Гульназ Батталова: «Моя миссия – привнести новое, стильное, душевное в татарскую музыку»

Гульназ Батталова: «Татарская музыка, народные татарские песни вне времени, они будут актуальны всегда, но, мне кажется, чем больше выбора, тем лучше» Фото: Андрей Титов

«ПОЛУЧЕНИЕ ПРЕМИЙ МАЛО ЧТО МЕНЯЕТ В ТВОЕМ ВНУТРЕННЕМ МИРЕ»

— Гульназ, закончились праздники. Скажите честно, корпоративы — это основная часть доходов татарской певицы?

— Наверное, ни для кого не секрет, что корпоративы и банкеты — это основной источник заработка. Но, конечно, я не ограничиваюсь только этим: стараюсь планомерно улучшать качество выступлений, делать их интереснее, постоянно повышать планку и, возможно, в будущем буду ставить свои концерты. Но не стоит забывать, что работа — это не только выступление на сцене. Самая сложная часть труда как раз скрыта от глаз публики. Это бесконечные репетиции, примерки костюмов, постановки номеров, записи песен, которые не прекращаются ни в какие праздники. То есть внутренняя работа всегда кипит.

— На ваш взгляд, как измерить популярность наших татарстанских артистов? Получается так, что большую аудиторию на сольных концертах собирают одни певцы, на правительственные концерты зовут других, на фестивалях вроде «Үзгәреш җиле» («Ветра перемен») выступают третьи. Так кто же самые популярные артисты татарской эстрады?

— Интересный вопрос. Я тоже об этом задумывалась. Знаете, я раньше так мечтала получить «Татар җыры», различные премии, думала, когда у меня это получится, то в моей жизни непременно что-то изменится, и меня закружит в новом витке творчества. На самом деле получение премий мало что меняет в твоем внутреннем мире, перемены всегда кроются в голове. Но получать премии, конечно, безумно приятно. Я была очень счастлива. И я надеюсь получить еще не одну награду в нашей республике. Сейчас я ставлю себе более глобальные цели, своей миссией я считаю привнесение чего-то нового, стильного, душевного в татарскую музыку, потому что не совсем удовлетворена тем, что сейчас есть на рынке. Возможно, народ уже готов к более смелым проектам… Я в Казани 10 лет, и, по моим ощущениям, очень долгое время у слушателя не было разнообразия в выборе. Появлялось что-то новое — сразу говорили, что это неформат. Татарская музыка, народные татарские песни вне времени, они будут актуальны всегда, но, мне кажется, чем больше выбора, тем лучше. Я уважаю народное творчество, пою народные песни, привношу в них новое звучание, горжусь этим и тем, что я татарка, но мне хочется, чтобы татарская музыка была разной, чтобы ее слушали и также любили далеко за пределами Татарстана.

— После кончины Ильгама Шакирова довелось брать интервью у певца Фердинанда Салахова. Мне было интересно, как Ильгам-абый, парень из глухой татарской деревни, без связей, денег, мохнатой руки, продюсера сумел пробиться на сцену. По словам Салахова, ему ничего этого не надо был: открыл рот — и все, сам народ уже становился продюсером.

— Знаете, есть люди, которые обладают настолько невероятной магией и энергетикой, что влюбляют в себя с первых секунд. И, действительно, Ильгам Шакиров был одним из таких людей.

— Неспроста же Ростропович на его концерты постоянно ходил, Кобзон. А вот вы сами что предпочитаете — татарскую классику, современную национальную эстраду или англоязычные песни?

— Я как представитель современной татарской музыки, конечно же, люблю современную татарскую музыку. Но о классике и народных песнях я никогда не забываю, потому что это фундамент, это наше музыкальное наследие, тот пласт, который должен обязательно передаваться из поколения в поколение. Какой бы современная татарская музыка ни была, какой бы продукт мы ни преподнесли слушателю, о классике или народных песнях забывать не нужно — это наше наследие.

— То есть для вас «Эскадрон» или «Кара урман» спеть не проблема? С мелизмами, например, пентатоникой…

— Конечно, с радостью!

«В начале сентября я покинула группу «Ямьле» после пяти лет работы» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ПРОБУЮ СЕБЯ В ОСВОЕНИИ НОВОЙ ДЛЯ СЕБЯ РОЛИ — РОЛИ ПРОДЮСЕРА»

— Вы выступаете сольно, работаете в женском квартете «Ямьле», сотрудничаете с Yummy Music Ильяса Гафарова… А где вам интереснее?

— Некоторое время назад ситуация изменилась. В начале сентября я покинула группу «Ямьле» после пяти лет работы.

— Почему?

— Мы с девочкам слепили проект своими руками, вложили очень много сил, энергии и любви, поэтому решение об уходе далось мне очень не просто. Но у каждого человека возникают в жизни моменты, когда он чувствует, что все, что мог дать и сделать, он искренне отдал. И мне показалось, что и для меня такой момент настал, когда нужно действовать решительно и двигаться дальше. Сейчас у меня есть музыкальный проект, в котором я выступаю в роли идейного вдохновителя, руководителя, то есть пробую себя в освоении новой для себя роли — роли продюсера.

— Что это за проект?

— Это вокальная группа Yuki — современный девичий проект, формат, в котором в Татарстане еще никто не работал, раньше такого не было. Хотим попробовать себя в жанре K-pop.

— Это татароязычный K-pop?

— Да, попробуем создать первый подобный проект и посмотрим, что из этого выйдет.

— А с Yummy Music продолжаете сотрудничать?

— Мы друзья. Если ребята приглашают меня на какие-то мероприятия, я, конечно, с удовольствием принимаю в них участие.

— Ощущается ли на современной татарской эстраде нехватка профессионалов? Согласны ли вы с мнением, что таких артистов, как Ильгам Шакиров или Альфия Авзалова, у нас еще долго не будет?

— Наверное, да. Не хочу сказать, что ощущается нехватка профессионалов. У нас действительно очень много талантливых артистов, но такие люди, как эти мэтры, думаю, рождаются… хотела сказать, раз в 100 лет, но, наверное, даже реже.

— Допустим, все говорят про Рустама Маликова, что это человек исключительных вокальных данных, очень талантлив, играет на различных инструментах, поет, имеет шикарный голос, но его почему-то никто не знает. А есть те, кто не обладают такими вокальными данными, но мегапопулярны. Например, тот же Элвин Грей, вокальные данные которого несколько отличаются от традиционных.

— Что касается, Элвина Грея, мне кажется, это тот случай, когда народ не обманешь. Кто бы что ни говорил и как бы ни отзывался, полные залы и стадионы — это показатель. Я считаю, что Радик обладает уникальной энергетикой.

— Когда спрашиваешь про него, все говорят: он классный.

— Понимаете, это не объяснить. Когда я сама была на концерте, не понимала, в чем секрет, просто феномен какой-то.

— И поет он под фанеру…

— Даже если так, есть что-то такое, что цепляет народ. Не каждый артист собирает такие залы. И это, конечно, здорово!

«СЛУЧАЙНО ПОПАЛА В ВОКАЛЬНУЮ СТУДИЮ И ПОНЯЛА: ВОТ ТО, ЧЕМ Я ХОЧУ ЗАНИМАТЬСЯ, — ПЕТЬ»

— Расскажите о вашей семье, о том, почему решили заняться музыкой, когда приняли это решение…

— Это было исключительно мое решение. По рассказам мамы, я очень рано начала петь, постоянно что-то мурлыкала себе под нос. В итоге, когда мне исполнилось 7 лет, мама повела меня в музыкальную школу. После экзаменов к ней подошли педагоги и сказали, что мы можем не ждать результатов, что меня сразу взяли. Первые годы я была хорошей пианисткой — участвовала в конкурсах, занимала места, мне это нравилось. А потом, в 9 лет, случайно попала в вокальную студию и поняла: вот то, чем я хочу заниматься, — петь. И я благодарна маме за то, что она всегда позволяла мне делать выбор самой и поддерживала все мои решения. Так я стала петь. Ходила в музыкальную школу, участвовала в различных конкурсах. По окончании школы я уже точно знала, что хочу связать свою жизнь с музыкой. В детстве я думала, что стану либо певицей, либо врачом, всем так говорила. Действительно, моя мечта сбылась. Мама объясняла, что творческий путь артиста очень сложный: сегодня он востребован, завтра нет, что может случиться всякое, и многие не готовы к этому. Она пыталась донести до меня, что я должна быть готова ко всему, работа артиста — это не просто выступления на сцене. В общем, так все и началось: я поступила в университет культуры и искусств… Попала под крыло Венеры Ахатовны Ганеевой. Признаться честно, сразу после школы я мечтала уехать в Москву и поступить в ГИТИС. Но в 2009 году наступил кризис, и я побоялась уезжать так далеко от дома, что маме будет сложно нести такие большие траты. У меня вообще было много страхов, я не была уверена в себе. Поэтому тогда я даже не попыталась пойти в ГИТИС. Но я абсолютно не жалею об этом. Потому что мое поступление в университет культуры и искусств в 2009 году было очень правильным решением, именно Казань и учеба у Венеры Ахатовны и в этом университете сыграли огромную роль в становлении меня как личности и как артиста. Я стала уверенной в себе, поняла, что многое могу — нужно лишь захотеть этого. Уже потом, будучи на третьем курсе университета культуры и искусств, я поступила еще и второе высшее — в Институт экономики, управления и права. Это чтобы мама была спокойна, что я не пропаду, есть и другая профессия…

— Вечно петь нельзя, да?

— Да. И, уже будучи на четвертом курсе в университете культуры и искусств, я поступила в ГИТИС. После нескольких лет обучения в Казани набралась опыта — и мечта, которую я так долго лелеяла, осуществилась.

— А кто был вашим мастером в ГИТИСе?

— Художественным руководителем курса была Шанина Елена Юрьевна, которая, кстати, родилась в Казани.

— А не было желания остаться в Москве?

— Честно говоря, на первом-втором курсе я, наверное, так и думала, что к окончанию ГИТИСа, скорее всего, останусь. Но как-то не потянуло меня туда. Я не могу объяснить, почему. А я доверяю своей интуиции. Порой мне говорят, что надо вот это делать, идти, ехать, а я не могу — что-то мне подсказывает, что не надо. Так и в этом случае — я вернулась в Казань. В тот момент я уже пела в группе «Ямьле», проект был успешным и остается таким по сей день.

— Дети не очень-то любят ходить в музыкальную школу, например, урок сольфеджио уже как притча во языцех, настолько им не хочется заниматься теорией….

— Это мне очень знакомо. Честно говоря, я тоже со слезами ходила в музыкальную школу, потому что там я именно играла на фортепиано, а вокалом я занималась в вокальной студии, к музыкалке никакого отношения не имевшей. И я прогуливала музыкальную школу, меня ловили, ругали. Я даже отключала домашний телефон, потому что вечером должны звонить родителям, говорить, что я не хожу на занятия. Не могу сейчас объяснить, но просто не хотела ходить в музыкальную школу, я просила маму: «Пожалуйста, я хочу бросить», — но она не разрешала. Потом, когда я уже проучилась в музыкалке 7 лет и мне оставалось еще два года, меня снова поймали на прогулах. У нас состоялся очень серьезный разговор с мамой, когда она сказала: «Я устала, я не могу тебя больше заставлять. Хочешь — уходи». На тот момент я была уже более-менее взрослая, по-моему, училась в 7-м классе, я решила, что 7 лет позади, хоть и с горем пополам, но надо окончить.

— 7-й класс последний ведь…

— Но тогда почему-то 9 лет училась — с нулевым, с подготовительным. Я подумала: ладно, доучусь. В итоге так и доучилась. Но в тот момент, когда мои одноклассники после школы гуляли, веселились, ходили куда-то все вместе, я играла, у меня было сольфеджио или специальность. Это такой возраст: конечно, мне хотелось гулять, не хотелось делать домашние задания, их и в обычной школе хватало.

— Но музыкальное образование все равно, наверное, пригодилось в жизни?

— Опять-таки не зря ведь раньше обязательным образованием для девочек была музыка. Я думаю, что для девочек это полезно, независимо от того, мечтает ли она связать свою жизнь со сценой, но для общего развития это очень хорошо. Существуют различные гипотезы на этот счет: одни говорят, что детей нужно качественно загружать, это убережет их от плохого влияния внешнего мира, другие — что детей нельзя заставлять. Я же нахожу что-то верное как в первом мнении, так и во втором. Но я не знаю, как правильно, и, наверное, не пойму, пока у меня не появятся собственные дети.

— С другой стороны, если у них ненависть… Я читал интервью с одним известным российским музыкантом, который рассказывал, как его привязывали к фортепиано, чтобы не убежал, и заставляли играть. В музыкальном училище ребенок должен заниматься минимум 6 часов в день, чтобы достичь среднего уровня.

— Мне, кстати, мой педагог по специальности всегда говорил, что я ужасно играю, ставил мне двойки, а в итоге на экзаменах я оказывалась лучшая по технике. Я понимаю, что кнут нужен, но я такой человек, что похвала меня вдохновляет и окрыляет. Когда мне, например, скажут: «Ты молодец! Давай в таком же духе продолжай», — мне кажется, я больше сделаю. Несмотря на прогуливая, я всегда сдавала на пятерки.

— А внешние данные? Не секрет, что вы одна из самых красивых исполнительниц татарской эстрады. Красота помогает или мешает? Например, Альфия Авзалова, говорила, что она не красавица, но успеха добилась.

— Спасибо. Я думаю, что внешность тоже важна, но на первых секундах, до тех пор, пока артист не открыл рот. В это время на него смотрят как на картинку: оценивают внешность, прическу, поведение. Могу для примера рассказать вам историю из своего поступления в ГИТИС. Это был первый экзамен по вокалу. Сдавать его я не боялась, была уверена в себе. Думала, надену красивое платье, сделаю прическу и спою так, как я обычно пою. Как сейчас помню, как мне тогда сказали: «Да, Гульназ, вы очень красивая. У вас красивое платье, и голос у вас хороший. Но через полминуты хочется послушать другого». А так не должно быть, потому что артист выходит на сцену не для того, чтобы показать себя или платье. А потому что ему есть, что сказать. То есть за внешностью должно скрываться что-то большее. Мало хорошо выглядеть и мало даже хорошо петь, должно быть что-то помимо этого. Что-то, что нельзя увидеть, что можно только почувствовать, и уж точно не получится сымитировать. Это искренность, честность. ГИТИС меня наполнил, изменил меня. Только после учебы там ко мне пришло понимание моей профессии. Вы говорите про Альфию Авзалову — я считаю ее очень красивой, и благодаря ее песням, неповторимому исполнению, мы увидели настоящую красоту, ту, которую не увидеть глазами, внутреннюю красоту.

— Что вас подвигло участвовать во всевозможных конкурсах красоты?

— У меня всегда был интерес к подобным мероприятиям. Публика нередко спрашивала, не хочу ли я принять участие, ведь внешние данные и возраст позволяют. И действительно, я очень этого хотела, но у меня был страх выйти на сцену в купальнике. Сейчас я очень счастлива, что переборола себя и приняла участие в ряде конкурсов. Особенно мне запомнился конкурс «Мисс Татарстан — 2014». Месяц подготовки многое мне дал, и я благодарна всей дирекции мероприятия и горжусь тем, что имею возможность быть в семье «Мисс Татарстан». Это был невероятный опыт.

— Что вы скажете людям, которые негативно настроены по отношению к конкурсам красоты? Некоторые считают, что там чуть ли не эскортниц готовят, что для татарской девушки неприлично в купальнике…

— На любой случай найдется человек, который что-то да скажет нелицеприятное, нехорошее, будь это конкурс красоты, да все что угодно. Я на это не обращаю внимания. Если на всем зацикливаться, переживать придется слишком много.

— Вы выбирали между карьерой модели либо певицы или можно совмещать эти ипостаси?

— Мне не нравится, когда меня называют моделью. Девушка модельной внешности — одно. Я не модель, я себя так не позиционирую. Меня приглашают на съемки в рекламных проектах, фотопроектах — я с удовольствием принимаю участие, если получается найти время в графике. Но я не позиционирую себя как модель. Все-таки в первую очередь я певица, потом — актриса. Как певица я уже смогла себя реализовать, как актриса — я на пути реализации.

— Не приглашали, как выпускницу ГИТИСа, в фильмах сниматься?

— Многие думают, что, когда оканчиваешь ГИТИС, сразу валятся какие-то контракты, предложения — нет ничего такого. Но это и от человека зависит — очень много нужно ходить по кастингам. Я, живя в другом городе, конечно, не могу это делать. Бывает, приглашают на пробы завтра, а я занята: у меня концерт. Бывали моменты, когда я все бросала и ехала, потому что мне это правда было очень интересно. И сейчас интересно, просто на сегодняшний день у меня новый проект, которым я руковожу и чувствую ответственность за него. Например, из последнего: предлагали одну роль, правда, небольшую, эпизодическую, в одном известном сериале, но я решила, что нужнее будет остаться здесь.

— А что вы думаете о замужестве? Если тебе лет 25, не миновать вопросов со стороны общественности…

— У меня большие планы на жизнь, и я планирую многому научиться и много добиться. Но в первую очередь я женщина и хочу реализоваться как жена и мама.

«Я хочу сделать вклад в развитие имиджа своей исторической родины» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ХОЧУ ПРОСЛАВЛЯТЬ НАРОД ТАТАРСТАНА, ЕГО БОГАТУЮ КУЛЬТУРУ»

— Какие у вас планы на творчество?

— Я хочу сделать вклад в развитие имиджа своей исторической родины. Могу рассказать, откуда идут корни моего желания. Как-то я представляла Татарстан на престижном международном конкурсе в Киргизии. По окончании ко мне подошел один из организаторов и сказал, что ранее ему не доводилось общаться с представителями нашей национальности, но тогда, поработав со мной, он влюбился в весь татарский народ. Эти слова меня очень вдохновили, и по сей день я вспоминаю наш диалог и понимаю, что это и есть моя миссия. Я хочу прославлять народ Татарстана, его богатую культуру.

— Вы же еще должны были вместе с «Ямьле» участвовать в Türkvizyon Song. Из-за событий с самолетом все отменилось. Видели вы себя победителем на этом конкурсе?

— За два года до выступления с «Ямьле» я выступала сольно и уже тогда участвовала в кастингах. В то время мне не хватало чего-то. Позже я поняла, что все приходит с опытом. Затем, поучаствовав с «Ямьле», мы одержали победу в национальном отборе, получив право представлять Татарстан на Türkvizyon Song. Но из-за сложившейся политической ситуации мы не смогли отправиться на конкурс.

— У вас желание петь именно на татарском языке?

— Я пою на разных языках — мне это интересно. В последнее время меня заинтересовала казахская музыка — я даже записала несколько авторских песен на казахском. Брала уроки у педагога. Родственный же, тюркский язык. Турецкий разговорный тоже есть — и на нем пою. Тюркский мир меня манит, конечно. Мне это все очень нравится. На английском тоже пою. Я меломан: так же, как я слушаю разную музыку, я исполняю разную музыку. Татарское — мое родное, поэтому это всегда в первую очередь.

— Бытует такое мнение, что некоторые артисты татарской эстрады, молодые особенно, настолько не владеют родным языком, что даже не могут на татарском дать интервью. Но вместе с тем поют на татарском, потому что, если бы они пели на русском, у них не было бы слушателей — на российской сцене конкуренция большая…

— Я очень люблю татарский язык, уважаю его, но, к сожалению, не владею им в совершенстве. Я выросла в русскоговорящей семье, а на татарском говорили, только когда приезжали в деревню. Спасибо нашим бабушкам и дедушкам, что оставили эти знания и сохранили язык. Я могу дать интервью на татарском, но это не будет так развернуто, я не раскрою себя так на татарском, как могла бы на русском.

— Не так «вкусно» будет…

— Да. Конечно, я считаю это своим минусом. По возможности работаю над этим. Я знаю, что это мой пробел, но это и не моя вина. То, что я не говорю свободно на татарском, не мешает мне петь — я понимаю, о чем я пою, я порой и сама пишу. Да, может, это не такие великие тексты, но в них есть искренность — я думаю, это самое важное.

— Расскажите о своем выступлении на «Үзгәреш җиле» вместе с «Ямьле».

— Первый год поступало предложение, но я сама упустила этот момент: опять уеду куда-то — или выступление. Незаменимых нет, тем более в шоу-бизнесе. Второй год нам посчастливилось участвовать с группой. Мы достойно выступили там. Теперь я выступаю сольно и надеюсь, что у меня еще будет возможность спеть на этом мероприятии.

— А вообще каково ваше мнение об «Үзгәреш җиле»? Всякое про него говорят.

— Бытуют различные мнения: кто-то говорит, что это очень качественное мероприятие, другие — против того, чтобы татарские народные песни пелись как-то по-другому. Мое мнение, что это однозначно крутой фестиваль. Я могу сказать об этом и как сторонний наблюдатель, и как человек, познавший эту кухню изнутри. Причем, когда я уже участвовала сама, была поражена тем, сколько труда вкладывается в этот проект, сколько профессионалов над ним трудятся и сколько человек специально привлекаются из Москвы. Поэтому я глубоко уважаю этот проект и влюблена в него. Я счастлива, что мне выпала честь выступать на этой сцене и надеюсь, что такая возможность будет еще не один раз. Еще есть такой момент, что, будучи зрителем данного мероприятия на протяжении нескольких лет, замечаешь, что некоторые вещи идут из года в год. Я желаю «Үзгәреш җиле» только процветания, поэтому было бы здорово, если, помимо культурной составляющей, проект будет нести образовательную. Также было бы замечательно, если бы к процессу организации привлекались не только сторонние специалисты, но и наша молодежь, будущие специалисты. Вполне возможно, что у талантливых ребят нашей республики есть много новых идей по поводу концерта. И если дать им возможность высказаться, то, вероятно, мероприятие выйдет на еще более высокий уровень. Я считаю, что это взаимовыгодное сотрудничество: для молодых это прекрасная возможность учиться у лучших, а для организаторов — возможность услышать голос нового поколения.

— Вам нравится участвовать во всевозможных конкурсах?

— Да. В первую очередь из-за общения, новых знакомств. 5-7 лет назад я участвовала в конкурсах — мы до сих пор общаемся с некоторыми конкурсантами, с теми, кто мне близок по духу. Интересуемся, как дела, радуемся успехам друг друга.

— А не было желания поучаствовать в «Голосе»? Дина Гарипова или, например, Эльмира Калимуллина благодаря «Голосу» стали популярными на всю страну.

— Безусловно, наши девочки большие молодцы. Я участвовала во втором сезоне «Голоса», даже прошла все эти кастинги и попала на слепые прослушивания. Многие говорят, что есть возможность выбора песни. Тогда выбор сделали за меня — мне досталась прекрасная песня «Любовь настала». Это песня классического жанра, которая не терпит изменений, поэтому я не смогла исполнить ее именно так. Я понимала, что это не я. Возможно, тогда не хватило профессионализма. Перед выступлением я подумала, что если мне самой не нравится мое исполнение, то кому оно вообще может понравиться?.. Решила спеть так, как считаю нужным, и была готова к критике. Спела так, как я умею — по-эстрадному. Но больше всего мне запомнилось не то, что я столкнулась с критикой, а неоднозначное мнение жюри. Они очень обрадовались, увидев меня, столько эмоций у них было! Я сказала, что, наверное, они расстроились больше, чем я. На что они сказали: «Да!» Потом произошла очень забавная история — я упала на сцене и подвернула ногу, собственно, поэтому мое выступление не пошло в эфир.

«КАЖДЫЙ, КТО ЗАПИСАЛ ПЕСНЮ И НАДЕЛ ПЛАТЬЕ, УЖЕ СЧИТАЕТ СЕБЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ АРТИСТОМ — ЭТО НЕ СОВСЕМ ПРАВИЛЬНО»

— Кто ваши кумиры среди российских исполнителей, татарских, мировых? Есть ли те, на кого равняетесь?

— Из мировых это Уитни Хьюстон, Майкл Джексон, Фредди Меркьюри. Из более современной музыки очень нравится Бруно Марс, Эд Ширан, вокальная техника Арианы Гранде. Из татарских — безусловно, стоит назвать имена мэтров: Ильгам Шакиров, Альфия Авзалова. Не могу не выделить своего педагога — Венеру Ахатовну Ганееву, она мне очень много дала как в вокале, так и просто в жизни, помогала советами. Из более молодых мне нравятся Филюс Кагиров, Раяз Фасихов, Ришат Тухватуллин, творчество Ильвины, Хакима. В последнее время мне стали особо импонировать Салават hэм Гузэлем — они очень гармоничные.

— В день смерти Ильгама Шакирова я ехал в машине и слушал по радио передачу, посвященную великому татарскому певцу. Поймал себя на мысли, что это был неповторимый голос. Другого такого человека уже, наверное, больше не будет…

— Второго Ильхама Шакирова уже стопроцентно не будет. Возможно, когда-нибудь — но неизвестно когда — появится артист, который будет так же любим, почитаем, уважаем многими поколениями. Дай бог, чтобы такой артист появился. Но второго, конечно же, не будет.

— Ильгам Шакиров ведь пел во всех регистрах. Говорят, он мог бы стать и оперным певцом. У него были уникальные вокальные данные, ему даже дыхание не ставили, потому что оно было уже от природы.

— Талант.

— Согласны ли вы с мнением, что татарская эстрада намного отстала от российской, а та, в свою очередь, от мировой? Есть ведь мнение, что русская «ворует» у западной, переделывает на свой лад. Например, отечественная эстрада заимствует то, что делали на Западе лет пять назад, а татарская через те же лет пять — то, что позаимствовала русская. Говорят, что, например, Элвин Грей «ворует» сразу европейскую.

— Наверное, татарская эстрада немножечко отстает от российской. Поскольку мы субъект Российской Федерации — это нормально. Но в Татарстане очень много талантливых артистов, которые могут составить конкуренцию российским. И я бы очень хотела, чтобы как можно больше людей за пределами нашей республики узнали об этом.

— А может, не надо ничего менять и придумывать? Есть пентатоника, мелизмы, моң…

— Мне кажется, это неприкасаемо, это всегда будет. Здорово, если наша музыка развивается, ведь мы живем в современном мире.

— Если взять того же Ильгама Шакирова, он экспериментировал в том числе и с джазовыми импровизациями, и Альфия Авзалова. Они не чурались нововведений, в 1960-70-е ставили такие эксперименты.

— Помимо нововведений, мне бы очень хотелось повысить качество — музыки, аранжировок, самих выступлений, костюмов… Чтобы не было ассоциаций, если «татарча», то все блестящее… Даже взять подтанцовку — у многих она по принципу «пусть хоть кто-то как-то двигается, лишь бы не было совсем пустой сцены». Нет единства вокалиста и танцора. Хочется повышать качество выступлений, качество музыки. Я не к тому, что мы должны срочно делать все фриковое, современное татарское. Нет. Должно быть качество. Каждый, кто записал песню и надел платье, уже считает себя профессиональным артистом — вот это не совсем правильно. Хочется хоть как-то с этим бороться.