Царь Высокой Горы: город против села

Сейчас Каймары — некогда древнее село — ближайший пригород столицы Татарстана и, считай, дачно-коттеджный поселок

КАЙМАРЫ — БЛИЖАЙШИЙ ПРИГОРОД

Высокогорский район охватывает сразу несколько районов Казани. Сюда попадаешь и через Авиастрой (Соцгород), и через Дербышки. Причем если дорога через Дербышки является наследницей так называемой Алатской дороги, которая вела в важный центр Казанского ханства — городок Алат (Алатская даруга — административно-территориальная единица Горной стороны Казанского ханства), то дорога на Арск — преемница Арской дороги (административно-территориальная единица казанского ханства — городок Арск). Позже здесь же проходил Сибирский тракт.

Мы решили начать свой путь с дороги на Алат. И первое интересное село по этой дороге за пределами нынешней Казани — Каймары. Сейчас некогда древнее село — ближайший пригород и, считай, дачно-коттеджный поселок.

Нам повезло встретить в селе старожила — дачника Курбана Тазеева. Он был среди первых четырех счастливчиков, которым выделили на окраине Каймар участки. К тому времени местных жителей почти не осталось. Все перебрались в Казань. Деревня заброшенная, одни старики. Ни вода, ни газ к деревне подведены не были, несмотря на близость к Казани, а руководил районом нынешний президент Татарстана. К нему и обратились первые дачники с просьбой провести газ, воду, дорогу. Дорога тогда была еще старая Алатская, мощеная брусчаткой. Глава района обещал посодействовать, но не за счет сельского бюджета. Дачникам пришлось скинуться — 500 рублей за газ, 300 рублей за воду.

Церковь — оригинальный памятник русского зодчества в стиле русского барокко

ОТ ДОМА БАРАТЫНСКИХ ОСТАЛИСЬ ФУНДАМЕНТ И ВОСПОМИНАНИЯ

Теперь уже укатанная в асфальт дорога не главная достопримечательность Каймаров. Когда-то здесь были усадьба Баратынских, а также церковь — оригинальный памятник русского зодчества в стиле русского барокко.

А еще в Каймарах есть церковь при усадьбе. Она построена в 1723 году на средства бывшего помещика — Мефодия Никитича Кудрявцева. Каймары были пожалованы отцу помещика, Никите Алферовичу, Петром I вместе с другими поместьями в Казанском и Свияжском уездах в 1698 году. Участники многих походов Петра, сподвижники его по созданию сильного русского флота, они были учредителями адмиралтейства в Казани. Когда Петр I приезжал в Казань в мае 1722 года, он побывал и в Каймарах, проведя здесь несколько часов: осмотрел живописные окрестности и побывал в усадьбе Кудрявцева. Через некоторое время после отъезда Петра I Нефед Никитич заложил в Каймарах каменную церковь с колокольней в честь Петра Великого. Строительство завершилось в 1723 году.

От усадьбы Баратынских почти ничего не осталось. Сейчас это небольшая часть стены и фундамент

А вот от усадьбы Баратынских почти ничего не осталось. Сейчас это небольшая часть стены и фундамент. По рассказам Тазеева, трактористы из Чернышевского сельхоза дорушили дом — тросом через оконные проемы зацепили стену и усадьбу.

«Зачем? Видимо, понадобился кирпич для строительных нужд. Мы тогда знать не знали, какое это наследие и чей этот дом. Все были заняты своими участками, в дела совхоза не вмешивались. То, что оставалось от усадьбы, официально входило в состав хозяйственных построек совхоза „Чернышевский“. Сейчас мы, конечно, не позволили бы так поступить. Встали бы на защиту», — рассказывает Курбан.

Ему безумно жаль утраты. Сам дом был весьма интересен. В семье Баратынских считали, что каймарский дом был построен по плану архитектора Растрелли, известного в то время зодчего, строителя Зимнего дворца в Петербурге. По преданию, именно у этого архитектора Нефед Кудрявцев заказал проект и построил большой красивый дом на месте небольшого, ранее существовавшего. Он не хотел менять место, так как в старом доме бывал Петр I, чем гордилась вся семья.

По воспоминанию Баратынских, дом был большой каменный двухэтажный с двумя залами, несколькими гостиными, одну из них украшали кариатиды. В доме было 40 комнат. Стены расписаны фресками, изображающими амуров, пастушек, затейливые мостики, беседки. Здание было окружено обширным фруктовым садом и от деревни отделялось искусственным прудом. В это же время был разбит Каймарский парк. Сейчас на месте парка мальчишки пытаются сделать себе футбольную площадку. Они просеивают песок, чтобы не было стекол и гвоздей. (Евгений Абрамович Баратынский дважды посетил наш край. В первый раз он пробыл в Каймарах и Казани один год. Приехал в июле 1831 года, направляясь в имение своего тестя Л.И. Энгельгардта. О своих впечатлениях поэт писал в письме И.В. Киреевскому: «Назову главное — скука, одна Волга меня порадовала».) После краткого пребывания в Казани поэт с семьей переехал в начале июля в Каймары и часто посещал город. За этот год у Евгения Абрамовича установились контакты и дружеские связи с учеными и деятелями культуры, жившими в Казани, — Н.И. Лобачевским, И.М. Симоновым, К.Ф. Фуксом, Э.Л. Перцовым, Н.С. Арцыбашевым. Поэт принимал активное участие в литературной жизни Казани, посещал литературный салон Фуксов, читал там свои произведения. Второй раз Баратынский приехал в Каймары в сентябре 1833 года. Поездка была неожиданной для поэта. Видимо, возникла необходимость решить ряд хозяйственных вопросов, связанных с неурожаем в Поволжье. Здесь произошла его встреча с А.С. Пушкиным, приехавшим в Казань для сбора материала о восстании Пугачева.

Курбан Тазеев, будучи активистом, создал добровольный пост пожарной команды, который открыли в апреле 2017 года в гараже

МЕЧТА О МЕЧЕТИ

Чтобы потерь больше не было, Тазеев, будучи активистом, создал добровольный пост пожарной команды, который открыли в апреле 2017 года в гараже. Друзья передали старую списанную машину из пожарной части вертолетного завода. Подали заявление в администрацию, чтобы организовать постоянный пост (дом на Зеленой улице сгорел за 20 минут; сигнал поступил ночью в 1:40; пока собрались, пока подали ствол; а будь постоянный пост, могли бы успеть).

На своем тракторе он чистит зимой дорогу, помог выровнять планировку вокруг церкви, протурил дорогу, отремонтировал мост. Этот мост был как дуршлаг. По нему коровы ходили и только трактористы могли проехать. «Мост ремонтировали вместе с Аксеновым Владимиром. 320-миллиметровые трубы уложили, сварили. Потом опалубку и бетонирование. Грачев дал фанеру», — отмечает старожил.

Есть у Тазеева и мечта — построить в Каймарах мечеть. Сейчас большинство жителей — татары, а мечети нет. Все жители скидываются на ремонт церкви.

Деревня является хранительницей народа и его традиций

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ, СЭР

Раз мы уж заехали в деревню, которая превратилась в дачи, хочется немного поговорить о противостоянии города и села. Города растут за счет деревень. Справедливо считается что села, деревни — те живые родники, что питают народ. К тому же деревня является хранительницей народа и его традиций.

Но сейчас происходит другой процесс. Город разросся до таких размеров, что начал теснить и захватывать все больше сел вокруг Казани, агрессивно навязывая свою среду и свой стиль.

Дома дачников не выглядят данью традициям: ни наличников, ни прочей резьбы. Если человека с закрытыми глазами привести в такой поселок, то он не отличит его от аналогичного поселка в Подмосковье (или под другим крупным городом). Так под давлением глобализации исчезает национальная и региональная особенность. В селах подальше от Казани эту самобытность пытаются сохранить, ставя пластиковые наличники и пластиковые украшения в заборы.

Чтобы такая особенность и самобытная среда сохранились, неплохо было бы создать программу по сохранению культурного наследия. Например в Финляндии и Швеции дома с национальным колоритом субсидируются. У нас тоже можно было бы дать налоговые льготы (скидки на газ и электричество) тем домохозяйствам, в которых поддерживают историческую традиционную составляющую — те же наличники и татарские ворота. Тогда у людей будет экономический стимул украшать дома по старинке. А пока все дома в округе строятся по-современному. И уже нет никакой разницы между татарской аутентичной деревней и обычным поселком, будь то Подмосковье или Заказанье. Но чем дальше от Казани, тем больше аутентичности.

Вообще, тема глобализации, противостояния города и деревни интересна. У этносов, у которых состоялся демографический переход и имеется высокая степень урбанизации, в лучшем случае рождается два ребенка на семью. Три — уже редкость. Где их в квартире разместить? Тут на помощь должны были бы прийти дачи. Хорошо бы организовать некий круговорот. До школы дети, как правило, живут в селе, потом город – школа с регулярными летними выездами в деревню, потом жизнь в городе, затем смена поколений, «на старость» выезд в село и так далее по кругу...

Это важно еще и потому, что городское мироощущение, как правило, совершенно лишено чувства земли, а земля с ее парами, туманами, запахами, с пробивающимися побегами пшеницы или тех же томатов, с тесно переплетенной корневой системой, с взаимосвязью и цикличностью всего происходящего дает ощущение некой общности, основанной на общем генетическом происхождении, родства, основанного и на крови, и на землячестве. Все это — и общность крови, и общность земли — сильнее всего формирует чувство родины.

Любопытный факт: урбанисты считают, что горожане, живущие выше третьего этажа, не чувствуют связи с двором. Находясь в многоэтажных «курятниках», выше третьего этажа неудобно общаться с землей из окон. Люди, живущие в хрущевках, брежневках и современных панельках, — как карандаши, которые редко вынимаются из пеналов. Они, не чувствуя вообще никакой связи с соседями и окружающей действительностью, не способны понять, как реально на интуитивном уровне работает этот голос крови. Тотальное обрывание каких-либо связей рождает полностью равнодушный тип людей, не видящих проблем ни в переезде в другие регионы, ни в растворении в других народах... Глобализация, сэр.

По пути заехали в легендарную деревню Альдермеш

В ДУБЪЯЗЫ ЧЕРЕЗ АЛЬДЕРМЕШ

Из Каймар мы направились в бывший районный центр Дубъязы, а по пути заехали в легендарную деревню Альдермеш. Именно эту деревню прославил герой пьесы Туфана Миннуллина «Әлдермештән Әлмәндәр» («Старик из деревни Альдермеш»), а позже — Хания Фархи своей знаменитой песней «Әлдермешкә кайтам әле». Так интеллигенция своим творчеством попыталась спасти татарскую деревню.

Может, поэтому деревню решили сделать образцово-показательной и даже построили лимонадный цех. Впрочем, цех разрушается и не работает, а в деревне остались одни старики, как и герои пьесы (герой — этакий татарский Ходжа Насреддин). Все выглядит немного гламурно приукрашенным. Но, напомним, чем дальше от Казани, тем больше аутентичности.

В Дубъязах уже никакой приукрашенности нет. Здесь реальная жизнь во всей ее неприглядности. Дубъязы когда-то были районным центром. Сейчас это крупное село. От былых роскошеств осталась больница. Но работы здесь, как и в Альдермеше, практически нет. Это очень симптоматично: в бывшем районном центре, крупнейшем селе не работает совхоз. Горнолыжный курорт дает только четыре рабочих места. Работает в сезон. Инструктора приезжают из Казани.

Возле магазина людей забирают на шабашки на свои стройки богатеи

А вот в этом месте, возле магазина, людей забирают на шабашки и увозят кого куда. Местные, как гастарбайтеры, ждут, когда их заберут на свои стройки богатеи. Вся земля принадлежит неизвестно кому, фермерское хозяйство, как сообщили, открыть нереально. Бывшее строительное управление сейчас разрушено и выглядит неприглядно.

НАПРАВЛЯЕМСЯ В АЛАТЫ

Проехав Дубъязы, мы направляемся в Алаты. И вот, наконец, этот древний центр Казанского ханства. К сожалению, и здесь все безрадостно. Жизнь как будто умерла. Школа старая. Детей почти не осталось. В Средних Алатах жителей уже больше, чем в Больших или Старых Алатах. Нет в Алатах и музея, как нет никакого музея в деревнях Сульбаш, Малые Ковали, Ташсу. А могли бы быть...

В деревне Сульбаш родился Султан-Ахмед Габяши. Он написал музыку для драмы Гаяза Исхаки «Зулейха» — первого поставленного в истории татарского театра драматического произведения. Султан Габяши — крупнейший композитор. Непонятно, почему нет музея его имени.

В деревне Малые Ковали родился один из важнейших татарских просветителей и сооснователь главного медрессе «Мухаммадия» Галимджан Баруди. С наследием Баруди вообще не везет. Так, Белая мечеть, в которой он служил имамом, до сих пор не восстановлена и пребывает в ужасающем состоянии (если не сказать руинах). Как такое возможно и откуда такое невезение, сложно сказать.

Садри Максуди родился в деревне Ташсу Высокогорского района. Учился в Сорбонне, был (уникальный случай) депутатом парламентов аж двух стран — 2-й российской Думы (плюс членом Учредительного собрания) и турецкого парламента (трижды: в 1931–1935, 1935–1939 и 1950–1954 годах). Также был членом турецкой делегации в Лиге Наций. Максуди был одним из основателей юридической школы в Анкаре. Много лет преподавал в Стамбульском университете. Был автором многих трудов по истории и философии права.

Вообще, очень странно, что такие известные личности, как Садри Максуди и Галимджан Баруди, никак не отмечены в Высокогорском районе.

Об этом мы поговорили с заместителем руководителя района по культуре Сабирзяновым Ринатом Рашитовичем и выяснили, что для каждого района существует своя разнарядка. Считается, что район музеями обеспечен, если есть хотя бы один. А им удалось отстоять два. В деревне Ибря есть музей Салиха Сайдашева.

Два — это уже перебор, это уже излишек. А значит, властям уже нет никакого дела до музеев Максуди, Габаши, Баруди, им бы эти содержать. За последние годы объекты культуры после оптимизации сократились со 100 до 60, то есть почти в два раза. Вот такая она, оптимизация, после которой оптимизма все меньше и меньше. Что касается Иске-Камаевского городища, то это музей не районного или муниципального подчинения, а республиканского. У него финансирование и контроль из Казани.

И тут мне пришла мысль, которая не покидала меня все путешествие: Высокогорский район слишком большой, неплохо было бы его разделить на два — с центром в Дубъязах и центром на Высокой Горе, тогда и музеи можно было бы открыть — Максуди или Понятову (уникальной личности — изобретателю видеомагнитофонов).

Эта мысль о разделении района пришла мне после того, как я понял, что его часть, расположенная по Арской дороге, развита, несомненно, лучше, чем по Алатской. Сама логистика дорог подсказывает, что район лучше разделить. Потенциал у района из-за соседства с Казанью намного выше, чем у других. Но из-за величины района этот потенциал недостаточно используется. К тому же по государственной программе родившим третьего ребенка в близлежащих к Казани районах выделяется земля. А это значит, что скоро население района начнет расти весьма немалыми темпами.

АЛЛЕЯ СЛАВЫ

Мы побывали в районном центре, а также осмотрели музей, который обеспечивает все нужды района. Возле музея на ветеранской аллее стоят интересные доморощенные памятники. Например, бюст первого Героя Советского Союза среди татар —  Гильфана Абубакировича Батыршина. Уж не знаю, случайно ли так получилось, что фамилия первого героя татарина от имени Батыр, но факт остается фактом.

Еще на аллее славы есть бюст знаменитого летчика Леонида Михайловича Соколова. Точно такой же стоит и в Арске, потому что там решили, что Соколов из села Бимери Арского района. Но совет ветеранов разобрался и выяснил, что он из одноименного села Высокогорского района. Однако бюст в Арске решили оставить, и теперь памятник герою стоит сразу в двух районах.

ИСКЕ-КАЗАНСКОЕ ГОРОДИЩЕ

Иске-Казанское городище — святое для татар место. Это по умолчанию паломнический объект либо обязательный пункт посещения для туристов. Легенда гласит: когда войска Хромого Тимура Тамерлана ворвались в Болгар, правитель Болгара Абдулла спрятался с семьей в судейской палате. Враги обложили здание бревнами и подожгли. Город полностью был объят огнем, но глазам Тамерлана и его войска предстало чудесное видение — на крыше палаты стояла дочь Абдуллы, и огонь не трогал ее. Эту историю называют легендой о несгораемой царевне. Пораженный Тамерлан увез Айшу-бике с собой. Но помимо Айшы спаслись двое сыновей Абдуллы — Алим-бек (9 лет) и Галим-бек (7 лет). Они бежали из разоренного Болгара в северные леса, где позже на тихой речке и основали город Казан (сейчас остатки Иске Казан — Камаево городище). Сбежавшая из плена царица Айша-бике какое-то время прожила в древнем городе Кашан, скрывая свое имя, но позже переселилась к братьям и поселились близ основанного ими города — Иске Казан.

Айша вышла замуж за легендарного полководца казанского войска Сафин-харака (он же Мулла-ходжа). Мулла применялась как форма почтительного обращения. Мулла-ходжа очевидно сыграл большую историческую роль и был любим народом. Его имя со временем канонизировалось. Могилу Муллы-ходжи жители Заказанья почитают как святую. Могила «несгораемой царевны» Айши-бике находится недалеко от могилы мужа и тоже является объектом поклонения чтящих свою историю татар. 

Подтверждением того, что могилы на кладбище очень древние, может служить надгробный камень, датируемый 1494 годом. В музее при Камаевском городище детям, думаю, будет интересно посмотреть на зуб мамонта и посидеть за партами первой советской школы. Еще в деревне Камаево находится родовой дом Героя Советского Союза и начальника генштаба Герасимова Валерия Васильевича.

Как предположили местные жители, Герасимов является потомком легендарного военачальника Муллы-ходжи.

ПРОБЛЕМЫ С ДОРОГАМИ

Кстати директор Иске-Казанского заповедника по совместительству обычный фермер. В селе Ямаушурма у Ахмата Котдюсова развивается фермерское хозяйство. Развивает фермер и экотуризм. Собственно, в музей-заповедник повалили после того, как стало расти посещение самой фермы. Оно и понятно: человека испокон веков тянет к природе. Здесь, на экоферме, кстати, можно покормить уток, лебедей, страусов и прочую живность, то есть приблизиться к сельскому жителю вплотную, пройти эту грань между двумя формами взаимодействия с животными. Африканские страусы крупнее австралийских. Ударом ноги они могут пробить череп льву. Яйцо такого страуса весит 1,5 кг и равно 33 яйцам куриным. Дает страус 40 кг чистого мяса. Гуляют по даче страусы австралийские. Они, в отличие от африканских, неагрессивные и безопасные. Они меньше, яйца у них весят всего граммов 600–700. А вот цена такая же — 100 рублей за 100 граммов. От страуса все идет. Продают и перья по 100–150 рублей

В Ямашурму ведет самая ужасная дорога, что нам попадалась во всем Высокогорском районе. Ямы и выбоины встречаются все время. Наверное, не зря у села такое звучное название — Ямашурма. Вообще, проблем с дорогами хватает. Жители Высокой Горы жалуются, что с приходом в прошлом году нового главы — Хуснутдинова Илшата Фанусовича — зимой перестали чистить дороги. Как говорит жительница Высокой Горы Диляра, чистили только главную дорогу, которая идет на Арск. Все остальные близлежащие — Молодежную, Магистральную, Сиреневую — не чистили ни разу. Жители своими силами раскапывали дорогу или нанимали тракторы для чистки улицы, чтобы была возможность выехать на работу, и это не говоря про тротуары. Спасаясь от машин, по словам Диляры, ей приходилось прыгать в сугробы.

Дорогу не просто не ремонтировали (Магистральная), ее не было. Непролазная грязь везде. После обращались к бывшему главе Беспалову — дорогу вроде сделали, хотя сначала предлагали ее отремонтировать за счет самообложения — на личные средства жильцов.

ИЗ ЯМАШУРМЫ В ШАПШИ

Дорога из Ямашурмы привела нас в село Шапши. Это смешанное русско-татарское село. Есть в селе и церковь, и мечеть. Церкви, к сожалению, находятся в полуразрушенном состоянии.

Мечеть новая. Она интересна тем, что ее построили на личные средства местного жителя в память о тех, кто не выжил при крушении «Булгарии». Совершил благородное дело на память и в назидание потомкам Альберт Тазов. Он потерял всю семью в этой трагедии, лишившись единственной дочери, зятя и внучки. Мечеть назвали в честь его матери — «Мадина». При открытии мечети Тазов сказал: «Давно люди говорили, что надо построить мечеть. И ко мне обращались, чтобы я помог. Но пока жизнь нас не заставит такие вещи делать... Я воспитан при коммунистических временах. На душе просто легче теперь стало».

КОНЦЛАГЕРЬ ДЛЯ ЖИВОТНЫХ

После общения с животными с экофермы мы заехали в леспромхоз «Бирюли». Предприятие уникальное для республики и страны, оно нашло свою нишу, сумело выжить и приносить прибыль во времена «дикого капитализма». Как и на любой ферме, в которых производство поставлено на поток, здесь животные не гуляют, их держат в клетке, словно заключенных. Ужасное зрелище. Картина и правда напоминает концлагерь, только вместо людей — беспомощные животные... И даже клетки пронумерованы, как в тюрьме.

Но самое ужасное в том, что шкуры этих бедных зверушек пользуются большим спросом у богатеев. Это странно, потому что при современных технологиях натуральный мех уже не такая жизненная необходимость. Существуют современные заменители. Да и зима нынче не такая холодная, как это было у наших предков. К тому же средства передвижения сейчас — отапливаемые машины и автобусы, а не телеги и брички. «Человек разумный» до сих пор зачастую предпочитает норку и соболя и облачается в меха не для тепла, а для того, чтобы пощеголять своим статусом.

Это, конечно, только мое личное мнение, и я его «законодательно» никому не навязываю. Но вот одна любопытная деталь: поселок Бирюлинского зверосовхоза в криминальной хронике недавно прогремел тем, что здесь группа молодых людей напала на строителей-корейцев. Марченко и Петрянин с помощью «неустановленных предметов» нанесли не менее пяти ударов гражданину КНДР Ким Вон Черу. Причиной нападения стало то, что один из нападавших решил, что корейцы съели его собаку. Кореец от полученных травм скончался. Лайка потом вернулась, а человека не стало. Так в поселке, в котором безобидных милых зверьков убивают и ошкуривают тысячами, из-за собаки убили человека. Парадокс.

Теперь причастных к убийству ждет суд, а пока — тюрьма и клетка. Кстати, глядя на клетки с милыми зверьми, подумалось: а не так ли живет человек в современных городах, в так называемых многоэтажных курятниках? Квартиры у людей тоже пронумерованы. Все на учете.

Вообще, это интересная тема. В связи с тем, что мы посетили пригородный район, хотелось бы поговорить о противостоянии здесь городского и сельского. Городскому жителю не хватает сейчас массовой животноводческой квалификации, причем метафизически осмысленной: превращать куриц в полуфабрикат и обрабатывать кроличьи шкурки. Ни разу не сталкиваясь с убийством животных, горожанин бездумно потребляет тонны мяса. Наши предки ели мясо по большим праздникам и бережно относились к животным и природе.

ЖК «ВЫСОКАЯ ГОРА»

Высокая Гора почти вплотную примыкает к Казани. У части высокогорцев есть желание переехать в Казань, а у части казанцев есть желание перебраться за городскую черту: чтобы и дом свой, и участок земельный, но желательно поближе к столице РТ. 

Строительство двух высотных соципотечных домов на Высокой Горе многими воспринимается как переход в казанский формат. Бюджетникам, получившим квартиры, казалось бы, стоит радоваться, но они взирают на свое будущее с тревогой. Дом сдан всего год назад, но уже не на шутку просел; плитка отваливается; детская площадка после дождя превращается в огромную лужу. Землю на ней посыпали гравием — и готово. Нет ни асфальтовых дорожек, ни клумб. Щели затыкают сеном (скошенной травой). По словам жильцов, они обращались в управляющую компанию «Комфорт», но там на их жалобы не реагируют.

В доме еще много деревенского быта, на который жалуются жильцы. Вот так прямо у квартир высотных этажей появилась лавочка, которые обычно ставят возле калиток приусадебных ворот. 

ГОРОД ИЛИ ДЕРЕВНЯ?

Еще учась в университете, я заметил, что у деревенских жителей есть комплекс перед городскими. В силу множества причин деревенские по отношению к городским чувствовали себя ущемленно. Отсюда желание поскорее перебраться в город, построить себе квартиру, как у городских, купить диван и гаджет, устроиться на непыльную работу, чтобы жить не хуже, чем городские.

Когда я говорил, что на лето поеду отдыхать в деревню, многие, в том числе деревенские, ребята только фыркали: мол, несолидно, сейчас модно в Египет или Турцию. Деревенские сами не понимают своего счастья и своего преимущества. Для меня не было и нет ничего лучше жизни в деревне — в доме с бескрайними просторами за окном, собственным садом и личным дождем, поющим только для тебя. И с возрастом я в этом своем убеждении только укрепился. Только для этого волшебного ощущения природы городским жителям можно позаботиться и приобрести домик в деревне.

С другой стороны, одно дело — отдыхать, другое — работать и добывать хлеб свой насущный тяжелым сельхозтрудом.

Недавно я наткнулся на опрос: где вы живете и как планируете жить в будущем? Проголосовали 1665 человек. И вот такие интересные результаты получились.

1) коренной городской житель: люблю город, в деревню ни за что не поеду — 52 (3,12%);
2) коренной городской житель: хочу уехать в деревню — 687 (41,26%);
3) городской житель: приехал из деревни и уезжать не собираюсь — 86 (5,17%);
4) городской житель: приехал из деревни, отучусь (заработаю денег) и вернусь обратно в деревню — 198 (11,89%);
5) коренной сельский житель: люблю деревню, а в город жить — никогда — 228 (13,69%);
6) коренной сельский житель: хочу уехать в город — жить по-человечески — 29 (1,74%);
7) сельский житель: приехал из города и уезжать не собираюсь — 101 (6,07%);
8) сельский житель: приехал из города, уеду обязательно назад (или уже уехал) — 34 (2.04%);
9) житель мира: мне везде хорошо — 250 (15,02%).

Это нормально: деревенские мечтают о возможностях города, городские — о прелестях деревни. И не потому, что хорошо там, где нас нет, и даже не потому, что это разный опыт и каждый имеет право выбирать, какой ему сейчас нужен, а потому, что есть вечные циклы, которых никто не отменял.

Ильдар Абузяров