ДТП под Заинском: «Говорить, что владелец грузовиков – серьезный человек, смешно»

Версию о том, что владельцем грузовых машин является некто влиятельный, кто хочет запутать следствие и таким образом остаться в тени, защита не принимает всерьез Фото: ГУ МЧС по РТ

ВОДИТЕЛИ ГРУЗОВИКОВ ПУТАЛИСЬ В ПОКАЗАНИЯХ

После трехнедельного перерыва в Заинске возобновился судебный процесс по делу Александра Ижмукова — водителя автобуса «Неоплан», попавшего в ДТП в ночь на 2 июля. Напомним, управляемый им транспорт в 0:40 столкнулся с грузовиком MAN, который буксировал на жесткой сцепке «КАМАЗ». В результате аварии автобус перевернулся и загорелся. Огонь охватил и грузовики. В салоне автобуса в тот момент находились 29 человек. Из них 14 буквально сгорели заживо, еще 12 получили ранения различной степени тяжести. Процесс ведет федеральный судья Венера Исаичева. В качестве гособвинителей выступают Юрий Маданов и прокурор Заинска Ринат Каримов, защитников у Ижмукова трое — Роман Майданчук из Москвы, Александр Ваулин из Самары и Иршат Низамов из Заинска.

Судебные баталии шли на протяжении четырех дней, в течение которых в основном продолжался допрос свидетелей. Однако самое любопытное удалось узнать вне допроса — от адвокатов обвиняемого. Они раскрыли личности двух водителей грузовиков и поделились некоторыми интересными подробностями.

Выяснилось, что водитель МАN Денис Сагетдинов во время аварии был за рулем буксировавшего его «КАМАЗа». Сам водитель — из Менделеевска. Водитель же «КАМАЗа» Виктор Голов — елабужанин. Изначально грузовиком МАN, который сломался, управлял Сагетдинов. Когда приехал водитель на «КАМАЗе», Сагетдинов пересел за руль отечественного грузовика и сам тащил свой МАN, а Голов ехал рядом пассажиром. «Видимо, Сагетдинов более опытный водитель, поэтому они приняли такое решение. При этом никто не задавался вопросом, зачем им это было нужно. Просто решили, что он знает эту машину, ранее на ней ездил, опытный водитель и посему сам производил буксировку», — рассказал Низамов.

На вопрос о том, почему вокруг водителей грузовиков образовался некий информационный вакуум, заставивший многих думать, что в их поведении в момент ДТП и после было нечто подозрительное, заинский адвокат сказал, что такой вакуум образовался еще в ходе предварительного следствия. «Оно [следствие] фактически обошло их стороной. Отношение следствия к этим людям такое, будто их и не было, будто они не являлись участниками ДТП. Они избрали версию одну — что виноват здесь водитель автобуса и практически занимались только этой версией. А при этом предположить и отрабатывать версию виновности тех, кто занимался буксировкой, — этот момент вообще не отрабатывали. И этот вакуум до сих пор существует, а все крутится вокруг Ижмукова», — рассказал адвокат.

«Отношение следствия к водителям грузовиков такое, будто их и не было, будто они не являлись участниками ДТП» Фото: Олег Спиридонов

Адвокаты Майданчук и Ваулин вообще утверждают, что водители большегрузов во время их допроса судом в первый день судебного процесса путались в показаниях как относительно расположения их транспортных средств на дороге в момент аварии, так и в том, работала ли на буксируемом грузовике аварийная сигнализация.

«Водители большегрузов давали противоречивые показания, один говорил одно, второй — другое. В частности, один водитель утверждал, что их сцепка грузовиков двигалась по обочине, второй говорил, что они ехали по правой стороне проезжей части. Не говорят, где они находились в течение примерно 15 минут после того, как ДТП произошло. Они просто исчезли куда-то на некоторое время. Почему они не побежали спасать людей, горевших в автобусе? Почему не занимались тушением своих транспортных средств, хотя утверждают, что средства пожаротушения у них были? Хотя и здесь они путались в том, где они располагались в их машинах. При этом оба утверждают, что на момент ДТП габаритные огни были включены на обеих машинах, а что касается аварийной сигнализации, которая должна обязательно работать на буксируемом грузовике, один водитель утверждает, что она была включена, а второй говорит, что не помнит, была она включена или нет», — заявили «БИЗНЕС Online» адвокаты. Чтобы прояснить некоторые моменты, водителей решено еще раз вызвать в суд для дачи показаний. 

Версию же о том, что владельцем грузовых машин является некто влиятельный, кто хочет запутать следствие и таким образом остаться в тени, защита не принимает всерьез. «Это ни в коем случае, — утверждает заинский адвокат Ижмукова. — Это старые частные машины, кто-то у кого-то их арендует. Честно сказать, никто не выяснял, кто является владельцем, принадлежат ли грузовики именно тем водителям, которые в этот день управляли машинами, или ими владеет кто-то другой». По словам адвоката, выяснить это совсем не сложно, однако сторона защиты этим даже не занималась. «Мы не акцентировали внимание на этом. Потому что это не первостепенный вопрос. Это не проливает свет на то, из-за чего произошло ДТП. Хозяин влиятельный человек? Я думаю, скорее всего, нет, учитывая состояние этих машин. По крайней мере, „КАМАЗ“ до такой степени дряхлый, что я удивляюсь, как он мог вообще передвигаться. Он кисточкой покрашен, ему, наверное, лет 25. А уж говорить о том, что его владельцем является какой-то серьезный человек, — это, конечно, смешно», — уверен Низамов.

Допрос потерпевших в заинском ДТП проходит все чаще в режиме видеосвязи, что, впрочем, не всегда облегчает процесс Фото: Олег Спиридонов

«ВЫЧЕРКНУТА ИЗ ЖИЗНИ. ТОЛЬКО И ДЕЛАЮ, ЧТО ПО БОЛЬНИЦАМ ХОЖУ»

Допрос потерпевших в заинском ДТП проходит все чаще в режиме видеосвязи, что, впрочем, не всегда облегчает процесс. Например, с Камчаткой связаться в первый день не удалось — потерпевшего, который находится на другом конце страны, решено было допросить позже. Ильдар Ахмеджанов, тренер футбольной школы из Самары, рассказал, что билет на рейс до Ижевска покупал в кассе. Сидел как раз на правой стороне, на которую и пришелся удар при столкновении с грузовиком MAN. Но рассказать особо много подробностей о самой аварии пострадавший не смог — в момент удара он находился, по его собственному признанию, в полудреме. «Почувствовал удар, автомобиль перевернулся и загорелся, — рассказал Ахмеджанов. — Как-то я выбрался через окно наверху. На улице все стояли и смотрели». Свидетель не смог ответить на вопросы о том, по какой полосе двигался «Неоплан» в момент аварии и с какой скоростью он ехал. Зато припомнил, что водители меняли друг друга, а также то, что в тот день моросил дождь, а значит, дорога могла быть мокрой. Кстати, в результате пожара он получил ожоги 25% кожного покрова и дыхательных путей. Гражданский иск о возмещении вреда пока не подавал, но не исключает, что сделает это в дальнейшем.

С пенсионеркой Ниной Бушковой связались в тольяттинском суде. Она пояснила, что билет покупала непосредственно у водителя, но у какого именно, не обратила внимания. «Я обычно всегда смотрю даже, откуда экипаж — из Самары или Ижевска, а тут не до этого было», — посетовала пострадавшая, которая, судя по видеосвязи, с большим трудом ходит. О том, как двигался автобус, по какой полосе и с какой скоростью, женщина тоже не сообщила. Сначала она все внимание уделяла молодой маме с маленьким ребенком, которые сидели впереди нее, а потом она уснула. «Когда я очнулась, автобус уже лежал на боку и горел, — рассказала пенсионерка. — На мне одежда уже начала гореть. Я стала кричать, звать на помощь. Кто-то вытянул меня за руки. Я отползла от автобуса и на какое-то время потеряла сознание. А когда очнулась снова, обнаружила, что я в кювете». Бушкова сообщила, что получила тяжкий вред здоровью в результате аварии — ожоги, переломы ребер и ключицы. Когда ее спросили, есть ли у нее желание подать гражданский иск к виновным в ДТП и имеет ли она к ним претензии, женщину прорвало: «Конечно есть. Я вычеркнута теперь из жизни. Только и делаю, что хожу по больницам, на ноги толком встать не могу. Когда я на одно из заседаний приезжала в Заинск, сказала, что от всего отказываюсь, даже вспоминать ничего не хочу. Но в сумке у меня все документы сгорели, сейчас приходится все восстанавливать», — со слезами на глазах рассказала Бушкова.

Кто именно ее вытаскивал из автобуса, пострадавшая вспомнить не смогла. Только предположила, что это мог быть мужчина. Женщина ее, 82-килограммовую пенсионерку с переломами, просто не вытащила бы. К допросу подключился и подсудимый. «Вы меня помните, — спросил он, — когда я вас вытаскивал? Я вас вытащил и полез за следующим. А потом еще вниз с обочины вас стащил...» «Не помню, — был ответ. — Помню, рядом кто-то кричал: „Брат, помоги!“ и я кричала». Больше по существу дела Бушкова показать ничего не смогла. Пояснив только, что от Самарской области она материальную помощь получила, а вот страховые выплаты еще нет, так как обратилась за ними только 1 ноября — сразу после выписки из больницы. Но в допрос неожиданно вмешалась жительница Заинска Регина Галимова, мама 24-летней выпускницы Самарского медуниверситета Марии Галимовой, которая погибла, не доехав до дома двух километров. «Она сразу после аварии ничего подобного не говорила, — сообщила женщина. — Она сказала только то, что ее взрывной волной выбросило из автобуса. И я тоже пошла дочь искать. Может, ее тоже волной выбросило».

Проживающий в Ижевске, но работающий строителем в Самаре, Игорь Воробьев рассказал, что, когда стемнело, решил лечь на самый задний ряд, чтобы поспать, так как там было свободно, поэтому ремни безопасности отстегнул. Манеру вождения автобуса оценил как «адекватную, не агрессивную, без резких ускорений и торможений». Сам момент аварии он тоже толком не помнит, даже то, как сам выбрался из горящего автобуса. «Когда память ко мне немного пришла, я уже на улице был, — рассказывает потерпевший. — Рядом был подсудимый и еще один человек, но я его не помню. Водитель пытался что-то сказать... Что-то вроде: „Извини, я не хотел, так получилось“. Как бы он раскаивался. Мы что-то пытались сделать. Но жар был такой, что уже невозможно было ничего сделать. И дым был сильный. Я был в шоковом состоянии и не чувствовал боли. Но на меня дымом дохнуло, шок спал, и тут я почувствовал всю свою боль сразу. Я упал на колени и понял, что ничего больше сделать не могу. Сам мог бы там остаться».

У Воробьева в результате ДТП скальпированная черепно-мозговая травма и вывих поясницы. Но иск на возмещение вреда он подавать не намерен. Во-первых, ему уже оказали помощь от Удмуртской Республики и из федерального бюджета. А по поводу возможной вины Ижмукова и наказания для него пострадавший высказался так: «Он не отсиживался где-то, помогал. В жизни всякое бывает. Что случилось, то случилось. На ужесточении наказания настаивать не буду». Ижмуков же и тут попытался пробудить память своего бывшего пассажира. «Мы же с тобой вместе тянули человека, — напомнил он, — ты еще сказал, что больше не можешь. У тебя левую сторону лица кровью заливало...» Воробьев честно признался, что не помнит этого. «Пытался ли водитель кого-то спасти — не знаю, не видел. Но говорят, что вытащил. Мне сестра сказала, а ей в соцсетях написали. Также ей сказали, что и я троих вытащил...»

У «КАМАЗа», который тащил MAN на жесткой сцепке, были проблемы с тормозами Фото: Олег Спиридонов

«ЕСЛИ У «КАМАЗА» ЗАГЛУШЕНО КОЛЕСО, ПРИ ТОРМОЖЕНИИ ТОЧНО БУДЕТ ЗАНОС»

Стороны процесса должны были перейти к допросу эксперта Средневолжского центра судебных экспертиз Антона Пелешенко. Именно он в своем заключении делает выводы об обстоятельствах аварии: скорости движения транспортных средств, видимости, возможной реакции водителей и так далее. Но чтобы приступить к допросу, пришлось сначала исследовать эти самые заключения. Защита Ижмукова настояла на том, чтобы результаты экспертиз — предварительной и дополнительной — были озвучены полностью. Примерно два часа прокуроры зачитывали многостраничный документ со всеми подробностями, включающими в себя перечень использованной литературы, формулы расчетов и выдержками из теоретических учебников для проведения таких экспертиз. Если отбросить все это, а также чисто технические моменты, можно остановиться только на выводах. По мнению эксперта, «Неоплан» в момент заноса после удара о MAN двигался со скоростью 113,9 километров в час. Соответственно, до этого скорость была еще выше, вот только точно определить ее невозможно. Поэтому для дальнейших расчетов была применена скорость в 120 км/час как «максимальная конструктивно возможная». Также и для сцепки «КАМАЗ» - MAN не представилось возможным точно определить скорость. Поэтому исследовался диапазон от 6 до 40 километров в час. На основе всех данных, которые были предоставлены экспертами, он пришел к выводу, что условия вполне позволяли Ижмукову вовремя заметить аварийную сигнализацию, включенную на MANe. А при условии экстренного торможения он вполне мог успеть снизить скорость до скорости движения сцепки, что, соответственно, позволило бы ему избежать столкновения.

Озвучив выводы экспертиз, прокуроры не стали задавать Пелешенко вопросы. А вот адвокаты взяли допрашиваемого, что называется «в оборот». Около двух часов ему пришлось комментировать и пояснять свои же выводы. Дотошность защитников заставила гособвинителей несколько раз заявлять протесты, да и судья делала адвокатам замечания по поводу того, что вопросы они задают те же самые, только слегка меняют формулировку. Тем не менее несколько моментов все же показались очень важными. Например, защитники удивились, что в 2017 году для исследований применяется литература, датированная периодом с 1960-х до 2002 годов. «А вам известно, что ваше ведомство рекомендовало при моделировании последствий ДТП использовать программу PC-Crash?» — был задан вопрос эксперту. «Программу эту знаю, но не владею ею», — ответил Пелешенко.

Смутила адвокатов и скорость, указанная в заключениях экспертиз, — 113,9 км/час в момент заноса. «А если бы вы знали, что на автобусе установлено ограничение в 100 километров в час, выводы были бы иными?» — спросил Низамов (на одном из прошлых заседаний сообщили, что на «Неоплане» стоял такой ограничитель — прим. ред.). «Нет, раз такие выводы были при 120 километрах в час, такие же были бы и при 100», — ответил Пелешенко. Далее эксперту привели слова свидетелей, которые утверждают, что в тот день шел дождь. И напомнили специалисту, что сам он проводил исследование, учитывая сухое покрытие дороги. Могли бы быть иные выводы исследования, если бы он учел погодные условия, или же, например, если бы под колеса автобуса попало топливо, вылившееся из пробитого бака грузовика MAN? Тут Пелешенко ответил в том смысле, что может быть и «да», а может быть и «нет». Дескать, надо считать.

Но когда дошли до технического состояния транспортных средств, прозвучала информация, что у «КАМАЗа», который тащил MAN на жесткой сцепке, были проблемы с тормозами. «У него колесо на заднем мосту было заглушено, оно вообще не тормозило, — сообщил эксперт. — Правда, не помню, какое именно колесо». «Значит ли это, что нагрузка в основном ложится на переднюю ось?» — спросили у него. «Конечно», — ответил Пелешенко. «Возможно ли в таком случае поперечное смещение MAN'a?» — продолжали атаковать адвокаты. Очевидно, имелась в виду проработка версии, что иностранный грузовик неожиданно появился перед автобусом, который обгонял сцепку. Пелешенко признал, что «определенное смещение могло быть». Тут в допрос опять включился Ижмуков. «„КАМАЗ“ тянет грузовик весом 15 тонн. Если у него заглушено колесо с одной стороны, в случае торможения точно будет занос. Так ли это?» — задал вопрос подсудимый. «В теории это возможно. Но точно я не знаю», — констатировал Пелешенко.

После заседания заинский адвокат объяснил «БИЗНЕС Online», что вопросы по поводу правил буксировки появились не зря. «Неправильно была применена жесткая сцепка, треугольник не соответствует ГОСТу. На это следствие не обращало внимания. Сцепка сломана во время столкновения или до? Потерпевшие уже сами говорят: «Почему автопоезд выехал на обочину, снизив скорость до 6 километров в час. Какова причина?» Вот и предполагается, что произошла внештатная ситуация, поломка устройства, что и привело к торможению и выезду на обочину. А поломка сцепного устройства автоматически влечет за собой то, что буксируемый транспорт меняет траекторию. То есть он отклонился. Задняя машина начинает „играть“. Предполагается, что буксируемый МАN „сыграл“ и как раз вышел на линию движения автобуса. Поэтому Ижмуков и говорит, что он резко появился перед ним. Следствие не отрабатывало это, к сожалению», — объяснил адвокат.

Еще одна сенсация в эти четыре дня судебных заседаний прозвучала в тот момент, когда прокурор стал представлять вещественные доказательства. Выяснилось, что один из экспертов, который работал с видеозаписью ДТП, не смог прочесть содержимое на флеш-карте, а второй уничтожил видео. Сделал он это не случайно, а осознанно и целенаправленно, уверен Ваулин. «Когда эксперты проводят исследование, они стараются сохранить предметы, а тут на этапе предварительного следствия уничтожено ценное вещественное доказательство, которое реально могло бы пролить свет на данное преступление, на данные события с такими трагическими последствиями, — удивляется адвокат. — Никому непонятно, как это произошло! И даже прокурору, который предъявлял это доказательство, было непонятно».

Ваулин отметил, что в процессе исследования материалов вещдоки могут претерпевать изменения и терять первичные свойства. Однако даже в случае с флеш-картой с видеозаписью аварии, которая в результате исследования рассыпалась, эксперту, по мнению адвоката, не следовало утилизировать ее самостоятельно.

«Когда эксперт проводит такое исследование, он спрашивает разрешения: „А насколько мои действия могут повлечь за собой изменение объекта, в том числе его нарушение?“ — сказал Ваулин. — В данном случае эксперт не то что не изучил вещественное доказательство, но и в процессе исследования, грубо говоря, сломал его. И ладно бы, если сломал, — это же не кирпич, два грамма в маленьком полиэтиленовом пакете. Надо было приобщить к материалам дела, а он взял и уничтожил его. У защиты разумные сомнения — зачем это было сделано? А затем, чтобы другие эксперты не смогли это исследовать дальше. Мое мнение как адвоката и юриста: такие действия должностного лица, не имеющего реального письменного поручения или разрешения следствия, могут образовать состав преступления. Мы, сторона защиты, были этим возмущены. Это целенаправленные, умышленные, осознанные действия эксперта».

Следующее заседание состоится 6 декабря, на котором также планируется продолжить допрос свидетелей. «БИЗНЕС Online» будет следить за ходом судебного процесса.