Павел Трунин: «Есть политический конфликт, который заставляет думать о худшем»

Павел Трунин: «Не думаю, что в обозримом будущем нас ждет катастрофа, но правда в том, что если мы будем двигаться исключительно по инерции, то будем все глубже и глубже сползать в яму» Фото предоставлено Павлом Труниным

«политические риски в экономике значительно выросли»

— ЦБ России очень активно скупает золото и не только он. Мир движется к новому золотому стандарту?

— Не думаю, что к новому золотому стандарту все идет. Теоретически, конечно, все возможно, но это достаточно негибкая система. На мой взгляд, эти процессы являются отражением того, что политические риски в экономике значительно выросли. Почему Банк России резко нарастил долю золота в своих резервах, снизив при этом долю доллара? Потому что есть всем известный политический конфликт, который заставляет думать о худшем. Если после запрета американским банкам покупать новый российский долг США запустят волну еще более жестких санкций, что будет с нашими валютными резервами? Китай сейчас тоже находится в непростых отношениях с Соединенными Штатами. Да, он является крупнейшим держателем американского государственного долга, но ему тоже приходится думать о диверсификации резервов. Поэтому золото как такой исторически надежный актив набирает популярность. Это является отражением политических процессов.

— Объявленная Владимиром Путиным борьба с зависимостью от доллара во внешней торговле провалилась? Статистика не показывает каких-то особых успехов в этом деле.

— Очень сложно искусственно провести дедолларизацию. Любое ограничение расчетов в долларах административными способами приводит к тому, что, да, показатели этих расчетов могут сократиться, но это приведет к существенному росту издержек для бизнеса, который и без того сталкивается с падением рентабельности, медленным экономическим ростом, и так далее. Почему большинство расчетов в мире осуществляется в долларах? Потому что так наиболее удобно, наиболее дешево и с наименьшими издержками можно их проводить. Взаиморасчеты в национальных валютах можно и нужно стимулировать, прежде всего экономическими методами. Что под ними подразумевается? Это в первую очередь расширение и развитие торговли с нашими основными торговыми партнерами, повышение роли российской экономики в мире, ускорение ее роста. Вот эти все вещи способствуют повышению роли рубля, но при том крайне медленном и небольшом экономическом росте, который мы видим, конечно, ничего подобного не происходит. Поэтому мы не наблюдаем особого роста доли рубля во взаиморасчетах.

— Деньги бегут из России рекордными темпами. По данным ЦБ, отток капитала за первые 8 месяцев этого года вырос в 1,3 раза. С чем это связано?

— Есть две части ответа на этот вопрос. Первая — я бы эти цифры не переоценивал. Платежный баланс устроен так, что есть текущий счет, который у нас положительный из-за экспорта энергоресурсов. Его противопоставляют в бухгалтерской записи счету движения капитала, который у России отрицательный и уравновешивает этот плюс. В сумме баланс, с учетом операций Центрального банка, который сейчас для минфина покупает валюту, равен нулю. Это одна часть ответа.

Вторая часть — более пессимистическая. В условиях роста изоляции российской экономики от мировой и медленного собственного роста особых стимулов инвестировать в Россию нет. Плюс ко всему есть геополитическая история — санкции, которые тоже не добавляют привлекательности российской экономике.

«Обстановка в мировой экономике тревожная. Хотя из всех крупных национальных экономик американская находится в наилучшей форме, по всему остальному миру экономический рост замедляется» Фото: Ng Han Guan/TAСС

«В ДОЛГОСРОЧНОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ СЛОЖНО ОПТИМИСТИЧНО смотреть НА РУБЛЬ»

— Насколько крепок сегодня рубль, угрожают ли ему кризисные явления в мировой и российской экономиках?

— В случае погружения мировой экономики в кризис рубль будет неизбежно дешеветь. Это будет не уникальная ситуация. Речь о большинстве валют развивающихся стран. Эта особенность глобальных экономических проблем, во время которых инвесторы становятся пугливыми и предпочитают покупать более надежные активы. Глобальный экономический спад также обычно приводит к падению цен на нефть и прочие ресурсы. Падение цен на нефть, несмотря на бюджетное правило, которое смягчает его влияние на курс рубля, безусловно, окажет на рубль негативный эффект. Если цены на нефть опять упадут, как в 2014 году, в район 40–50 долларов за баррель, то, естественно, мы увидим ослабление российской валюты.

— В случае существенного падения цен на нефть возможно ли сокращение расходных статей консолидированного бюджета России — как федерального, так и региональных?

— У нас же курс рубля плавающий. Для российского бюджета важна именно рублевая цена на нефть. Если нефть дешевеет в долларах, а за доллар дают адекватно больше рублей, то в рублях баррель будет стоить примерно столько же. Если цены на нефть упадут и будут держаться продолжительное время ниже 40 долларов за баррель, это приведет к существенному снижению курса рубля, но потери бюджета в рублях будут не так значительны. Конечно, это все равно будет шоком для экономики, потому что резкое изменение курса валюты — всегда шок. Мы увидим и новое замедление экономического роста, который и так у нас еле теплится. Но я не думаю, что будут какие-то существенные бюджетные проблемы. Особенно учитывая накопленные объемы фонда национального благосостояния, который при ценах на нефть выше примерно 41 доллара за баррель мы начинаем пополнять, а в случае падения цен ниже этой отметки должны его тратить.

— То есть в этом году «съеживания» бюджета мы не увидим?

— Я думаю не только в этом, но и в следующем году.

— Каков ваш прогноз по курсу рубля в случае падения цены на нефть в район 40 долларов за баррель?

— При более или менее нормальном развитии ситуации в мировой экономике и адекватной реакции властей России наша валюта вряд ли будет слабее 70–80 рублей за доллар при обозначенной вами цене на нефть.

— Рубль хоть как-то зависит от ситуации в самой российской экономике или только от внешних факторов?

— Действительно, очень непростая ситуация в российской экономике. Она медленно растет, есть много внутренних и внешних рисков. Собственно говоря, сила или слабость рубля со всем этим связана. Но, да, мы традиционно зависим от цен на нефть, которые во многом являются трудно прогнозируемыми. Все эти факторы ведут к тому, что в долгосрочной перспективе сложно оптимистично смотреть на рубль.

— Если убрать подушку безопасности в виде резервов Центробанка в иностранных валютах и золоте, рубль повисает в воздухе в виде эфемерной денежной единицы, за которой не стоит развитая крупная экономика. Вы с этим согласны?

— Действительно, не только резервы являются обеспечением стабильности любой валюты, сила экономики обеспечивает стабильность денег. Многие развитые страны практически не имеют золото-валютных резервов. Или их резервы намного меньше российских, при этом их валюты намного более стабильны. Поэтому я бы смотрел, насколько диверсифицирована, развита, устойчива экономика в целом. Именно этот фактор будет оказывать решающее влияние на стабильность в том числе российской валюты.

«Не только резервы являются обеспечением стабильности любой валюты, сила экономики обеспечивает стабильность денег» Фото: «БИЗНЕС Online»

«если мы будем двигаться по инерции, то будем все глубже сползать в яму»

— Алексей Кудрин считает, что при такой структуре экономики, какая имеется у нас, надеяться на рост ВВП более 1 процента в год не стоит. По его мнению, остро назрели структурные реформы. Вы к этим согласны?

— Я в целом с этим согласен, потому, что мы действительно не видим потенциала ускорения роста без серьезных структурных реформ. Да, есть национальные проекты, но, по большинству оценок, они могут ускорить экономический рост на несколько десятых процента в год. Этого недостаточно, чтобы выполнить задачу, поставленную президентом, по повышению роли России в мировой экономике. Наша экономика как минимум должна расти темпами не ниже среднемировых, но мы пока не видим, как этого достичь. Чтобы повысить темпы роста, нужно что-то делать. Это и называется реформами.

— А что нужно делать? Что именно предлагает тот же Кудрин?

— Если конкретно о нем говорить, то многое было изложено в программе ЦСР. Но это моя догадка. Может быть, речь идет только о снижении рисков, в том числе административных рисков в экономике. Почему многие не хотят инвестировать в России? Потому, что очень велика неопределенность, большие риски ведения бизнеса, непонятно, что будет через несколько лет, очень велика доля государства в экономике, и практически во всех сферах государство доминирует. Подозреваю, что речь именно об этом. Нужно что-то с этой ситуацией делать.

— Вы вообще верите, что структурные реформы начнутся или российское руководство ни на какие реформы не пойдет ради сохранения пресловутой стабильности?

— Мне кажется, что стабильность не будет сама по себе поддерживаться и вряд ли по инерции мы получим какой-то хороший результат. Я бы здесь поддержал Алексея Леонидовича. Понятно, что в краткосрочной перспективе реформы могут какие-то пертурбации вызвать в стране, но если мы хотим достичь стратегических целей, которые поставлены, в том числе президентом, то другого выхода не очень видно.

— ЦБ и минэкономразвития с пеной у рта спорят о том, насколько опасна закредитованность российского населения. А как, на ваш взгляд, россияне еще способны платить по своим долгам перед банками и МФО?

— Проблема с долгами физических лиц реально волнует регуляторов, в том числе достаточно сильно беспокоит Центральный банк, что бы там ни говорили публично его представители. У нас до сих пор продолжается быстрый рост потребительского кредитования, а все другие виды кредитования практически стагнируют. Можно много говорить о причинах такой ситуации, одна из важнейших состоит в том, что доходы граждан не растут уже много лет и люди вынуждены обращаться к кредитам. Если ничего не предпринимать в условиях стагнации доходов, в условиях крайне слабого экономического роста и ситуации, когда стремительно будет расти задолженность по потребительским кредитам, это будет вести к нарастанию просрочки, что создаст проблемы как самим заемщикам, так и банкам.

— В целом ситуация в российской экономике стабильна или она ухудшается?

— Она ухудшается. Я не думаю, что в обозримом будущем нас ждет катастрофа, но правда в том, что если мы будем двигаться исключительно по инерции, то будем все глубже и глубже сползать в ту яму, в которую мы, собственно, уже сползаем.

«Исторически сложилось так, что в случае любых, тем более глобальных, обострений, инвесторы предпочитают вкладываться именно в американские активы, из-за чего курс доллара в такие периоды только увеличивается» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ЭТО БУДЕТ ГЛОБАЛЬНЫЙ КРИЗИС, КОТОРЫЙ ОТРАЗИТСЯ НА ВСЕХ»

— Могут ли торговые войны вызвать глобальный экономический кризис? Где самое слабое звено, чья экономика первой войдет в рецессию — США, Евросоюза или, быть может, Китая?

— Действительно, обстановка в мировой экономике тревожная. Хотя из всех крупных национальных экономик американская находится в наилучшей форме. Там по-прежнему продолжается достаточно быстрый экономический рост, по всему остальному миру, за редким исключением, экономический рост замедляется. В случае с Китаем никто не знает, насколько существенно это замедление, потому что статистка, поступающая оттуда, достаточно ненадежная. Далее мы видим проблемы в европейских странах, мы видим турбулентность на развивающихся рынках, по-прежнему медленно растет Япония и так далее.

Торговые войны в таких условиях являются дополнительным фактором глобальной нестабильности. Конечно, есть и глобальный экономический цикл, в свете которого экономика США в любом случае не могла бы расти бесконечно. Всегда есть периоды роста и периоды спада. Торговые войны могут этот спад приблизить. В случае, если мы увидим проблемы в американской экономике, которые благодаря торговым войнам могут быть дополнены проблемами в китайской экономике, это будет глобальный кризис, который отразится на всех. Есть страны, которые больше подвержены риску, например те, которые уже в прошлом году столкнулись с волатильностью: Турция, Бразилия, Аргентина. Но это не значит, что другие государства не будут подвержены этому глобальному кризису.

— Евро или какие-то другие валюты могут выиграть от торговой войны?

— Исторически сложилось так, что в случае любых, тем более глобальных, обострений инвесторы предпочитают вкладываться именно в американские активы, из-за чего курс доллара в такие периоды только увеличивается. Даже в период кризиса 2008–2009 годов, эпицентром которого стали именно США, все равно наблюдалось укрепление доллара. Конечно, в силу разных факторов мы видим, что доля доллара и в мировых расчетах, и в мировых резервах за последний год чуть снизилась. Но все равно она остается значительной и вряд ли в период будущего кризиса, о котором мы сейчас говорим, стоит ожидать какого-то существенного снижения роли доллара

— На фоне американо-китайской торговой войны ожил и начал вновь набирать вес биткоин. Что происходит на «поляне» криптовалют?

— Пока биткоин и другие криптовалюты играют крайне незначительную роль в мировой финансовой системе. Если мы посмотрим на обороты валютных рынков по крупнейшим мировым валютам и сравним с биткоином даже не по текущей стоимости, а когда он достигал максимальных значений, то это будут доли процента от мирового валютного рынка. Может быть, в отдаленной перспективе, если будут преодолены проблемы криптовалют, мы можем увидеть расширение их использования. Так, мировые центробанки задумываются над тем, чтобы собственные криптовалюты создавать. Но пока вся популярность криптовалют произрастает только из-за того, что о них много пишут в прессе и на этом рынке был пузырь, который привлекал внимание спекулянтов.