«Пусть лучше будет завод Haier, чем кладбище…»

Наил Гарипов: «У средних и малых предприятий нарушений больше. Только пятая часть компаний ответственно относится к экологической проблематике»Фото: Олег Спиридонов

«ПОДАНО 3 ТЫСЯЧИ ОТЧЕТОВ, ХОТЯ В ГОРОДЕ ПОРЯДКА 17 ТЫСЯЧ СУБЪЕКТОВ МСБ»

— Наил Габбасович, вы могли бы для начала очертить круг полномочий управления в отношении бизнеса? Как вы работаете с предприятиями?

Наил Гарипов — начальник прикамского ТУ минэкологии РТ: Экологический надзор может быть региональным и федеральным. Природопользователи категорируются по степени воздействия на окружающую среду. Опасные производства 1-й и 2-й категории обычно контролируются федеральными ведомствами. Под надзором министерства экологии остаются производства 3-й и 4-й категорий. За 9 месяцев этого года мы провели 1015 проверок на 380 предприятиях и 510 объектах региона, из них 15 плановых. Предприниматели часто жалуются, в том числе бизнес-омбудсмену Тимуру Нагуманову, на административное давлении с нашей стороны. Отвечу на примере нашего управления: пять лет назад мы проводили по 120 плановых проверок в год, а сейчас по году получается 21 проверка. Нагрузка на МСБ сократилась в 6 раз! При этом именно у средних и малых предприятий нарушений больше. На крупных предприятиях, где сильные производства, проблемы с экологией тоже чаще решены. Малый бизнес пассивно относится и к отчетам по движению отходов. Такие отчеты должны сдаваться до 1 марта за прошлый год, но в этом году было подано всего 3 тысячи отчетов. Хотя в городе зарегистрировано порядка 17 тысяч субъектов МСБ, не считая индивидуальных предпринимателей. Иначе говоря, только пятая часть компаний ответственно относится к экологической проблематике.

— Расшифруйте, пожалуйста, в чем важность этих отчетов?

Наил Гарипов: Если посмотреть объявления в газетах, среди них встречаются предложения о вывозе мусора. Эти частные перевозчики — мы их называем «черными», — конечно же, не везут мусор на полигон. Они едут или на те сельские полигоны Тукаевского района, которые до сих пор незаконно существуют, или в лесной массив, в овраги. Мы выносим предостережения предприятиям, но за непредоставление отчета штрафные санкции пока отменены. Если в течение календарного года нарушение повторяется, тогда мы уже можем наложить штраф. Всего за 9 месяцев у нас выявлено 1161 нарушение, составлено 902 протокола. Общая сумма наложенных штрафов по нашему управлению составила 9,7 миллиона рублей, из которых поступило 6,8 миллиона. В счет возмещения вреда окружающей среде взыскано 128,7 миллиона рублей. На 14 предприятиях была приостановлена деятельность.

— За какие районы и города отвечает ваше управление?

Наил Гарипов: Мамадышский, Елабужский, Менделеевский, Агрызский, Тукаевский, Мензелинский, Актанышский районы, город Набережные Челны и те резиденты ОЭЗ «Алабуга», которые подпадают под региональный надзор. Производствами первой категории занимается Росприроднадзор по РТ, трое их сотрудников работают вместе с нами в Челнах.

— Интересно, почему в Нижнекамске свое ТУ, а у вас под контролем такие отдаленные территории, как Мамадыш или Актаныш?

Наил Гарипов: Нижнекамск — это сложные и опасные производства, поэтому городу выделено отдельное управление. Закамскому управлению дали еще два сельских района — Сармановский и Заинский. Территория сравнительно небольшая, но жалоб довольно много. На днях у них состоится межведомственная рабочая группа под руководством нашего министра по сводным расчетам.

«Если посмотреть объявления в газетах, среди них встречаются предложения о вывозе мусора. Эти частные перевозчики — мы их называем «черными», — конечно же, не везут мусор на полигон» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Сводные расчеты — это резюмирующая статистика по всем предприятиям?

Наил Гарипов: Каждое производство обязано декларировать свои выбросы, их закладывают проектные организации. Три ведомства — Роспортебнадзор, Росприроднадзор и наше министерство — согласовывают эти объемы. Чтобы рассчитать антропогенную нагрузку с учетом всех предприятий, которые там расположены, будут сделаны сводные расчеты. То же будет сделано и в «Алабуге» попозже. Нам иногда говорят, что наши приборы не всегда показывают реальную картину. Да, их нужно корректировать, потому что производства открываются новые, со своими выбросами. Приборы нацелены на выявление тех веществ, которые продекларированы производствами. У нас в регионе четыре автоматические станции контроля загрязнения атмосферного воздуха. Две из них в Челнах, по одной в Елабуге и Менделеевске, где станция открывалась под запуск «Аммония». Автоматические станции мониторят воздух в режиме онлайн каждые 20 минут. Если превышения идут, я вижу сигналы на своем планшете, мы отправляем выездную группу на передвижной экологической лаборатории — она устроена на базе Ford Transit и имеет метеостанцию. Если превышение есть, метеостанция определяет направление движения воздуха и находит источник загрязнения. Сегодня (интернет-конференция состоялась 17 октября — прим. ред.) мы увозим лабораторию в Саратов — у нас контракт с саратовской фирмой «Лига», которая проводит регламентные работы с оборудованием. Там лаборатория будет модернизирована.

— Если мы правильно поняли, автоматические станции настроены на выявление не всех загрязняющих веществ, а только тех, которые программно заложены?

Наил Гарипов: Станции ориентируются на те выбросы, которые преобладают на территории.

— Значит, можно задекларировать одно, а выбрасывать другое — и станция не заметит?

Наил Гарипов: Станция улавливает не один компонент. Наши автоматически определяют от 9 до 30 загрязняющих веществ. Кроме того, в специнспекции есть возможность определения специфических компонентов. Например, в Казани есть хромато-масс-спектрометр, который идентифицирует больше веществ. При проверке «на трубе» каждый технологический процесс рассматривается отдельно, делается свод.

Рустам Гараев — старший специалист 2-го разряда прикамского ТУ минэкологии РТ: Если вдруг труба зачадила — пост контроля показывает превышение по какому-то ингредиенту и определяет ветер, его направление и скорость. Передвижная лаборатория выезжает, методом исключения вычисляет конкретное предприятие, и там уже по технологическому процессу определяются загрязняющие вещества. Специалисты лаборатории выезжают на источник и вручную отбирают пробы. По результатам устанавливается, есть превышения или нет.

Рустам Гараев: «В любом случае основной «вклад» вносят крупные предприятия. Как ни крути, а главный загрязнитель — это КАМАЗ. Но это федеральный надзор, мы КАМАЗ не проверяем»Фото: Олег Спиридонов

— Часто ли бывает, что превышение зафиксировано, но не удается найти источник?

Ильдар Усманов — старший специалист 2-го разряда прикамского ТУ минэкологии: Бывает при смене ветра. Выбросы разовые — облако вышло, и все, и если ветер поменялся, поиск затруднен. Но у нас восточных ветров практически нет, всегда дует с севера на юг и обратно. У нас экстремальными считаются превышения ПДК более чем в 5 раз, а фиксируются в основном превышения в 1,5 раза, даже до двойных не доходит.

Наил Гарипов: Не только мы этим занимаемся. Есть Росгидромет — федеральная служба мониторинга окружающей среды, у них тоже шесть своих контрольных точек. Также есть отдел охраны атмосферного воздуха в Роспотребнадзоре. У них своих стационарных станций нет, но контрольные точки отбора есть. Планово наша лаборатория выезжает раз в две недели. Точки размещаются там, откуда приходит много жалоб. Например, с улицы Лермонтова постоянно жалуются на комбикормовый завод, там есть точка отбора. Мы муниципалитету ежемесячно даем для публикации в СМИ информацию о состоянии атмосферного воздуха. Вот вчера у нас в Менделеевске был прием граждан с казанским природоохранным прокурором Альбертом Хабировым. Горожане волнуются о качестве питьевой воды. Попросили Роспотребнадзор ежемесячно давать в СМИ информацию и о качестве воды.

«ПРИ СТРОИТЕЛЬСТВЕ «ТАТЭЛЕКТРОМАША» ГАРДАЛИ ПЛАНИРОВАЛОСЬ РАССЕЛИТЬ. СЕЙЧАС ОБ ЭТОМ НИКТО НЕ ВСПОМИНАЕТ»

— К нам больше всего вопросов поступило от читателей из Азьмушкино и близлежащих населенных пунктов. Главная тема для них — это соседство с заводом «Тэмпо». Жалуются не первый раз, и даже не первый год. Что там за проблема с выбросами и шумом? Ведь уже отчитывались об устранении, а сигналы все идут и идут.

Наил Гарипов: Эта информация уже и до Сарии Сабурской доходила — уполномоченной по правам человека в республике, представитель от нее приезжал… У нас присутствующие специалисты работали конкретно с этим природопользователем.

Рустам Гараев: Эта история еще с 2016 года тянется, когда на заводе шла пусконаладка. Тогда первый рыжий залп случился, при этом отсутствовала нормативная документация, разрешение на выбросы. Еще до запуска мы их привлекали и давали предписание к открытию предусмотреть газоочистные установки. Предписание они выполнили в срок, потратили больше 100 миллионов на установку, но все равно до газоочистки какой-нибудь узел да выходил у них из строя, повторялись аварийные выбросы.

— Китайская установка?

Рустам Гараев: Не без этого. Мы снова привлекли их к административной ответственности, обязали выяснить причины и привести в порядок установку. Они опять потратили уйму денег и выяснили, что какой-то направляющий двигатель вышел из строя и выбросы вообще не попадали на газоочистку. Провели модернизацию — больше жалоб на выбросы не было, но появились шум и вибрация, это уже в полномочиях Роспотребнадзора. Их специалисты делали замеры в Гардалях, Азьмушкино, Подсолнухах, превышение норм выявили и даже приостанавливали деятельность завода через суд.

«Между заводом и Азьмушкино расположена низина, которая многократно усиливает звук. Роспотребнадзор выдал предписание, и эту установку накрыли саркофагом» Фото: «БИЗНЕС Online»

Оксана Колесова — замначальника прикамского ТУ минэкологии РТ: Недавно было совещание в мэрии на эту тему. Представитель Роспотребнадзора пояснял, что вибрация идет именно от газоочистного оборудования. Проблема еще и в том, что между заводом и Азьмушкино расположена низина, которая многократно усиливает звук. Роспотребнадзор выдал предписание, и эту установку накрыли саркофагом, теперь она так не шумит. Замеры периодически проводятся.

Наил Гарипов: На металлургическом производстве, скорее всего, используется электроконтактная сварка. Думаю, все-таки металлургического производства без шума не бывает, литейный завод КАМАЗа тому пример.

Рустам Гараев: Относительно «Тэмпо» у нас разработан план-график, мы с 2016 года регулярно проводим контроль воздуха в этих населенных пунктах. Брались также пробы воды и почвы. Нашли только марганец, но это природный фактор. В воздухе превышений ПДК нет.

— Стоило ли выделять земли под застройку в такой близости от производства?

Оксана Колесова: Нормативное расстояние соблюдается. Но «Татэлектромаш» как таковой был заложен еще в советские времена, и если поднимать историю, то при строительстве Гардали планировалось расселить. Сейчас об этом никто не вспоминает.

Наил Гарипов: Нефтехимики ведь расселили две деревни — Мартыш и Алань (в Нижнекамском районе — прим. ред.). И здесь должно быть то же самое.

— Читатели — видимо, из Подсолнухов — интересуются также перспективами экологической обстановки в связи со строительством промышленного парка Haier.

Оксана Колесова: Мы запрашивали заключение экспертизы по Haier — по заводу стиральных машин. Производство в целом неопасное. У них проект изначально предусматривал только сборку, но потом добавилась покраска корпусов стиральных машин. Очистные запроектированы, а на их эффектность будем смотреть по факту. От границы парка до Подсолнухов заложено 750 метров. Это вдвое превышает норматив защитной зоны. У инвестора вообще достаточно внимательный подход к вопросам защиты окружающей среды: все экспертизы проводят, получение разрешений не игнорируют.

Наил Гарипов: Это в любом случае лучше, чем кладбище, которое рассматривалось на этой территории. Орловское-то заполнено. А там станция очистки воды, с кладбищем никакая санитарная зона не выдерживалась бы. Так что пусть уж будет завод Haier.

«У инвестора Haier вообще достаточно внимательный подход к вопросам защиты окружающей среды: все экспертизы проводят, получение разрешений не игнорируют» Фото: «БИЗНЕС Online»

«САМАЯ БОЛЬШАЯ ПРОБЛЕМА, ПОЖАЛУЙ, ЭТО ВСЕ-ТАКИ ИЛОВЫЕ КАРТЫ «ЧЕЛНЫВОДОКАНАЛА»

— «Татэлектромаш» и Haier — не единственные инвесторы. ТОСЭР в целом — это постоянный рост индустриализации. Есть ли у вас свои сводные данные по антропогенной нагрузке на территорию?

Наил Гарипов: Весной на очередной межведомственной рабочей группе Фарид Юсупович Хайрутдинов, руководитель Росприроднадзора по Татарстану предложил под эгидой своего ведомства собирать все измерения со всех станций. Сейчас каждый работает в своем огороде — контролирующих органов много, а объединенных данных по региону нет. Я сам категорически против такого разделения надзора: простому жителю не важно, кто контролирует, ему нужна благоприятная окружающая среда.

Оксана Колесова: Когда предприятие получает разрешение на выбросы, формируется справка по фоновым концентрациям. Санитарно-эпидемиологическое заключение делается в контексте тех предприятий, которые окружают заявителя. Выбросы учитываются в совокупности. Весь город таким образом не покрыт, но наиболее значимые участки — камазовская территория, промзона — охвачены. По Шестой промплощадке пока немножко разрозненная информация из-за обилия мелких предприятий.

Наил Гарипов: Кстати, в муниципалитетах всех крупных городов — в Нижнекамске, в Альметьевске — есть структуры, ответственные за охрану окружающей среды. В Челнах и в Тукаевском районе — нет.

— Новых резидентов исполком с вами согласовывает на этапе подачи заявки в ТОСЭР?

Оксана Колесова: Когда стоит вопрос о размещении производства в том или ином месте, в том числе и резидентов ТОСЭР, он выносится на заседание межведомственной земельной комиссии, в которую мы входим, и Роспотребнадзор там присутствует. Смотрим соседей, смотрим расстояние до жилья, расстояния до садовых обществ у нас тоже нормируются, водные объекты учитываем.

Наил Гарипов: Мы ставим свою печать на заключении о размещении конкретного производства в конкретном месте, и я как начальник управления ставлю свою подпись.

— Какое промышленное предприятие вызывает наибольшее беспокойство?

Рустам Гараев: В любом случае основной «вклад» вносят крупные предприятия. Как ни крути, а главный загрязнитель — это КАМАЗ. Но это федеральный надзор, мы КАМАЗ не проверяем.

Наил Гарипов: Можно отметить «пахучие» предприятия. Периодически запах дают иловые карты «Челныводоканала» возле поселка Кама или «Камский Бекон». При формировании гуртов из птичьего помета появляется запах, но они сертифицированы как органические удобрения. Саркофаг на гурте образуется — запах пропадает, но при обработке полей снова появляется. Самая большая проблема, пожалуй, это все-таки иловые карты ЧВК. Водоканал выделил инвестору место двух иловых карт, тот построил переработку, а дальше работа не пошла — инвестор и ЧВК не смогли договориться по поставкам ила. Конечно, при переработке тоже шел бы запах, но ведь этим картам уже столько лет! Надеемся, что к этому вопросу они еще вернутся, потому что это важное направление. В 2016 году этот проект хорошо прорекламировали — во время одной из выставок президент республики Рустам Нургалиевич остановился около стенда инвестора, и по-моему, был план посмотреть производство, но что-то не сложилось чисто технически. А проект с экологической точки зрения хороший. И дорогу под него построили, и инфраструктуру.

Оксана Колесова: «Санитарно-эпидемиологическое заключение делается в контексте тех предприятий, которые окружают заявителя. Выбросы учитываются в совокупности. Весь город таким образом не покрыт»Фото: Олег Спиридонов

«ОТДЫХ, КУПАНИЕ, ЛЮБИТЕЛЬСКУЮ И СПОРТИВНУЮ РЫБАЛКУ НА АРЕНДОВАННОМ ВОДОЕМЕ ЗАПРЕТИТЬ НЕЛЬЗЯ»

— Несколько вопросов от читателей касаются водопользования. Житель деревни Карабаш пишет о пруде, который оказался в частной собственности и стал платным, аналогичные претензии из деревни Евлево — это известная история.

Наил Гарипов: Да, Евлево — избитая тема. Отрабатывали. В личном пользовании водных объектов ни у кого нет, но есть арендаторы.

Рустам Гараев: У них есть договоры водопользования, в котором прописаны все условия: арендатор обязан следить за объектом, не допускать заиления и засорения и может заниматься предпринимательской деятельностью. Любой договор водопользования содержит условие о недопущении ограничения доступа граждан к водному объекту без применения технических средств. Иначе говоря, отдых, купание, любительскую и спортивную рыбалку на арендованном водоеме запретить нельзя. Вокруг этих объектов нет никаких заборов. Однако, говоря о Касакине, в частности: предприниматель запускает в пруд ценные породы рыб. Если рыбак поймал рыбу, запущенную в пруд водопользователем, он обязан ее либо отпустить, либо заплатить за нее. У Касакина, например, форель — если он увидит у рыбака свою рыбу, он может требовать расчета.

— Но жители деревень жалуются на охрану прудов, на то, что их выгоняют.

Наил Гарипов: Арендатор вправе охранять свою собственность и вверенное ему имущество законными методами. Договор водопользования приобретается с аукциона, который проводит министерство экологии. У арендатора есть и обязанности — он, например, должен найти аккредитованную лабораторию и ежеквартально отчитываться о химическом составе воды.

— Цели водопользования тоже определяются договором?

Рустам Гараев: Да, рекреационные или рыбоводческие. Если арендатор построил беседки, поставил катамараны, человек должен оплатить пользование. Если же человек в сторонке отдыхает, требовать с него денег нельзя. Огораживать свое имущество арендатору разрешается, но он не имеет права ставить заборы в пределах 20 метров от уреза воды без соответствующего условия в договоре. В договоре может указываться зона, необходимая под отстой малых плавсредств.

— Все это касается только замкнутых водоемов? Можно ли арендовать участок реки?

Наил Гарипов: Можно и часть акватории реки, да. Есть такая река — Криуша в Елабужском районе. Гражданин арендовал три прибрежных участка, но никаких катамаранов не поставил, а заключил договор на платный проход барж через его участки для выгрузки ПГС. Мы его сначала штрафовали, а потом через суд аннулировали его договор водопользования.

— Евлевцы еще жаловались, что Касакин поставил на реке некие гидротехнические сооружения.

Рустам Гараев: Эти сооружения построены очень давно, с 2006 года они находятся на балансе Бурдинского сельского поселения. Касакин не имеет к ним отношения, он арендует только акваторию четырех прудов. Если же речь идет о маленьких запрудах, где они держат форель, то с ними все в порядке, человек даже на них уже договор заключил. Они нужны для оживления пруда как подпитка.

«У арендатора есть и обязанности — он, например, должен найти аккредитованную лабораторию и ежеквартально отчитываться о химическом составе воды» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ШТРАФЫ-ТО МАЛЕНЬКИЕ, НО НЕ НАДО ЗАБЫВАТЬ ПРО УЩЕРБ…»

— Есть также вопрос об озерах, с которых вы в прошлом году выдворили ООО «Градресурс». Читатель утверждает, что нарушитель успел засыпать протоку от реки, и теперь одно из озер мелеет.

Оксана Колесова: У нас сохранились фотографии с тех времен, есть и спутниковая съемка. С рекой озера соединяются вдалеке от места работ «Градресурса». Протока не засыпалась. В целом по ситуации: «Градресурс» пытался оспорить наше решение в суде, но безуспешно. Сейчас мы предъявили компании ущерб на сумму свыше пяти миллионов, подали претензию. Если в течение месяца «Градресурс» не согласится на возмещение, претензия превратится в судебный иск.

Наил Гарипов: Муниципалитеты финансируют природоохранные мероприятия именно за счет таких поступлений. Есть три источника: штрафы, налог на добычу полезных ископаемых и плата предприятий за негативное воздействие на окружающую среду. По Тукаевскому району набирается свыше 7 миллионов, к ним мы можем добавить еще пять. Либо «Градресурс» самостоятельно устранит нарушения, либо в рамках исполнительного производства будет определен подрядчик, которому компания обязана будет оплатить работы.

— Эти водоемы не имели статуса озер. Они его получили?

Оксана Колесова: Изначально в том месте был карьер. Из-за отсутствия объекта в водном реестре его статус не был определен. Мы совместно с исполкомом подали заявки на включение озер в реестр водных объектов РТ, но заявки еще не отработаны.

Наил Гарипов: Это не первый случай. Был, например, спор по садоводческому обществу «Бережок», где тоже объект не попал в водный реестр, но волжская природоохранная прокуратура встала на нашу сторону: объекту не обязательно быть в реестре. Если муниципалитет где-то не доработал, водный объект все равно имеет характерные признаки: берега, водное ложе. Единственное — по водному кодексу земельный участок с обводненным карьером можно приобрести в частную собственность, поэтому мы все-таки ратуем за внесение в реестр.

— В сентябре челнинцы жаловались еще на засорение русла Мелекески строительным мусором.

Наил Гарипов: По Мелекеске очень большая работа ведется исполкомом — и по углублению, и по очищению русла.

Рустам Гараев: Там речь шла о садовом обществе в районе бывшего мясокомбината. Раньше оно называлось «Сидоровка». Председатель общества ссыпал строительные отходы и за него очень шумно вступился известный юрист, обвинял нас в коррупции. В итоге был наложен штраф на юрлицо, 100 тысяч рублей, плюс устранение последствий.

Ильдар Усманов: «У нас экстремальными считаются превышения ПДК более чем в 5 раз, а фиксируются в основном превышения в 1,5 раза, даже до двойных не доходит»Фото: Олег Спиридонов

— А в принципе насколько адекватны штрафы за свалки, страшно ли нарушать?

Наил Гарипов: Для физлиц штрафы совсем маленькие, 1–2 тысячи рублей. Должностные лица платят 10–30 тысяч, ИП — 30–50 тысяч, юрлицам грозит 100–250 тысяч или приостановка деятельности на срок до 90 суток. Но не надо забывать про ущерб. Штрафы-то маленькие, а возмещение ущерба может вылиться в крупную сумму. Вообще, природоохранная прокуратура требует от нас законченных циклов административных расследований. Сначала расследование, потом постановление, взыскание и оплата штрафа, предписание и в случае неисполнения иск. Нужен конечный результат. Что касается выявления, то по обращениям граждан много чего всплывает. Мы же фиксируем обращения — у нас и в смете предусмотрено по 1,5 тысячи за достоверный сигнал.

— И много у вас таких доброхотов?

Наил Гарипов: В прошлом году было оплачено 34 сообщения, немного. Важно не просто сообщить, а прислать фотографию. У нас есть очень активный руководитель отделения ПФР Эдуард Фаттахов, с которым мы развили вроде бы плодотворную тему работы с пенсионерами. Существует «Университет третьего возраста» — вот мы со своими акциями пришли туда предложить пенсионерам «прибавку» к пенсии. Объясняли, какая может быть выгода от сигналов на экологическую тематику. У них в глазах искра была, но статистика показывает, что не клюнули. Зато по программе «Школьный экопатруль» эффект впечатляет. Школьник на смартфон скачивает специальную программу, из которой фотография приходит к нашему оператору сразу с геометкой. Я иногда смотрю — уже «комендантский час», несовершеннолетний ребенок не должен гулять. А он говорит: я с родителями, они тоже заинтересованы, чтобы мне айфон подарили за первое место! Так вот, нам за первые три дня октября три ученика прислали 300 сообщений… Мы теперь за голову хватаемся от активности нашего подрастающего поколения. Нам на рассмотрение дается 30 суток.

«ПРИМЕРЫ С ЗАПАДА: СДАЛ ВТОРСЫРЬЕ — ПОЛУЧИЛ ТАЛОНЧИК, КОТОРЫМ МОЖНО РАССЧИТЫВАТЬСЯ В ПАРТНЕРСКИХ МАГАЗИНАХ»

— Ваши полномочия в сфере обращения с отходами как-то меняются с приходом единого регионального оператора?

Наил Гарипов: Надзорные функции никак не меняются, но некоторые вопросы возникнуть могут. Раз в две недели мы проводим облеты и находим свалки то на сельхозземлях, то на муниципальных. Кто будет отвечать за уборку муниципальных земель — регоператор или муниципалитет? Пойдет ли «Гринта» на уборку стихийных свалок? Нас больше всего этот вопрос волнует, потому что по этому поводу могут возникнуть разногласия. С другой стороны, региональному оператору по концепции нужно больше отходов — ему обещано определенное количество ТКО для переработки. Как он будет компенсировать недобор? Это тоже серьезный вопрос, которым никто пока вплотную не занимался. Но все это только мысли, потому что вопрос не наш.

— Какими экологи видят перспективы раздельного сбора мусора в Челнах?

Наил Гарипов: Это очень верное направление, но вот люди отвечают, что для селекции нужно «в пятиметровой кухне держать три ведра». Надеемся, что население к этому психологически придет так же, как и мы. Активистов уже много, молодежное движение активно. Приучать к этому нужно с детского сада. Наверное, правительство должно свое слово сказать в части стимулирования раздельного сбора.

«Мы закидывали переработчикам примеры с Запада: сдал вторсырье — получил талончик, которым потом можно рассчитываться в партнерских магазинах. Те, кто серьезно болеет этой темой, взяли пример в разработку»Фото: metshin.ru

— Наил Габбасович, а вы у себя дома держите «три ведра»?

Наил Гарипов: Конечно, и очень давно. Пользуюсь контейнерами для раздельного сбора.

Оксана Колесова: Важно то, что территориальная схема содержит запрет на захоронение некоторых видов отходов. Этот запрет будет с каждым годом расширяться с тем, чтобы к 2025 году захоронение было сведено к минимуму. Когда мы проводили большую конференцию с педагогами школ о селективном сборе, то организовали и анкетирование для обратной связи. В анкете был вопросы: есть ли у вас в шаговой доступности контейнер для раздельного сбора мусора? Как вы относитесь к мусоропроводам? Анкет много, мы еще анализируем информацию, но среди откликов встречаются очень обнадеживающие, которые будут донесены до детей. Я думаю, что лет через 10 у молодого поколения уже не будет вопроса, выкинуть мусор целиком в мусоропровод или донести до контейнера в соседнем дворе.

Наил Гарипов: Мне все-таки самым эффективным решением видится стимулирование селективного сбора талонами, как в некоторых странах. Пока-то все держится на патриотизме. Мы закидывали переработчикам примеры с Запада: сдал вторсырье — получил талончик, которым потом можно рассчитываться в партнерских магазинах. Те, кто серьезно болеет этой темой, взяли пример в разработку.

«ТОГАЕВСКАЯ СВАЛКА РЕКУЛЬТИВИРОВАНА, ПОЛИГОН КАМАЗА НА ОЧЕРЕДИ»

— Что сегодня с Тогаевской свалкой? Уже сколько раз принимались решения о ее рекультивации за последние лет 15, и только сейчас дошло до дела. Когда рекультивация завершится?

Наил Гарипов: Первая очередь завершилась. Полигон твердых коммунальных отходов сегодня представляет из себя холм, поросший травкой. Но рядом стоит полигон промышленных отходов КАМАЗа — с ним вопрос еще не решен. В общей сложности на рекультивацию выделялось 168 миллионов — половину давала Федерация, половину вкладывали республика и муниципалитет. Федеральные деньги освоены полностью, и общий остаток, если не ошибаюсь, составляет порядка 44 миллионов: 36 миллионов от исполкома и 8 — от республики. Экономию дали очистные — их не стали строить, потому что фильтрат не поступал бы в запроектированные емкости. Когда-то на месте Тогаевской свалки был карьер глубиной, наверное, с 7-этажный дом. Благодаря подземным источникам в этом карьере купались. На реке, которую теперь называют Ордиушкой, рыбу ловили. Экологически чистое место было, смешанные леса.

В то время городская свалка была в поселке Кама, она постоянно горела. Как-то в ветреный день дым отнесло на Альметьевскую трассу и случилось крупное ДТП. Тогда, в 1982 году, горком волевым решением передвинул свалку на наш карьер. Та гора, которую мы знаем, — только верхушка айсберга. Так вот, фильтрат от этой свалки, да и от полигона ПЭК по соседству через поземные воды влиял на реку Ордиушку, поэтому его при рекультивации хотели собирать. Но оказалось, что извлечь фильтрат было бы вряд ли возможно, ведь он гораздо ниже по уровню, чем можно было бы организовать емкости для сбора. Да и перегнило там все, а кроме того, нижнюю часть свалки когда-то запечатали глиняным замком. Однако пока свалку рекультивировали, ее же смещали, чтобы постелить дренаж, изоляционный слой — по сути, там фильтрата уже не осталось. Муниципалитет выступил с инициативой рекультивировать на оставшиеся деньги промышленный полигон КАМАЗа, но и тут возникли сложности. Два полигона имеют разные кадастровые номера, Москва не разрешила объединить их в один проект. Оксана Анатольевна должна знать актуальные вопросы.

Оксана Колесова: По второй очереди рекультивации могу сказать, что она будет проведена. Сейчас получено заключение экспертизы и исполкомом города заключил соответствующий контракт. В свое время там «Стальинвест» извлекал металл, поэтому объем работ сократился.

— Нельзя ли поподробнее о работе «Стальинвеста»?

Наил Гарипов: Эта нижегородская компания сначала заключила договор с КАМАЗом, потом был еще один договор с исполкомом. «Стальинвест» должен был извлечь вторсырье, а потом провести рекультивацию. Однако, когда у них срок договора подходил к концу, примерно в 2015 году они исчезли. Перерегистрировались куда-то в Магадан, и с концами — не с кого спрашивать. Сколько металла они извлекли, неизвестно, да и не так важно, но к реальной рекультивации так и не приступили. Все это соответственно повлияло на сроки рекультивации.

— Что вы думаете о готовящейся мусоропереработке под Елабугой?

Наил Гарипов: Я был в Энгельсе на мусоросортировочном заводе «Мехуборки». 14 муниципалитетов туда свозят ТБО. Среди них есть крупные города, которые дают объем, а вот с сельских районов таких объемов не соберешь. Ну что сказать по проекту? Люди почему-то думают, что сейчас по дорогам начнут ездить пахучие мусоровозы, за ними — стаи ворон… Нет, для перевозок «Мехуборка» использует контейнеры глубокого уплотнения. Я думал, что и это нехорошо, потому что весь мусор смешается, но ничего подобного. Транспорт приехал, контейнер оставил на сортировку. Сортировочный комбайн спокойно разделяет стекло, ПЭТ, бумагу — остается, наверное, процентов 5 фракций, которые сортируются уже операторами вручную. Затем фракции брикетируются. Мне показали полигоны: с одной стороны старая гора несортированного ТБО, с другой — практически плоский полигон остатков после сортировки. В Энгельсе проект реализован цивилизованно.

— Одно время проходили любопытные сообщения от экологов о нарушениях при добыче ПГС — фигурировали крупные суммы ущерба, заводились уголовные дела. Сейчас эта работа ведется?

Наил Гарипов: Для добычи на водных объектах года три-четыре назад характерна была ситуация, когда недропользователь имел лицензию на один участок, а разработку вел на другом. Обнаружить это было сложно, мы тогда ввели практику вертолетных облетов, ловили нарушителей. До пяти уголовных дел заводилось за сезон, ущерб государству начинался от 5,2 миллиона рублей, средняя сумма — 9–10 миллионов. Теперь количество нарушений сократилось в разы благодаря техническому оснащению. В лицензионном соглашении сейчас есть пункт, по которому недропользователь обязан устанавливать навигационное оборудование ГЛОНАСС. Теперь можно, сидя в кабинете, на компьютере видеть и лицензионный участок, и местоположение земснаряда. Вышел за границы участка — мы сразу выезжаем совместно с транспортной прокуратурой, оформляем нарушение и передаем правоохранительным органам. Транспорт у нас есть — и хороший катер КС-701, и другие плавсредства. Только ловить некого, даже неинтересно…

P. S. Редакция газеты благодарит Акибанк, генерального партнера проекта интернет-конференции «БИЗНЕС Online» в Закамье, за сотрудничество, способствующее информационной открытости бизнеса и органов власти и в целом деловому развитию региона.

 Генеральный партнер проекта