Американский славист Ирвин Уайл — самый известный западный специалист по русской литературе — приехал в Казань на «Толстовские чтения»

«ЕСЛИ СТАНУ ТИРАНОМ В РОССИИ, ТО ПЕРВЫМ ДЕЛОМ ОТМЕНЮ ТВОРИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ»

Американский славист Ирвин Уайл приехал в Казань на «Толстовские чтения» — 5 вечеров от арт-резиденции «Старо-Татарская слобода» в отреставрированном ДК им. Ленина. К слову, вскоре планируется пригласить и Авдотью Смирнову, которая недавно сняла картину «История одного назначения» о том, как Лев Толстой защищал в суде военного писаря.

«Слышал, здесь очень интересный музей Горького, поэтому очень хотел приехать в Казань и прочитать лекцию», — по-русски 90-летний Уайл говорит отлично. Он рассказал «БИЗНЕС Online», что до этого  ничего не слышал про татарскую культуру, но пообещал, что к концу визита обязательно выучит несколько ключевых татарских слов. «Мне бы хотелось, чтобы россияне поняли, как американцы подходят к изучению российских писателей, — объясняет ученый. — В Соединенных Штатах русская литература — самая популярная литература не на английском языке. Достоевский, Толстой, Пушкин, Тургенев, Чехов — все они очень интересны не только моим студентам, но и всем образованным американцам. Это русские, которые сделали лучшие произведения в мировой литературе».

Уайл родился в 1928 году в Цинциннати, на берегу Огайо. В 1951-м окончил факультет славистики Чикагского университета, в 1960 году защитил докторскую в Гарварде. После этого читал курсы лекций по русской лингвистике и русской литературе во многих университетах мира. С 1966 года и по сей день преподает в Северо-Западном университете.

Большую часть своей жизни ученый посвятил изучению и преподаванию русской литературы: его преподавательский стаж — 67 лет. Он автор монографий и статей по русской литературе и музыке, также написал книгу «Максим Горький. Взгляд из Америки». Уайл создал уникальный сценический курс «Русская музыка в контексте русской культуры». Не случайно в 1983 году его наградили золотой медалью Пушкина — за большие заслуги в распространении русского языка.

ВИЗИТ В СОВЕТСКОЕ ПОСОЛЬСТВО

Делом всей своей жизни он, можно сказать, заболел еще детстве. Будущий славист собирал марки и постоянно натыкался на изображение с буквами «Си си си пи» — это было загадочно. Так и родился интерес к нашей стране. Потом на глаза ему попались «Братья Карамазовы». Уайл не знал, кто такой Федор Достоевский, но книга так впечатлила, что он пошел в библиотеку и взял «Преступление и наказание»: за чтение сел вечером в субботу, а оторваться смог только к обеду  воскресенья. И тогда он понял, что хочет заниматься русским языком. Но оказалось, что это не так просто. Чтение «Войны и мира» со словарем стало испытанием. По словам Уайла, если бы он когда-нибудь стал диктатором в России, то первым же законом отменил бы ненавистный ему творительный падеж.

В 1958 году он впервые приехал в Европу и в Париже пришел в советское консульство: «Я американец, занимаюсь русским языком и хотел бы получить визу», — рассказал пришедшим Уайл. — На что мне ответили: «Молодой человек, в каком мире вы живете?» Однако в этом же году Эйзенхауэр подписал договор с Хрущевым о культурном обмене, и через два года я приехал в Москву, а потом бывал в России более сотни раз».

По словам ученого, изучать русскую литературу в Америке тех лет было непросто, так как любая связь с Россией была как проказа: люди отворачивались от тебя — пропаганда была жесткой. «Тогда отовсюду доносилось, что в России убивают прямо на улице, — вспоминает Уайл. — Но у меня было желание говорить на русском, и я мечтал, как выйду из гостиницы и заговорю с первым встречным. Так и сделал. Остановил прохожего: «Я американец». А он на всю улицу: «Братцы, смотрите, живой американец!» Тут же образовалась толпа, все что-то спрашивают. Говорят: «Передавайте большой привет вашим колхозникам». Я отвечаю: «Нет у нас никаких колхозников». Но мне не поверили».

На вопрос из зала, не хотел ли он получить российское гражданство, профессор ответил, что если бы мог жить в России два месяца в году, то с удовольствием бы это делал, но стать гражданином трудно. «Но я американский гражданин, который любит Россию», — улыбнулся он.


«ЧТОБЫ ЛУЧШЕ ПОНИМАТЬ РОССИЮ»

Об Уайле можно писать книгу. Он знал Евгения Евтушенко и Сергея Довлатова, а Иосифу Бродскому помогал переводить стихи перед его выступлениями в университете.

А еще в начале 60-х Уайл подружился с Корнеем Чуковским. Поскольку тот был знаком с Максимом Горьким, американский славист спросил его о причине смерти пролетарского писателя, о которой ходило столько слухов. Чуковский рассказал ему, что в последние часы жизни Горького вместе с другими писателями находился в его доме. Вдруг их заперли. На требования выпустить из-за двери прошипели: «Тихо, Хозяин тут». «Дескать, Сталин рылся в документах Максима, — говорит Уайл. — Нашел он что-то или нет, непонятно. Горький собирался писать воспоминания о вожде народов… Тем не менее я уверен, что писатель действительно умер от рака…» А с Чуковским они дружили до конца жизни детского писателя, и, уже будучи в больнице, он работал за складным столиком, который подарил ему американец.

«Если вы спросите у американца, где ваши Достоевский, Толстой, то я скажу: нет у нас писателей, которые могли бы быть на одном с ними уровне, — подвел итог встрече американский гость. — Есть, конечно, неплохие авторы, но таких, как русские классики, нет. Американцам надо читать Пастернака, Бродского, Солженицына — всех современных авторов, чтобы лучше понимать Россию не через пропаганду, а по книгам».