Евгений Гибин, ГК «Дорожные опции»: «Чиновники должны побыть в шкуре коммерсантов, и наоборот»

Евгений Гибин: «Поляки рассчитывали на рынки России. Но закончилось все тем, что я предъявил им патент. Саму идею искусственного накопителя на дорожных ретрансляторах мы уже запатентовали» Фото: Елена Селезнева

«ДОРОЖНАЯ РАЗМЕТКА ДОЛЖНА ВЫДЕРЖИВАТЬ И СНЕГ, И МОРОЗ...»

— Евгений Александрович, судя по названию компании, ваш бизнес связан с дорожным благоустройством?

— Да, мы работаем на дорогах больше 8 лет: занимаемся монтажом отдельных искусственных сооружений. В частности, барьерных ограждений. А со временем стали еще и сами изготавливать дорожные катафоты (светоотражатели, которые служат для обозначения направления движения на дороге в темное время суток — прим. ред.). Единственная проблема, с которой сталкивается эксплуатирующая дороги организация, — это вопросы безопасности и всякого рода демаскировки отдельных строений вблизи трасс. Мы довели ее до определенного совершенства.

Это узкая специализация, но география наших работа очень широкая. К примеру, в минувшем году мы работали в Самаре, Новосибирске, Екатеринбурге, Пермском крае, Республике Коми, Бурятии.

— Как вы к этому пришли?

— Начинали с одной монтажной бригады. Заработали первый капитал. Он как раз и был вложен в науку: наши катафоты отличные от других — они полиуретановые.

— Какая это была сумма?

— Даже говорить не хочу: были потрачены серьезные деньги. Сегодня, когда есть термопласт-автоматы и всякие экструдеры, мы льем катафоты методом открытого литья, потому что этот материал не позволяет работать на специальном оборудовании. Только к литьевым матрицам при всей, казалось бы, простоте изделия мы шли порядка трех лет. Это очень долго. Опробовали все варианты. В том числе пытались сотрудничать с китайцами, мы работаем с ними и сегодня. Они поставляют нам комплектующие для катафотов с автономной подсветкой.

«Нашим катафотам не особенно страшны снегоуборочные машины. Кроме того, они поддаются ремонту: их можно восстановить и повесить на место» Фото: Ирина Ерохина

— На нашем рынке этих комплектующих нет?

— Производимые у нас солнечные батареи и накопители, во-первых, слишком дороги, во-вторых, пока несовершенны. Впрочем, они несовершенны и у китайцев. Они вообще, честно говоря, очень сложные партнеры. Светоотражающую пленку мы вынуждены покупать тоже иностранного производства.

— В том же Китае?

— Нет. Самоклеющаяся пленка, которая считалась одной из лучших, поставлялась из США. Но сейчас и у китайцев есть достойные пленки: они серьезно шагнули вперед в призмах, хотя пока слабы в клеевых композитах. Немцы — наоборот.

— Вы оцениваете, кто мог бы заместить американские пленки?

— Наш поставщик уже перестроился: поставлял одну пленку, сейчас привозит другую.

«ЧЕМ БОЛЬШЕ ДОРОГ, ТЕМ ДОРОЖЕ ОНИ БУДУТ ОБХОДИТЬСЯ КАЗНЕ»

— Зачем понадобилось делать катафоты из другого материала?

— Что происходит с отражателями на дорогах? Летом и осенью на них налипает грязь, а зимой заносит снегом. Конечно, к этому делу можно привлечь людей. Но что означает для организации, которая занимается содержанием дорог, отряхнуть отражатели от снега вручную? Нужно посадить рабочих в машину и вывезти на дорогу, расставить знаки. Когда они будут идти по трассе и очищать отражатели, сзади должна ехать машина прикрытия. Одним словом, надо организовать целую спецоперацию. Техника же, которая выходит чистить дороги, светоотражатели загибает. А нашим катафотам не особенно страшны снегоуборочные машины. Кроме того, они поддаются ремонту: их можно восстановить и повесить на место. Ни с одними другими катафотами это невозможно.

— Это в любом случае дешевле, чем установить новые?

— Конечно. Вот говорят: в России дорогие дороги. К сожалению, это так: чем больше дорог и чем они лучше, тем дороже будут обходиться казне. Мы в том числе работаем над тем, чтобы соотношение цены и состояния дорог было понятно населению и никакой «Народный фронт» не бегал с криками «Воруют!», «Дорого!», «Тут ямы!». Да, ямы есть. Но порой, чтобы отремонтировать ту или иную, даже небольшую ямку, нужно с завода, находящегося за несколько километров, загрузить и привезти определенное количество асфальта. Для этого нужны специально оборудованные машины с подогревом — они стоят денег. Иногда спрашивают: «Почему за эти ямки взяли миллион?» Потому что по-другому никак: в мешке асфальт не принесешь и не засыпешь. Какой-нибудь блогер кирпичами их заставил, сфотографировал и срывает овации: «Молодец!». А через неделю этих кирпичей уже нет в помине и снова зияет яма. И из-за того, что ее неправильно заделали, разрушений становится еще больше.

«Мы занимаемся монтажом барьерных ограждений» Фото: Ирина Ерохина

«МЫ «ЛЕГЛИ» ПОД ГОСТ, ХОТЯ МОГЛИ БЫ СДЕЛАТЬ ИЗДЕЛИЕ ЕЩЕ ЛУЧШЕ»

— Неужели никому эта идея — сделать катафоты более прочными — не приходила в голову?

— Может быть, и приходила. Но сегодня ГОСТы предусматривают металлические и, как альтернатива, только резинотехнические катафоты.

— Но у вас же они полиуретановые?..

— Мы были вынуждены добавлять отдельные ингредиенты, чтобы доказать, что у нас резинотехническое изделие. То есть мы «легли» под ГОСТ, хотя могли бы сделать катафоты еще лучше. Но если бы они не соответствовали стандарту, мы не смогли бы их продать. Подобных примеров масса. Люди начали выпускать пластиковые газовые баллоны, но не могли их реализовать, потому что не было ГОСТа, хотя они прочнее и легче, чем металлические.

— Ждать, когда ГОСТ изменится, очень долго?

— Либо я могу сам выступить инициатором, но в этом случае должен оплатить научную работу московских светил. Институты, как правило, уже догоняют: вводят ГОСТ, когда кто-то уже применил новое. На местах руководители регионов порой принимают решение: «Делайте под мою ответственность». Но потом им опять-таки приходится оправдываться, «почему заплатили столько денег за применение этой штуки». Наших заказчиков тоже иногда спрашивают, почему они использовали именно такие изделия, а не другие. Тогда они просят нас предоставить документы. И мы приходим, объясняем...

Наши дорожники ездят на выставки за рубеж — они знают о современных технологиях и способны делать дороги как, например, в Финляндии. А финны, не в пример нам, все новшества внедряют очень быстро. Над этими потерями и упущениями 90-х нашему государству еще работать.

«Из нашего материала светоотражатели пока больше не изготавливает никто. В этом плане мы отчасти уникальны» Фото: Ирина Ерохина

— От кого конкретно зависит смена стандартов?

— Раньше этими внедрениями занимались определенные институты, и у них была обратная связь. Сейчас они тоже требуют от дорожников: «Что вы применили нового? Какие есть ноу-хау?» Наши пишут. Но есть регионы, где никаких новшеств нет, хотя они и готовы их внедрять. Хотя есть и еще более поразительные примеры. Например, в Новосибирске, где мы работали, строят объездную дорогу по новой технологии из бетона. И это не простой бетон. Не знаю, как они умудрились это подписать. А ведь еще нужно составить смету и защитить ее. Если нет ГОСТа, соответственно, нет цены на материал — невозможно рассчитать, сколько людям заплатить за ту или иную работу. Даже если завтра поменяют ГОСТы, расценки еще не поменяют. Когда же их, наконец, изменят, может быть, уже появится какая-то новая технология. То есть все получается тяжело и «беременно». В этом проблема.

«НУЖНО, ЧТОБЫ ЧИНОВНИКИ МОГЛИ ПОБЫТЬ В ШКУРЕ КОММЕРСАНТОВ, И НАОБОРОТ»

— Одним словом, все непросто?

— Опыт государственной службы, а он у меня был просто колоссальный, позволяет преодолевать все препятствия.

— Где вы получили этот опыт?

— В органах военного управления — это была практически полугражданская служба. Там я выработал привычку к письменному документообороту. И теперь, прежде чем зайти на объект, мы пишем письма на упреждение: «Просим вас в качестве применения инновационных материалов и технологий рассмотреть...» Плюс указываем, что удорожания в любом случае нет, а качество лучше. Они, получив эту бумагу, издают приказ: «Пожалуйста».

— Не у всех за плечами такой багаж.

— По мне, коммерсант сначала должен побыть чиновником, скажем, пройти обязательную платную стажировку. А любой чиновник должен отработать определенное время в коммерции, например после первых пяти лет безупречной государственной службы. Одним словом, как в царские времена: «Вот тебе надел земли, вот крепостные. Езжай поднимать целину». Я думаю, это была бы нормальная практика. Коммерсанты прирастают к своим местам, чиновники — к своим. Их время от времени надо выдергивать, чтобы одни могли побыть в шкуре других, и наоборот.

Фото: Ирина Ерохина

— Тогда будет больше понимания?

— Конечно. Во время разного рода выступлений говорят: тут бизнес кошмарят, там. Конкретные факты коммерсанты не приводят по одной причине: все лежит на поверхности. А чиновники, которые никогда этого не касались, удивляются: «Это же просто отличный налог». Им в ответ: «Не может быть налога на налог». У нас, к сожалению, такое бывает. Есть и перегибы, связанные с ввозом каких-то изделий или, наоборот, с вывозом.

— Вы это знаете, как никто другой, потому что получаете из Китая комплектующие?

— В том числе. Масса вещей не то что не доработана. Закон есть, а конкретная методика его реализации не прописана. Это дает возможность исполнителям трактовать его либо в одну, либо в другую сторону. И зачастую нечистые на руку люди пользуются этой ситуацией.

«БЫВШИЕ ВОЕННЫЕ НАХОДЯТ ПРИМЕНЕНИЕ ТАМ, ГДЕ НУЖНА ЧЕТКАЯ ДИСЦИПЛИНА»

— Какое у вас образование?

— Специальное техническое. Я закончил Казанское высшее военное ракетное училище. Уволился в 2004 году офицером: в вооруженные силы пришли «реформаторы» в юбках. После этого около пяти лет работал в финансах.

— Где именно?

— Банки, страховые компании. В конце концов близкий товарищ и сослуживец пригласил меня в дорожную отрасль. Вообще, это тенденция: бывшие военные находят применение там, где нужны четкая дисциплина и организованность... Мы с ним вместе начинали этот бизнес, но затем он занялся более масштабными вещами. Я тоже решил уйти. Но так получилось, что те, с кем я работал, предложили мне вернуться. А те, кто был в моем подчинении, пришли с просьбой: «Возьмите нас на работу».

«Мои ребята при желании могли бы писать книги о разных регионах России...» Фото: Ирина Ерохина

— То есть вы создали свою компанию поневоле?

— Все как-то сошлось одно к одному... Говорить, что мы взяли энную сумму и инвестировали ее в некую идею, не приходится. Мы вкладывали сначала в одно, потом в другое. Одним словом, пробовали так, пробовали сяк: не получается. Первые заработанные деньги отдали умникам, которые изготовили нам непонятную штуку. Мы убедились, что она никуда не годится: надо делать что-то другое. В результате, когда мы пришли к определенному результату, я уже понимал, чем мы будем заниматься. То есть к тому времени, когда наше предприятие развилось так, что у нас появились средства, которые мы могли вложить в производство, все ошибки уже были учтены...

Сначала мы только производили элементы барьерных и перильных ограждений. Затем начали их поставлять и монтировать. Общаясь с дорожниками, мы как никто другие, были в курсе проблем. В частности, они жаловались, что после прохождения снегоуборочных машин катафоты загибаются и менять их затратно. А сотрудники ГИБДД постоянно выдают предписания об устранении недостатков, чтобы они были в порядке, безопасность превыше всего — и для людей, которые находятся за рулем, и для пешеходов. Мы в эту нишу направили все, что смогли.

Работая в финансах, я познакомился с химиками, которые занимались полимерами. Мы попросили их доработать из этого материала порядка четырех изделий.

— Значит ли это, что вы создали что-то принципиально новое?

— Вообще, это технология 70-х годов. Все литьевые методики, компоненты те же самые. Но материалы, которые мы стали применять, новые для дорожной отрасли.

«Крупные партнеры, зная, как работают „татары“, зачастую приглашают нас в Бурятию, Якутию или даже Ханты-Мансийск. Причем именно тогда, когда беда: сезон заканчивается, а объект еще не сдан» Фото: Ирина Ерохина

— А где вы все это размещаете?

— У нас создано производство. По сути, это небольшой цех, где люди работают практически в три смены. В стране есть проблема, с которой сталкивается в том числе и оборонка: не стало инструментальщиков. Как следствие, некому производить специальные заготовки и формы. Мы в том числе развиваем «инструменталку»: сами потихонечку изготавливаем литьевые заготовки и матрицы.

— А у вас разве не так: изготовил одно, а потом просто штампуешь?

— У нас только катафотов порядка четырех модификаций. Во-первых, форма имеет износ. Во-вторых, изделие, которое мы изготавливаем, имеет одну функцию — отражение. У нас в линейке есть катафоты с автономной подсветкой: мы используем солнечную батарею, которая крепится с обратной стороны и в ночное время дает свечение. То есть катафоты мало того, что отражают, еще и светятся.

«ПОЛЯКИ РАССЧИТЫВАЛИ НА РЫНКИ РОССИИ, НО Я ПРЕДЪЯВИЛ ИМ ПАТЕНТ»

— Такое есть только у вас?

— Это только у нас. На последнюю выставку «ДорстройЭкспо» в Москве поляки привезли нечто подобное.

— Вы знали, что они движутся в том же направлении?

— Нет, мы шли независимо друг от друга. Но то, что они привезли, изготовлено из материала, напоминающего текстолит. К тому же у них пока только идея, серийного выпуска нет. Поляки рассчитывали на рынки России, зная наши климатические зоны и проблемы: в темное время суток на дорогах ничего не светится и не отражается. Но закончилось все тем, что я предъявил им патент. Саму идею искусственного накопителя на дорожных ретрансляторах мы уже запатентовали.

«Наши катафоты отличные от других — они полиуретановые» Фото: Ирина Ерохина

— Кому у вас приходят в голову такие здравые идеи?

— В основном мне, но вообще, они лежат на поверхности. А реализовали их уже со всеми возможными расчетами: степень отражения, время свечения, объем солнечных батарей и так далее — в том числе казанские студенты. Преподаватели, которые учили меня в военном училище, в связи с его ликвидацией преподают сейчас в гражданских вузах. А они все люди инициативные. Я пришел к ним с идеей довести до ума одно изделие. А они говорят: «У нас такая работа ведется в вузах». Мы привлекаем к работе студентов трех вузов Казани. Они ее вполне успешно выполняют — превращают идею в окончательное изделие и доводят до сертифицирования и патентов. А уж всем, что касается выпуска форм, матриц и налаживания производства, занимаемся на месте мы сами. На сегодня у нас защищен один патент, еще два находятся в процессе. С этими изделиями студенты участвовали в четырех выставках, две из которых международные. На той, что проводила компания Siemens, они даже стали победителями. Причем был отмечен даже не студент, а его младший брат-школьник, которого он привлек. Сейчас эта компания оплачивает ему обучение.

— Круто!..

— Кроме того, участвуя в конкурсах, мальчишки зарабатывают реальные деньги. В одном случае это была премия, причем вручал им ее начальник ГАИ страны. Во втором конкурсе — грант. Четверо наших нынешних специалистов, которые сейчас занимаются разработкой искусственных неровностей, начали эту работу, еще будучи студентами.

— Получается, вы выращиваете научный потенциал к взаимному удовольствию?

— Они выходят на дипломное проектирование уже с готовыми изделиями. Мало кто из студентов даже в наши годы мог похвастаться тем, что их разработки выпускаются на заводе. А здесь фактически серийное изделие: оно применяется на дорогах, имеет рекомендации и письма от дорожных министерств, ГИБДД и так далее.

«Даже если всю ночь шел снег, я наутро должен выйти на чистую трассу» Фото: Ирина Ерохина

«ЭТО БУДУТ УМНЫЕ ДОРОГИ: ЕСЛИ ВЫПАЛ СНЕГ — ПРОЯВИЛАСЬ СНЕЖИНКА...»

— Что сегодня представляет собой ваш бизнес?

— У меня группа компаний. Помимо «Дорожного элемента» это еще и «Дорожные опции»: эта организация занимается непосредственно монтажом. Есть также производственная и транспортная компании. Мы постепенно расширялись. Самому первому моему предприятию пять лет, остальным — поменьше.

— У вас динамично развивающийся бизнес?

— По мне, он развивается медленно, хочется большего. Нужны средства, но мы стараемся не кредитоваться.

— Вы брали займы, но обожглись?

— Нет, мы и раньше не кредитовались. Просто я работал в финансах и знаю эту составляющую изнутри.

— Слишком большие переплаты и риск?

— Где-то и переплаты. И потом, кредит — это дисциплина. А ты занимаешься творческими вещами: изделие у тебя еще в разработке, но ты привлек под него займ. И даже если у тебя ничего не получилось, кредит нужно с чего-то отдавать. Поэтому мы зарабатываем сами и очень большие средства вкладываем именно в разработки...

Все оборудование у нас фактически уникальное, сделано вручную по заказу. Что-то мы делали сами. Придя к нам, вы увидите всякие пробирки и колбы. В идеале, когда мы дойдем до крупногабаритных изделий, закажем линию. Это будет, опять же, не стандартное оборудование, выпускающее продукцию, наверное, уже с меньшим привлечением человеческих ресурсов. Это наши ближайшие планы.

«У нас всегда жесткие условия контракта с большими штрафными санкциями» Фото: Ирина Ерохина

— Какой у вас ассортимент?

— Катафоты уже выпускаются серийно. Больше того, в прошлом году мы их монтировали уже и за рубежом — по дороге в аэропорт Манас киргизской столицы Бишкек. Кроме того, мы их поставляем как комплектующие на четыре самых крупных завода РФ, где наши партнеры устанавливают их непосредственно на барьерные ограждения.

Помимо катафотов мы выпускаем еще шесть видов изделий: то, что в простонародье называют «лежачим полицейским», специальные вешки для обозначения тех же барьерных дорожных ограждений зимой и различного рода смежные конструкции. Сами же их и применяем.

В дальнейшем хотим выпускать горизонтальную разметку с подсветкой, которая наклеивается на дорогу. Эти наземные пешеходные переходы коврового типа сейчас тоже находятся в разработке. Данная идея для России нова только лишь тем, что у нас смешанные климатические зоны, поэтому разметка должна выдерживать и снег, и мороз, и все остальное. Наши научные сотрудники над этим работают.

— Обычно хорошую идею быстро подхватывают другие...

— Из нашего материала светоотражатели пока больше не изготавливает никто. В этом плане мы отчасти уникальны. А во-вторых, чтобы нас догнать, нужно потратить года два — не меньше. Собрать готовое изделие кто-то, конечно, может. Но повторю: у нас есть патент. Кроме того, за это время мы подготовили целую группу специалистов-литьевиков. А это не просто так.

— У вас много идей?

— Ассортимент будет однозначно расширяться. В этом году у нас появятся еще три изделия. Уже готов к производству цех, готовы и формы для изделий.

«Опыт государственной службы, а он у меня был просто колоссальный, позволяет преодолевать все препятствия» Фото: Ирина Ерохина

— Каких, не раскрываете?

— Речь идет о крупногабаритных изделиях для дорожной отрасли с применением того же материала. Фантастика — не фантастика, но это будет что-то рядом с теми умными дорогами, которые, как показывают по телевизору, строят в Финляндии или Австрии и на которых, если выпал снег, проявляется снежинка, пошел дождь — капля и так далее. Хотя зачастую то, что можно применить в Австрии, не применишь в средней полосе России.

— Из-за климата?

— И реагентов, которыми щедро поливают дороги. Изделие для Краснодарского края или Крыма можно сделать хоть завтра. Но то, что изготавливаем мы, предназначено для разных климатических зон. И наши заводы-партнеры, комплектуя изделие, должны упаковывать его в одинаковую упаковку с одной и той же маркировкой.

«ОСНОВНАЯ КВАЛИФИКАЦИЯ — ЭТО ТРЕЗВЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ»

— Как думаете, почему люди захотели быть вашими подчиненными? Вы увлеченный человек, который увлекает за собой и других?

— Однозначно надо быть «больным», чтобы взяться за незнакомую прежде деятельность. Именно по такому принципу я и подбирал себе людей. Если вы спросите жен и членов семей мастеров, которые монтируют ограждения, они скажут: «Он три дня дома посидел, а потом ему обязательно надо куда-то нестись»: это как романтизм у капитанов дальнего плавания.

Или вот мои литьевики — это же все родом из детства: на уроке химии в пробирку кто-то волос бросит, кто-то ластик: как поведет себя кислота? Сейчас в средних специальных вузах не готовят литьевиков, поэтому мы выращиваем их сами. У нас среди них есть люди и с высшим образованием.

Вы, наверное, встречали детские площадки с резиновой крошкой — модные веяния. Все применяют для резиновых изделий обычный полиуретановый клей. А наши поэкспериментировали и создали нечто другое. Фактически они приносят готовые идеи, хотя и не всегда знают, где это можно применить. И среди них есть действительно великолепные находки.

«Дорожники — это сто процентов очень мужественные и выносливые люди» Фото: Ирина Ерохина

— Для монтажа барьерных ограждений особая квалификация не требуется?

— Основная квалификация — это трезвый образ жизни, что обеспечить очень сложно. Именно поэтому бригады у нас смешанные, многонациональные, из разных регионов России. Из Татарстана ребят много, но казанских почти нет.

— Ваши рабочие готовы поехать работать куда угодно? Вам, вероятно, приходится за это доплачивать?

— Все зависит от условий. Можно же отправиться на объект в районе Керченского моста. Еще вопрос: курорт это или работа? Особенно зимой. На самом деле нигде не просто. Дорожники — это сто процентов очень мужественные и выносливые люди.

— Большой у вас штат?

— Производственная фирма небольшая. А в целом в группе компаний работают порядка 50–80 человек. Мы постоянно привлекаем людей по трудовым договорам в сезон, когда надо быстро-быстро отрабатывать объекты.

— Вы ведете работы круглый год: нет ограничений по сезонности?

— Сезонность в строительных работах есть, и она всячески отображается на нас.

— Наверное, для вас самое напряженное время — летнее?

— Нет, осеннее, когда дорожники закончили работать...

«Вот говорят: в России дорогие дороги. К сожалению, это так: чем больше дорог и чем они лучше, тем дороже будут обходиться казне» Фото: dorogi.tatarstan.ru

— Положили новый асфальт?

— Да. Тогда они поднимают трубку: «А теперь приезжайте те, кто занимается разметкой, барьерными ограждениями, пешеходными переходами, знаками, озеленением». С одной стороны, это риск, потому что, как правило, дорожники все деньги уже освоили. В нынешней рыночной ситуации, когда доллар скачет, следом растет стоимость металла и повышается в цене топливо, может произойти следующее: контракт расторгован за одну цену, а когда надо выполнять работы, все это стоит уже других денег. В этих рисках мы стараемся изготавливать собственные изделия. Можем себе позволить конкурировать с теми, кто существует на рынке длительное время и для кого эта работа не основной хлеб. Скажем, организация, которая строит километры дороги и, кроме этого, проводит электричество, укладывает водопропускные трубы, устанавливает барьерные ограждения и занимается озеленением.

Крупные партнеры, зная, как работают «татары», зачастую приглашают нас в Бурятию, Якутию или даже Ханты-Мансийск. Причем именно тогда, когда беда: сезон заканчивается, а объект еще не сдан и, как у нас любят ругаться, «надо осваивать деньги». На качество дорог это влиять не будет. А вот работать тяжело, потому что на улице очень серьезный минус. Выдерживают не все.

«МОИ РЕБЯТА МОГУТ РАССКАЗАТЬ ПРО КОМАРОВ В МАРИЙКЕ, МОРОЗЫ В ЯКУТИИ...»

— Вы пригласили меня на интервью на трассу М-7 за 30 с лишним километров от Казани, где одна из ваших бригад вела работы. Вы мобильный человек?

— Я в Казани из месяца бываю всего неделю.

— А почему вам необходимо самому выезжать на объекты в разных концах страны?

— Для того, чтобы принимать необходимые решения.

— Вы о том, что если руководитель не приедет, работы могут проводиться иначе?

— Нет. Просто у нас все происходит поэтапно. Сейчас вот бригада забрала себе определенный фронт работ и я, убедившись, что все в порядке, буду появляться там редко. У нас зачастую одновременно работают пять бригад по всей России. Еще одной, к примеру, скоро предстоит отправиться в сторону Екатеринбурга. Когда они уже начнут работать, я сажусь в самолет и вылетаю к ним.

«„Он три дня дома посидел, а потом ему обязательно надо куда-то нестись“: это как романтизм у капитанов дальнего плавания» Фото: Ирина Ерохина

— Личный контроль все-таки необходим?

— Не столько контроль. Ты просто берешь стульчик, садишься и смотришь, что они делают. В правую руку рабочий берет инструмент, в левую — гайки. Ты вдруг задумываешься: «А зачем ему держать их в руке? Ей же можно еще что-то делать». Так рождаются идеи, которые, в конечном счете, выливаются в большую эффективность.

— В каком регионе вам легче работать?

— В любом хорошо. (Улыбается.) Мои ребята-дорожники при желании могли бы писать книги о разных регионах России. Порой им приходится жить в тайге в палатках. Они могут рассказать про комаров в марийке, мошку в оренбургских степях, морозы в Якутии. Мы были в том числе на Вилюе — это река и город выше Якутска, где вечная мерзлота. За нами закрепилось амплуа спасителей, потому что нас приглашают тогда, когда не смог сработать кто-то другой.

— В вашей работе, вероятно, важны сроки?

— У нас всегда жесткие условия контракта с большими штрафными санкциями. При этом ты никому не объяснишь, что там, где тебе нужно ставить барьер, лежит сугроб и его еще надо убрать. Контрактом это обстоятельство не предусмотрено.

— Ваши работники занимаются и уборкой снега?

— Это как раз вопрос внутреннего взаимодействия, который не видит никакой «Народный фронт». У дороги есть хозяин, он и организует все службы. Даже если всю ночь шел снег, я наутро должен выйти на чистую трассу.

«Это будет что-то рядом с теми умными дорогами, которые, как показывают по телевизору, строят в Финляндии или Австрии и на которых, если выпал снег, проявляется снежинка...» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ЕСТЬ БИЗНЕСМЕНЫ-РАЗРУШИТЕЛИ, Я — СОЗИДАТЕЛЬ»

— Какой вы руководитель?

— Внутри предприятия меня редко кто называет по отчеству. Я для всех «Женя». Я уже побывал великим начальником, мне этого хватило.

— Некоторым это необходимо постоянно: честолюбие и все такое.

— Но его можно подпитывать другими вещами. Например, если ты что-то производишь. Есть бизнесмены- разрушители, я считаю себя созидателем. Поэтому у нас и рождаются разные идеи, которые мы проверяем на жизнеспособность. Конечно, порой это стоит нам ремонта дорогого оборудования. Но что делать? Зато, бывает, при разборе этого оборудования мы находим фенечки, которые потом дорабатываем.

— То есть работа у вас творческая?

— Иначе будет скучно. И так все чуть-чуть серо, все пугают какими-то кризисами.

— А вы вообще влияние кризиса не ощущаете: число контрактов не сократилось и цена их не уменьшилась?

— У нас в стране по различным причинам никогда не будет все ровно: либо курс доллара поднимется, либо налоговое бремя усилится и так далее. Я смирился с тем, что на мой век, пока я не стану старым и дряблым, стабильности ждать не стоит. Опальный Ходорковский, когда отбывал срок, написал любопытную статью, в ней он рассуждал о том, что проблема нашего государства — это проблема молодежи. Раньше молодой человек знал, что, закончив школу, пойдет в армию. Отслужит, поступит в институт (ну разве что некоторые прежде женятся), потом ему дадут квартиру, появится дача. А если он станет мастером, то и машину купит. У него было будущее, потому что оно имело какие-то перспективы. А сейчас он понятия не имеет, кем стать. Поэтому, на мой взгляд, надо учить молодежь самим раскладывать кадровую перспективу. Это я не о науках или профотборе, а о том, чтобы научить учиться.

«Руководители регионов порой принимают решение: „Делайте под мою ответственность“. Но потом им опять-таки приходится оправдываться, „почему заплатили столько денег за применение этой штуки“...» Фото: Елена Селезнева

«ЛИБО МЫ ДВИЖЕМСЯ, КУДА Я ХОЧУ, ЛИБО...»

— Вы ощущаете поддержку властей?

— Мы воспользовались программой поддержки министерства экономики РТ. Этот единственный полученный на льготных условиях кредит в три миллиона рублей стал для нас в начале 2016 года серьезным подспорьем. Наши партнеры были связаны с Татфондбанком и очень серьезно пострадали. А мы закупали сырье большими партиями, и к сезону склад у нас был завален готовой продукцией. Я и другим советую: не надо бояться, идите и подавайте документы. Это целевые льготные кредиты. Таких в банке не выдают. И не во всех регионах так готовы поддерживать предпринимателей. Мы сотрудничаем с фондом поддержки предпринимательства минэкономики и по другим вопросам. Они организуют различные мероприятия и выставки, куда приглашают и нас.

— Бесплатные за рубеж?

— В том числе. В конечном счете для нас это реклама. У нас узкая специализация. И кроме сайта никакая рекламная кампания не нужна, потому что дорожникам попасть в целевую аудиторию очень сложно. Вешать баннер бесполезно: три дня тут поработали, а на четвертый уехали. А чиновники все время в бегах: сегодня ты привез ему письмо, а завтра он о нем уже забыл...

— И традиционный вопрос «БИЗНЕС Online»: ваши три секрета успешного бизнеса?

— Мне кажется, сначала должно быть что-то не успешным. Нужно постоянно пробовать делать то или иное. Я, например, никогда не задерживался на должностях больше трех лет — становилось скучно. Поэтому, когда мне говорят «Мы пять лет динамично развиваемся», — по мне, так это слишком долго. Кроме того, сейчас любой руководитель компании заточен на все. Узкоколейки быть не может.

— Иначе бизнес не вытянешь?

— Никак. Он однозначно должен разбираться в налогах, финансах, политике, если хотите.

«Наши дорожники знают о современных технологиях и способны делать дороги как, например, в Финляндии. Но когда, наконец, изменят ГОСТы, может быть, уже появится какая-то новая технология» Фото: metshin.ru

— Но можно же привлечь грамотных специалистов.

— Тогда надо нанимать еще и неких специалистов, которые будут смотреть за этими специалистами. Я говорю о крупных компаниях: они могут себе позволить службу внутреннего контроля, в которой есть технари, отдел ОТК с выездными группами и так далее. И мы ошибались, у нас тоже появлялись случайные люди, которые где-то в книжках прочитали, что надо влезть в компанию и на ее подъеме хапнуть. Но убедившись, что мы заставляем работать и спрашиваем результаты, ретировались.

— То есть вам не приходилось принимать жесткие кадровые решения?

— В прежние времена, когда служил, приходилось. А сейчас не могу сказать, чтобы я взял и кого-то уволил. Скорее человек сам приходит к такому выводу, потому что понимает, что в команде, состоящей из «больных» людей ему, здоровому, не место. У нас так: либо мы развиваемся и движемся туда, куда я хочу, либо... Другой альтернативы просто нет. Мне и так непросто: я единственный владелец основной части бизнеса. Хотя, например, у меня есть очень хороший партнер по барьерному монтажу. По отдельным направлениям это целые компании.