Рашид Нигматуллин: «Я умею ремонтировать приемники, и мы не пропадем с голоду»

Рашид Шакирович Нигматуллин

«НАИБОЛЕЕ ЗАМЕТНОЙ ФИГУРОЙ СРЕДИ НИХ, БЫЛ, КОНЕЧНО, РЕКТОР КАИ»

«Надо сказать, что в мире не так много ученых, которые бы в науке создали свое, совершенно новое направление с известной в стране и за рубежом научной школой и в то же время были крупными администраторами и государственными деятелями», – подчеркивает в своих воспоминаниях о Нигматуллине профессор Казанского университета Николай Непримеров.

В начале октября в КНИТУ-КАИ им. Туполева проходила международная конференция «Нигматуллинские чтения – 2018». Она посвящалась 95-летию со дня рождения выдающегося ученого, основоположника казанской научной школы молекулярной электроники и дробных операторов в радиоэлектронике, ректора КАИ с 1967 по 1977 год, председателя Верховного Совета ТАССР Рашида Нигматуллина.

Верховный Совет ТАССР с 1938 года и на протяжении всего советского периода избирался гражданами республики по избирательным округам сроком на четыре года. В обязанности его председателя входило руководство пленарными заседаниями Верховного Совета, которые собирались раз в полгода, и его внутренний распорядок. «Председатель советского парламента ТАССР был фигурой скорее декоративной, чем реально влиятельной, – сказал в беседе с корреспондентом „БИЗНЕС Online“ известный казанский историк Булат Султанбеков. – Так что менее чем из десятка председателей ВС, сменившихся на этом посту до 1990 года, наиболее заметной фигурой, конечно, был ректор КАИ Рашид Шакирович Нигматуллин» (Подробнее на «БИЗНЕС Online».)

«ЯБЛОЧКО» НА БИС И ГРОМКИЙ ПОЦЕЛУЙ В ДЕТСКОМ САДУ

«В детском саду будущий крупный ученый, руководитель и общественный деятель Рашид Шакирович Нигматуллин выделялся среди общей массы детей своей подвижностью, – продолжает Непримеров. – Маленький мальчик с ладной фигурой и густыми цыганскими кудрями самоотверженно на бис многократно отплясывал свой коронный танец „Яблочко“. С группой художественной самодеятельности детсада он выступал на сцене Большого драматического театра Казани. Однажды он, расхрабрившись, обнял и поцеловал самую красивую девочку, что вызвало ее рев на весь детский сад. Этой девочкой была моя будущая жена Галя Плотникова. В школьные годы Рашид посещал городскую группу особо одаренных ребят. Полученные там дополнительные знания сделали его по образованию на голову выше своих сверстников».

«В 2003 году началось издание серии книг „Жизнь замечательных людей КАИ“, которой мы очень гордимся, – сообщила корреспонденту „БИЗНЕС Online“ заведующая музеем истории КАИ Илона Дружинина. – И первая из них называлась „Рашид Шакирович Нигматуллин в воспоминаниях современников и фотографиях“. В ней, в очерке об отце, рассказывает профессор КНИТУ-КАИ Равиль Нигматуллин: «Чтобы прокормить семью, он чинил военным чинам трофейные немецкие приемники. В память о тех годах в нашей семье хранился приемник „Телефункен“, который имел коротковолновые диапазоны (по тем временам неслыханная роскошь!) и служил нам верой и правдой долгие годы. Отец всегда говорил своим родителям: „Не беспокойтесь, я умею ремонтировать приемники, и мы не пропадем с голоду“». (В 1939 году Нигматуллин даже был занесен в Книгу почета Всесоюзной сельскохозяйственной выставки за разработку видеоприставки к сельской радиоустановке – прим. ред.).

Во время учебы в КГУ

«Я НЕ МОГУ ВИДЕТЬ, ЧТО ОКНА НАШЕЙ КВАРТИРЫ ВЫХОДЯТ НА ДВОРОВУЮ ПОМОЙКУ»

«Я родился 24 сентября 1947 года, – продолжает Равиль Нигматуллин. – Тогда мы жили на улице Кирова в доме 52. Квартира была маленькая. Дедушка, Шакир Шабанович, работал учителем татарского языка и литературы в 12-й школе и вместе с моим папой заготавливал летом дрова. Долгими зимними вечерами он топил печку, и я помогал ему подтаскивать дрова, которые были заранее заготовлены и заботливо уложены дедушкой и моим отцом в дровяном сарае. Будучи шестилетним мальчиком, я хорошо запомнил фразу, которую он сказал маме и своим родителям: „Я не могу видеть, что окна нашей квартиры выходят на дворовую помойку. Обещаю, что рано или поздно я вас вывезу отсюда“. Свое слово он сдержал, и, когда мне исполнилось семь лет, наша семья переехала на площадь Свободы в общежитие КАИ, где папе с мамой предоставили комнату. А дедушка отказался переезжать с улицы Кирова. Они с бабушкой Халимой Хусаиновной так и продолжали жить около колхозного базара, вплоть до кончины деда в декабре 1972 года. Наблюдая моего отца в его молодые годы, я могу сказать, что он всегда знал, для чего он пришел в эту жизнь и внутренне был готов принять ее вызовы. Более того, полагаю, что он обладал редким даром, который дан не каждому: умением принять наиболее верное решение в условиях недостатка информации. Он сам говорил мне, что чинил трофейные приемники без всяких там схем и деталей, которые в те времена было невозможно достать – больше по наитию; какой-то внутренний голос подсказывал ему, где затаился невидимый дефект, который нужно было найти. Часть «раскуроченных» приемников, которые починить было уже невозможно, служили источником радиодеталей. Перед войной он освоил азбуку Морзе, его хотели взять в школу шифровальщиков, но подвело слабое зрение. В 1955 году у нас дома появился первый телевизор „Звезда“ с открывающейся крышкой, отремонтированный отцом. К нам приходили многие знакомые и соседи, чтобы посмотреть кинофильм, который передавался в те годы первой казанской телестудией. Скоро мои родители получили от КАИ двухкомнатную квартиру в жилом пятиэтажном доме, расположенном во дворе пятого здания. Сейчас в этом жилом доме, выходящем своими окнами на улицу Большую Красную, находится детская художественная школа. Жизнь в материальном отношении налаживалась, я учился в 3-й школе. С отцом мы виделись только по вечерам – он целыми днями пропадал на работе и приходил домой поздно. В памяти сохранился эпизод, который характеризует его как неординарного и творческого человека. Наша семья летом отдыхала в деревне Ташёвка, расположенной на правом берегу Волги. Там в летние месяцы моя мама работала врачом в пионерском лагере стройтреста, позднее на лето мы снимали домик у местных деревенских жителей. Затем мой папа проявил инициативу, и ряд преподавателей, работавших в КАИ и КХТИ, получили возможность построить дачи. По тем временам это было неслыханной роскошью, но, как мне рассказывал отец, во многом это стало возможно благодаря его инициативе и заботам моей мамы, которая лечила многих местных жителей, включая семью председателя сельсовета <…>

«ВСЕ ПОБЕДЫ НАЧИНАЮТСЯ С ПОБЕДЫ НАД САМИМ СОБОЙ»

Мой отец на спор переплыл старую Волгу. Это было летом 1954 года. Тогда ее ширина была примерно один-два километра, но течение ее было быстрое, в некоторых местах оно образовывало воронки, которые легко затягивали неопытного пловца. Помню, в один из летних июльских дней мы всей семьей на весельной лодке пересекли Волгу с правого каменистого берега на левый, покрытый чистым речным песком, который удерживали своими корнями ивовые кусты, росшие тогда в изобилии на отлогом берегу. Я не помню деталей спора, но вдруг замечаю, что мой папа вместе с двумя мужчинами бросается в воду, а моя мама кричит им вдогонку: „Рашид! Что ты задумал? Зачем тебе это? Будь осторожен – плоты!“ Дело в том, что в то время Волга была судоходной рекой с быстрым течением и большую опасность для пловцов представляли собой плоты, тянувшиеся на многие сотни метров, которые могли затянуть под себя смельчака, задумавшего пересечь русло великой реки. Мама нервничала, настроение у нас испортилось, и мы решили возвращаться домой. Наших пловцов уже не было видно среди буксиров, тянущих за собой плоты, и речных пароходов. Невольно в голову лезло самое худшее… К счастью, все обошлось, и мы, вернувшись в Ташёвку, застали отца в хорошем настроении, веселым, здоровым и невредимым. Как потом рассказала мне мама, он был хорошим пловцом, но кто-то из мужчин усомнился в этом, и в качестве доказательства он предложил на спор переплыть Волгу. Он любил плавать, старался купаться в любую погоду, заходил в воду ныряя, стараясь проплыть под водой некоторое расстояние, чтобы вынырнуть уже где-то вдалеке от берега…

Отец очень любил высказывания известных людей и с удовольствием цитировал их в форме оригинальных застольных тостов многочисленным знакомым и родственникам, которые часто бывали в нашем доме. Особенно запомнились некоторые, которые я теперь сам часто повторяю: „Все победы начинаются с победы над самим собой“; „Никогда ни от чего не отказывайся, но никогда ни к кому не навязывайся“; „Наибольшую ценность имеют только те достижения, которые достигнуты лично тобой, ценой приложения твоих усилий“».

В начале 1950-х

«В НАУКЕ ОН ПОСТОЯННО ИСКАЛ СВОИ, НОВЫЕ, НЕХОЖЕНЫЕ ПУТИ»

После успешной защиты диссертации Нигматуллин в 1954 году был приглашен в КАИ на заведование кафедрой теоретических основ радиотехники, позже переименованной в кафедру теоретической радиотехники и электроники, которую он бессменно возглавлял на протяжении 34 лет. «Фундаментальная университетская подготовка и глубокие профессиональные знания Нигматуллина¸ – читаем в книге „Выдающийся ученый, руководитель и общественный деятель“, – в сочетании с незаурядной интеллектуальной одаренностью и огромной работоспособностью позволяли молодому ученому в начале своего пути достаточно легко и плодотворно менять тематику научных исследований.

После защиты кандидатской диссертации Рашид Шакирович вновь увлекся проблемами парамагнитного резонанса, которыми в то время весьма успешно занимались многие казанские ученые научной школы Завойского. В короткое время Нигматуллиным была создана уникальная по тем временам экспериментальная установка, позволившая на порядок уменьшить минимально измеряемые времена релаксации спин-решетчатых переходов и тем самым значительно увеличить информацию об исследуемых процессах и расширить область доступных для исследования парамагнитных объектов. Доклад Нигматуллина о полученных экспериментальных результатах на Всесоюзной конференции по парамагнитному резонансу (Казань, 1958) был одобрен лауреатом Нобелевской премии академиком Прохоровым, с ним было согласовано и содержание докторской диссертации Рашида Шакировича.

Однако Нигматуллин в науке постоянно искал свои, новые, нехоженые пути. И для многих было весьма неожиданным то, что в конце 1959 года после успешного выступления на I Всесоюзной конференции по полярографии в Кишиневе (он продолжал параллельно заниматься этой тематикой с некоторыми сотрудниками в КАИ) Рашид Шакирович снова меняет направление своей основной научной деятельности. Он сосредоточивает усилия возглавляемой им кафедры сначала на разработке новых полярографических методов, а вскоре и в новой зарождающейся области науки и техники – хемотронике (жидкостной электронике), которую позже стали называть молекулярной электроникой».

На отдыхе 1974 год

БРОСИТЬ КУРИТЬ ПО-НИГМАТУЛЛИНСКИ

 «Он мог бросить вызов людям, обстоятельствам и выходить из сложных и критических ситуаций победителем, – завершает рассказ об отце Равиль Нигматуллин. – Другой страстью его натуры были книги: со временем, став уже обеспеченным человеком, он много денег тратил на приобретение книг. Осталась большая подборка: „Жизнь замечательных людей“, „Библиотека всемирной литературы“, „Большая Советская энциклопедия“, многочисленные словари и справочники. Наряду с собраниями сочинений классиков российской и мировой литературы центральное место в библиотеке отца занимали книги по физике, химии и математике, которые до сих пор не утратили своей значимости. Он был волевым человеком. Когда понял, что курение мешает работе и создает лишние проблемы здоровью, сказал себе: „Все! Хватит!“ – и с дурной привычкой было покончено. О деталях борьбы с этой дурной привычкой он позднее поведал на встрече со студентами КАИ, уже находясь на посту ректора. Когда студенты спросили его, как он бросил курить, Нигматуллин посвятил их в детали, которые я узнал только на этой встрече. „Когда я доставал сигарету, чтобы закурить, – рассказывал он студентам, – я спрашивал себя: кто сильнее – мое сиюминутное желание отравиться или моя воля, которая говорит мне твердое нет? После этого с курением было покончено“. Помню также, что он проявил недюжинную волю в борьбе со своим избыточным весом. Во время его ректорской деятельности, в силу ее специфики, он набрал избыточный вес. Когда он ушел с этого поста, стал заниматься бегом трусцой, гимнастикой и пришел в норму. Обретение физической формы позволило ему распрощаться со многими хроническими болезнями, которые мучили его в те годы. Став старше, я все больше убеждался в силе его интуиции и удивительном даре принимать верные решения в условиях ограниченной информации.

Я не могу объективно судить о его управленческих решениях, предпринятых и реализованных им, когда он занимал посты заведующего кафедрой и ректора. Затрону лишь область его интуитивных предвидений, связанных с научной деятельностью. Он впервые в мире заговорил о физическом смысле производных и интегралов половинного порядка и их возможных приложениях. Тогда (в 60-е годы) это действительно было прорывом в новые области науки, включая его любимое детище – хемотронику, которой он посвятил многие годы своего научного творчества. <…> В предисловии к книге „Стрела времени и фрактальная геометрия“, которая вышла в свет во Франции в 1998 году, записано, что она посвящается профессору Нигматуллину, который заложил основы физического понимания операции дробного интегрирования и дифференцирования половинного порядка…»

 Подготовил Михаил Бирин