Башир Рамеев Фото: Public Domain, commons.wikimedia.org

ЗНАМЕНИТОЕ СЕМЕЙСТВО РАМЕЕВЫХ

Впервые об этом человеке я услышал от Асмы Ризаэтдиновны Шараф-Фахретдиновой, дочери знаменитого ученого и богослова Ризы Фахретдина и жены не менее известного языковеда Галимзяна Шарафа. Мы неоднократно встречались, и я благодарен ей за бесценные сведения о выдающихся представителях татарской интеллигенции, уникальные фотографии и копии документов, использованные затем в публикациях. Как-то разговор зашел о друзьях ее отца — знаменитом семействе Рамеевых (Закир Садыкович Рамеев (литературный псевдоним Дэрдменд, 1859–1921) — поэт, классик татарской литературы, известный золотопромышленник и меценат, оренбургский купец первой гильдии. В конце XIX века братьям Мухамет-Закиру и Мухамет-Шакиру Рамеевым от родителей перешли золотые прииски в Орском уезде, где было в общей сложности намыто и сдано государству более 5 тонн золота. Известна благотворительная деятельность Рамеевых. Закир-Дэрдменд также был членом Государственной Думы первого созыва от Оренбургской губернии — прим. ред.).

Асма-ханум показала тогда уникальную фотографию, где Дэрдменд запечатлен в Брюсселе вместе с сыном Искандером, племянницей Камилей, дочерью покойного Шакира, и ее мужем Садри Максуди во время зарубежной поездки в Европу в начале 1914 года для ознакомления с передовыми технологиями добычи золота и других металлов. Не забудем, что Шакиру и Закиру Рамеевым принадлежали прииски, где добыли не одну тонну золота. А еще Асма Шараф вполголоса сказала, что внук Дэрдменда, Башир, является теперь «засекреченным» ученым и даже Сталинскую премию получил в закрытом порядке, и с ним многие академики и космонавты дружбу водят. Я не придал особого значения этому сообщению…

Впоследствии, когда писал очерки о депутатах Госдумы России, я еще раз вернулся к Закиру Рамееву — депутату первой Государственной Думы, не успевшему приехать на знаменитое Выборгское совещание летом 1906 года. Там оппозиционные депутаты приняли известное в истории воззвание против указа царя о досрочном роспуске Думы. Они призывали население к мирному гражданскому неповиновению, в частности, неуплате налогов и отказу от службы в армии. Документ уникальный, не имевший аналогов не только в истории России, но и ни в одной стране Европы того периода. За это воззвание некоторые депутаты поплатились свободой или выдворением из политической жизни страны в виде запрета баллотироваться в новую Думу. Дэрдменд его подписал позднее, хотя уже знал о предстоящих карах и невозможности больше стать депутатом Думы.

А теперь вернемся к заявленной теме о внуке поэта — Башире Рамееве, который вместе с Исааком Бруком (1902–1974) — советский ученый в области электротехники и вычислительной техники, член-корреспондент АН СССР с 1939 года – прим. ред.) считается основателем советской компьютерной отрасли. 4 декабря 1948 года, когда они получили первый патент на советский прототип ЭВМ под названием «Автоматическая цифровая вычислительная машина», в России официально отмечается как День информатики, а в просторечии его именуют «Праздником компьютерщиков». В данном очерке, опираясь на воспоминания его соратников и некоторые неопубликованные документы, коротко расскажем о жизни и деятельности доктора технических наук, лауреата Сталинской премии Башира Рамеева. Она вполне может стать сюжетом увлекательной книги о невероятных ситуациях в жизни этого гениального человека, сопоставимых разве что с похожими событиями в биографии основоположника отечественной космонавтики Сергея Королева. 

«УГАСАЮЩИЙ ДЭРДМЕНД НАОТРЕЗ ОТКАЗАЛСЯ ПОКИНУТЬ РОССИЮ»

Родился Башир Рамеев 1 мая 1918 года, хотя в документах записано 15 мая, в поселке Баймак, где его отец Искандер, выпускник Фрайрбергской горной академии, лучшего германского вуза по подготовке геологов и инженеров-шахтостроителей, руководил уже национализированными золотопромышленными предприятиями своего отца. Одного революционного пыла и стремления «все отобрать и поделить поровну» оказалось недостаточно для достижения всеобщего благоденствия и развития народного хозяйства хотя бы до уровня 1913 года. На заводах, фабриках и шахтах, кроме красных директоров с маузерами за поясом, нужны были специалисты — инженеры и техники. А многие из них уже уехали из страны или перешли во время разрухи на другую, более «хлебную» работу. И хотя Искандер Рамеев имел возможность уехать в Германию или Францию, он остался. Одна из главных причин — не мог бросить угасающего от болезни и голода своего отца — поэта Дэрдменда, который наотрез отказался покинуть Россию. И горный инженер с европейским образованием Искандер Рамеев стал руководителем вначале группы приисков, а затем был назначен управляющим треста «Башкирзолото» в Уфе. Он на себе испытал все злоключения, выпавшие на долю российской интеллигенции. Они особо усугублялись и тем, что он был сыном золотопромышленника, окончившим немецкий университет, что по тем временам являлось признаком «потенциального и пока еще не разоблаченного вредителя», а в лучшем случае — «предельщика». Так с легкой руки Лазаря Кагановича стали называть инженеров, требовавших не выходить «за пределы технических инструкций». А инструкции эти нередко нарушались в погоне за «ударными», а потом «стахановскими» рекордами, которые нередко вели к преждевременному износу техники и поломке оборудования, что обычно объяснялось «вредительством» этих же инженеров. Поэтому обвинение в «предельчестве» нередко перерастало во «вредительство».

Башир Рамеев, 1929 годФото: Public Domain, commons.wikimedia.org

В 1929 году уже снятый с должности управляющего трестом Искандер Рамеев был арестован. В Уфе, очевидно, предполагалось организовать «дело о вредителях» типа «Шахтинского» или даже «Промпартии» местного масштаба, а он идеально подходил для роли главного персонажа такого процесса и матерого «вредителя»: сын бывшего капиталиста и выпускник германского вуза, переписывавшийся со своими профессорами. Но видно что-то не сложилось у местных «органов», а, скорее всего, из Москвы поступила команда «отставить». Хватило и общесоюзных процессов с их сомнительными доказательствами обвинения и явно недостоверными «признаниями» подсудимых. Они вызывали недоверие и насмешки мировой общественности. Рамеева освободили через пару недель без предъявления обвинения, и он вернулся заведовать лабораторией на каком-то предприятии.

«В 17 ЛЕТ ОН СТАЛ САМЫМ МОЛОДЫМ ЧЛЕНОМ СОЮЗА ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ СССР»

Башир тем временем явно проявлял задатки вундеркинда: научился читать и писать в четыре года, любил физику и особенно математику, но самым большим увлечением стало изобретательство и создание действующих моделей боевой техники, что было тогда очень популярно и всячески поддерживалось властями. Не только голова, но и руки у него были золотые. Созданные им действующие модели кораблей, танков, самолетов занимали первые места на городском конкурсе. А радиоуправляемый бронепоезд, который мог «стрелять» и даже ставить «дымовую завесу», попал на выставку в Москве. «Компоновкой» заинтересовались даже военные инженеры, а информация о нем была опубликована в «Огоньке», «Известиях» и «Комсомольской правде». Сам Башир Рамеев в 1935 году в 17 лет стал самым молодым членом союза изобретателей СССР. В 1937-м он поступил в знаменитый МЭИ.

Но в 1938-м последовал новый арест отца, ему дали 5 лет с отбыванием наказания в одном из сибирских ИТЛ, где он и умер в 1943 году, не дожив всего 10 дней до освобождения. Башира в 1938 году немедленно исключили из института как сына врага народа, и он был вынужден перебиваться случайными заработками, но потом устроился рядовым лаборантом в один из НИИ наркомата связи. На войну его вначале не брали из-за серьезного дефекта зрения и подозрения на туберкулез, но он ушел добровольно в спецбатальон наркомата связи СССР. И тут — снова неожиданный поворот судьбы. Его назначают в подразделение, которое обслуживало в 1941–1942 годах связь генштаба с фронтами, а затем канал секретной связи штаба 1-го Украинского фронта и его командующего Николая Ватутина со Ставкой Верховного командования. Командир батальона поручился перед СМЕРШ за сына врага народа, без которого при налаживании сложной системы УКВ связи обойтись было нельзя. Рамеев участвовал в обеспечении штаба фронта связью вплоть до освобождения Киева и перехода боевых действий на правобережье Днепра. Во время одной из бомбежек его контузило.

Башир Рамеев Фото из книги Султанбекова «ХХ век. События, личности, тайны»

ЗА ОСОБО ЦЕННОГО СЫНА ВРАГА НАРОДА ПОРУЧИЛСЯ ОТЕЦ СОВЕТСКОЙ РАДИОЛОКАЦИИ

В 1944 году Башир Рамеев был неожиданно демобилизован в числе группы особо ценных специалистов, необходимых для восстановления народного хозяйства и развития науки. Очевидно, этому способствовали ходатайства видных ученых, занимавшихся сверхсекретной тогда радиолокацией и ее информационным обеспечением, и в первую очередь — заместителя наркома электротехнической промышленности, отца советской радиолокации адмирала Акселя Ивановича Берга, который хорошо знал его лично. Он сразу же зачислил Рамеева в свой сверхсекретный НИИ-108, где был разработан ряд советских радиолокаторов различного назначения, в том числе и первый в стране автоматизированный зенитный комплекс. Он включал 100-миллиметровые орудия, радиолокатор СОН-4 (станция орудийной наводки) и счетно-решающий прибор «Малахит», на которых пришлось работать и автору этого очерка во время службы в армии. 

Эти комплексы, которые обнаруживали самолеты на расстоянии более 100 км и автоматически «вели» цель с 60 км, были поставлены в 1951 году на охрану неба Москвы. По тем временам техника была сверхсекретной, и нам рекомендовали говорить, что СОН-4, огромный «фургон» на колесах, — это полевая пекарня, и запрещалось вскрывать блоки станции и приборы. После недолгой командировки в радиолокационные части на Дальнем Востоке Башир Рамеев срочно отзывается в Москву и под поручительство (не забудем, что в «учетных документах» МГБ он все еще числился сыном врага народа, умершего в заключении) министра машиностроения и приборостроения СССР Петра Ивановича Паршина начинает разработку первых советских ЭВМ.

Замечу, что, в отличие от ядерной программы, осуществлению которой помогала информация добытая разведкой, роль ЭВМ не сразу была осознана высшим руководством страны, и их разработка проходила вначале самостоятельно, в инициативном порядке, без подпитки секретами из-за рубежа. Правда, вскоре все изменилось, и проблемы ЭВМ обсуждались даже на Политбюро. Вся дальнейшая жизнь и деятельность Рамеева связана с развитием этой отрасли советской науки и промышленности. Одним из самых первых в СССР занимался этой проблемой Сергей Лебедев (1902–1974) — один из основоположников советской отрасли вычислительной техники, директор Института точной механики и вычислительной техники АН СССР — прим. ред.) и его ученики. Однако первыми практического результата достигли двое других ученых.

«ИСКАНДЕР» НАЗВАЛИ В ЧЕСТЬ «ИСКАНДЕРЫЧА»

Оригинальные идеи и познания Рамеева весьма заинтересовали давно уже, но без особого практического эффекта, работавшего над этими проблемами известного энергетика и гениального «провидца» новых направлений развития науки членкора АН СССР Брука. Ему, однако, не хватало инженерной практики и умения воплотить идеи в реальные приборы и устройства. В результате их «исторической встречи» сложился очень эффективный научно-производственный тандем, где ведущую роль в воплощении совместных идей в промышленные образцы техники играл Рамеев. С их патента «Автоматическая цифровая вычислительная машина» от 4 декабря 1948 года и ведется отсчет дня рождения первой советской ЭВМ. В 1954-м за создание серийной ЭВМ «Стрела» Рамеев и входившие в его группу разработчики получили Сталинскую премию. В 1962 году по совокупности научно-исследовательских работ, приведших к созданию новой техники для укрепления обороны страны, ему без защиты диссертации присуждается ученая степень доктора технических наук. Им вскоре было разработано целое семейство компьютеров «Урал», успешно работавших в народном хозяйстве, а также на оборону и космос. В частности, в обеспечении первых космических полетов, системы наведения межконтинентальных ракет, а также некоторых расчетов, связанных с ядерным оружием. Но формально после изгнания из МЭИ в 1938 году диплом о высшем образовании Башир Рамеев так и не получил, да он ему и не был нужен. Наверное, он единственный в нашей истории новейшего времени доктор технических наук с официальным образованием в «полтора курса института».

Не имею точных сведений о том, с чем связано название нового в свое время российского ракетного комплекса «Искандер», ставшего головной болью для стратегов НАТО. Но говорят, что, когда решался этот вопрос, возможно, вспомнили о Башире Рамееве, которого сослуживцы и военные за глаза уважительно именовали «Искандерыч» и чьи ЭВМ успешно работали в ракетных войсках стратегического назначения. По крайней мере, так считают многие работники ВПК.

О Рамееве написано не так уж и много, только в публикациях в научных журналах и материалах закрытых научно-практических конференций. Есть небольшая статья о нем и в Татарской энциклопедии. Самой информативной и написанной доступным языком считаю посвященную Баширу Рамееву главу в книге лично знавшего его известного компьютерщика Б. Н. Малиновского «История вычислительной техники в лицах». В ней, кстати, выдвигается и весьма правдоподобная версия автора о причинах, которые привели к отставанию компьютерной отрасли в СССР и России и преобладанию в ней зарубежных моделей ЭВМ и их программного обеспечения.

КАК И ЗАЧЕМ РАМЕЕВ КОНСУЛЬТИРОВАЛ ЧЕМПИОНА МИРА ПО ШАХМАТАМ

Всю жизнь Башир Рамеев являлся заместителем руководителя институтов или предприятий, главным инженером и конструктором, хотя ему неоднократно предлагали стать первым лицом — директором крупного научно-производственного объединения или даже заместителем министра. Но для этого надо было вступить в КПСС, и хотя после посмертной реабилитации отца в 1957 году препятствий не было, и даже настойчиво предлагали сделать это, причем рекомендации давали весьма влиятельные люди, он в партию так и не вступил. О мотивах этого поступка судить не берусь. Хотя в круг общения Рамеева входили многие знаменитые люди и государственные деятели с партийными билетами. Его хорошо знали и высоко ценили академик Аксель Берг и другие корифеи науки, включая Мстислава Келдыша и Королева, не говоря уже о министрах. А его ближайшим другом был 6-й чемпион мира по шахматам Михаил Ботвинник — не только знаменитый шахматист, но и крупный ученый-кибернетик, доктор технических наук, работавший над созданием искусственного интеллекта, которого он постоянно консультировал.

Вот такова судьба внука знаменитого поэта, сына первого татарина, получившего диплом горного инженера в германском вузе, и отца ряда наших ЭВМ. Умер он 16 мая 1994 года в Москве на 77-м году жизни, похоронен на Кунцевском кладбище. В Пензе, где он работал в 1955–1968 годах заместителем руководителя научно-исследовательского центра и предприятия, которые там называли «рамеевскими» (позже это было НПО «Рубин»), на их главном здании установлена мемориальная доска. Наград, которые щедро украшают парадные костюмы ветеранов ВПК, у него было не так уж много: кроме заслуженных на войне ордена и медалей, он был дважды награжден орденом Трудового Красного Знамени. Такого же ордена был удостоен, но четырежды, Брук. На что-то большее их почему-то не представляли. Но главная награда — то, что во время торжественных мероприятий в День информатики, 4 декабря, в любой уважающей свою профессию аудитории обязательно упоминают имена Исаака Семеновича Брука и Башира Искандеровича Рамеева. Перечисляю их по алфавиту, ибо в патенте на технический образец прибора — и, очевидно, не случайно, — первой шла фамилия инженера Рамеева. Добавлю, что они были личностями чрезвычайно скромными, не умевшими, а точнее, не желавшими создавать себе, как сейчас модно говорить, пиар. Формально оба остались Брук всего-навсего членкором АН СССР (с 1939 года) и действительным членом мало кому известной в научном сообществе, созданной по указанию Сталина Академии артиллерийских наук, а Рамеев  — и вовсе «только» доктором технических наук, без диплома о высшем образовании, даже не профессором.

Хотя, включив в «соавторы» некоторых «власть имущих лиц» или их друзей или родственников, они могли стать не только академиками, но и Героями Социалистического Труда, да и орденские планки у них стали бы намного обширнее. Примеры такие хорошо известны, да и предложения весьма недвусмысленные и с конкретными обещаниями им поступали. Многие историки считают, что внезапный взлет авторитета и, самое главное, финансирования, отодвинутого было на задворки конкурентами ОКБ, талантливого «ракетчика» Владимира Челомея (1914–1984) — советский конструктор ракетно-космической техники и ученый в области механики и процессов управления, академик АН СССР. Фактически возглавлял совет главных конструкторов в 1961–1964 годах – прим. ред.), ставшего вскоре академиком и дважды Героем Социалистического Труда, связан с тем, что он в 1958 году взял сразу на должность заместителя начальника ведущего отдела выпускника МЭИ, Сергея Никитовича Хрущева, ничем особым себя во время учебы в институте не проявившего и, тем более, не имевшего никакого опыта даже рядовой конструкторской работы. Но, очевидно, он был редчайшим самородком-вундеркиндом, талант которого раскрылся внезапно и неожиданно. Ибо уже в 1963 году в возрасте 28 лет, по представлению Челомея, стал Героем Социалистического Труда и лауреатом Ленинской премии, обладателем ряда других престижных наград, а вскоре и доктором технических наук. Все это вызвало немалое удивление, да и возмущение сообщества ракетостроителей страны. Многие гораздо более заслуженные конструкторы и создатели ракет не имели и десятой доли того, что успел получить этот «вундеркинд» за 6 лет. Но «наградной дождь» для него закончился после 14 октября 1964 года. Проживающий в США с 1990 года и являющийся гражданином этой страны весьма словоохотливый профессор Хрущев о своих достижениях в области ракетной техники все еще умалчивает. Очевидно, что срок «подписки о неразглашении гостайн» не истек и окончательно портить отношения со своим бывшим Отечеством он не хочет. Поэтому предпочитает читать лекции о внешней и внутренней политике СССР и роли своего отца. Последняя тема обрастает все новыми и новыми интересными подробностями и фактами, не отраженными даже в самых секретных архивах, правдивость которых целиком на совести автора. Он очень часто пишет и рассказывает также о встречах отца с Челомеем, к организации которых был, безусловно, причастен, а скорее всего, даже являлся их инициатором. Полагаю, что этот пример в развернутых комментариях не нуждается.

РЯДОМ С ГЕНИЕМ ОБЯЗАТЕЛЬНО КОПОШИТСЯ ВЛИЯТЕЛЬНЫЙ ПЛАНКТОН

Но Рамеев и Брук не соглашались на подобные кадровые варианты, хотя таких или меньшего уровня самородков им предлагали немало. И Бог им судья, а не мы. В нашей же памяти оба так и останутся гениальными, ведь, если верить Ницше, гений — это тот, кто определяет совершенно новое направление развития. То есть личность, для которой была важна сама наука, а не влиятельный планктон, который всегда плавает или копошится около нее. Оба они яркие и достойнейшие представители российской интеллигенции. Ее мировой авторитет создавали и создают сыновья и дочери русского и других народов, населяющих просторы России.

В завершение очерка скажу, что полностью поддерживаю предложение о том, что одна из улиц наукограда Иннополис должна носить имя Башира Рамеева, тем более что ЭВМ «Урал» выпускались и в Казани. Добавил бы, что это станет и косвенным напоминанием о замечательном семействе Рамеевых, внесшем огромный вклад в культуру татарского народа. И в первую очередь о великом Дэрдменде, татарском поэте и российском общественном деятеле, имя которого так и не удостоилось пока быть запечатленным в названии улицы в столице Татарстана под тем формальным предлогом, что он не жил в Казани. Хотя имена людей, вполне достойных, но тоже не имевших, скажем так, «казанскую прописку», носят некоторые ее улицы. Думаю, что это предложение должно найти поддержку как союза писателей РТ, так и президиума АН РТ. Полагаю, что весьма полезным при решении этого вопроса станет знакомство с книгой Лирона Хамидуллина «Дэрдменд», содержащей уникальные материалы о семействе Рамеевых.