Цюрих – первый швейцарский город, который увидел Солженицын

«МОЖНО ТОЛЬКО ВОСХИТИТЬСЯ ТАКОЙ ДЕМОКРАТИЕЙ...»

Многим россиянам Швейцария представляется примером жизнеустройства, хотя большинство понимает, что сделать из большой России маленькую Швейцарию нельзя. Ни размером, ни менталитетом, ни культурными традициями, ни исторической судьбой мы не похожи, но равняться хочется.

В 1974 году в швейцарский Цюрих прибыл сосланный из Советского Союза писатель-диссидент Александр Солженицын. О его пребывании в этой стране подробно писал в одной из глав своей книги «Русская Швейцария» писатель Михаил Шишкин. Отмечая основательность жизненных устоев швейцарских бюргеров, Солженицын особенно восхитился местной демократией. Швейцария стала единственной страной Запада, политическое устройство которой писатель исключил из собственной критики западной демократии – манипулятивной и медиакратической.

Государственный флаг – символ швейцарской самобытности

В интервью телеканалу CBS он отмечал (цитируется по книге Шишкина): «Сейчас я приехал в Швейцарию и должен вам сказать – нисколько я не снимаю своей критики западных демократий, но должен сделать поправку на швейцарскую демократию… Вот, швейцарская демократия, поразительные черты. Первое: совершенно бесшумная, работает, ее не слышно. Второе: устойчивость. Никакая партия, никакой профсоюз забастовкой, резким движением, голосованием не могут здесь сотрясти систему, вызвать переворот, отставку правительства – нет, устойчивая система. Третье: опрокинутая пирамида, то есть власть на местах, в общине больше, чем в кантоне, а в кантоне – больше, чем у правительства. Это поразительно устойчиво. Потом – демократия всеобщей ответственности. Каждый лучше умерит свои требования, чем будет сотрясать всю конструкцию. Настолько высока ответственность здесь, у швейцарцев, что нет попытки какой-то группы захватить себе кусок, а остальных раздвинуть, понимаете? И потом, национальная проблема, посмотрите, как решена. Три нации, даже четыре, и столько же языков. Нет одного государственного языка, нет подавления нации нацией, и так идет уже столетиями, и все стоит. Конечно, можно только восхититься такой демократией. Но ни вы, ни они, ни я не скажем: давайте швейцарскую демократию распространим на весь мир, на Россию, на Соединенные Штаты. Не выйдет».

Конечно, писатель-диссидент отчасти идеализировал политическое устройство маленькой альпийской республики, от которого он и сам впоследствии пострадал. К концу пребывания в Швейцарии Солженицына оградили от публичных политических заявлений – вероятно, опасаясь жесткой реакции со стороны советского правительства. Но хотя в части свободы слова швейцарская демократия продемонстрировала ему свои пределы, это не поколебало его уверенности в ее многочисленных достоинствах.

Беллинцона – столица кантона Тичино

ВЫБОРЫ ПРАВИТЕЛЬСТВА: ИДЕМ НА ПЛОЩАДЬ И ГОЛОСУЕМ РУКАМИ

Особенность политического устройства Швейцарии – это наличие слабой (с учетом российских стандартов) вертикали власти. Федеральная власть здесь не персонализирована: президент выбирается на временной основе из 7 членов федерального совета. Коллективный принцип руководства во многом следует швейцарской системе федерализма. Ни один из 20 кантонов и 6 полукантонов, составляющих федерацию, не готов поступиться своими правами. Такая система работает только в режиме четкого согласования, что препятствует концентрации власти в одних руках.

Отсутствие сильной вертикали власти проявляется и в том, что у Швейцарии нет официальной столицы. Принято считать, что этим статусом обладает Берн, но здесь всего лишь размещены федеральные правительственные учреждения. Место их дислокации утверждается одним парламентским актом и теоретически может меняться. До середины XIX века такая практика оставалась периодической – именно тогда, кстати, швейцарцы и озаботились столичным вопросом. Столицу выбирали из трех городов – Берна, Цюриха и Женевы, но поставить точку в этом вопросе так и не удалось. Свою роль сыграло кантональное соперничество и языковые различия.

Во многих кантонах, кстати, сложилась похожая ситуация: столичный вопрос стал яблоком раздора между сильнейшими городскими общинами. Бывало, принимались компромиссные решения: статус временной столицы переходил от одной городской общины к другой. Например, в италоязычном кантоне Тичино на протяжении 1814 - 1878 годов статус кантональной столицы раз в 6 лет получал один из трех городов – Беллинцона, Лугано и Локарно. Впоследствии столицей на постоянной основе стала Беллинцона. Кстати, де-факто не кантон, а именно община является основной территориально-политической единицей Швейцарии хотя бы в силу того, что большая часть властных полномочий сконцентрирована на муниципальном уровне. И этому есть историческое объяснение.

Панорама исторической части Берна – неофициальной столицы Швейцарии

Около 70% территории страны приходится на горную зону – долгое время рельеф затруднял формирование устойчивых связей между общинами. Развитие транспортной системы позволило собрать в единый организм все части республики, но этот процесс начался лишь 150 - 200 лет назад, а до тех пор изоляция формировала устойчивые традиции самоуправления на уровне общин. По этой причине большинство жителей горных районов Швейцарии до сих пор идентифицируют себя прежде всего с общиной и только потом – с кантоном и страной. Даже разговорные формы языка в горных районах различны. Однако на равнинных территориях, где мобильность населения исторически была выше, где располагаются крупные города с международными связями, локализация менталитета уступает кантональной и общенациональной.

Отмечу, что Солженицына в политическом устройстве Швейцарии особенно вдохновил опыт прямой демократии, до сих пор практикуемый в кантоне Гларус и полукантоне Аппенцелль-Иннерроден (это здесь производится сыр «Аппенцеллер»). Этот полукантон населен католиками, в то время как его собрат, полукантон Аппенцелль-Аусерроден, – протестантами. Удивительно то, что высшим органом власти здесь по-прежнему является ежегодное народное собрание. В последнее воскресенье апреля в нем участвуют все взрослые граждане полукантона. Они принимают важнейшие для территории решения и определяют членов местного правительства. Народное собрание проходит стоя, жители голосуют на главной площади столичного городка Аппенцелль. Любопытно, что всего лишь 20 лет назад право голоса и собственно участия в собрании получили женщины.

Сьон – столица кантона Вале

Понятно, что в современных политических условиях такая практика кажется архаичной. Субъект РФ, даже столь небольшой, как Севастополь, не может собрать всех граждан в одном месте для голосования руками. В наших реалиях прямая демократия сохранилась как удел сельских поселений, но политическая значимость таких сходов, конечно, несопоставима с народными собраниями в Аппенцелле или Гларусе. В тот же Аппенцелль на ежегодное голосование съезжаются практически все граждане полукантона, работающие и проживающие за рубежом. И это понятно, ведь собрания принимают реальные политические решения – к примеру, по вопросам налогообложения. Не только кантоны и полукантоны, но и общины в Швейцарии имеют право на введение налогов, помимо федеральных. Самостоятельная налоговая политика, несомненно, способствует формированию высокой гражданской активности и ответственности.

Здание Бундесхауса в Берне – резиденция федерального правительства и парламента

ШВЕЙЦАРСКИЙ СЕПАРАТИЗМ: 8 ЛЕТ РЕФЕРЕНДУМОВ – И ВЫ СВОБОДНЫ

Уникальность швейцарской демократии отражается и в решении вопросов сепаратизма. Здесь я имею в виду попытки выхода из состава кантона, так как из состава конфедерации ни один кантон выйти не стремится. В этом смысле интересна история кантона Юра на северо-западе страны, названного так по имени горного массива, тянущегося вдоль франко-швейцарской границы.

Франкоязычный и католический кантон Юра с XIV века до 1978 года входил в состав немецкоязычного и преимущественно протестанского кантона Берн. На почве этно-конфессиональных противоречий и экономического неравенства между ними периодически обострялся конфликт: жители Юры считали, что Берн относится к ним как к колониальному владению. Последняя волна вражды пришлась на 1960 - 1970-е годы, когда возникла радикальная организация «Фронт освобождения Юры». Тем не менее самостоятельный кантон Юра в итоге был сформирован путем образцовой последовательной процедуры. В 1970 году прошел референдум о независимости Юры в рамках всего кантона Берн. В 1974 году следующий референдум определил те общины, которые могли войти в будущий кантон Юра. Когда жители трех южных общин большинством голосов отказались менять статус, они прошли через отдельный референдум, подтвердивший их лояльность Берну. Завершилась процедура отделения общенациональным швейцарским референдумом, который окончательно легализовал независимость Юры от Берна в 1978 году.

Рекламные плакаты у здания Национальной библиотеки в Берне, анонсирующие лекции о Ленине

Подобная процедура не зря воспринимается как уникальная. Традиционно сепаратисты отрицают право большинства жителей территории, из которой они хотят выйти, влиять на вопрос их самоопределения. В Швейцарии же учли интересы всех. Это, конечно, долгий процесс, но зато его результаты формируют устойчивую систему взаимоотношений между территориями, в будущем риск споров минимален.

Конечно, швейцарская аккуратность в решении сепаратистских проблем возможна лишь благодаря местным политическим традициям, сохранившим принцип согласования интересов. Широкая практика референдумов гармонирует с распределением властных полномочий, основной объем которых сконцентрирован на уровне общин. На фоне преобладающей среди швейцарцев общинной самоидентификации сам факт выхода из состава кантона не становится  болезненной проблемой для населения и государства.

Николай Атласов

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции