Путин – «токсичный» лидер? Но в Кремль выстроилась очередь из глав ближневосточных стран

Мы живем в то доброе старое время, о котором так часто будет слышать следующее поколение

Лоуренс Питер

«Токсичной» на самом деле является именно связка Путин-Трамп. В ней есть что-то такое, что не дает покоя глобалистской элите и либеральным медиа» Фото: kremlin.ru

«I CAN HELP YOU»

Когда пресс-служба Белого Дома сообщила (в ночь на вторник по московскому времени), что в ходе телефонного разговора между Владимиром Путиным и Дональдом Трампом американский президент предложил помощь в расследовании крушения АН-148 под Москвой, моя первая реакция была тревожной. Значит, дело нечисто...

Что ж, возможно, что и так. Но Трамп мог предложить помощь, и не обладая какими-то особыми знаниями о трагедии. Я пристально наблюдал за Дональдом с лета 2015 года и могу себе представить: вот он очень аккуратно (может быть, по заранее заготовленной шпаргалке) говорит необходимые по протоколу слова соболезнования, а потом — как он часто делает при публичных выступления — отвлекается и начинает говорить от себя.

Обычно импровизация начинается со слов: «И кстати говоря...» (And by the way...) Трампу многие члены его предвыборного штаба, а затем и администрации настоятельно советовали никогда не отступать от текста, транслируемого телесуфлером. Но Трамп есть Трамп...

Так что, и в данном случае американский лидер мог отойти от сценария. Дочитал сочувственные слова до точки, отложил лист бумаги и сказал: «И кстати говоря, если мы чем-то можем помочь...» Предполагаю, что в кабинете во время разговора присутствовал глава администрации Джон Келли. Коли так, то он почти наверняка потянулся в карман за сердечными пилюлями.

Что ж, он знал, на какую работу шел. У Трампа свой взгляд на вещи, от которого он не собирается отказываться, как и отказываться от того, чтобы делиться им с американцами.

Иногда он делает это через твиттер. Иногда — выступая на массовом мероприятии. А иногда — через свою пресс-службу. В данном случае был избран третий вариант. Трамп вызвал директора по коммуникациям Хоуп Хикс или пресс-секретаря Сару Хаккаби-Сандерс (а, может быть, сразу обеих) и сказал: «Обязательно расскажите прессе о моем разговоре с Путиным. И вот еще что. Не забудьте упомянуть, что я предложил помощь в расследовании их авиакатастрофы». Девушки говорят: «Да, сэр», что-то помечают в айпадах и уходят, а Келли лезет за второй порцией пилюль.

Всё это, разумеется, плод моего воображения. Но так могло быть. Дональд Трамп постоянно говорит о том, что хочет наладить отношения с Россией. Недавно о необходимости «повысить уровень контактов» завил и представитель госдепартамента. Но воз и ныне там. И непонятно, когда же он сдвинется с места. Так что, хоть в расследовании катастрофы посотрудничать — и то хлеб.

Такое положение дел можно отчасти объяснить раздутым в США «русским делом», которое сделало взаимодействие с Россией «токсичным». Но дело это вот-вот разрушится и, видимо, погребет под своими обломками тех, кто его сфабриковал. Один за одним под подозрение о служебных нарушениях попадают всё новые и новые представители разведсообщества. Многим из них пришлось отправиться в отставку, включая замдиректора ФБР Эндрю Маккейба. А недавно в перекрестье прицела спецкомитета Палаты Представителей Конгресса по разведке попал и бывший руководитель ЦРУ Джон Бреннан — тот самый Бреннан, который первым произнес фразу о единодушном мнении семнадцати американских спецслужб о «русском следе».

Понятно, что у Демократической партии США нет никакой содержательной программы для промежуточных выборов в Конгресс, которые состоятся в ноябре 2018 года. Поэтому критика Трампа будет оставаться практически единственным политическим инструментом для убеждения избирателей. Так что, рассказывать о «русском деле» либеральные СМИ продолжат, но степень их убедительности будет падать день ото дня.

Республиканская же партия, похоже, окончательно сплотилась вокруг Трампа. Либеральные и неоконсервативные медиа сетуют на то, что Дональд «заразил» всю партию. Некоторые недовольные успехами президента эксперты заявляют, что он «коррупмировал» ее. Так или иначе, республиканцы сейчас гораздо более заинтересованы в том, чтобы разрушить «русское дело», чем использовать его для осуществления контроля над президентом.

«ТОКСИЧНАЯ» СВЯЗКА

Что же мешает сближению Москвы и Вашингтона? Союзники США в Европе и на Ближнем Востоке? Но странное дело! Европейская пресса каждый день критикует американского президента (в Великобритании до сих пор звучат призывы не пускать его в страну) и называет его угрозой для западного мира («токсичным» то есть), но лидеры Старого Света регулярно наведываются в Вашингтон. Что-то просят, о чем-то пытаются договориться. А недавно Трампа с помпой приняли в Давосе, и сам основатель Международного экономического форума Клаус Швабб чуть ли не в пояс ему кланялся.

Путин — «токсичный» лидер? Но в Кремль выстроилась очередь из дипломатов и глав ближневосточных государств. И многие из них — Иордания, Израиль, Египет, Саудовская Аравия — являются давними союзниками США. В октябре 2017 года издание Bloomberg назвало российского лидера «новым хозяином Ближнего Востока». И статья была выдержана в целом в весьма сдержанных тонах — так, мол, и так, вот кто тут теперь играет первую скрипку.

Путин — «токсичный». Трамп — «токсичный». Либеральные медиа могут продолжать повторять эту мантру, но это никому не мешает вести с ними дела и обсуждать судьбы мира. Никакой изоляции вокруг них не наблюдается.

Любопытно также вот что. Обаме вовсе не возбранялось идти на сближение с Москвой, а Хиллари — дарить Сергею Лаврову кнопку «перезагрузки». Более того, во время предвыборных дебатов между Бараком Обамой и Миттом Ромни в 2012 году Обама посмеялся над своим соперником, когда тот, следуя «нормальной республиканской логике» назвал Россию «геополитическим врагом номер один». Ох и досталось тогда Ромни! «Похоже, кто-то никак не может вспомнить, какой на дворе год, и живет логикой 1980-х, логикой холодной войны», — сказал тогда 44-й президент США.

СМИ в 2012-м активно поддержали Обаму. А сегодня те же самые газеты, телеканалы, журналисты и эксперты, которые смеялись над Ромни и убеждали публику в том, что сотрудничество с Москвой всячески полезно, теперь называют Россию чуть ли не главным врагом США.

Можно, наверное, списать часть американского возмущения на присоединение нами Крыма. Но только часть, причем незначительную. В 2008–2009 гг. многие (кстати, в основном консервативные) эксперты и политики предрекали, что, как только Киев потянется к ЕС и НАТО, Крым тут же будет отобран Москвой. Причем некоторые (как, например, Дана Рорабахер, Рон Пол и Патрик Бьюкенен) говорили об этом, предостерегая Запад от опрометчивых действий, а некоторые (как Джон Маккейн и Сара Пейлин) доказывали таким образом «извечную агрессивность русских». Либералы отвечали на это тогда с удивительной легкостью и даже небрежностью: ну и что, мол, еще одна «молодая европейская демократия» того стоит, а с Москвой, в случае чего, снова «перезагрузимся», как после пятидневной войны с Грузией.

Отсюда можно сделать только один вывод. «Токсичной» на самом деле является именно связка Путин-Трамп. В ней есть что-то такое, что не дает покоя глобалистской элите и либеральным медиа.

Во многом «русская тема» — это просто оружие против несистемного Дональда. Но не только. Трамп представляет опасность для всемирного истеблишмента. Все-таки он является единственным лидером консерваторов-популистов, который добился реальной электоральной победы и продолжает сражаться за то, чтобы она вылилась в победу политическую, окончательную. Он — лидер контрсистемы Запада, с которой глобалисты не могут «разобраться» обычными либерально-демократическими методами.

«КОНТРСИСТЕМА — ЭТО НАДОЛГО»

Противоречия между системой и контрсистемой — глобалистами и популистами — настолько принципиальны, что в настоящее время разрешение данного спора видится лишь в полном уничтожении (не физическом, конечно, а политическом) одной из сторон. Собственно говоря, отсюда и беспрецедентного размаха заговор против Дональда Трампа, вскрывшийся в недрах спецслужб США. По этой же причине многие эксперты называют борьбу между истеблишментом и «новыми правыми» не иначе как «холодной войной».

Сближение Путина и Трампа — особенно после разоблачений махинаций Хиллари и окружавшей ее «прогрессивной общественности» — серьезно изменит соотношение сил в этой «войне». Такое сближение стало бы международной легитимацией контрсистемы. Возможно, серьезной заявкой на ее победу.

Препятствуют такому развитию событий три обстоятельства. Во-первых, вовсе не факт, что России выгодно открыто выступать на стороне контрсистемы. Если она победит без нашего участия, это одно дело, но если на ее победу требуется сделать серьезную ставку (а, возможно, и пойти ва-банк), то это грозит России многими потенциальными неприятностями. Конфликт с Западной Европой совершенно точно обострится. Во-вторых, не стоит забывать о том, что система представлена и в части российской элиты. К политическому расколу по американскому образцу мы вряд ли готовы. Полный же переход на сторону системы в современной России и вовсе невозможен по культурным и социальным соображениям.

В-третьих, эксперты совершенно справедливо указывают: для того, чтобы сблизиться с нынешней администрацией Белого Дома, нужна общая программа, общая политическая повестка. От себя добавлю — «легитимная», с точки зрения мирового сообщества, повестка. Борьба с терроризмом, ядерное нераспространение, борьба с голодом и болезнями и т.п. Совершенно очевидно, что этого недостаточно для того, чтобы взаимный интерес России и США стал устойчивым и самоочевидным. Обмен разведданными — хорошо. Помощь в расследовании авиакатастрофы — отлично. Но это и так уже есть. Западная пресса и российский сегмент социальных сетей переполнен вопросами вроде «а зачем, собственно говоря, нужно дальнейшее сближение?»

Между тем, одна только проблема ядерного нераспространения требует куда большего уровня взаимного доверия, чем тот, что имеется на сегодняшний день. Эта проблема часто недооценивается. Между тем, если Москва и Вашингтон не возьмутся за нее сообща, через несколько лет «машинка судного дня» может оказаться в руках террористов.

Ближний Восток находится во взрывоопасном состоянии. Уже сегодня видно, что одними только косметическими мерами — скажем, более тесными контактами между военными — обойтись не удастся. Многополярное противостояние в регионе носит настолько сложный характер, что требуется совместная работа России и США. Никакие другие страны «Семерки» и «Двадцатки» тут не помогут. Ни Макрон, ни Меркель, ни даже тов. Си не в состоянии остановить большую войну — только единая позиция России и США.

Наконец, самое главное. Контрсистема — это надолго. Это не временный всплеск и не «иррегулярность» накануне «конца истории», а масштабное явление на десятилетия вперед. Но и система сдаваться без боя не собирается. Грядут новые баталии, которые неизбежно — как это случилось в первый год президентства Трампа — будут вызывать напряжение в отношениях между Москвой и западными столицами. И чем ожесточеннее будет борьба, тем сильнее будет это напряжение. Нейтралитет и дистанцирование не помогут, как можно было надеяться.

ВНУТРЕННЯЯ РАЗРЯДКА

Выход остается только один — попытаться принять участие в «мирном процессе». Разумеется, вечный мир системы и контрсистемы невозможен, но мирное сосуществование, своего рода «разрядка» на то время, пока не устранены самые страшные угрозы миру, — почему бы нет?

Ведь альтернатива «разрядке» — это или аннигиляция известной нам мировой политической системы (от которой никак не удастся укрыться даже за новым железным занавесом), или уничтожение (запрет, поражение в правах, удаление с политического поля) одной из сторон. Последнее (полная победа) будет означать не только элиминацию неких политических лозунгов и программ, но и разрушение жизненных укладов.

«Культурный мирный процесс» — невероятно трудное дело, требующее большой теоретической и практической работы. Но усилия, я думаю, окупятся. Это «нормализует» отношение к России и, соответственно, снимет барьеры на пути нормального диалога с Западом. Попутно сократится и внутренний подспудный раскол российского общества.

Приступить к этой работе можно будет при двух условиях. Во-первых, внутренняя система (ее иногда называют «внутренним Западом») должна признать себя таковой. А внутренней контрсистеме надо дать голос. Только после этого можно начать практиковаться в политике «разрядки» и «мирного сосуществования».

Дмитрий Дробницкий

«Политаналитика», 14.02.2018