Хамдуна Тимергалиева: «Разве «Үзгәреш җиле» должен быть таким? Что это за «Ветер перемен»? Портить наши песни, уходить от оригинала — это не перемены»

«В СТРАНЕ И ТАК ПОЛНО РАЗНЫХ ТРУДНОСТЕЙ, А ТУТ ЕЩЕ АРТИСТЫ СО СЦЕНЫ ОБМАНЫВАЮТ ЗРИТЕЛЕЙ»

— Хамдуна апа, общественности некоторое время назад был представлен новый проект — «Хәмдүблог», где вы выступили в необычном образе — продвинутого блогера Хамднюши, объявившего бой артистам, поющим под фонограмму. Зачем вам это?

— Посмотрев с начала до конца, мне это очень понравилось: отвечает требованием времени, а главное, затронута важная тема. Вот уже лет 20 наши люди стали выезжать за границу, привозить оттуда качественную аппаратуру для сцены, раньше ведь ее не было... Это привело к тому, что молодежь стала использовать фонограмму, просто выходить на сцену и открывать рот. Поют не своим голосом, а записанным на студии. Главная тема блога — это вызов «открывающим рот». Говоря по правде, наш народ, заплатив последние деньги, идет посмотреть на любимого артиста, а не на поющих под фонограмму «певцов», это же можно и по телевидению увидеть, по радио услышать. Люди приходят увидеть живого артиста. Поэтому я и записала свой блог в такой вызывающей форме. Кстати, вам понравилось?

— Ну действительно, получилось необычно...

— Повторяю, это вызов недобросовестным артистам. В стране и так полно разных трудностей, а тут еще артисты со сцены обманывают зрителей... Люди приходят на концерт отдохнуть, забыть трудности, им же показывают такую недобросовестную программу. Из-за этого зрители перестают ходить, говорят, что такое можно и по телевизору посмотреть, по интернету.

— А всякие словечки, которые использует Хамднюша, — спиннер, лайк — это вы сами придумали?

— Это все режиссеры, которые придумывали и записывали видеоблог. Есть те, кто меня ругает за это, есть те, кто безумно хвалит, мол, Хамдуна апа идет в ногу со временем. Мне же не хочется стареть, сейчас пошел 69-й год, 24 мая 2018 года исполнится 69 лет. Пока энергия кипит, не хочу дома сидеть в образе старухи. Я ведь не постарела — ни душа, ни голос... Куда бы ни поехала, везде хорошо встречают, всегда говорят, что счастливы от того, что увидели меня. Вот давно уже не была в Новосибирске, наверное, лет 10, а приехали туда, так люди даже не верят, что это я. Так что пока еще востребована по всей России.


— Вы, насколько я знаю, стараетесь не пропускать концерты молодых исполнителей...

— Хожу, почему бы и нет? Я не хочу отставать от времени, когда делаю свою программу. Слушаю, что нравится народу, прислушиваюсь к разговаривающим между собой зрителям. Сами молодые исполнители меня приглашают на свои концерты. Ришат Тухватуллин, например, такой воспитанный — программа очень культурная у него, интеллигентный концерт.

— Вы где-то сказаали, что сейчас на татарской эстраде 80 процентов исполнителей безголосые. Но талантливые-то среди молодежи есть?

— Есть, народные песни очень хорошо поет Сирина Зайнетдинова, например. Такие у нее сильные обороты. Есть одна девочка, родившаяся в Узбекистане, а потом переехавшая в Башкортостан, — это Малика. Она талантливейшая девчонка. Если бы еще у нее был тот, кто продвигает.... Но, кроме мамы, никого нет. Если бы был покровитель, то Малика давно уже вышла бы на мировую сцену. Изумительной голос. 

— Кстати, сами вы можете выступать в каком-нибудь молодежном формате? Рэп прочитать сможете, например?

— Спокойно могу, джаз, например, свободно пою. В форме рэпа, можно сказать, у меня есть песня «Галия», могу скороговоркой говорить. Но нашему татарскому зрителю рэп или рок не нужен....


   «ИЗ ГРЯЗИ В КНЯЗИ», ЧТО НАЗЫВАЕТСЯ, ПРОСТЫЕ ПАРНИ, ВЫХОДЦЫ ИЗ ДЕРЕВНИ, А ТАКОЕ ВЫТВОРЯЮТ»

— Давайте вернемся немного назад. Начинали свою творческую жизнь вы еще во времена СССР. Про советский период сейчас вспоминают с ностальгией. Так когда же было певцу легче — до или после 1991 года?

— У каждого времени свои сложности. Я уже 49 лет на эстраде. Тогда что было тяжело — одно телевидение, одно радио, если ты попала в немилость, тебя никуда не пускали. Зарплата всегда была маленькая, условия работы ужасные, ездили по неотапливаемым клубам, аппаратура была несовершенной, передвигались на санях, тракторах, бортовых машинах. У филармонии не было своего транспорта, может, и был бы транспорт, но не было хозяина. Я работала с большой прибылью, зашла как-то к директору Марату Абдрахмановичу, сказала, что на те деньги, которые я заработала для филармонии, можно купить 11 автобусов «КАВЗ», но его жизнь артистов ничуть не интересовала. Тазетдинову было все равно, поют и поют, кто любит искусство, тот на любые условия согласен. Сама я с детства любила петь, на условия не обращала внимания, лишь бы участвовать в концертах. Раньше все артисты фанатично работали.

— Про нынешних такого не скажешь?

— Современным же артистом очень легко попасть на сцену — несколько теле- и радиоканалов, если просто так туда не пускают, можно заплатить и пройти. Мы в свое время трудились на государство, а современные артисты все заработанное кладут себе в карман, поэтому и атмосфера в артистической среде немного изменилась. Есть зажравшиеся, которые не считаются с другими, у них такое дешевое высокомерие. «Из грязи в князи», что называется, простые парни, выходцы из деревни, а такое вытворяют. У них грубое отношение, у них нет чувства меры. А я такая, какая есть. Никогда плохо о коллегах не отзываюсь, когда про меня сплетничают, стараюсь этого не слышать. Не секрет, в артистической среде есть такое — зависть, сплетни... Вначале было тяжело, а сейчас я им благодарна даже. Они популяризировали меня, возбудили у людей живой интерес. Если раньше это злило, то сейчас в моем возрасте, наоборот, хочется, чтобы судачили обо мне.

Я благодарна Аллаху: куда бы ни поехала, везде встречают как родную. Хорошо все-таки пела. Иногда слушаю старые записи и диву даюсь — неужели это я пела? Ну такие обороты! Хотя надо сказать, что и сейчас маха не даю. Если в таком возрасте сохранила голос, значит, слава Аллаху.


«СЕЙЧАС ВСЕ МОЛОДЫЕ СТАРАЮТСЯ ПОХОДИТЬ НА РАДИКА-ЭЛВИНА»

— Пренебрежительно относящиеся, как вы сказали, к народу артисты и к молодым исполнителям относятся так же, иногда даже агрессивно. Дескать, и петь они не могут, и «моң» у будущего поколения отсутствует.

— Не понимаю своих коллег, которые так относятся к по настоящему талантливой молодежи. Вон Элвина Грея обливают грязью. Я знаю его с тех пор, когда он был еще ребенком. Это «эксклюзив малай», собирает вокруг себя молодых, дает концерты... Зачем его с кем-то сравнивать, мы же не сравниваем его с тем же Хворостовским, он по-своему эксклюзивен. Сейчас все молодые стараются походить на Радика-Элвина, делают такие же прически, так же одеваются. Он несет за собой что-то положительное. Но Радик Юльякшин не станет Паваротти, Марией Биешу или Монсеррат Кабалье. Я тоже не Уитни Хьюстон, а Хамдуна. На лугу очень много цветов, каждый прекрасен по-своему. С певцами то же самое.

— А чем же все-таки Элвин Грей не угодил некоторым своим коллегам по цеху?

— Элементарная зависть: он продает билеты по 2 тысячи рублей, их расхватывают. Кто на татаро-башкирской сцене продает за такую сумму? Никто. Он собирает полные стадионы, нужно за него радоваться — это драгоценный камень нашей нации. Выбирается ведь птенец из яйца, так и Элвин клювом разбивает скорлупу. Он эксклюзивен, притянул к себе ребят, которые валялись возле клуба. Молодежь стала ходить к нему на дискотеки, избавляется от вредных привычек, те, кто не разговаривал по-башкирски, по-татарски, стали учить его песни.

— Но не все коллеги относятся к Элвину Грею, скажем так, прохладно — мне довелось видеть на его концертах в качестве зрителя заслуженных, даже народных артистов...

— Да я и сама ходила на его концерт. Он пригласил в «Пирамиду», думал, наверное, не приду, но я не хочу отставать от времени, у меня мышление современное. Многие вон Хамднюшу не принимают, но это не я, это образ. Я — это я, а это образ, через который бросаю вызов халтурщикам. Почему их этим словом называю? Так ведь сейчас опять-таки есть такая аппаратура, благодаря которой поднимают голос, многие это используют. Если объявить конкурс, на котором нужно петь без микрофона, то из поющих на современной сцене, как я уже говорила, 80 процентов исполнителей не смогут спеть. 

— К тому же татарского часто не знают...

— Не знают татарского, а считают себя суперзвездами. Ну какая это звезда?! Меня как-то одна журналистка назвала звездой. Ну не звезда я, себя никак светилом не считаю, звезды — они на небе, ярко вспыхивают и гаснут. А я гаснуть не собираюсь, ведь пою лишь 49 лет.


«ҮЗГӘРЕШ ҖИЛЕ» — ЭТО РАЗДАЧА ДЕНЕГ МОСКВИЧАМ, ГАСТАРБАЙТЕРАМ ОТ ИСКУССТВА»

— В начале декабря в Казани прошел во уже во второй сезон музыкального фестиваля «Үзгәреш җиле». Можно услышать вашу оценку этого формата?

— Разве «Үзгәреш җиле» должен быть таким? Что это за «Ветер перемен»? Портить наши песни, уходить от оригинала — это не перемены. Аранжировку они хорошо делают, но я одного не понимаю: у нас в республике есть сильные музыканты, почему бы им не доверить изготовление аранжировок? Зачем это делать в Москве? У нас есть шикарные музыканты, отличное оборудование. Приглашать москвичей — это унижение для наших музыкантов, я так считаю.

Да и зачем портить народные песни? Есть, например, «Эскадрон» — это песня, написанная солдатами, кавалеристами, которые гнали Наполеона в Альпах. За 300 лет кто только ее не спел. Или песня «Җомга», которую я пою: ее исполнял Тимергали — отец моего отца Саитгали — от него Хамдуне перешло. Три поколения ее исполняло. «Үзгәреш җиле» — это раздача денег москвичам, гастарбайтерам от искусства, чтобы наши голодными сидели.

— Кстати, «Үзгәреш җиле» начался с критики президентом Татарстана нашей эстрады. Мол, поют не так, одеваются не знаю во что и так далее...  

— Правильно он сказал, одеты не знаю как, пупок показывают, короткие юбки. Ну разве можно нам, мусульманам, так одеваться? Я всю жизнь надевала длинные платья, никто ведь со сцены не изгонял. Бывает, что мужчины исполнители поют от имени женщин, это ни в какие ворота не лезет! Поют как роботы. Некоторые цепляют на пупок серги, пирсинг, разве татарские-мусульманские женщины должны так делать? Вы видели, чтобы грузинские певицы, например, выпячивали свои органы? Возьмем ту же Нани Брегвадзе, какая скромная.

Пусть в ночные клубы идут, но на сцене это недопустимо. Среди зрителей есть ведь и дети, невестки со свекровями приходят...

— Как это искоренить?

— Зрители должны писать про эти безобразия, мол, мы пришли не смотреть на твои бедра, а песни слушать. Нужно это в интернете распространять.

«Если объявить конкурс, на котором нужно петь без микрофона, то из поющих на современной сцене 80 процентов исполнителей не смогут спеть»

«БЫЛИ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ РАЗРУГАЛИСЬ И УШЛИ ОТ «БАРС МЕДИА», И ГДЕ ТЕПЕРЬ ОНИ?»

— Говорят, вы были первой татарской певицей из Башкортостана, которая переселилась в Казань.

— Да, я была первой, после меня это стали делать другие. Сейчас много исполнителей оттуда. Там был один период, когда татарским певцам не давали расти, не давали званий, квартир. В Татарстане же условия получше. Здесь и раскрутиться легче. Например, «Барс Медиа» помогает молодым артистам. Я с ними на гастроли выезжала — там атмосфера очень хорошая, общение между собой очень культурное, все согласовано. Концерты очень хорошо организуют что в Москве, что в Казани, творческая атмосфера. Приглашают молодых исполнителей, выпускают их на большую сцену. Условия такие: мы вас продвигаем, а вы за это должны столько-то лет отработать. Если это нравится артисту, тот потом продлевает договор.

— Но ведь говорят, что они этим самым чуть ли не в «рабство» попадают, договоры кабальные...

— Ну какое рабство? Не хотят работать, могут уйти. Никто силком не держит. Многие певцы оттуда вышли, если бы не «Барс Медиа», никто бы их не знал. Какое это рабство? Я сама с ними работаю как приглашенная, за полгода вперед спрашивают, буду ли я выступать на том или ином концерте. Были люди, которые разругались и ушли от «Барс Медиа», и где теперь они? Исчезли.

— Вас часто доводится видеть на крупных концертах, что-то вроде «Татар җыры» или так называемых солянках. Но почему нет сольных программ? Принципиально этого не делаете?

— Нет, делаю, просто в Казани не выступаю, так как здесь очень дорогая арендная плата. На серьезных площадках это не менее 80–120 тысяч рублей. Поэтому большинство артистов стараются не давать в Казани концерты. Я, чтобы не тратить деньги и нервы, езжу по тем точкам, где не надо платить так много. Было бы 50 тысяч — и то нормально, приемлемая цена. А так с нас, как с московских артистов, берут большие деньги — хоть в филармонии, хоть в «УНИКСе». Но мы ведь малый народ — исполнители, работающие для татар. К нам на концерты приходят лишь татары. Московские же артисты поют для всего народа, с них можно брать деньги: к ним и русские, и татары, и чуваши, и мордва, и другие приходят. Там есть артисты, которые могут заполнить стадионы, у нас же такого нет. Единственный — Элвин Грей, который это спокойно делает. 

— В корпоративах участвуете?

— Если приглашают, то не отказываюсь. Если народ приглашает, почему бы не пойти? Хожу к солидным людям, на 60–70-летние юбилеи, свадьбы молодых.


«ЧТОБЫ ПОСЛУШАТЬ МЕНЯ, ЛЮДИ В ДОМЕ АКТЕРА ОКНА РАЗБИВАЛИ, ТАКАЯ БЫЛА ПОПУЛЯРНОСТЬ»

— Альфия Авзалова говорила, что ее наследницами являются Хамдуна Тимергалиева и Хания Фархи. Последняя уже ушла из жизни. Получается, сейчас вы одна остались...

— Альфия апа называла меня алиhә-богиней. Эти ее слова есть и на телевидении, в моем личном архиве. Я первая, кто провел бенефис, до меня из татарских артистов никто такого не делал. Это было в Камаловском театре. Туда из Челнов был поставлен директором Шамиль Закиров — он сказал, мол, Хамдуна, ты самая популярная певица, давай сделаем бенефис, нужно приучить народ сюда ходить. Это было в 1990 году. Туда пришла Альфия апа и сказала эти слова. Тогда ни Хании, ни Салавата и в помине не было. Естественно, поначалу Авзалова не встретила меня с распростертыми объятиями, наверное, все равно задевало, что народ меня, малоизвестную исполнительницу, встречал как ее, но она дала такую высокую оценку. Ильгам Шакиров тоже хорошо ко мне относился. Он сказал на моем дне рождения: «На берегу реки лежит много камней, среди которых лишь один ярко блестит... И это Хамдуна». Я с Ильхамом абыем работала в группе Рахимкулова три года. С Зиннуром Нурмухаметовым мы весь Кавказ объездили. Мои завистники очень хотели меня выбросить из эстрады, из-за этого я вынуждена была уйти в ансамбль песни и танца. Когда там работала, выиграла в конкурсе молодых исполнителей.... Чтобы послушать меня, люди в Доме актера окна разбивали, такая была популярность.

Был такой человек — Фаридун Ибрагимов, его, как и меня, уволили из эстрадного отдела. Он стал вести мои концерты. Бывало, спрашиваешь его, есть ли народ в зале, он отвечает: «Не дрейфь, Хамдюш, разве что на люстрах не висят». Мне больших дворцов не давали — только ДК Меховщиков и Дом актера, остальные точки дали артистам, которые считались хорошими. Это Дворец Химиков, Дворец Строителей, в результате все работали в убыток, народ к ним не шел. Ко мне же все ломились, поэтому в 1983 году дали собственную группу.

— На каждом концерте вы просите зрителя: «Как говорила Альфия апа, не забывайте меня». Боитесь забвения?

— Почему я на сцене разговариваю с народом по-народному? Так ведь люди любят это. Татары — они и простые, и жесткие, и требовательные, это настоящие люди, мусульмане, совершающие намаз. Очень покорный, благопристойный народ, и я стараюсь говорить с ними на их языке. У нас же есть некоторые артисты, которые относятся к народу пренебрежительно...

— Напоследок вопрос о личной жизни. Помнится, ваше имя раньше часто полоскали на эту тему. Еще недавно со страниц одной из газет вы даже заявили, что не прочь в третий раз выйти замуж...

— Я в этом возрасте даже не думаю за кого-то выйти замуж, ухаживать за ним. Это все журналисты придумали. Ну зачем мне это? У меня есть племянник Ильхам, он помогает, у других людей родные дети так не ухаживают. Так что я всем довольна.