Марат Гильфанов Марат Гильфанов

«РОЖДАЛИСЬ МЕРТВЫЕ ЖЕРЕБЯТА С ГОЛОВАМИ КАК У КРОКОДИЛОВ»

— Марат Айдарович, при поиске информации о конном племенном заводе «Казанский» первым делом появляются статьи двухлетней давности с заголовками в стиле «Рысаки на мясо». Что тогда произошло?

— Здесь надо сказать, что наше предприятие основано в 1968 году. В начале 2000-х конный завод перешел в ведение «Татспиртпрома». Я пришел на завод в декабре 2015-го. В это время здесь царил беспорядок: люди ходили по кумысному цеху в ботинках, на полу лежали гнилые доски, стоял затхлый запах, а в конюшнях уже началось кровосмешение — несколько раз рождались мертвые жеребята с головами как у крокодилов.

Было принято решение кардинально изменить работу — сделать ремонт, решить вопрос с коллективом и проблему с поголовьем. В первую очередь занялись животными — тогда у нас числилось 180 лошадей. Необходимо было поменять жеребцов, чтобы впоследствии избавиться от кровосмешения. Кроме того, было много рысаков, из-за высокой стоимости содержания мы решили их тоже распродать. Все это сразу вызвало бурю эмоций среди коллектива, из-за недопонимания пошли страшные слухи. Некоторые даже говорили, что мы прямо на заднем дворе режем лошадей на мясо, а сами строим здесь коттеджный поселок. Но, как видите, это не так: лошади в порядке, никаких коттеджей нет.

— То есть от затхлости и кровосмешения вы избавились...

— Да, и все это благодаря Иреку Джаудатовичу (Ирек Миннахметов — генеральный директор АО «Татспиртпром» — прим. ред.), который принял решение о финансировании модернизации предприятия. Мы отремонтировали административное здание, сделали новый кумысный цех, обновили общежитие, закупили оборудование и технику. На все это ушло около 19 миллионов рублей.

— А что стало с лошадьми?

— Сейчас у нас 100 русских тяжеловозов — это одна из самых распространенных в России пород, наиболее приспособленных к жизни в наших природных условиях. На ипподроме содержим 6 рысаков. Я, кстати, не разрешаю своим сотрудникам ездить по территории на машине или на тракторе — они запрягают лошадь и передвигаются только на ней. Все оставшиеся сегодня лошади — здоровое поколение, не старше 7 лет, которое сохранилось от прежнего предприятия. Мы избавились от инбридинга, завезли нового жеребца-производителя: любой коннозаводчик должен каждые три-четыре года обмениваться жеребцами.

— Вы говорите, что содержание лошадей — дорогое удовольствие...

— Нужно понимать, что на содержание лошади ложатся затраты на сельхозработы, возделывание земли, уборку территории, поэтому итоговая цифра получается бешеной — в среднем 190 тысяч рублей при рыночной стоимости лошади в 90 тысяч.

— Шесть рысаков — это все, что у вас сейчас осталось из скаковых лошадей?

— Да, и больше мы заниматься разведением рысистых не будем. Если обычной лошади нужно почти 200 тысяч рублей на содержание, то скаковая обходится в два раза дороже. У них совершенно другой рацион питания, они чаще болеют и в целом требуют больше ухода.

— А если разводить для продажи?

— Реальный ценник быстро бегающей лошади — 300–400 тысяч рублей, а по факту за нее никто таких денег не дает. Кроме этого, тот, кто может содержать скаковых лошадей, возит их из Америки за 1,5–2 миллиона рублей, а не берет наших. И это понятно: местные рысистые породы лошадей почти неконкурентны по сравнению с иностранцами... Как видите, разведением рысаков заниматься совершенно невыгодно.

— А других пород?

— Мы должны полностью загрузить мощности кумысного цеха, ведь спрос на продукт очень высок. Сегодняшнего стада нам для этого недостаточно, потому что довести лошадь до дойки — долгий процесс, на который уходит больше года. Поэтому планируем закупить порядка 150 лошадей «старо-татарской» породы. Сегодня министерство сельского хозяйства и продовольствия Татарстана разрабатывает программу по восстановлению этой породы. Нам как сельхозтоваропроизводителю обещают дотации, так что будем участвовать в данном проекте. Пока что параметры программы не определены, разговор идет о субсидировании 40 или 30 процентов со стороны республиканского бюджета, но и этого, как мне кажется, недостаточно.

КОГДА ПОЯВИТСЯ КУМЫС НА МЕДЕ И ПРОПОЛИСЕ

— Насколько понимаю, главная ценность фермы — кумысный цех...

— Да, поэтому для нас было важно обновить все производство, начать его с чистого листа.

— Сколько вы производите?

— На первом этапе после запуска делаем от 15 до 20 литров в день, тогда как максимальный объем — 300 литров. При сегодняшней загрузке делать кумыс совершенно невыгодно. Себестоимость напитка достигает 190 рублей, а продаем за 85–100. Нужно еще учитывать и то, что срок хранения продукта всего 5 суток. Просто так держать этот цех неправильно, должна быть прибыль или хотя бы самоокупаемость, поэтому нам нужно максимально его загрузить, тогда себестоимость опустится до 74 рублей и нам станет легче дышать. Да и покупателям будет проще найти наш кумыс — будем продавать его не только в агропромпарке, как делаем это сейчас, но и развиваться на других площадках.

— Сегодня на рынке Татарстана есть другие производители кумыса?

— Есть производитель в Арском районе, но в основном это небольшие фермы. Если вы заметили, в сетях и гипермаркетах настоящего кумыса почти не найти, разве что кумысный напиток, а у него совершенно другой вкус. Производители этого напитка уходят от ГОСТа и техзаданий, тем самым удешевляя производство, — используют уже коровье молоко. А в настоящем кумысе есть только два ингредиента: кобылье молоко и дрожжи.

Если говорить в целом о России, то большую часть кумыса производят Башкортостан и Калмыкия. Они спокойно покрывают потребности своих регионов, выходят в Москву, но очень редко появляются в татарстанских магазинах.

— А пьют ли современные россияне кумыс? Есть ощущение, что напиток ушел в прошлое...

— Потребность в кумысе огромная! Как только люди услышали, что мы возобновляем производство, к нам начали толпами приходить. Как-то позвонил мужчина из Тюмени — говорит: буду проезжать мимо вашего предприятия, оставьте мне две коробки кумыса. Мы специально для него сохранили 24 бутылки. Понимаете, люди помнят наш напиток, они помнят вкус кумыса из Званки. Именно поэтому, кстати, мы возобновили старый рецепт, а не создавали новый. Нашей задачей было сохранить еще тот вкус. Мы поменяли этикетку, но сохранили «содержание» и оставили стеклянную бутылку. Считаю, что натуральный продукт нельзя продавать в пластике.

— Не боитесь, что потребителю быстро надоест вкус кумыса? Коровье молоко, например, не каждый день пьют...

— В перспективе, когда выйдем на полную мощность, будем делать кумыс из медовой закваски и на прополисе, так что можно будет пробовать что-то новое.

«ВЕДУ ВОЙНУ — ПРИУЧАЮ РАБОТАТЬ»

— У завода огромная территория — много чего можно сделать...

— Ферма расположена на 39 гектарах земли, и, конечно, здесь есть куда расти. Например, мы сами выращиваем зерно для животных. В прошлом году собрали 1200 тонн сена, 800 тонн зерна и 200 тонн технической культуры подсолнечника.

— Это выгоднее, чем покупать?

— Сложный вопрос... Смотрите сами: сегодня зерно стоит 3–4 рубля, а себестоимость одного килограмма — 7–8 рублей. Затраты постоянно растут, тогда как рынок падает. И в целом нужно понимать, что мы находимся в зоне рискованного земледелия и производство зерна может быть выгодным раз в 10 лет, когда по всему миру катастрофа, а у нас хороший урожай.

— На сторону удается продавать урожай?

— Что остается после отсеивания, продаем: подсолнечник — Казанскому маслоэкстракционному заводу, рожь — на Усадский спиртзавод, излишки ячменя — на птицефабрику. Это небольшой доход, но мы будем развивать и другие направления, на которых можно заработать. Например, недавно закупили 40 овец — думаем запустить производство овечьего сыра. Мастер нашего кумысного цеха Галина Дмитриевна Сафина — уникальный человек, пообещала нам заняться этим вопросом. Тем более овечий сыр очень ценится — в магазине стоит от 800 до 1000 рублей за килограмм.

— Какие-то еще направления животноводства хотели бы развивать?

— Думали о кроликах, но мой ветеринарный врач против: чем больше разных животных купим, тем сложнее уследить за ними. Совместного проживания лошадей и баранов достаточно. Если же кумыс на медовой закваске будет пользоваться спросом, то, возможно, заведем собственную пасеку.

— Сейчас очень популярны экскурсии на лошадиные фермы. Не думали этим заняться?

— Думаем. Надо разрабатывать туристический маршрут, чтобы человек мог не просто посмотреть производство и попить кумыса, но и переночевать. Пока вопрос в стадии обсуждения.

— Кто у вас сегодня работает и сколько за это получает?

— Персонал — 35 человек: ветврач, зоотехник, скотники, рабочие, доярки. Со всеми бездельниками распрощались еще в 2016 году. Когда я пришел, здесь было 70 человек. Конечно, и лошадей было больше, но все равно некоторые сотрудники не были загружены работой: кого-то пришлось уволить, некоторые сами разбежались, когда мы закрывали кумысный цех, кого-то я, наоборот, удержал, как Галину Дмитриевну. Сейчас веду войну и, грубо говоря, приучаю работать. Приходится действовать с кем-то кнутом, с кем-то пряником. Средняя зарплата — 16–18 тысяч рублей. С загрузкой производства планируем поднять этот уровень. Если сейчас увеличим поголовье, через два-три года сможем выйти на самообеспеченность.

— Как давно вы работаете в сельском хозяйстве?

— Я отучился по специальности «бухучет» в сельскохозяйственной академии и связал свою жизнь с этой отраслью. Долгое время проработал на молочном заводе «Вамина», поэтому всю кухню с молоком знаю изнутри. После банкротства предприятия два года работал в «Татагролизинге», и оттуда меня Ирек Джаудатович пригласил на конный завод. И вот уже два года здесь работаю.

— Какие качества, на ваш взгляд, особенно нужны в этом непростом деле?

— Трудолюбие, настойчивость и порядочность.