Джалиль Мубаракшин Джалиль Мубаракшин

«РОК БЫЛ ОЧЕНЬ ПОПУЛЯРЕН В КОНЦЕ 90-Х ГОДОВ»

— Джалиль, как родилось название группы Gooseberry Fool?

— Оригинальное название нашей группы придумал я. Однажды в каком-то источнике я наткнулся на рецепт этого киселя из крыжовника. Понравилось звучание напитка на английском языке. С тех пор группа носила название Gooseberry Fool.

— Расскажите о своей рок-группе.

— У нас была джаз-блюз-рок-группа, которая была достаточно популярна в Набережных Челнах. Иногда мы даже выезжали в Казань, Альметьевск и Самару для участия в рок-фестивалях. Все началось с того, что мы с моим младшим братом Булатом, будучи еще школьниками, увлеклись музыкой. Жили вместе в одной квартире. Родители не запрещали, скорее даже поощряли наше стремление к музыке. Наш папа, Мисхат Мансурович, иногда инкогнито пробирался на наши концерты и, надеюсь, был доволен исполнением. Рок был очень популярен в конце 90-х. И Челны не стали исключением. Так и родился наш коллектив, который с 1996 года стал на постоянной основе давать концерты, записывать свои песни, альбомы, синглы, гастролировать. На тот момент это было очень весело и интересно. Был некий «бум» рок-команд, и многие получили серьезное развитие и популярность.

— А где вы с братом учились?

— Мы оба учились в КамПИ. В 1994 году я получил специальность инженера-электромеханика. На базе своего ВУЗа мы организовали репетиционную базовую точку. Там мы часто давали свои концерты. Второе образование я получил уже в 2011 году в Самаре, отучившись на психолога.

— А музыкальное образование у вас есть?

— Да, я учился в музыкальной школе по классу скрипки, но недоучился, потому что быстро понял, что это жутко сложно и неинтересно. Особенно для шестилетнего дошкольника, не умеющего не только читать ноты, но и обычные буквы. Честно признаться, я ненавидел музыкальную школу. Бросил ее и увлекся дворовым футболом и легкой атлетикой. Думаю, на тот момент это было правильным решением. А моя любовь к музыке вовсе не угасла.

— Сейчас вы поддерживаете отношения с теми парнями, которые были в группе?

— Да, я поддерживаю отношения со всеми музыкантами из нашего коллектива. Состав его иногда обновлялся, менялся, но тем не менее есть некий «золотой состав», который отличался стабильностью. Я и сейчас продолжаю музицировать, несмотря на то что группа Gooseberry Fool перестала существовать.

— Кто был тем самым «золотым составом»?

— Мой брат Булат Мубаракшин (гитара, вокал), Вячеслав Антохин (барабаны), Марат Хафизов (клавишные, вокал), Олег Шестиалтынов (бас), Александр Никитин (лид-гитара). Именно этим составом мы давали наибольшее количество концертов с максимальным количеством зрителей: в КамПИ, на городских молодежных мероприятиях, рок-фестивалях, байк-шоу. Кстати, с байкерами у нас всегда были отличные отношения. Нашей аудиторией была та самая неформальная среда, которая активно развивалась в те годы. Это была яркая, легко узнаваемая и очень свободная молодежь, которую было очень приятно видеть на наших концертах.

— При каких обстоятельствах распалась группа?

— Я не могу сказать, что группа распалась. Она просто естественным образом ушла в небытие. У нас не было серьезных конфликтов или разногласий. Все роли естественным образом распределились в части сочинительства музыки, текстов, аранжировки и менеджмента. Мы продолжаем общаться, и у многих из нас есть собственные музыкальные проекты. Мы все разъехались по разным городам, поэтому совместные репетиции и выступления стали невозможными. Гитарист наш в Казани, я на тот момент уехал в Самару, а сейчас я живу в Джакарте, другие тоже перемещаются по разным городам и странам. Сейчас жанровые и жизненные интересы изменились, поэтому о воссоединении группы говорить не приходится.

— Вы продолжаете выступать сейчас?

— В Индонезии везде, где я успел побывать (Джакарта, Йогьякарта, Бали, Ломбок, Гили, Суматра), очень благоприятные возможности для существования музыкальных групп. Здесь много талантливых музыкантов. И вообще Индонезию можно смело назвать развитой музыкальной страной. В Джакарте ежегодно проводится самый массовый в мире Java Jazz Festival, на котором я уже дважды побывал и который могу без преувеличения назвать джазовым раем. Стабильно пару раз в неделю я джемую с местными музыкантами — пою и играю на губной гармонике. Здесь популярен блюзовый репертуар, и я получаю огромное удовольствие от участия в джемах.

«БАНКИ СТАЛИ МЕНЕЕ КЛИЕНТООРИЕНТИРОВАННЫМИ»

— Как вы пришли в банковскую индустрию, будучи при этом инженером и музыкантом?

— Банковский бизнес в России в начале 90-х годов был новым явлением. Я получил довольно неожиданное предложение от хорошей знакомой поработать в Автоградбанке, которая на тот момент тоже работала там, хотя тогда у меня не было образования по профилю, как, собственно, нет и сейчас. Я с юности увлекался иностранными языками, отчасти именно этот навык и заинтересовал работодателя. Мне понравилось. За 9 лет работы в этом банке было несложно изучить особенности банковского бизнеса и применять их в течение последующих 10 лет.

— Вы перестали работать в банковской сфере?

— Это длилось почти 20 лет, и я горжусь этим опытом. Было интересно развивать бизнесы с нуля, как, например, в самарском филиале Банка БСЖВ. Далее я продолжил работу в других российских и международных банках. В конце 2008 года мировой финансовый кризис значительно повлиял на российскую банковскую систему, которую требовалось адаптировать к новым изменениям. Банки стали менее клиентоориентированными, и я перешел в сферу IT.

— Таким образом вы изменили свой вектор?

— Да, так сложилось. Я начал заниматься проектным управлением внедрения программных решений в банках. Было несколько крупных проектов. Первый — в Туркменистане. Мы запустили автоматизированную банковскую систему в третьем банке страны. Были также проекты в Монголии и Вьетнаме. Следующим крупным проектом стал банк из топ-5 в Индонезии. По завершению этого проекта я получил предложение от другого работодателя и остался в Азии. Текущая деятельность относится к индустрии телекоммуникаций (мобильные операторы) и с банками почти не связана.

— Исходя из своего опыта, как вы считаете, в каком состоянии сейчас российская банковская система?

— Банковская система в России, как и во всем мире, претерпела кардинальные изменения в силу развития и внедрения новых технологий. Банков в классическом понимании конца прошлого века более не существует. Сервисы расчетов, накопления, инвестиционной деятельности, кредитования эволюционировали в самостоятельные бизнесы. Стали более мобильными и технологичными клиентские операции. Нет необходимости посещать финансовое учреждение. Кардинально изменилась политика управления филиалами и отделениями. Хочу при этом отметить, что разнообразие финансовых сервисов в Азии (например Сингапур, Малайзия, Индонезия, Китай, Филиппины) значительно превышает российские показатели.

«на Бали и Ломбоке идеальные волны для серфинга»

— Что вас все-таки подвигло окончательно покинуть родину?

— Лет десять назад я начал часто выезжать за рубеж по работе и в качестве туриста. Мне это просто очень понравилось. Владение иностранными языками и реальная возможность изучить новые в естественной среде, вероятно, одна из основных причин.

— Почему именно Джакарта?

— Джакарта — это мой основной город проживания. Зона моей ответственности — весь азиатско-тихоокеанский регион, поэтому я постоянно передвигаюсь по Азии. Вообще, Джакарта — это интернациональный город, а мне всегда нравилось расширять свой круг общения таким образом, чтобы имелась возможность общаться на языках, на которых я говорю. Географическое расположение очень удобное. Довольно быстро можно добраться до всех городов азиатско-тихоокеанского региона — от Бангкока до Окленда.

Очень привлекает интересная и разноплановая бизнес-атмосфера. В Индонезии 260 миллионов жителей, 17 тысяч островов и множество бизнес-возможностей, которых я не замечал или не видел в России и в других странах. В целом азиатский рынок в любой отрасли — это всегда значительные возможности, но не исключаются и крупные риски. Удается совмещать работу и познавательный отдых. Я также заметил, что присутствие российского бизнеса очень значительно и постоянно нарастает. Условия для открытия и развития бизнесов очень привлекательны, и при грамотном подходе можно довольно быстро достичь значительных результатов.

Очень приятен местный климат, в котором я чувствую себя значительно лучше, чем в четырех сезонах Европы. 

Кроме того, меня пленило культурное и этническое разнообразие Индонезии. На каждом из островов своя культура, свой язык. На текущий момент я владею лишь индонезийским языком, который является государственным на всей территории. Тем не менее в некоторых регионах преобладает собственный язык, ничего общего не имеющий с государственным. Есть огромное количество диалектов, узнаваемых произношений, в общем, это рай для лингвиста.

В Малайзии, где у меня также много активностей, говорят на малайском, который довольно схож с индонезийским, при этом этнически очень сильно арабское и индийское влияние. Как результат, смешения рас и культур — очень красивые люди.

В Сингапуре говорят на особом английском либо на мандарине, до изучения которого я надеюсь скоро дойти.

Австралия и Новая Зеландия особых комментариев, полагаю, не требуют, но хочу отметить, что эти страны все же отличаются от стереотипных представлений о западной культуре.

Масса возможностей для активного отдыха. Например, на Бали и Ломбоке идеальные волны для серфинга и масса возможностей для других морских развлечений.

— Ваша семья осталась в России, как часто вы теперь встречаетесь?

— Да, у меня в России живут отец, брат и близкие родственники, растут и учатся мои дети. Я по ним очень скучаю. Старшая дочь уже дважды приезжала ко мне в Джакарту и каждый раз была по-новому очарована прелестями этого региона. В России бываю редко, примерно раз в полгода, что связано с рабочими процессами.