭТО ФЕДЕРАЦИЯ, ДОГОВОР НУЖЕН»

— Ваша позиция по договору о разграничении полномочий: надо было за него цепляться? (Николай Александрович Прокопьев)

— По идее, чтобы не забыли, что Россия — это федерация, договор нужен. Как принцип распределения обязанностей. Не бывает так — взяли в плен и делаем, что хотим... Мы понимаем то развитие, которое происходит, и бюджетное распределение. Искусство семьи — это понять, кто кого кормит. Тут то же самое: государство — это большая семья, отношения между субъектами очень похожи на семейные, и они должны быть понятными для всех.

Нет никаких вопросов с точки зрения претензий Российской Федерации к Татарстану, что он что-то разделяет. Более того, мы все наконец поняли, что большой рынок — это хорошо и его надо расширять. Если у нас население будет меньше 250 миллионов человек, то наше будущее в принципе безнадежно. Нужно иметь 250 миллионов населения, чтобы развивать металлургию, машиностроение, химию, авиацию, сельское хозяйство и т. д.

— Но вот реальная ситуация: федерация говорит, что не будет продлевать договор, а татарстанская общественность договор продлевать хочет ...

— Федерация — это союз всех, кто обеспечивает развитие, и им надо держаться друг за друга. Это самое главное. Вот этот механизм должен быть построен. Татарстан — за это.

— Татарстан должен настаивать на продлении договора? Или это может оказаться чьей-то ловушкой, разводкой в политической игре?

— Ловушки никакой нет. Надо делать так, чтобы договор был. 

«Наверное, надо когда-то об этом [преемнике] задуматься, но пока не получается. Здоровье пока позволяет работать» / Фото: Сергей Елагин

«ЖЕЛАНИЯ РАБОТАТЬ СЕГОДНЯ ЕЩЕ БОЛЬШЕ»

— В прошлом году вы собирали просо, а в этом году что? И какую песню при этом пели? Неужели черный ворон все так и вьется над вашей головой? (Наталья)

— Песня та же самая была, а собирал я горох (смеется). Хороший урожай был! Горох я решил использовать в качестве сидерата, потому что это культура, которая собирает из воздуха азот и сохраняет его в почве. Посев гороха приносит около 300 килограммов действующего вещества азотных удобрений, которые формируются в земле. Разница от минеральных удобрений в том, что они на 90 процентов усваиваются в тот же год, а от гороха —  в течение трех лет. 

— Помнится, про ГЖФ вы говорили, что на вас ласково накинули хомут, причем с гвоздями. Нет ли мыслей о преемнике?

— Наверное, надо когда-то об этом задуматься, но пока не получается. Здоровье пока позволяет работать.

— А желание есть?

— Желания работать сегодня еще больше даже.

— Талгат Мидхатович, спасибо за откровенный разговор. Успехов вам!