Любовь Агеева рассказала, каким был Лихачев за официальными кулисами и почему все-таки уехал из Казани Фото: «БИЗНЕС Online»

В ЭТИХ ДОГОВОРАХ БЫЛО ЗАПИСАНО, ЧТО СМИ ВПРАВЕ КРИТИКОВАТЬ СВОИХ УЧРЕДИТЕЛЕЙ

— Любовь Владимировна, когда вы познакомились с Василием Лихачевым?

— В конце 80-х я работала в «Вечерней Казани», мне понадобилась консультация для книги «Казанский феномен: миф и реальность», которую я писала. Тогда нельзя было использовать статистику о преступности несовершеннолетних. Сейчас точно не помню, но, видимо, по этому поводу я и отправилась в Татарский обком партии, где Василий Николаевич заведовал государственно-правовым отделом. К слову, статистика в книге все-таки появилась.

В следующий раз мы встретились, когда я уже стала главным редактором «Казанских ведомостей». Мои взаимоотношения с главой администрации Казани Камилем Шамильевичем Исхаковым были, прямо скажем, напряженными, потому что газета позволяла себе критиковать его самого, работу администрации. И тогда мне неожиданно позвонил Василий Николаевич и сказал, что у него есть желание прийти в гости в редакцию. Думаю, он просто хотел этим поддержать газету.

— И, правда, пришел?

— Пришел. Мы об этом написали, фотографию с экскурсии по редакции дали. А когда Василий Николаевич в марте 1995 года стал председателем только что сформированного Госсовета Татарстана (до этого был Верховный Совет), меня пригласили возглавить пресс-центр парламента. Тогда были избраны 130 депутатов, из них 39, так называемый малый парламент, работали на постоянной основе. Конечно, нужен был сильный пресс-центр, который, собственно, еще предстояло создать, но сначала меня отправили в санаторий…

— Отойти от газетной нервотрепки, наверное? И какие задачи перед пресс-центром поставил Лихачев?

— Очень большие. Поскольку постоянно действующего парламента еще в истории республики не было, то прежде всего надо было рассказать о нем татарстанцам, познакомить их с депутатами. Проще говоря, требовалось слегка пошуметь, чтобы люди узнали, что есть вот такой новый парламент. Вторая задача — сформировать вокруг Госсовета парламентский пул журналистов.

— На панихиде в Казани Зиля Валеева, которая работала в середине 90-х замом председателя Госсовета, сказала, что Лихачев был любимцем журналистов…

— Это так. Но сначала мы увидели, что даже наши постоянные корреспонденты мало что знают про парламентскую жизнь, путают законы с постановлениями, пишут несусветное — «приняли закон в первом чтении в целом». Это понятно — с заседаний Верховного Совета публикации были в основном политического характера — дискуссии, жаркие споры. А тут иногда рутинная работа, принятие законов, 21-й или там 121-й поправки… Какому журналисту это интересно? Так что предстояло и обыденную жизнь парламента сделать занятной для прессы, показать смысл этой работы. Стали проводить семинары для журналистов, куда приглашали депутатов, ученых. Приходил сам Василий Николаевич. На сессиях он как профессиональный юрист жестко следил за исполнением регламентных процедур, потому был для некоторых депутатов, так сказать, постоянным раздражителем. Но именно его правовые знания помогли сократить время ученичества татарстанских парламентариев. Когда в 1997-м на одной из наших пленарных сессий побывали дипломаты из США, они приятно удивились: «Госсовет — это настоящий парламент!»

Наш пресс-центр подробно рассказывал о жизни парламента, причем не только на русском — на канале «Татарстан» появилась передача «В Госсовете Татарстана» на татарском языке. К нам пришла Чулпан Ахметова, которая великолепно говорила по-татарски. А Юля Казанцева вела эту передачу на русском языке с 1995 года. На радио у Эльвиры Кудрецкой был «Депутатский канал», потом «канал» заработал и на татарском языке.

«Он по натуре был человеком, который никогда не шел на обострение отношений, стремился всегда найти компромисс» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Василий Николаевич знал татарский язык?

— И татарский, и еще французский — он великолепно говорил по-французски. На похоронах вдруг выяснилось, что многие не знали, что проблему двуязычия Лихачеву пришлось решать и дома, в семье. Его жена, Наиля Иматовна, — татарка, внучатая племянница Хади Такташа, классика татарской литературы. Кстати, род Лихачевых по отцовской линии идет из Булгар. Думаю, что татарский он понимал, не приходилось слышать, чтобы он на нем говорил. И это был один из поводов «щипать» председателя Госсовета на сессиях, предлагая вести заседания на двух государственных языках.

Мало кто знает, именно он был инициатором того, чтобы Госсовет работал на русском и татарском языках. Это стоило больших денег, но он объяснил Минтимеру Шариповичу, что без такого нельзя. Так в парламенте появились переводчики, специальная аппаратура.

Хотела бы продолжить воспоминания на тему «Лихачев и журналисты». Василий Николаевич поддержал идею заключения договоров с республиканскими газетами «Ватаным Татарстан» и «Республика Татарстан», учредителями которых были парламент, правительство и трудовые коллективы редакций. В этих договорах — по примеру договора «Казанских ведомостей» с горсоветом — оговаривалось, что СМИ вправе критиковать своих учредителей. Правда, у тех было право обнародовать через газеты свою позицию по спорному вопросу.

У меня не было сомнений, что Василий Николаевич поддержит положение о критике. Я сомневалась в поддержке Фарида Хайрулловича Мухаметшина, который тогда был премьером. Но он сказал: ладно, пусть будет так…

Мы объясняли журналистам, что законодательная власть самая открытая, что она должна показывать пример другим ветвям. И одна из главных традиций, которую заложил в Госсовете Василий Николаевич, — открытость парламента, причем максимальная: для общества, для СМИ. Журналистов приглашали всюду, и они были уверены, что в Госсовете нет такого мероприятия, на которое их не пригласят. Я помню лишь один случай, когда пресса обиделась. Приехал премьер Франции Ален Жюппе — и захотел встретиться с Лихачевым в его кабинете. Это он так захотел, не Василий Николаевич. А в кабинет, понятное дело, все журналисты просто не поместились бы…

«Мало кто знает, именно он был инициатором того, чтобы Госсовет работал на русском и татарском языках. Это стоило больших денег, но он объяснил Минтимеру Шариповичу, что без такого нельзя» Фото: «БИЗНЕС Online»

ОН ГОВОРИЛ: ЮРИДИЧЕСКАЯ НАУКА СЕГОДНЯ РОЖДАЕТСЯ НУ ПРОСТО ИЗ РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНИ…

— Каким Василий Николаевич был руководителем?

— Прежде всего я как журналист, начисто лишенный каких-либо навыков жизни при субординации, отметила бы, что он очень деликатно выстраивал отношения с подчиненными: никаких окриков, приказов, даже жестких формулировок, косых взглядов, хотя работа аппарата в парламенте колоссально ответственная и наказывать тех, кто об этом забывал, приходилось. Но чаще наказывал все-таки не Лихачев.

Хочу рассказать один эпизод. Мы должны были куда-то ехать, Василий Николаевич сказал мне, что я должна быть с ним, и предупредил об этом помощника. А помощник вторую машину заказать забыл! Лихачев встретил данную новость молча, с непроницаемым лицом. Потом сказал: «Ну ладно, все едем в одной машине». Это было невозможно! Председателю Госсовета по статусу были положены два охранника, а второго не взяли. Василий Николаевич сел назад, на очень неудобное место в середине, мы по его приказу разместились у дверей. Мне тогда показалось, что помощнику было бы куда легче, если бы Василий Николаевич что-то сказал ему неласково… Вот это тоже стиль руководства Лихачева. Формирование его как руководителя произошло не во власти, не в партии…

— …а в вольнолюбивом Казанском университете. То есть Василий Николаевич сильно отличался от обычных чиновников? Он же не прошел школу бюрократии…

— Это видно было и по его инициативам. Рядовой чиновник инициативы как огня боится, а Василий Николаевич много хороших традиций в парламенте заложил, они и сегодня живут. Это с его подачи стали проводить парламентские слушания, новогоднюю елку для детей, которые нуждаются в особой заботе, — ребятишек из детдомов, интернатов. Организовывали даже капустники, на которые собирались и депутаты, и работники аппарата. И это тоже Лихачев придумал — устраивать выставки художников в стенах и буквально на стенах парламента. Такую его незашоренность многие отмечали. Читатели в комментариях в вашей газете тоже пишут об этом. Есть люди, которых власть меняет, портит, они по-другому, свысока, начинают относиться к окружающим. Про Василия Николаевича такого не скажешь.

«Василий Николаевич много хороших традиций в парламенте заложил, они и сегодня живут» Фото: Олег Косов

— Да уж, капустник и детская елка в стенах бывшего обкома — это круто! Кстати, и сейчас, как ни придешь в Госсовет, проводится какая-нибудь выставка…

— Фарид Хайруллович, став руководителем парламента, поддержал многие традиции, заложенные при Лихачеве, а в чем-то даже пошел дальше. Например, с 1999 года стал ежемесячно выходить бюллетень «Парламентские вести». Попытки были сделаны еще в 1996-м, но Василий Николаевич не смог решить вопрос с финансированием проекта.

Лихачеву было интересно работать в парламенте, да и везде, впрочем, как ученому-юристу. Он по натуре был человеком, который никогда не шел на обострение отношений, стремился всегда найти компромисс. Когда принимали Декларацию о государственном суверенитете Татарстана, это, конечно, был коллективный труд, но именно Василий Николаевич (он тогда был вице-президентом) стремился найти формулировки, которые сблизили бы федералов и националов в Верховном Совете. И когда работали над Договором между Москвой и Казанью, он тоже искал компромисс, формулировки, которые устроили бы всех. Насколько я знаю, определение о том, что Татарстан — ассоциированный член РФ, предложил именно Лихачев. В отличие от коллег и в Казани, и в Москве, он изучал мировой опыт и знал об ассоциированном с США государстве — Пуэрто-Рико. Каждый увидел в этой формулировке свой смысл.

— То есть националы считали, что «ассоциированный член» — это значит, что Татарстан практически независимое государство, а федералы — что входит в состав России…

— И это стало основой компромисса. Для Василия Николаевича очень важно было найти решение, которое устроит обе стороны. Ему это было интересно еще и потому, что право творилось на глазах. Ну не было раньше такого, а он придумал формулировку — и она воплощается в жизнь. Он говорил: юридическая наука сегодня рождается ну просто из реальной жизни…

К слову, когда Василий Николаевич рассказывал о том, как работал вместе с другими политиками из регионов над новой Конституцией России, он очень уважительно отзывался о Жириновском. Говорил, что это один из лучших юристов страны. Ничьи поправки в таком объеме не были внесены в проект Конституции России, как поправки Жириновского. А Татарстану тогда этого сделать не удалось. Однако, думаю, что норма о договорных отношениях регионов с федеральным центром появилась в Конституции не без позиции нашей республики. 

«Фарид Хайруллович, став руководителем парламента, поддержал многие традиции, заложенные при Лихачеве, а в чем-то даже пошел дальше» Фото: «БИЗНЕС Online»

«НАШИ ОТНОШЕНИЯ ПРИ ЛЮБОЙ ОСТРОТЕ, ДО СИНЕВЫ ВЗАИМНОЙ, НИКОГДА НЕ ПЕРЕХОДИЛИ НА ЛИЧНЫЕ»

— Работы в Госсовете у Лихачева было много?

— Очень много. Но особенно много ее стало, когда Василия Николаевича избрали заместителем председателя Совета Федерации. Это ужас, как увеличился объем работы! Лихачев постоянно ездил в Москву, там у него были так называемые дежурства — по-моему, каждый месяц одна неделя. Именно на нее, на дежурство Лихачева, планировали все встречи с послами, с официальными делегациями. Никакому другому заму это дело не доверяли, а тут юрист-международник, профессор, интеллигентный человек. Ему была свойственна открытость в диалоге, заинтересованность в собеседнике. Это то, что у него на 100 процентов было и что, конечно, к нему располагало. Он часто и не в свое дежурство ездил на серьезные встречи, на важные заседания в Москву, когда их проводил президент Борис Ельцин или председатель Совета Федерации Егор Строев. Василий Николаевич ездил не только в Москву — он входил во многие зарубежные делегации, был членом делегаций Российской Федерации в парламентской ассамблее и конгрессе местных и региональных властей Совета Европы и регулярно бывал в Страсбурге. А в Татарстане часть депутатов воспринимали данные командировки болезненно. Это было постоянное обвинение — Лихачев мало времени проводит в Казани, в Госсовете.

— На заседаниях его критиковали, да?

— Тут очень показателен пример самого, пожалуй, горячего его оппонента  — депутата Фандаса Сафиуллина. Когда Лихачева в мае 1998-го провожали в Брюссель, Фандас Шакирович вдруг заявил: «Я не скрою, не стану лицемерить, по многим вопросам мы с вами не сходимся… Но, Василий Николаевич, наши отношения с вами при любой остроте, до синевы взаимной, никогда не переходили на личные. И не перейдут! У нас личные отношения оставались всегда товарищескими…»

— Но ведь Лихачев решил уехать из республики. Значит, некомфортно ему здесь было…

— Вообще-то, разговоры о том, что он уйдет из Госсовета, начались сразу, как только он занял кресло председателя. Наверное, не всем это понравилось. Журналисты его постоянно трудоустраивали: в 1997 году ему прочили то место министра юстиции России, то пост советника президента Ельцина. Лихачев неизменно отшучивался — мол, таких предложений ему не делали. Не поощрял он и разговоров о том, что кто-то «выталкивает» его из республики, хотя в 1996 году такие намерения обозначились публично. В газетах «Молодежь Татарстана», «Крис» и «Казанское Время» появились откровенно провокационные материалы о нем.

Отвечая на вопрос, кто заинтересован в том, чтобы он уехал в Москву, Лихачев подчеркнул, что борьба ведется не против него лично, не против русского человека в руководстве республикой, просто есть определенные силы, которые хотели бы контролировать пост руководителя высшего органа законодательной власти Татарстана.

А потом были события в Совете Федерации, когда в 1997 году Лихачев и Шаймиев по-разному проголосовали за закон о судейской системе Российской Федерации и между ними возник какой-то холодок. И отношение к Лихачеву в чиновничьей среде сразу изменилось. Ни много ни мало его публично обвиняли в предательстве интересов Татарстана. И кто бы устоял против прямой атаки Фандаса Сафиуллина на сессии против лидера парламента? Объясни, почему ты голосовал в Совете Федерации не так, как президент Шаймиев?..

Журналистам Василий Николаевич объяснил, почему их мнения с президентом разошлись: он голосовал как юрист, а Минтимер Шарипович — как политик.

«Василий Николаевич всегда отзывался о Минтимере Шариповиче с большой благодарностью, говорил, что все, кто в Госсовете, — это команда нашего президента. Что было очень важно — Минтимер Шарипович ему доверял. Но так получилось…» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А какие отношения были у Лихачева с Шаймиевым?

— Василий Николаевич всегда отзывался о Минтимере Шариповиче с большой благодарностью, говорил, что все, кто в Госсовете, — это команда нашего президента. Что было очень важно — Минтимер Шарипович ему доверял. Но так получилось… После того голосования в Совете Федерации сразу активизировались те, кому хотелось, чтобы Лихачев уехал из республики, — писали, что вот-вот, должности какие-то называли… Василий Николаевич тогда замучился отвечать на вопросы, когда же он уедет, — говорил и юмористически, и иронически, и серьезно… И однажды сказал в сердцах, что ему все это надоело и, может быть, действительно надо из республики уехать.

Я анализировала данную ситуацию. Мы с ним на такую тему не говорили, это мои догадки. Это было время, когда к его постоянным командировкам в Москву добавились командировки в Страсбург, на заседания конгресса местных и региональных властей и парламентской ассамблеи Совета Европы. Он работал над многими документами, но особое значение придавал проекту хартии о региональном самоуправлении, хотел продвинуть татарстанский опыт. От имени Российской Федерации были внесены конкретные предложения. Позднее выяснилось, что практически все европейские страны с федеративным устройством отнюдь не готовы пойти на то, чтобы строить взаимоотношения с регионами на договорной основе, как Москва с Казанью. И хартия так и не была ратифицирована. Не так давно в одном из интервью Лихачев вновь говорил о необходимости такой хартии.

Первое место, куда хотел уйти Василий Николаевич, был пост федерального уполномоченного по правам человека. Он был ему вполне по силам. В Москве его поддержали. Но депутаты Госдумы рассудили по-своему — при утверждении большинства голосов он не получил. У меня есть стенограмма того заседания. К Лихачеву, человеку, политику, юристу, вопросов не было. Вопросы были к Татарстану…

«Первое место, куда хотел уйти Василий Николаевич, был пост федерального уполномоченного по правам человека. Он был ему вполне по силам. В Москве его поддержали. Но депутаты Госдумы рассудили по-своему» Фото: duma.gov.ru

ЧАК-ЧАК НА ПОЛЬЗУ АВТОРИТЕТА ТАТАРСТАНА

— То есть спусковым крючком для конфликта стали поездки в Страсбург?

— Та командировка оказалась довольно долгой, несколько дней. И вот он вернулся в Казань. Еще вчера в Страсбурге его воспринимали с большим уважением, с ним общались первые лица международных организаций Европы… Ну не случайно же к нам в Казань приезжали по его приглашению известные иностранные деятели… Кто только не приезжал! Чаще всего дипломаты. А в 1996 году — впервые в истории конгресса местных и региональных властей — в Москве состоялись заседание бюро этой организации и международная конференция «Экономический форум регионов Европы», приуроченная к заседанию. И это тоже заслуга Василия Николаевича. А здесь, в республике, его так не воспринимали, знать не хотели, на какой высокий уровень он поднялся… Сам Василий Николаевич это не подчеркивал, не афишировал. Наш пресс-центр сообщал далеко не обо всех событиях с его участием, не обо всей его помощи отдельным лицам и целым организациям. Первым, кто позвонил мне после известия о смерти Лихачева, был актер Качаловского театра Вадим Кешнер. Однажды он в разговоре с Василием Николаевичем посетовал, что куда-то запропастились в Москве его документы на звание заслуженного артиста РФ. Хватило одного звонка куда надо от заместителя председателя Совета Федерации… Однажды в пресс-центр пришло благодарственное письмо от крупного казанского предприятия, которому Лихачев очень помог. Пошла к нему: давайте сообщим в СМИ! Он отказался: зачем? Ответил так: «Могу помочь — помогаю, но писать об этом не надо…»

Что касается той весенней командировки в Страсбург, она была для Лихачева не самой легкой. 23 апреля его должны были избрать от имени делегации Российской Федерации на пост вице-президента ПАСЕ. Он был рекомендован большинством ее членов, прошел все необходимые согласования, включая администрацию президента РФ, был поддержан рядом политических групп ассамблеи, но из-за внутренних разногласий в нашей делегации голосование было отложено на июнь.

И вот он вернулся в Казань из Страсбурга, а его Фандас Шакирович сразу на сессии в штыки: ну-ка, отчитайся, чем это занимаешься, почему так много ездишь в командировки… Эта разность температур была столь сильная, что Лихачев по-человечески сломался. И он впервые задумался: в самом деле, не уехать ли из Казани? Хотя ему, конечно, хотелось довести до ума новый парламент, закончить формирование самостоятельной законодательной базы. А еще республика начала всерьез заниматься развитием международных отношений — ему как юристу-международнику это было страшно интересно. Но… Сразу после апрельской сессии Госсовета Лихачев заявил, что, возможно, уедет из Казани… А значит, в ПАСЕ, а также в конгрессе местных и региональных властей, где Лихачев был заместителем председателя Палаты регионов, он работать уже не сможет.

— У него же еще и в Совете Федерации была интереснейшая работа и очень высокий пост…

— Тем не менее он принял решение от всего этого отказаться. 5 мая 1998-го президент России подписал указ о назначении Лихачева постоянным представителем РФ при Европейских сообществах. Василий Николаевич никому ничего не сказал. Нельзя было. Мы узнали, что он уходит, практически накануне сессии, 27 мая, перед началом того громкого заседания Госсовета, где вспыхнул, как написали журналисты, «бунт глав». Из всего того длинного заседания, когда Лихачева благодарили, говорили хорошие слова, меня потрясло его выступление — он, неожиданно для всех, прочитал стихотворение поэта Леонида Мартынова, написанное в 1963 году:

«Я не прощаюсь,

Ибо недаром

Не возвращаюсь

В облике старом.

Да, и ручаюсь:

Видеть дано вам,

Как возвращаюсь

В облике новом…»

За 8 лет работы в Госсовете я много чего слышала в этих стенах: неожиданные исторические аналогии, цитаты из самых разных книг, но стихов с парламентской трибуны не читали даже поэты, а их среди депутатов было много.

«То, что он хотел, чтобы его похоронили в Казани, о многом говорит» «То, что Василий Николаевич хотел, чтобы его похоронили в Казани, о многом говорит» Фото: «БИЗНЕС Online»

Уходил он, конечно, с тяжелым сердцем, что уж там скрывать. Но, где бы потом ни работал, старался помогать Татарстану. И то, что Василий Николаевич хотел, чтобы его похоронили в Казани, о многом говорит.

— Вы встречались после отъезда Лихачева из Казани?

— Конечно, я каждый раз использовала возможность лишний раз пообщаться с ним, взять интервью (особенно когда возникли серьезные разногласия у России с Евросоюзом), что-то официально оценить в газете «Казанские истории». Кроме того, я же работала над книгой «Республика Татарстан: новейшая история». Как обойдешься без комментариев экс-председателя Госсовета?

— Как жилось Василию Николаевичу в Брюсселе?

— Он туда забрал с собой, кроме семьи, повара Валерия Куприянова, который работал в столовых Татарского обкома партии и кабинета министров. Я помню, как в парламенте зубоскалили: «Повара! Что, жена не сможет обед приготовить?» А потом один из знакомых, который побывал в гостях у Лихачева в Брюсселе, с восторгом рассказывал, как его там кормили татарскими национальными блюдами. Позднее сам Василий Николаевич говорил мне, что на посольских приемах всем ужасно нравились перемячи, треугольники, кыстыбыи, губадия, чак-чак… Не зря привез повара из Казани — помогает наладить отношения с другими странами!

Вот в этом был весь Василий Лихачев: даже в мелочах, в деталях все продумывал и всегда, на любом посту, работал на пользу Татарстана.