«Риск – вот то, без чего нормальной детской площадки не существует!»

О пространственных игровых решениях шла речь на очередном «Архитектурном завтраке» с Дмитрием Пузыревым

ТЕМА ОБЩЕСТВЕННЫХ ПРОСТРАНСТВ — ПРОСТОЙ И БЫСТРЫЙ СПОСОБ ПОМЕНЯТЬ ОЩУЩЕНИЕ ЖИЗНИ ГОРОЖАН

О пространственных игровых решениях шла речь на очередном «Архитектурном завтраке» с Дмитрием Пузыревым. Комфортная среда жилых домов сегодня (как, впрочем, и раньше) немыслима без детских площадок. Но какие они сейчас? Стандартные требования диктуют стандартные решения для маленьких жильцов. Однако яркие краски, пластиковые формы, резиновые покрытия данных мест и полная предсказуемость игровых моментов, увы, мало увлекают ребенка, не говоря уже о вовлечении в процесс родителей. Европа, целые поколения которой выросли на таких площадках, пришла к совершенно иным решениям.

Новый опыт создания игровых пространств в России продвигает компания AFA и проект «Хочу гулять». В их портфолио — игровые площадки в «Сочи Парке», парке Сергея Галицкого у стадиона ФК «Краснодар», который окрестили краснодарским «Зарядьем», парке им. Горького в Москве, ряд решений во дворах жилых комплексов, а также площадка-корабль на острове Новая Голландия в Санкт-Петербурге и так далее.  

Модератор — Дмитрий Пузырев, советник по градостроительству и архитектуре «Ак Барс Девелопмент».

Участники дискуссии — сооснователи проекта «Хочу гулять»:

• Александр Фронтов — гендиректор компании AFA;
• Мария Соколова — кандидат психологических наук, руководитель российского отделения международной ассоциации игры (ipaworld.org), эксперт Центра игры и игрушки (psytoys.ru), специалист по детской игре в команде AFA;
• Сергей Татаринов — исполнительный директор компании AFA (afa-group.ru).

Пузырев: Наша компания исповедует принцип комфортной городской среды для наших жителей, в том числе для маленьких, поэтому мы нашли очень интересную команду — это №1 в России, они уже сделали такие вещи, которые легко встают на одну доску с лучшими европейскими решениями общественных пространств. Это команда «Александр Фронтов Архитекторы» (AFA) и проект «Хочу гулять». Если вы хотите, чтобы ваши дети постоянно теребили родителей и куда-то тащили: «Отвези меня, пожалуйста, из Авиастроя на Горки, потому что там классная площадка», — то это к ним. Если вы думаете, что знаете, как должны выглядеть детские площадки, как организовать досуг наших детей, я скажу честно — на самом деле вы этого, скорее всего, не знаете. Это на самом деле сложно себе представить — как сделать так, чтобы дети часами не уходили с этих площадок и чтобы их родители, мамы и папы, часами могли бы в этом участвовать.

Фронтов: Мы рассматриваем сейчас объекты в Республике Татарстан — пока это находится на уровне концепции, еще рано говорить. Но планы у нас есть, мы готовы работать над интересными проектами. Казань активно развивается, предлагает интересные идеи. Может быть, это не самое масштабное из того, что мы делаем, но это и не самые простые вещи. Речь об общественных пространствах в городах республики — это Казань и Иннополис.

Пузырев: Актуальность общественных пространств «выстрелила» после того, как застройщики насытили рынок своими предложениями. Наверное, и тогда были хорошие дворы, но все поняли, что вокруг у нас несформированная территория. Отсюда и потребность в общественных пространствах, которая возникла как само собой разумеющееся.

Фронтов: Мы с 2003 года занимаемся ландшафтными пространствами. И, помню, в те годы застройщики, девелоперы не думали об этом. Да, все сажали деревья — с палец толщиной, делали какое-то невдумчивое благоустройство. Сейчас первое, чего хотят девелоперы: «Делайте что хотите, но чтобы деревья были нормальными!» Кроме того, они создают сейчас не квадратные метры, не коробки — думают над созданием среды. Это больше чем двор, на самом деле.

Татаринов: Сейчас никому не нужно «просто жилье». Сейчас рынок насытился, потребитель стал выбирать лучшее. И отсюда требование не только к квадратным метрам квартиры, но и к окружающим ее вещам. Это и подхлестывает конкуренцию между девелоперами.

Фронтов: Если вернуться к городским общественным пространствам, то сейчас есть понимание: это простой и быстрый способ поменять сознание людей, их ощущение жизни, создать удовлетворенность от города, от жизни в целом. Это не долгосрочная история, нет: год, два, три — и каждый видит существенные изменения. Задумывались об этом, наверное, всегда. В России, в частности в Москве, поворотной точкой стала реновация парка имени Горького и Крымской набережной. С этого, собственно, все и началось: ты приходишь к заказчику, и он тебе говорит: «Сделай мне, пожалуйста, Крымскую набережную». Это 2011 год.

Татаринов: Мироощущение поменялось не только у девелоперов, но и у властей. Появилось понимание, что людям, которые ходят на работу, надо где-то отдыхать. То наследие, которое осталось от СССР, к сожалению, в 90-е оказалось просто заброшенным, обросло всевозможными атрибутами дикого рынка. После парков и набережных пришло время улиц. Посмотрите, в это же время происходит упорядочивание наружной рекламы — исчезли, например, растяжки над улицами.

Пузырев: А в Казани раньше убрали, Москва пошла по нашему пути, между прочим...

Татаринов: Да, бывая в командировках и в России, и за рубежом, могу сказать, что все стало как-то более сравнимо. Наши крупные города в этом смысле ничем не хуже.

Фронтов: Мы недавно были в Мюнхене — действительно, создается ощущение, что город значительно грязнее, чем Москва. Так что реновация общественных пространств — это довольно быстрая история изменения образа жизни в городах.

«ДЕЛАЯ СРЕДУ ДРУЖЕЛЮБНОЙ ДЛЯ ДЕТЕЙ, МЫ СОЗДАЕМ У РЕБЕНКА ДОБРЫЕ ЧУВСТВА К СВОЕМУ ГОРОДУ»

Пузырев: Давайте уже перейдем к тому, до чего вы, собственно, «доигрались».

Татаринов: Давайте перейдем. Мы ведь, став взрослыми, забываем то, с чего все началось, а мы когда-то тоже были детьми. Дети — такие же равноправные участники того комфортного пространства, которое мы формируем. И оно должно быть доступно для них, в том числе и детские площадки. Это одно из наших направлений.

Фронтов: Нам сложно представить себе то, что мы никогда не видели. Но когда ты это видишь, понимаешь — это ведь можно было сделать и раньше. Раньше город был приспособлен только для автомобилистов — ну как раньше, это 90-е, начало нулевых. Никто не задумывался о других категориях пользователей: все стремились купить машину и на ней поехать. Сейчас сменилась парадигма. Общество «проснулось»: ой, у нас есть пешеходы, маломобильные группы, да еще и собаки есть! И вот так мы постепенно подошли к тому, что у нас еще и дети, оказывается, есть!

А дети — это ведь не та история: вот ты пришел на детскую площадку и начал играть. Нет. Дети играют везде. Им все равно — улица, дом, бульвар, детская площадка, асфальт тротуара. Нет такого — здесь играть, а тут не играть. Отсюда концепция построения города, дружелюбного к детям. Дело не только в наличии специальных мест — город в принципе должен быть приспособлен для детей. Вы представьте — пройтись с ребенком по улице с километр...

Пузырев: Иногда непросто, начинают хныкать. Им скучно.

Татаринов: И вот как только он попадает в такое место, где ему интересно, родители это сразу чувствуют. Делая город дружелюбным к детям, мы закладываем в этом маленьком человеке чувства к данному городу. А он же потом вырастет — и эти чувства останутся с ним на всю жизнь. Он будет помнить: мне в моем городе было классно.

Пузырев: И через 20 лет он ответит вам взаимностью и вряд ли пойдет на площадь устраивать революции — вплоть до этого.

Татаринов: Он скорее будет делать что-то для этого города, для страны, для своих детей.

Соколова: Есть такой эскимо-тест. Может ли ребенок, выйдя из своего дома, дойти до какого-то места, где продается мороженое, приобрести его и вернуться обратно до того момента, как оно растает. Здесь много параметров на самом деле. Разрешают ли ему одному выйти на улицу? Может ли он самостоятельно спуститься, выйти из подъезда, безопасно ли ему добраться до того места, где есть что-то для него?

С детской средой произошла такая же история: сначала ее просто не было, никакой, специально приспособленной. Играли всегда на улице, мы, помнится, играли на каких-то стройках, подвалах и чердаках. Это была богатая и развивающая среда.

А в начале нулевых мы получили очень стандартную дворовую историю, которая состоит из резинового коврика, забора и пары качелей. Когда мы начинали заниматься экспертизой, выяснилось: хотя выглядит все это очень красивенько, но не отвечает потребностям детей.

Дмитрий Пузырев: «Актуальность общественных пространств «выстрелила» после того, как застройщики насытили рынок своими предложениями»

«БИЗНЕС Online»: Вы хотите сказать, что те площадки, которые сейчас принято тиражировать, детям не подходят? Не нужны?

Соколова: Дети могут играть везде. Они могут играть на таких вот красивеньких площадках с ковриками. Могут играть и без ковриков. Могут играть не на площадках, играть с доступными материалами — какими-то палочками, веточками... Важно, что мы даем ребенку — какую среду формируем, какую игровую ценность создаем. Дети — незащищенная категория граждан, и они вам никогда не объяснят, что им нужно. Поэтому на нас ложится ответственность за создание развивающей и благоприятной среды.

Мы строим 20–30-этажный дом и создаем среду, где маленький ребенок не может сам самостоятельно спуститься вниз. Это место, где маленький человек не свободен. Он выходит — и попадает на дорогу фактически. Поэтому «двор без машин» на самом деле становится ценным понятием.

Городской парк «Новые Водники»Чтобы увеличить, нажмите

Пузырев: А там вот эта современная пластиковая детская площадка, да.

Татаринов: Детская площадка должна быть — это такой же факт, как наличие лестницы между первым и вторым этажом. А вот какая она должна быть? Ведь, казалось бы, детям, что ни дай, она понравится! Это так и есть. Весь вопрос в том, понравится она ребенку на полчаса, три часа или бесконечно надолго.

Мария говорила об игровой ценности. Так вот, не создавая пространства, комфортного для детей, мы их подвергаем опасности. Дети обязательно найдут те места, где больше риска: там для них больше игровой ценности. И важно, чтобы это были безопасные места.

Соколова: У стандартной детской площадки самый большой минус — зафиксированность. Их поставили — и все. Их нельзя трогать, с ними ничего нельзя сделать. Ими можно только попользоваться. И вот это то, что мы даем детям, если взять такой глубокий философский контекст: тебе дали — ты пользуйся. И это затем находит отражение в жизни взрослого человека. Пользуйся — вот тот посыл, что дает стандарт, а нужно совершенно другое.

Александр Фронтов: «Важно всегда помнить, для кого ты создаешь игровое пространство. Ведь если там будут дети, то будут и родители, поэтому важно учитывать интересы всех пользователей»

ШЕСТЬ ДЕТСКИХ ПОТРЕБНОСТЕЙ: ОТ ОБЩЕНИЯ ДО ЭКСПЕРИМЕНТИРОВАНИЯ

Фронтов: Важно всегда помнить, для кого ты создаешь игровое пространство. Ведь если там будут дети, то будут и родители, поэтому важно учитывать интересы всех пользователей. Мы исходим из того, кто пользователи, сколько их и какие у них особенности, а дальше мы смотрим на потребности этих пользователей.

Если вы посмотрите на типовую детскую площадку, вы поймете — она удовлетворяет только одну потребность: в движении. Побегать, полазить, прокатиться с горки — можно, особенно если ребенку лет 8, ну 10 максимум! Но это лишь одна из потребностей.

Пузырев: А после 10 лет идет провал, подросткам делать нечего. И если вы не создали ничего для 13–14-летних, то они обязательно придут на площадку, которую вы придумали для 5–6-летних. И обязательно ее сломают!

Соколова: Да, сломают, потому что у подростков возникнет ощущение, что это не для них, что их не видят. Все равно что вы пришли в кинотеатр, а вам дали кресло и попкорн, но кино не показали... На самом деле хорошая детская площадка — она для всех возрастов, в том числе для взрослых.

Фронтов: Наверное, надо назвать и остальные пять потребностей.

Соколова: Центральная — это потребность в игре. Это такая детская деятельность, в процессе которой развивается все: мышление, внимание, память, эмоциональная сфера — абсолютно все, это естественная, не выбранная взрослыми деятельность. Ребенок сам выбирает, что он будет делать, — надо предоставить для этого среду, а она может быть разной.

Фронтов: Яркой иллюстрацией служит такая детская площадка — резиновое покрытие, и где-то там после спиленного дерева остался клочок земли. Угадайте, где будет ребенок?

Квартал 9–18Чтобы увеличить, нажмите

«БИЗНЕС Online»: У этой земли, конечно.

Соколова: Потому что там выросла травка...

Фронтов: Да, и мы можем ребенку помочь найти для себя этот клочок земли.

«БИЗНЕС Online»: Подождите, то есть то, что мы сейчас видим в этом стандарте детской площадки, — это плохо?

Пузырев: Я бы сказал, что это то наше представление о хорошей жизни.

Фронтов: В 30-е годы у нас ввели нормы ГТО. И вот все наши шведские стенки, турники появились как ответ на то, что где-то ведь надо тренироваться. В других странах этого нет — нет вот прямо такого конкретного.... И вот мы привыкли, что детская площадка должна быть со шведской стенкой.

«БИЗНЕС Online»: Но вот подростку-то, наверное, это же хорошо. Он же не пойдет играть в песочницу для 5–6-летних! Вот ведь и альтернатива, нет?

Соколова: Да, есть потребность в разного вида движениях. В таких переживаниях — я вырос, я умелый, сильный, лучше всех. Но, если вы помните, среди подростков есть не только мальчики, но еще и девочки!

«БИЗНЕС Online»: Да, в самом деле...

Соколова: И у них нет потребности висеть на этой шведской стенке или крутить «солнышко» на турнике.

Детский бульвар в городском парке «Краснодар»Чтобы увеличить, нажмите

«БИЗНЕС Online»: И что же для них нужно?

Соколова: И у девочек, и у мальчиков есть общая потребность в общении — и по отдельности, и совместно. Для тех и для других нужны места, где они могли бы поиграть.

«БИЗНЕС Online»: Итак, какие еще есть потребности у детей?

Соколова: Движение, общение, контакт с природой, отдых, экспериментирование, потребность к преобразованию пространства.

«БИЗНЕС Online»: И что, детская площадка должна отвечать всем потребностям?

Фронтов: Нет. Но хотя бы отчасти — это уже хорошо. Не всегда возможно, не всегда нужно, чтобы площадка во дворе отвечала всем потребностям. Есть другие пространства — парки, скверы. Вот представьте себе историю — 1 Мая, вся семья нарядилась, пошла в парк... Допустим, в парке — громадная песочница, где нарядно одетые дети заэкспериментировались, родители потом не знают, что с ними, такими красивыми после песочка, делать. Ну зачем? В рамках таких выходных мне, как ребенку, может, и не надо экспериментировать! Нужно искать баланс! Больше эксперимента должно быть на дворовой площадке: ребенок оделся поудобнее, повозился там, промок, забежал домой. А ребенок в парке за полчаса пешком до дома, промок — это же нервы для всех, это проблема. Так что акценты могут смещаться в зависимости от того, чего мы хотим.

Парк им. Горького. Нескучный садЧтобы увеличить, нажмите

Соколова: В идеале я, как ребенок, выхожу из своего дома, попадаю в комфортную безопасную среду. В ней мне интересно, я нахожу ответы на все свои потребности — и я могу с  ней что-то делать. Эта среда создана для меня, она дружелюбна, и я активный участник этой среды. Либо есть другая, стандартная, история: я выхожу — и ничего трогать нельзя, я могу только чуть-чуть попользоваться и вернуться обратно.

Вот два разных подхода — две разные философии того, как мы относимся к нашим детям.

Фронтов: А мы, как взрослые, отвечаем за то поколение, которое вырастет.

Пузырев: Александр знает, о чем говорит: у него пятеро детей...

Соколова: Одна из составляющих нашего проекта «Хочу гулять» — это еще и история с родителями. Что такое прогулка для ребенка? Это же не про бантики и красивую одежду. Прогулка — это активное познание мира, преобразование мира, познание самого себя.

Фронтов: Сейчас родители, слава богу, научились детей одевать и не переживают за это. Но вопросы, конечно, возникают. Вот, друзья, водная площадка! Это хорошо, классно, летом все хорошо и понятно. «Но что мы будем делать на ней в октябре?» — спрашивают нас родители. Мы показываем картинку, как где-нибудь в Норвегии все прекрасно одевают резиновые сапоги... и в свое удовольствие!

Пузырев: Про грязь есть обалденные истории: ребенок, что называется, по уши в луже — и ему хорошо. Шлепает по луже, вокруг бегает то ли мама, то ли бабушка... Да вы вспомните себя — кто не любил пускать кораблики в весенних ручьях?

Сергей Татаринов: «Мы должны дать детям возможность управлять риском — чтобы он был чуть больше или меньше, но без возможности получить травму»

ИГРОВАЯ ЦЕННОСТЬ ЩЕПОЧКИ, ИЛИ ПОЧЕМУ БЕЗ РИСКА НЕТ РАЗВИТИЯ

Фронтов: Хотелось бы еще поговорить о риске. Он необходим при формировании детских пространств. Без риска нет развития! В принципе, то, что мы видим сейчас в стандартно выпускаемых площадках, было когда-то и в Европе. И они начали понимать: что-то как-то это все не то, чего-то не хватает. Так появились понятия игровой ценности и риска. А наши ГОСТы — это фактически их переведенные нормы 15–20-летней давности ЕN 1176! ГОСТ по покрытиям детских площадок — это то же самое. Вот вы приезжаете в Германию и понимаете, что там 40 экспертов и столько же юристов проверили эту детскую площадку, перед тем как ее открывать.

Татаринов: Речь об управляемом риске. Мы должны дать детям возможность управлять риском — чтобы он был чуть больше или меньше, но без возможности получить травму.

Фронтов: И очень важный момент для баланса риска и безопасности — покрытие детской площадки. Вот сколько резины должно на ней быть, чем ее заменить? Сколько обычно кладут?

Пузырев: На самом деле нет четкого регламента.

Татаринов: На самом деле резина нужна, чтобы навести определенный лоск. Чиновники любят чистенько!

Фронтов: Мы привыкли просто... Ну вспомните 90-е — разруха, грязь, хотелось чистоты. Стереотип — порядок, чистота, безопасность. Но по нормативам методика простая: есть специальный прибор, имитирующий голову ребенка с датчиками. Ее бросают с высоты — и датчики выдают показания. И вот для безопасности при высоте падения 3 метра надо класть 11 сантиметров резины. Не один, не два и не три, а 11. Резина обычно кладется либо на бетон, либо на асфальт, так что это прямые затраты. Такое покрытие становится золотым.

Татаринов: Но ребенок падает не строго по вертикали, а под углом. Резина не дает нам скольжения, которым гасится удар, она дает эффект подскока, который лишь усугубляет вероятность травмы.

Фронтов: Вот на Олимпиаде спортсмены же не на резину прыгают. Они обычно на песочек... Или вот футболисты — никто же не любит «резиновые» поля, они хотят газон. Так почему детям подстилают резину? Вы задумайтесь просто.

Тематический «Сочи Парк»Чтобы увеличить, нажмите

Татаринов: В Европе уже прошли этот этап. И люди, которые выросли там на резиновых покрытиях и которым сегодня уже 20–30 лет, чаще получают травмы. У них просто нет опыта, вынесенного из детства, как себя вести на естественных покрытиях. Без риска нет развития.

Фронтов: Резина, если вы по ней проедетесь коленкой, локтем, обжигает. Ее можно использовать, но в определенных рамках. Игровой холм мы делаем из резины, она работает отлично. Если ты понимаешь, что тебе надо обеспечить транзит пользователей по площадке, для этого тоже подходит резина: подход-подъезд мамы с коляской, например. Но есть галька, гравий, щепа, трава...

Пузырев: Даже по цене та же щепа, гравий, песок гораздо дешевле, чем любые резиновые дела, которые по нормам безопасности еще и не выдерживаются.

Фронтов: Естественные покрытия дешевле как минимум раза в три, потому что 40 сантиметров щепы защищает от падения с трехметровой высоты так же, как 11 сантиметров резины. Галька также доступна. Она, кстати, тоже хорошо защищает от ударов — фракция 2,8. Она указана в ГОСТе — это не щебень, это не дробленый камень, он округлый и не слеживается, а будет подвижным. Немцы называют его горохообразным гравием.

Соколова: Не говоря уже о том, что естественные материалы обладают огромной игровой ценностью. Вы представьте только, как можно использовать щепочку для игры? Это денежки, кораблики, солдатики, мама-папа-ребенок, фигурки, еда, машинки... Гравий — им можно «кормить слоника», камешками можно обмениваться с другими детьми, кидать их в лужи или специально сформированные на площадке ручейки. Это все что угодно!

Набережная в парке «Мещерский»Чтобы увеличить, нажмите

«БИЗНЕС Online»: То есть это решение сразу ряда потребностей: движение, общение, эксперимент, изменение пространства, получается... Ну а безопасность? Ведь классическое наше детское, советское, я бы сказал, приключение — это удар качелями по голове.

Фронтов: Качели должны быть безопасными: резиновое сиденье, подвес на цепи... Да, на ней не сделаешь «солнышко», но и не получишь серьезной травмы. Это важно. Кстати, у качели не может быть никакой резины в качестве подстилающего покрытия — тут она лишь усиливает вероятность травмы, поэтому подходит естественный материал. Риск — да, на площадке должен быть. Но ни в коем случае не угроза безопасности.

Кстати, говоря о щепе, это ведь тоже управляемый риск: можно получить занозу и, соответственно, ценный опыт по ее вытаскиванию! Щепа также позволяет передвигаться по ней мамам с колясками, с инвалидными колясками чуть хуже, но тоже можно.

«БИЗНЕС Online»: И покрытие вы применяете в зависимости от активности и риска, так?

Фронтов: Если предполагаем, что здесь часто будут падать, мы используем гальку. Если вокруг лес, деревья, галька смотрится странно, да еще нам надо, чтобы люди ходили, мы выбираем щепу. У нас есть вода — и с ней отлично соседствует песок.

Работая над проектом корабля в Новой Голландии, я увидел, что дети совершенно спокойно прыгают с высоты в 1,5 метра — там галька. Никто им, конечно, это не объяснял, но дети сами пришли к выводу, что это безопасно и даже интересно. Гальку там, кстати, привезли с берегов Каспия.

Мария Соколова: «Яркие цвета для детей — один из мифов о том, что нужно детям. Это как с чистотой и резиновыми ковриками! Есть пример детской площадки, которую дети сами перекрашивают каждый день»

«ЕСЛИ МЫ С ДЕТСТВА ПРИУЧИМ РЕБЕНКА СМОТРЕТЬ НА ЯРКИЕ ЦВЕТА, ТО КАК ОН НАУЧИТСЯ ОТЛИЧАТЬ ОТТЕНКИ?»

«БИЗНЕС Online»: А что вы скажете о цветах? Принято считать, что чем ярче цвет, тем лучше для детей.

Фронтов: Общественное мнение сложилось: красный, желтый, зеленый — поярче, побольше! Но ведь почему-то ни один родитель квартиру в таких цветах себе не оформляет, да и машины что-то редко красят таким образом. Откуда возникло такое ощущение, непонятно. Мы долго искали, но в итоге все-таки пришли к мнению: в мире нет исследований, которые бы однозначно подтверждали, что детям нужны яркие цвета.

В какой-то момент они сами могут что-нибудь покрасить ярко, но вот чтобы постоянно... У северных народов, у эскимосов, по-моему, в языке есть очень много оттенков голубого и белого. Они их различают. Мы — нет, у нас среда более полихромная. У них — более монохромная. Если мы с самого детства будем ребенку показывать — вот, смотри, есть вот такие яркие цвета, то как он научится отличать оттенки?

Вот и мы, когда создавался проект игрового пространства-корабля на Новой Голландии, не стали красить его в яркие цвета. Корабль все-таки исторически не красили так! Мы сохранили естественный цвет дерева.

Так что если вы посмотрите на многие жилые комплексы... Поработал хороший архитектор, все приятно. А детская площадка — смотришь, вот эти яркие цвета...

Игровые площадки в тематическом «Сочи Парке». ДжунглиЧтобы увеличить, нажмите

«БИЗНЕС Online»: Но ведь их же вот так и выпускают площадки промышленные — горки там, качельки.

Соколова: Яркие цвета для детей — один из мифов о том, что нужно детям. Это как с чистотой и резиновыми ковриками! Есть пример детской площадки, которую дети сами перекрашивают каждый день. И вот сегодня ты видишь — пришли дети, которые раскрасили ее во все цвета радуги. А на другой день она другая, потому что цветовой микс их раздражает.

«БИЗНЕС Online»: Дети разные, надо к этому привыкать...

Соколова: Разные. И нет необходимости красить детские места в какие-то яркие краски. Если созданная среда обладает игровой ценностью, она может быть нейтральной по цвету. Есть исследования, что в перенасыщенной цветом среде внимание ребенка снижается и уровень травматизма растет. Это просто естественно: когда мельтешит перед глазами, внимание падает.

Фронтов: Много хороших архитекторов среди итальянцев — ну вы помните, они и в России в старину строили. И вот как-то приезжаешь в Италию — там нет красно-сине-буйных по цвету зданий, среда очень тонко настроена. И люди, находясь в этой среде, развивают свой вкус и тонко чувствуют эти вещи.

«БИЗНЕС Online»: То есть с цветом непонятно получается!

Фронтов: Мы не хотим давать простых решений: здесь должно быть так. Каждое решение хорошо в своей среде, каждое должно способствовать игровой ценности.  

Фронтов: Детям в городе не хватает общения с природой, везде дома, асфальт, каменные джунгли — много не совсем натуральных материалов»

«ПРОСТО ДОБАВЬ ВОДЫ»: РЕБЕНОК НЕ ДОЛЖЕН ОБЩАТЬСЯ С ЭЛЕМЕНТАМИ «БЕТОН, РЕЗИНА И МЕТАЛЛ», НУЖНЫ «ВОЗДУХ, ВОДА, ЗЕМЛЯ И ДЕРЕВО»

«БИЗНЕС Online»: Игровая ценность — что это?

Фронтов: Если мы поставим рядом две площадки и приведем туда детей, вы увидите, что на какой-то из них дети находятся, играют дольше. Значит, она обладает большей игровой ценностью для ребенка.

Соколова: Мы наблюдаем, как играют дети, сколько времени они проводят на площадке, сколько времени проводят там родители. Там, где это возможно, мы стремимся понаблюдать за работой этой площадки. И делается анализ каждого игрового элемента. У детей есть свои интересы на площадке, у взрослых — свои.

Пузырев: Ваши водяные придумки, которые всем так понравились, — это такая находка!

Фронтов: Говорят, все, что связано с водой, должно быть дорого. Ну возьми песочницу, поставь туда колонку с водой. И все — это в разы поднимает игровую ценность!

«БИЗНЕС Online»: Просто добавь воды — и все?

Игровые площадки в тематическом «Сочи Парке». ЭкспериментыЧтобы увеличить, нажмите

Фронтов: Детям в городе не хватает общения с природой, везде дома, асфальт, каменные джунгли — много не совсем натуральных материалов. Этого не хватает и взрослым, но дети ближе к природе! Отсюда и мысль, что хорошо бы детям обеспечить возможность общаться со стихиями — вода, воздух, земля. Огонь, понятно, в городе имеет ограниченное использование, его не запроектируешь, а вот все остальное...

Водух — это качели, тарзанки, все то, что дает ощущение полета, ветер на лице, развевающиеся волосы. И чем больше ребенок, тем больше должна быть высота, амплитуда, риск. Земля — тоже понятно: песочница как пример более-менее чистой земли там, где люди не готовы к просто грязи. Ну и вода — вы вспомните весенние ручьи, резиновые сапоги, лужи! Но ручей можно организовать.

Соколова: Японцы еще выделяют дерево.

Фронтов: Да. Ведь на обычной детской площадке что происходит? Ребенок общается с другими четырьмя элементами. Это элементы «бетон», «металл», «пластик» и «резина».

Соколова: Есть расхожая шутка: современная детская площадка полностью удовлетворяет потребность ребенка в контакте с резиной.

«БИЗНЕС Online»: А можно вернуться к воде еще раз?

Фронтов: Рукотворный ручей, который мы создали на одной из площадок... Как он создан? Это не тот кран, который ты открыл, в результате чего вода пошла, нет. Ты хочешь получить воду — ты должен приложить некие усилия: стоит колонка, которую надо качать. Нажал — она сколько-то воды выдала. Опять нажал — опять выдана. Это, во-первых, ограничение расхода воды, а во-вторых, это активность для детей.

Татаринов: Когда ты добываешь эту воду, ты не можешь ею воспользоваться сам. Ты добываешь ее для кого-то! И вот тут возникает потребность общения, взаимодействия с другими участниками игры. Получается, что дети должны познакомиться, договориться: ты крути, а я там вот с плотиной буду. 

Фронтов: В проекте есть колесо-черпалка, и вот оно дает приличный поток воды. Вообще, это колесо не вызывает такого впечатления, что оно чисто детское. Нет — оно вполне годится для того, чтобы его вращал взрослый. «Сейчас я вот быстренько разберусь, что к чему, куда вода течет, и будет такой ручей», — так подумает любой папа. Он будет «на горе», а дети — внизу. Это совместная история — и отличная возможность настроить общение детей и родителей.

Соколова: Мы спрашивали многих детей, что им больше нравится, и получали самые разные ответы от детей самых разных возрастов. Детям не нужны какие-то гигантские водоемы, они отлично играют в небольших типа лужиц, где воды-то по щиколотку. Это же просто приключение, а детям не хватает природных впечатлений в каменном городе.

«БИЗНЕС Online»: Но такие детские площадки — они же стоят очень приличных денег.

Пузырев: Есть вопрос бюджета, а есть вопрос хорошей площадки. Пример — парк в Краснодаре. Ведь Сергей Галицкий сделал свой парк не ради денег.

Фронтов: Парк «Краснодар» на 23 гектара вместе со стадионом, с 10–12 метровыми деревьями, по оценкам экспертов, стоит гораздо дешевле, чем тот же парк «Зарядье». Но применительно к дворовой площадке все решается гораздо проще. Друзья, давайте вместо покупки какого-то стандартного оборудования сделаем просто холм! Он будет работать у нас зимой — это же горка. Еще одна загородит нас от дороги. А ведь насыпать холм — это просто немного щебня и немного резины, например, сверху. Это ненамного дороже, но игровая ценность резко повышается.

«БИЗНЕС Online»: У нас как-то больше принято, чтобы двор-то был ровный, а вы про холмы.

Фронтов: Слушайте, ну вот посмотрите в окно. У вас классный город — и он совсем не ровный! Он на холмах. Это же классно, это то, что добавляет виды, это добавляет ощущений.

Игровые площадки в тематическом «Сочи Парке». ЭкодеревняЧтобы увеличить, нажмите

Пузырев: И еще тут на холме какая-то крепость.

Фронтов: Причем для ребенка холм, даже высотой метра полтора, — это другой масштаб.

Пузырев: Я вчера прочитал у вас такую фразу: товарищи взрослые, встаньте на колени, оцените все глазами детей.  

Фронтов: Но вы про стоимость спрашивали. Ребенок воспринимает это не как деньги, это мы, взрослые, смотрим и говорим: «Ага, вложились тут!» А для детей важна игровая ценность. И создание ее — это не всегда дорого. Брусчатка, например. Сделали какой-нибудь кирпичик с другим рисунком — и это уже элемент игры! Горка опять же, холм.

«БИЗНЕС Online»: У нас во дворе куча снега была, вокруг нее постоянно дети играли. Строят там себе штабы, роют ходы, снежки там, крепости какие-нибудь.

Соколова: Гора снега, гора песка — и вот тебе счастье. Выгрузи «КАМАЗ» — и обеспечишь детям игру на целый день. Она отвечает всем детским потребностям: движение? Пожалуйста! Общение, контакт с природой, эксперимент, преобразование пространства? Да сколько угодно!

Фронтов: Нет задачи страдать гигантизмом, конечно! Вот тот же холм — сделайте на него с одной стороны подъем, как скалодром. С «хваталками» в виде игрушек, например.

Соколова: В одном из наших решений мы применили как раз вот такие игрушки. Мы предполагали, что это вызовет повышенный интерес, но и думать не могли, что он будет таким большим. Дети воспринимают этих зверушек — бабочек, гусениц, улиток — как живых. Они сами создали игровой сюжет — это спасающиеся из пустыни зверушки. Дети их поливали водой, потому что им жарко. Представьте — они носят воду и поливают улиток...

Мы вот говорим об игровой ценности холма, но если нет возможности, то сделайте просто разноуровневую песочницу. Игровое пространство на переходах высот вносит массу разнообразия.

«БИЗНЕС Online»: То есть надо уходить от плоскости к трехмерному пространству.

Соколова: Плоскость хороша для подвижных игр, это тоже важно, но трехмерность придает вашей площадке повышенную игровую ценность.

Фронтов: Это не просто игра. Есть такой опыт, когда оценивали волков, выросших в разных условиях. Волки, выращенные в неволе, в плоском ландшафте, и выпущенные затем в лес, просто не могут поймать добычу. Они не могут рассчитать, скоординировать свое поведение в зависимости от рельефа. А те, что выращены в трехмерном пространстве, никаких проблем с охотой не испытывают. Поэтому чем проще, беднее ваша площадка, тем это хуже с точки зрения развития детей.

Соколова: Есть чудесное исследование скандинавских коллег, которые долгое время наблюдали за детьми в двух детских садах. Один — с плоской площадкой, другой — на естественной скале с очень, я бы сказала, рискованной площадкой. Но уровень подготовленности, уровень ловкости детей во втором варианте просто в разы отличается.

Игровая площадка «Фрегат «Петр и Павел»Чтобы увеличить, нажмите

Фронтов: Опять-таки это сказывается по мере взросления. Дети, которые в совсем юном возрасте имели возможность больше рисковать, в будущем рискуют меньше.

Пузырев: Как говорится, отыграно в детстве! Все шишки он уже словил...

Фронтов: Да, и он уже оценивает риски: зачем рисковать, если можно не рисковать?

«БИЗНЕС Online»: Ну, например, какие-нибудь веревочные парки, да?

Соколова: Веревочный парк — это другая немного история. Там ты на страховке, с защитой, в безопасности — там переживание высоты, полета. Но ты знаешь, что ты в безопасности. Этот парк — это аттракцион.

Пузырев: Важно отличать аттракцион и детскую площадку с допустимым риском. На площадке за тебя как будто никто не отвечает, ты самостоятелен, ты рискуешь. На аттракционе ты переживаешь, но ты все-таки защищен изначально. Это разные типы активности.

Татаринов: Аттракцион — это услуга, которую мы оплачиваем. А детская площадка — делай что хочешь, что можешь. И аттракцион — это все-таки развлечение, куда ты не будешь ходить постоянно, они приедаются, их надо время от времени менять. И это задача не детской площадки, это парки — им надо привлекать людей, проводить мероприятия. Детская площадка стационарна.

Соколова: Чтобы понятнее было: одно дело — когда вы берете такси и едете, другое — когда вы сами за рулем, третье — когда вы сели на мотоцикл. Это разные уровни переживания.

Пузырев: «Девочки не прыгают в «резиночку»... Дети — в гаджетах»

ДЕНЬ ИГРЫ: ОТ ДВОРА ДО ГОРОДСКОГО ПАРКА И СОУЧАСТВУЮЩЕГО ПРОЕКТИРОВАНИЯ

«БИЗНЕС Online»: Таким образом, мы приходим к пониманию, что массовая детская площадка во дворе все-таки не может обеспечить интересы всех детей, взрослых всех возрастов.

Пузырев: В одном дворе можно сделать две-три вещи, а вот на какой-нибудь жилой район, на группу микрорайонов, кварталов можно сделать небольшой районный сквер, парк, вот там организовать активности для разных групп. Мы в нашем перспективном микрорайоне у «Меги» заложили 1 гектар под такой парк и планируем организовать там масштабную площадку. Эти вещи должны быть общедоступны. Мы работаем над этой концепцией.

Фронтов: Причем при таком подходе (двор — сквер — парк) вы можете организовывать какие-то активности. Например, мы проводили день игры. Мы говорим: ребята, май, кончается школа. И вот что делать будем? Наши дети ведь не прыгают в скакалочку, не играют в «классики» и «офицеров», как это было во времена нашей молодости.

Выставочный сад «Внутри не так, как снаружи»Чтобы увеличить, нажмите

Пузырев: Девочки не прыгают в «резиночку»... Дети — в гаджетах.

Фронтов: Да, но мамы-то помнят! Мама может. Представьте, мамы прыгают, а у детей отваливаются челюсти: «Мама, я тоже так хочу!»

Соколова: Мы когда готовили этот мастер-класс, удивлялись сами. Ведь ты не помнишь ничего, но встаешь перед резиночкой, помнят твои ноги, потому что это же было годами... Было интересно наблюдать за родителями — у них напрочь из памяти стерлась вся эта история, а они подходят и говорят: да, да, вот здесь еще переступить нужно. И показывают.

Фронтов: Не обязательно проводить это, скажем, на городском уровне. Это может быть какая-то микрорайонная история. Как в Англии, допустим: они там вообще, бывает, перекрывают какую-то небольшую улицу. И говорят: в этот день дети важнее, чем машины. Люди играют просто на улице: сам можешь вынести все что хочешь — от скакалки до мяча. Для запуска этого процесса не надо много — что-нибудь на колесах, чтобы каталось, бумага, картон, какие-нибудь доски, гвозди. Все вместе построим, попилим. И это общественная история. Мы делали что-то подобное в парках. Достаточно организатора, минимальной информации — и люди начинают играть с детьми. Позовите какой-нибудь магазин — бытовой, хозяйственный, ремонтный. Пусть у вас там их баннер постоит, а люди просто будут играть.

Есть ведь еще один момент — соучаствующее проектирование. Вы можете привлекать людей, проектируя для них детскую площадку. Люди это ценят: их услышали.

Игровая площадка «Пирамиды» ЖК «Бунинские луга»Чтобы увеличить, нажмите

«БИЗНЕС Online»: То есть сдавать детскую площадку надо после ввода в эксплуатацию? Ну так у вас тогда дом не примут — недоделано же.

Пузырев: Никто не мешает достроить потом детскую площадку.

Фронтов: Вы можете просто сказать: друзья, мы вам вот это и вот это сделали, но в бюджете осталось немного денег, поэтому мы вас спросим, как надо сделать. И вот тогда люди сами решат относительно своего двора. Нужно решить, что здесь будет дальше, и даже сделать — по аналогии с субботником.