Синие воротнички, которым удалось. 7 профи, зарабатывающих по 100 тысяч своими руками

• Путь в профессию

С детства я увлекался велосипедами, скейтбордами и другими видами спортивного инвентаря. Утром уходил из дома с велосипедом и ночью возвращался. Просыпался утром и снова уходил кататься. Не было денег на новые запчасти — приходилось чинить самому. Мой первый велик BMX GT, купленный за 6 тысяч рублей, — самое дно. Он ломался каждые три часа, так что я всегда катался с полным портфелем ключей и ремонтировал чуть ли не на ходу.

А зарабатывать на этом стал совершенно случайно. Мое образование никак не связано с ремонтом транспорта. Лет 8–9 назад я пришел устраиваться в магазин велосипедов и увидел, как парни ремонтируют. Сейчас умею делать любую работу: от подкачки колес до сборки велосипеда, сноуборда или самоката с нуля. В Bolt работаю года четыре. Здесь пошел и ремонт зимнего снаряжения: лыж, досок сноуборда. Я увидел, что на этом можно заработать, и подумал: почему бы и нет?! Начал смотреть обучающие видео на YouTube и практиковаться на прокатном снаряжении.

• Заработок

Самая дорогая услуга в моем сервисе — сборка транспорта с нуля. За сборку велосипеда можно запросить от тысячи рублей и выше, в зависимости от срочности. Как показывает практика, таких заказчиков в Казани очень много. И много срочных заказов: велосипед привозят вечером, просят, чтобы к 6 утра был готов. Как-то раз мы собрали три велосипеда за ночь: каждый из них в готовом виде стоил по 1–1,5 миллиона рублей. За срочность и вместе с доставкой заработали около 13 тысяч.

Работа, конечно, сезонная. Летом идут заказы на велики, зимой — на борды. Осенью голяк, хотя кто-то, конечно, еще катается на велосипедах в дождь или готовит сноуборд к зиме. Все очень сильно зависит от погоды. Как только снег сошел, велосипедисты сразу же «вылезают». Так же и со сноубордами: снег выпал, горнолыжный клуб «Свияга» заработал — пошли заказы. Параллельно я продаю в магазине: у меня есть оклад от продаж плюс проценты, так что заработок с продаж и ремонта выходит 50 на 50. Зимой у меня порой выходило в районе 150 тысяч в месяц. Если брать прошлый год, в ноябре начался зимний сезон — зарплата вышла в районе 90–100 тысяч рублей. Сезон на Урале начался очень быстро, и все поехали готовить доски. В декабре было уже 120–130 тысяч.

• Риски

Таких мастеров, как я, в Казани работает пара-тройка. Каждый из них самоучка. На рынок их хватает, хотя зимой очень часто приходится работать до посинения: рабочий день — по 16–17 часов. Ты закрываешь магазин часов в 10 вечера и понимаешь, что у тебя еще 30–40 комплектов лежит на починку, которые надо сделать к завтрашнему дню. Включаешь станки, утюги — и понеслась.

У нас есть станки — для заточки, для шлифовки, а также утюги, скребки и прочее. Парафин уходит тоннами — его привозят каждую неделю коробками, я просто весь в парафине. Оборудовать такую мастерскую стоит минимум тысяч 300. Рисков здоровью в принципе нет — работая на станках, соблюдаешь обычные правила безопасности.

• Как войти в профессию

Это лучшая работа на свете. Чтобы начать этим заниматься, нужно просто влиться — покупаешь свой первый велосипед и чинишь. Специализированного обучения, курсов, я считаю, не нужно.

Фото: Андрей Титов

• Путь в профессию

По образованию я оптик, но так уж сложилось, что молодой инженер обычно зарабатывает примерно как кондуктор в трамвае. Мне хотелось получать от работы деньги, поэтому после окончания вуза поначалу занимался монтажом металлоконструкций в частной фирме. Заказов иногда не было, много нестабильности, поэтому через два года я ушел на завод. Хотя учился хорошо, мое высшее образование, к сожалению, не дало мне абсолютно ничего в плане практических знаний и умения эти знания применять, так что я начинал с изготовления литейных моделей на фрезерном станке. Меня учили старые рабочие, я читал книги по металлообработке и различным аспектам производства, делал что-то своими руками, иногда ломал — и так понемногу профессионально рос. Через два года мне захотелось чего-то более интересного, потому что на обычном фрезерном станке есть ряд ограничивающих критериев и по точности, и по качеству, по чистоте обработки, а главное — по сложности деталей. Все современное изготавливается на станках с компьютерным управлением. Мне повезло: отправил резюме, встретился с нашим кадровиком. Хотя я не очень подходил, да и сам сомневался, то ли это, он дал мне направление в цех. Где-то полгода заняло обучение работе на станке с ЧПУ.

Специальность наша развивается: хотя и обычные станки еще не скоро отомрут, они постепенно заменяются станками с ЧПУ. Последние есть и на всех крупных производствах, и на мелких частных, допустим в «Химграде». То есть на любом предприятии, которое хочет изготовить что-то посложнее табуретки. Станки разные. Буквы для рекламных конструкций можно вырезать на станке из Китая стоимостью тысяч 300. Корпусные огромные детали для авиации делают на станках стоимостью в десятки миллионов рублей (представляете станок, который стоит как поселок Султан-Ай?). В Казани на наладчика станка с ЧПУ учит Казанский авиационный техникум, хотя многие приходят в специальность со стороны — есть примеры, когда резчик по дереву, экскаваторщик, химик, артиллерист, пекарь стали отличными наладчиками. Наладчиков в Казани многие сотни, но уникальных спецов, которые с ходу могут выполнить любую задачу, всего человек 5–6.

• Заработок

Зарплата сильно зависит от заказов на предприятии, доходит до 100 тысяч рублей в месяц, но в среднем меньше. Бухгалтерия определяет стоимость работ: число нормо-часов изготовления детали. Если я хочу увеличить заработок, могу взять дополнительные заказы в научно-исследовательской конструкторской работе на нашем предприятии. Под нее отдельно выделяются деньги.

• Риски

Есть такая проблема — роботизация нашего труда. Стоит вопрос: во что выгоднее вкладываться — в людей или в роботизацию производства? В Иннополисе, к примеру, есть лаборатория, занимающаяся промышленными роботами, ведутся работы в КНИТУ-КАИ. Есть идея, что люди у станка станут не нужны, образно говоря: человек будет лишь тележку к роботу подкатывать (а лучше она сама начнет по монорельсу подъезжать) и тряпочкой его протирать, а программисты удаленно робота программировать. То есть массовой компетенции наладчика в этой концепции нет, есть только чернорабочие и наладчик-программист. Такая система уже внедряется, например, на зеленодольском заводе холодильников «ПОЗиС».

Есть и другая точка зрения: мы к полной роботизации никогда не придем, робот — это нестабильно и очень затратно. Выучим уникальных спецов, которые металлообработку понимают так же глубоко, как и программирование, и моделирование, и электротехнику, а их тут же в Германию и Канаду переманят, да в тот же Китай, случаи есть. Да и массово-серийных деталей у нас не так много, потому выгоднее воспитывать рабочих-наладчиков, которые могут работать и за программиста, и за инженера, и за всех остальных. Ну платить ему чуть побольше, так зато он заинтересован в результате как никто другой и один за все отвечает, на соседний отдел вину за срывы не свалишь… Я считаю именно этот подход верным и как рабочий, конечно, хотел бы, чтобы победили люди, а не роботы.

• О ревности инженеров

Технологи недовольны тем фактом, что рабочий-наладчик зарабатывает больше, чем они. Наладчик же понимает, что у него нет карьерного роста, он не станет начальником производства или главным инженером, а технолог может, хотя большинство так и станут сидеть всю жизнь в отделах. Так что я для себя решил: пусть буду в спецовке ходить по производству, вокруг шум, отравленный эмульсией воздух, зато могу зарабатывать больше денег. У нас белые и синие воротнички бьются насмерть. Недавно был пример: год программисты во главе с главным технологом пытались создать стабильный процесс изготовления изделия, но не смогли, а синие воротнички сделали за два месяца. Разгадка тут проста: зарплата рабочего напрямую зависит от количества сданных деталей, инженер же, да еще не в цехе, а в отделе заинтересован в правильном оформлении бумаг и документации — у него оклад.

Фото: kzn.ru

• Путь в профессию

На комбайне я работаю с 23 лет, но учился на электрика. Высшее образование получил по специальности «электрик» в аграрном университете. На втором курсе вуз предложил стажировку в Швеции на молочной ферме — и я уехал. Именно там впервые сел за комбайн. Техника мне очень понравилась. За полгода стажировки я заработал около 300 тысяч рублей. Это было 10 лет назад — очень хорошие деньги! Сейчас-то я так месяца за два могу заработать. Вернулся в Татарстан, сел за старенький комбайн. В Швеции все было на кнопках, а наши комбайны работали на рычагах да на русском мате. Впрочем, сейчас уже езжу на современном комбайне с климат-контролем, шумоизоляцией — абсолютный комфорт.

• Заработок

Заработок комбайнера обуславливается хозяйством. У нас в КФХ зарплата зависит от объема убранных гектаров — 200 рублей за гектар. В день можно убирать 30–40 гектаров. Я за одну уборочную кампанию меньше 200 тысяч рублей не получаю. Это уборка около тысячи гектаров.

Мое мнение: если сотрудник на селе многофункционален, умеет делать разную работу, он и зарабатывать будет хорошо. У нас коллектив такой собрался: каждый человек — золотой винтик в общем механизме. Все мои коллеги разносторонне развиты. Здесь никто не гонится за гектарами — тут преследуют качество и количество зерна. Тогда и твоя организация окажется в прибыли, и ты будешь жить отлично.

Наша зарплата считается очень хорошей. В других хозяйствах заработок комбайнера может быть гораздо меньше, но в целом не меньше 50 тысяч рублей за сезон. Бывает, что и задерживают зарплаты, но зависит от руководителя.

Для меня комбайн — это не профессия, а как хобби. Полтора месяца уборочной в году нельзя назвать стабильной работой. В остальное время я сервисный инженер, обслуживаю сельхозтехнику. В среднем за работу инженера получаю около 30 тысяч рублей в месяц.

• Риски

Уборочная кампания зависит от погоды. Бывает, что подсолнечник убирают зимой, в феврале, под снегом. В основном зерновые убирают месяц. Работа начинается, когда влажность позволяет: например, зерно не принимается при влажности более 20 процентов. С утра бывает роса, которая дает много влаги, и приходится ждать до 10:00, хотя выезд на поле в 7:00. При нормальной погоде рабочий день длится 12–13 часов. Мы едем со скоростью 4 километра в час, чтобы не было потерь зерна: если будем «гнать» 8 километров в час, все зерно оставим позади. Тише едешь — дальше будешь.

Я успел поработать и на советских комбайнах, в которых было шумно, жарко, не имелось кондиционера. Двигатель находился рядом с кабиной, в комбайне была температура плюс 70 градусов. Сейчас техника совершенствуется каждый год. Посмотрите: мы сидим в кабине, в которой слышно, как тикают часики. Все на автомате, безопасно: если я покинул операторскую, машина перестала работать, а если ты поставил ногу на подножку молотильного агрегата, он автоматически выключается. Было много случаев, когда советская техника могла самопроизвольно включиться. Здесь таких рисков нет, но даже в такой машине есть свои правила безопасности. Если открыть кожухи, можно увидеть стремительно крутящиеся детали: это очень опасно. Кроме того, в каждом комбайне обязательно есть огнетушитель на случай возгорания, если какая-то деталь перегрелась.

Технологии меняются. Чтобы работать с любой техникой, нужно изучать, как она действует. Но старожилы новую технику осваивают легко. Я знаю 70-летнего деда, который сел за современный комбайн: два дня поработал и сам меня уже учил. Моему отцу 61 год, он на комбайне едва ли не с пеленок. Когда меня надо подменить, он приезжает.

• О рабочих профессиях

Пока был на стажировке в Швеции, я видел, какое там отношение к рабочим профессиям. Такие специалисты за границей ценятся и зарабатывают очень хорошо, ездят на дорогих автомобилях. Людям станет нечего есть, если все начнут бумажки в офисах носить. Кто же будет делать еду? Ее на принтере не распечатаешь (на самом деле в мире уже идут эксперименты по печати еды на 3D-принтерах — прим. ред.). Пока склады с продуктами забьют под завязку, никакого развития экономики не будет.

Фото: Максим Тимофеев, видео: Айгуль Мутыгуллина, Максим Тимофеев

• Путь в профессию

Моя профессия — мой путь сердца. Все началось в детстве: в доме висел электропровод, у меня были под рукой ножницы — и я его перерезал. Посыпались искры, настоящий взрыв в квартире, зрелище — этот момент меня зарядил. У нас в семье папа отвечал за электрику, но соответствующих навыков у него не было. Зато электриком был мой дядя Халит — я с удовольствием ему помогал: проводочки, винтики, люстры, розетки меняли. Уже тогда и я, и моя мама решили, что я буду электриком.

У меня высшее образование аграрного университета, в дипломе есть несколько позиций по электротехнике, но основные знания я получил из практики, когда в 2005 году примкнул к бригаде и начал этим зарабатывать. В 2008-м получил первое удостоверение о прохождении группы по электробезопасности.

• Заработок

Электромонтаж — стабильная работа, но бывают моменты, когда заказов нет. Максимум я сидел без заказов один месяц — февраль. Зимой люди не строятся, мы в основном занимаемся не монтажом, а обслуживанием. В месяц можно успеть сделать десяток мелких заказов: одна трехкомнатная квартира занимает три-четыре дня. В месяц можно заработать большее 100 тысяч рублей. Самый крупный мой заказ, на заводе «Оргсинтез», стоил полмиллиона рублей — я работал над ним два с половиной месяца. Но он не самый «сладкий» — нужно было долго и кропотливо его выполнять. Самый «сладкий» заказ принес 164 тысячи рублей — квартира, сделанная за три дня.

Я предпочитаю работать с индивидуальным жильем, хотя приходилось делать монтаж и в магазинах, и на складах, и на спортивных объектах. Например, перед Универсиадой я заменил электрохозяйство на стадионе «Рубин» в Авиастроительном районе — в административных помещениях на обеих трибунах, после чего получил заказ на небольшой участок (парковка, подсобки) на «Казань Арене».

Кто-то говорит: «Займись серьезными делами, возьми магазин площадью 300 квадратных метров». Но для меня более серьезная работа — отделать квартиру в 300 «квадратов» VIP-клиенту, ведь она у меня на гарантии. А электрика в магазине, который будет сдаваться арендаторам, вообще мало кого интересует: делают как можно дешевле, как можно проще, и мне с этим не хочется взаимодействовать. То же касается и больших строек жилья: возводится шестнадцатиэтажка — там идет экономия и на материалах, и на зарплатах рабочих. Люди, которые покупают такое жилье, электрике от застройщика не доверяют и потом все переделывают.

• Риски

Меня било током два раза. Не всегда есть возможность соблюдать технику безопасности: например, бывает работа в тесных помещениях, куда в обмундировании не залезешь, да и в жару в 40 градусов никто не захочет надевать тяжелую экипировку, а работу сделать надо.

Бывают, что кидают заказчики. Как правило, я таких сразу вижу: если за маленькую работу люди соглашаются на высокую оплату, не торгуясь, я сам «съезжаю» со сделки. И если нет рекомендаций, то не берусь. Мы в Казани организовали профсоюз для электриков — это интернет-сообщество добросовестных работников, мы туда скидываем заказы и спрашиваем, знают ли заказчика. В профсоюзе 210 человек, из них лично я знаю человек 70, а на наши регулярные встречи приходят человек 40.

Еще проблема — это посредники, их бывает два-три по каждому заказу. В результате клиент платит много, а я получаю мало.

• Совет

Я бы советовал людям, выбравшим карьеру рабочего, заниматься электричеством, потому что сам это люблю. Чтобы освоить профессию, обязательно нужны базовые знания, достаточно колледжа — например Казанского энергетического техникума (сейчас называется Казанский энергетический колледж — прим. ред.). А дальше только практика. Чтобы начать работать, нужно минимум вложений — отвертки да плоскогубцы и средства защиты. Дальше — больше: дрель и прочее.

Профессия не исчезнет, точно вам говорю. Без электричества сейчас никуда. Это опасное дело, нужны люди, которые будут его обслуживать. Я уже 10 лет занимаюсь электрикой, технологии почти те же — меняются лишь электроприборы.

Фото: Сергей Елагин

• Путь в профессию

Как и большинство кондитеров, я занялась этим в декрете — четыре с половиной года назад, когда моему ребенку был год и три месяца. Я всегда любила готовить, мой коронный торт был «Наполеон». Друзья начали просить испечь его на день рождения, затем друзья друзей начали просить… И однажды я подумала: а почему бы не попробовать?! Нашла видеоуроки в интернете, мой на тот момент муж, скульптор, учил меня делать формы аккуратно. Мог сказать: «Все плохо», — и я со слезами на глазах переделывала. Сейчас готовка занимает все мое время. Я полностью переоборудовала свою вторую квартиру под кухню для тортов.

На тот момент в Казани не было поварских курсов, на которые я бы хотела пойти, потому что понимала: уровень, которые они дают, уже освоила. Если бы начинала сейчас, то пошла бы на курсы: то, что я раньше осваивала три-четыре месяца, там я бы могла освоить за три-четыре дня. Сейчас, когда обучаю своих учениц, за день могу им руку поставить.

Поначалу было очень мало заказов — летом пять тортов в месяц. Я думала, что надо завязывать. Лето перетерпела — и заказы пошли. Я начала вести «Инстаграм» — одну из топовых площадок, где можно показать свой товар. Тут журналистское образование мне и пригодилось. Я пишущий кондитер, который не пишет об изделиях: о чем угодно, под фото тортика напишу хоть о сексе. Пришла к выводу, что человек покупает не товар, а человека.

• Заработок

Себестоимость торта — 50–60 процентов от розничной цены вместе с электричеством, если покупать хорошие продукты. Когда я вижу цены кондитеров, которые предлагают торт за 500 рублей за килограмм, у меня большой вопрос: что вы туда кладете? Мой ценник — от 1000 рублей и выше. К примеру, на фисташковый торт нужна ореховая паста, она стоит от 250 рублей за 100 граммов, а какао — от 1000 рублей за килограмм.

Если я выручаю только на тортиках 100 тысяч рублей в месяц, то из них 40–45 тысяч выходят чистыми. Так что выгоднее проводить мастер-классы, особенно групповые. Индивидуальные занятия стоят от 8 тысяч рублей. На данный момент у меня обучаются (кто группами, кто индивидуально) около 20 человек. Средний заработок вместе с мастер-классами — выше 100 тысяч в месяц, но для этого приходится упахиваться.

• Риски

Не скажу, что это легкая работа: целый день на ногах у плиты, духовка, жар. Был момент, когда у меня очень отекали ноги и болела спина, потому что состояние полусогнутое. Так что без спорта вообще никак: я занимаюсь в тренажерном зале.

• О тортиках

Торты бывают на 2 килограмма, на 25–40 килограммов. Торт весом в 12 килограммов два дня делаешь. Обычно люди не понимают, что чем проще выглядит торт, тем сложнее его делать. Легко закидать его цветами, конфетами, прикрыть косяки. Но если торт должен быть идеально ровным (это классика, моя любимая, когда виден каждый угол), надо постараться.

Мой самый эпатажный торт был в виде мусорного бака, из которого свисал «порванный лифчик» и «мусор», — на 30-летие казанского продюсера, его вечеринка называлась «Бомжи и проститутки». Торт весил 25 килограммов и стоил порядка 32 тысяч рублей. Сложность конструкции была в том, чтобы она не развалилась. Вообще 3D-торты сложны, им делают пенопластовые или металлические каркасы, чтобы они не «поехали». Был заказ и крупнее: мы делали торт в виде слона, он весил 40 килограммов, с мужем создавали его двое суток без остановки.

Фото предоставлено Эльвирой

• Путь в профессию

В студенческие годы я жил в общежитии на Япеева, и мне моя хорошая знакомая сказала: почему нет? У тебя же есть корочка — пойдем подрабатывать! Так я попал в ресторан при отеле «Мираж», от которого до сих пор очень яркие воспоминания. Там кухня с окнами по периметру, а был апрель — яркое солнце, белый кафель. Я не спал неделю — хотел выйти на работу, было просто наваждение, нереальная мотивация! И со временем это переросло в мою основную работу. По диплому я технолог машиностроения. Но мои родители связаны с кухней: у папы мясная лавка, а мама — педагог в кулинарном училище. Из профильного образования у меня только вечерние курсы — их я окончил, пока учился в техникуме на бухучет, так, ради галочки.

Мое все — это стажировки. Стажировался в сетевых отелях в разных странах, в частности в трех американских штатах. Многие европейские заведения, куда едут на стажировку, платят мизер, а то и вообще требуют с тебя платы за то, что там работаешь. Хотя формально тебя там не учат: если ты едешь в какой-нибудь мишленовский ресторан, то можешь месяц чистить морепродукты, занимаешься самым примитивным трудом. Это делается для того, чтобы человек отбросил свои представления и начал с азов делать так, как нужно. На самом низком уровне тебя давят: этого многие не выдерживают, а именно так дают базу правильного отношения и культуры.

• Заработок

Шеф-повар в отеле всегда получает белую зарплату, окладную часть и всегда живет на работе. В Казани сегодня средний заработок шеф-повара — в районе 130 тысяч рублей в месяц. Плюс шефы очень часто гастролируют, устраивают ужины, мастер-классы и все остальное. Это еще порядка 50 тысяч за мероприятие в зависимости от масштаба события и известности повара. Самые медийные зарабатывают до 500 тысяч за ужин — как рок-звезды. Раньше я сам выезжал раз в месяц-два, но это отвлекает от работы, поэтому сейчас реже.

• Риски

Повар — это самая неблагодарная работа. Ее сложность мало кто понимает и оценивает по заслугам, соответственно, у рядовых поваров зарплаты невысокие. А во-вторых, это очень тяжело и физически, и морально. Приходится трудиться по 13–15 часов на ногах, поднимать тяжести, постоянно обжигаться, резаться, плюс постоянные стрессы. Это все изматывает. Поварство — тяжелый хлеб как для повара, так и для его семьи, потому что, как правило, раньше 12 часов ночи он не приходит домой.

Если говорить про автоматизацию, то очень у многих на кухне стоят хорошие гаджеты, но мало кто умеет ими пользоваться в полной мере. Покупать дорогую технику мы научились, осталось научиться ее использовать.

• Как стать хорошим поваром

Чтобы стать поваром, необязательно с пеленок уметь готовить. Самое главное, если человек отучился, — пойти работать в правильное место. На рынке много сомнительных заведений. Надо идти, несмотря ни на график, ни на зарплату, в самый лучший ресторан, к самому лучшему шефу, и делать все, что он скажет, максимально быть вовлеченным в процессы. Тогда через пару лет будет шанс продвинуться. Если ты изначально проникнешься этой культурой, то очень многого достигнешь. Если сразу идешь в столовую — это тоже возможно, но мировоззрение будет формироваться уже по-другому. Беда в том, что в тех местах, где по-настоящему прокачивают, начинающие повара получают не так много, поэтому они туда не идут. Для молодых основное — деньги, а средства там, где работают лопатой, шинкуют тонну капусты за смену. Да, там больше платят, но опыта в таких местах не получают, работают как машины, не включая голову, и потом будет очень сложно перестроиться.

Чем отличается повар от остальных профессий? Это человек, который полностью отдается работе, причем не за деньги, а за идею. Поэтому если ты повар, то не задаешь глупых вопросов вроде «До скольки я сегодня работаю?». Если у человека нет определенных черт характера, работать на кухне не получится — там нужен особый ум, аккуратность, умение систематически работать. Повар может забыть дома зубы почистить, но рабочее место должно быть идеальным.

Фото: Ксения Соколова

• Путь в профессию

Я делаю маникюр уже 15 лет. Еще в университете стала мамой, нужно было как-то подрабатывать, но так, чтобы быть рядом с дочерью, поэтому сначала я делала маникюр на дому и думала, что это будет временная занятость. Денег у меня не было, и на покупку начального оборудования я взяла взаймы. Пилочки, лампа, лаки обошлись мне в 10 тысяч рублей — тогда это было очень дорого. Но и конкуренция была гораздо меньше, чем сейчас.

Обучение прошла у девушки, у которой делала маникюр сама. Оно продлилось пять дней: день — теория, которую я и так уже знала, четыре дня — практика. А потом начала работать — и дело сразу пошло. Кстати, мои самые первые клиенты до сих пор делают маникюр у меня. Сегодня 89 процентов клиентов возвращаются: людей привлекает то, что я умею работать быстро — могу сделать маникюр, который обычно занимает 1–1,5 часа, за 40 минут! Более того, мы с помощницами предлагаем услуги в четыре руки, в шесть рук, то есть за два часа можно сделать маникюр, педикюр и реснички.

• Заработок

Цена у меня далеко не самая низкая: средняя стоимость маникюра — 1300–1500 рублей. При этом в Казани есть мастера, которые делают маникюр и за 2–3 тысячи рублей. Лично у меня самый дорогой заказ был связан с тем, что нужно было инкрустировать ногти невесты камнями. Мы выпиливали фрезой в накладных ногтях лунки и вставляли камешки. Тогда это стоило 1,5 тысячи, сегодня я бы взяла за это 2,5–3 тысячи.

Сегодня многие мастера на дому начинают за 300–400 рублей работать и становятся заложниками этой ситуации. Во-первых, клиенты ходят не к мастеру, а к низкой цене, а во-вторых, поднять стоимость и сохранить таких клиентов невозможно.

Я начинаю свой рабочий день в 9 утра и заканчиваю в 8 вечера — очень много времени занимает стерилизация инструментов. Ежедневно у меня примерно 8 клиентов. Зарабатываю (с вычетом аренды и расходников) не меньше 8 тысяч в день. Точно знаю, что могла бы получать еще больше, если бы занималась обучением маникюру, но это не мое.

Заработок у мастера маникюра получается условно стабильный, потому что ты не можешь быть полностью уверен в завтрашнем дне — можешь, например, заболеть и остаться ни с чем.

• Риски

Нужно осознавать, что ты отдаешь каждому клиенту кусочек своего здоровья. Каждому. Лет 7 назад у меня была серьезная профессиональная травма — начались боли в локтевом суставе, которые стремительно усиливались. Выяснилось, что постоянная работа пилкой травмирует кости и это настоящее профессиональное заболевание. Я прошла серьезный курс лечения, потратила на него больше половины месячного заработка и вынуждена была отказаться от педикюра. Продолжая разговор о вредности профессии, стоит отметить сидячий образ жизни. Пришлось купить специальное кресло, чтобы хоть чуть-чуть разгрузить спину, и постоянно заниматься спортом. Спорт для нас — обязательная статья расходов.

Вообще моя дочь, которая сейчас выбирает профессию, глядя на то, как я тружусь, говорит, что она никогда не будет работать своими руками.

Сегодня на рынке большая конкуренция, поэтому тем, кто хочет войти в профессию, будет сложнее, чем мне. Сейчас изменились и технологии (мы перешли с ультрафиолетовых ламп на более быстрые LED-лампы), и запросы клиентов. Это уже в основном не акриловые нарощенные ногти на типсах, а гель-лаковые системы на натуральных ногтях. Все это сократило время маникюра, стало финансово выгоднее для клиента. Одно дело — заплатить за съем ногтей и сделать наращивание заново, а другое — подкорректировать форму. Мастера тоже не в убытке, потому что сеансы короче и получается принимать больше клиентов. Сейчас начали делать маникюр и мальчики, но мне муж не разрешает принимать мужчин.

Многие считают, что в профессиональном салоне меньше рисков, чем в маникюре на дому, но это не так. Если вы не знаете, как стерилизовать инструменты, вас очень легко ввести в заблуждение. Все зависит от ответственности конкретного мастера.

Фото: Василий Иванов