«Как водку пить 23 Февраля, так все защитники. А как послужить, так хрен найдешь»

Виктор Баранец: «Меня иногда воротит, когда гражданский пиджачок, командированный в армию, особенно куда-нибудь в горячую точку, пишет, что он военный журналист» Фото: Алексей Белкин

«Я ЗАНЯЛ САМУЮ ВЫСОКУЮ ДОЛЖНОСТЬ В ВОЕННОЙ ЖУРНАЛИСТИКЕ»

— Виктор Николаевич, вы помните тот момент, когда решили связать свою судьбу с вооруженными силами?

— Я был простым солдатом, служил в танковой учебке, но уже писал заметки в дивизионную маленькую газетку. Тогда я мечтал быть всего лишь командиром танка. Но вдруг приехал на стажировку блистательный офицер. Он был начищен, наглажен, у него блистательная речь, выправка. Приехал из Львовского военно-политического училища, где был факультет военной журналистики.

— А чем военная журналистика отличается от обычной?

— Военный журналист знает в тысячу раз больше про суть армии, ее повадки, терминологию, устав, директивы, виды боевой техники, доктрины. Это человек из военного «космоса». Меня иногда воротит, когда гражданский пиджачок, командированный в армию, особенно куда-нибудь в горячую точку, пишет, что он военный журналист. Такой человек всего лишь журналист, который пишет на военную тему. Чтобы быть военным журналистом, надо окончить и военное училище, и военную академию, как я.

Так вот, этот блистательный офицер Якимов (генерал-майор в отставке Виктор Якимов — прим. ред.) — я до сих пор помню его фамилию — в будущем стал начальником театра Российской армии, поскольку окончил факультет культурно-просветительной работы. Он начинал с низов и вырос до главной военной театральной фигуры. Такой был у меня рекомендатель. Я в это время еще и писал стихи, выступал на солдатской сцене. Якимов почитал мои заметки в газете и сказал: «Парень, тебе надо поступать на факультет военной журналистики». Но я вам лишь ответил на вопрос о том, как связал свою судьбу с армией.

А вообще, она вошла в мою жизнь, когда я еще босиком в сатиновых трусиках бегал по родной барвенковской земле, где всего 5–6 лет назад прошла война. Эта земля была нашпигована и автоматами, и пистолетами, и снарядами. Я жил в то время, когда мы, тимуровцы, прибивали к калиткам фронтовиков красные звезды. Также сыграло роль и то, что я 19 раз подряд смотрел фильм «Чапаев». Когда у меня не было денег, я заползал на пузе в зал, лежа смотрел и так же плакал с пацанами, когда видел, что Чапаев утонул.

Даже в имени моем отложилась война, армия и Победа. Мой папа вернулся с войны в конце 1945 года, а через 9 месяцев появился я. Меня назвали Виктором, что значит «победитель». Я мальчишкой жил в атмосфере не той, что мы называем сегодня брезгливым словом «пропаганда», а во всенародной любви ко всему военному. Рядом была военная часть, где впервые солдатик-часовой, который принес нам от мамы молоко и бутерброд, дал мне в руках подержать винтовку. А когда солдатики через весь город шли строем в баню, я бегал за ними. И тогда я написал наивные детские стихи:

Перед стариками, перед хатами

Босиком я бегал за солдатами,

Чтоб сегодня в строй армейский встать.

А в окно мне улыбалась мать.

Школа, книги, кино, театр, присутствие военной части — все это подвигало меня к тому, чтобы я любил все военное. Но у меня был раздрай. Я с пятого класса пишу заметки. И вот меня тянуло все время в журналистику. Потому я приехал в армию и тут же написал заметку, как мы хорошо стрельнули из танка. С другой стороны, мне нравилось быть военным, нравилась эта жизнь. И так было Боженькой велено подсказать мне, как соединить армию и журналистику. Так оно и срослось: в 1966 году я стал курсантом факультета военной журналистики Львовского военно-политического училища.

— Сейчас таких, как вы, много? Где-то сейчас учат на военных журналистов?

— Нет. Училище во Львове во время распада Советского Союза прикрыли, на его месте сейчас академия. Некоторое время существовал факультет военных журналистов при Военном университете минобороны. А сейчас там вместо военных журналистов готовят офицеров информационных служб. Но это совсем другая технология.

— Получается, вы уникальный специалист?

— Таких, как я, тысячи. Единственное, я могу гордиться тем, что начинал простым солдатом, а занял самую высокую должность в военной журналистике, которая только может быть в нашей армии, — стал пресс-секретарем министра обороны Игоря Николаевича Родионова в 1996–1997 годах.

«Я НАПИСАЛ АБЗАЦ, КОТОРЫЙ СТОИЛ МНЕ КАРЬЕРЫ»

— Почему столь недолгий срок?

— Я совершил в определенной мере преступление — напечатал антипрезидентскую статью, являясь пресс-секретарем министра обороны. Нам в армии тогда по 6 месяцев не платили зарплату.

— Тогда многим не платили.

— Я ездил по гарнизонам и видел, как офицерские жены по бабушкиным рецептам варят суп из лебеды во дворе, а детишки ходят и, обжигая ножки, рвут крапиву. В войсках жилось хуже, а нам давали буханку черного хлеба и две банки кильки в томатном соусе.

Однажды министр обороны вызвал меня и показал финансовую ведомость, в которой четко значилось, что все силовые структуры финансируются на 85–90 процентов, а армия — на 15 процентов. Он сказал: «Созывай скорее большую пресс-конференцию на 200–300 камер, я буду говорить то, что думаю. Мы приплыли к такому берегу. Это дискриминация, и с подобным я, министр обороны, никогда не смирюсь». Попахивало буйным переворотом. Тогда я сказал: «Игорь Николаевич, давайте я подставлю тощую грудь, мне нечего терять, а вы для России нужны». Он ответил, чтобы пресс-конференцию я не проводил, а свое заявление как пресс-секретарь сделал. И я выполнил. Пришел вечером домой, снимаю шинель, а по Первому каналу говорят: «Пресс-секретарь министра обороны полковник Баранец сделал непозволительное для Кремля выступление, обвинив его в дискриминации военных». Меня это разозлило, я послал Ястржембскому (Сергей Ястржембский, на тот момент пресс-секретарь Бориса Ельцина, — прим. ред.) факс: «Если у вас там люди еще не в алкогольной коме, то вы зря на меня катите бочку, потому что я оперирую цифрами, а вы — эмоциями». Тем не менее это разозлило Кремль, раздался грозный звонок Родионову, но мы с ним продолжали жить душа в душу.

Я продолжал ходить по кабинетам и, например, заглядывал в ядерное управление, где люди день и ночь должны думать о ракетах, а у них вместо этого пахло борщом и дошираком. Генерал, у которого 1,5 тысячи ядерных ракет, просил у меня закурить. И я понял, что мы у черты, что надо хлопнуть дверью и сказать власти все, что я думаю об отношении к моей армии, в которой к тому моменту уже 32 года прослужил. Такого унизительного положения я не испытывал. Тогда я написал статью «В кого будет стрелять армия» и отвез ее своему другу Артему Боровику в «Совершенно секретно». Он прочитал ее, ужаснулся и сказал: «Ты отвечаешь за свои слова? Ты понимаешь, что через пять минут будешь пенсионером?» «Я отвечаю и понимаю, но мне нужно сказать власти то, что думает армия», — заявил я.

Я написал абзац, который стоил мне карьеры. Я его помню наизусть: «Сквозь давно не мытые окна моего генштабовского кабинета я смотрю на Знаменку, где каждое утро проезжает в длинном черном членовозе президент, верховный главнокомандующий. В который раз ловлю себя на мысли, что мне страшно хочется пальнуть в этот членовоз. Только я переживаю, как бы пуля не задела кого-нибудь из прохожих». Так начиналась моя статья.

— Да, это бомба. Таких смелых людей сейчас мало. Вашу жертву оценили или она была напрасна?

— Мою жертву оценили юмористы из Генштаба. Они сказали: «Виктор Николаевич, когда вас уволили, у этого немытого окна выстроилась большая очередь желающих пальнуть в президента». Я был уволен через 40 минут. Меня вызвали к министру, там сидели контрразведка, представители администрации президента, прокуратура и так далее. Министр сказал: «Это вы написали?» «Да», — ответил я при всех. «Тогда, Виктор Николаевич, нужно выбирать: служба или журналистика», — заявили мне. Мой ответ: «Я выбираю журналистику, спасибо за службу». Меня по темным подвалам вывели через какой-то задний выход и на моих глазах порвали мой пропуск в минобороны. На этом моя служба и закончилась, причем в священный для военного человека день — 23 февраля 1997 года.

— А что с Родионовым?

— Он был уволен через три месяца. У нас разные ранги, образование, карьеры, но это родной по крови мне человек. Он был изначально приговорен Кремлем, где царствовал тогда Анатолий Чубайс. Однажды Родионов меня вызвал и сказал: «Сейчас я буду говорить с администрацией президента грубо, потому что армия меня скоро поднимет на ржавые вилы, так как денег нет, а виноват кто? Министр обороны». Тогда я по селекторной связи услышал: «Дед, мы тебя убивать не будем, а задушим деньгами. Тебя армия не на вилах повезет, а на штыках». Вот это я слышал, о чем написал в своей книжке, и все было правдой.

«Сейчас скажут, что в армии Китая 2,5 миллиона, а у вас только 1 миллион. Но это еще не значит, что мы в 2,5 раза слабее. У нас одного супероружия достаточно, которое нивелирует разницу» Фото: «БИЗНЕС Online»

«СЕГОДНЯ УЖЕ НЕ ЧИСЛЕННОСТЬ АРМИИ ОПРЕДЕЛЯЕТ МОЩЬ»

— Вы видели развитие армии в советское время, потом 1990-е, далее нынешнее время…

— Я 50 лет пишу только об армии, больше ничем не занимаюсь, прирос к ней. Не хочу вам говорить пошлую демагогию о том, что армия — моя судьба и жизнь. Хоть я и дорос до полковника, но остался солдатом нашей армии, будь она Советской или Российской. Любопытно, что я был не только военным журналистом и добивался информации от минобороны, но и стал потом пресс-секретарем, видел, как меня начали добиваться. Я тоже задумывался, как же нашего брата, журналиста, обслужить.

Вот о чем я мечтал: есть гражданский журналист Лена, которой сказано написать статью о ядерных силах и которая хочет получить свежую и точную информацию. Тогда бы вы набирали номер дежурного по пресс-службе и говорили: «Товарищ полковник Иванов, сколько сегодня ядерных боеголовок в российской армии?» Я мечтал о том, чтобы перед ним лежал справочник, который бы он открывал и говорил: «Дорогая Лена, 1 550». Но вместо этого наш дежурный говорил: «Шлите запрос, рассмотрим, через месяц, может быть, получите ответ». Я зверел от такого.

— Сейчас разве иначе?

— При нынешней пресс-службе армия стала супероткрытой. Иногда я, кто ратовал за регламентированную открытость (все же не все надо рассказывать), ужасаюсь, что мы стали слишком открытыми. Тем не менее сегодня можно не через месяц, а иногда в тот же день получить ответ. Я должен сказать, что это во многом новая пресс-служба, она активно работает с нашим братом, журналистом. Вы же видите, что Игорь Конашенков (руководитель департамента информации и массовых коммуникаций минобороны — прим. ред.) постоянно работает в эфире: на радио, по телевидению, в газете.

Конечно, определенной породе журналистов кажется, что все равно мало. У прессы всегда есть претензии к пресс-службе закрытого ведомства. Поймите, армия — это не проходной двор. Может, вы мне позвоните и захотите, чтобы я перечислил офицеров ГРУ, которые под прикрытием работают в Вашингтоне. Или, например, о том, какие новые виды вооружения мы разрабатываем. Я знаю какие, но всегда помню про красные флажки: не все должна знать наша любимая пресса, в том числе и я, потому что есть правила игры.

— Вы наблюдали за развитием армии все эти годы. Насколько она эволюционировала?

— Я 15 минут назад сдал материал, где сравниваю свое видение Российской и Советской армии. Вы говорите слово «эволюционировала», так давайте пройдемся и сравним Советскую и Российскую армии. Сопоставление — лучший способ понять проблему. Итак, Советская армия. На пике холодной войны численность была 5,5 миллиона человек. А сегодня — 1 миллион 13 тысяч, в 5 раз по численности мы стали меньше. В 34 раза меньше боеголовок. У нас меньше подлодок, кораблей. Но из тех боеголовок, что у нас остались, нам достаточно в случае ядерного нападения США 10 процентов, от силы 15, чтобы на месте Штатов остался пролив имени Сталина. Сегодня уже не численность определяет мощь армии, а прежде всего новый личный состав.

В мои времена в армии служили два года: годик учили, а еще год я был солдатом. Сейчас есть люди, те же командиры танков, которые служат по 10–15–20 лет. Это не пацан, который забежал в армию, за четыре месяца его натаскали, а потом он говорит: «Маша, готовь пирожки, скоро к тебе еду». Теперь это профи, их 450 тысяч. В мое время были люди только по призыву. У нас сегодня армия стала высокотехнологичной, и там не нужны пацаны, которые забежали, подергали рычаги, испортили танк, зенитную установку, пушку, самолет и убежали к мамке на пирожки. Такого профессионального ядра раньше не имелось, а скоро будут полмиллиона профессионалов-контрактников. Внимание! У нас сейчас в армии профессионалов больше, чем солдат по призыву. Раньше же первыми были только офицеры и прапорщики. А сегодня 450 тысяч контрактников — сержантов и солдат. Плюсуйте к этому 250 тысяч офицеров, прапорщиков. Итого получаем 750 тысяч с гаком. Армия сегодня уже на две трети профессиональная. Понимаете, какой боевой потенциал?

Да, мы сегодня проигрываем США в количестве стратегических бомбардировщиков, атомных подводных лодок. Но в Советской армии не было гиперзвукового оружия, того уникального выводка, который Владимир Путин показал 1 марта 2018 года. К кончине Советской армии мы разработали одну гиперзвуковую ракету, но ее не успели принять на вооружение. А сегодня, по неофициальным данным, примерно 180 гиперзвуковых ракет. Так чего же там Дональд Трамп в панике чешет репу, вызывает генералов и говорит, что надо догонять российскую армию? Уже дано указание разработать противодействие российской армии.

А теперь возьмите другой принцип. В американской армии 1,4 миллиона военнослужащих, а есть северокорейская армия, где 1,25 миллиона. Трамп же недавно подогнал кучу авианосцев и сказал: «Ким Чен Ын, я тебя с землей смешаю». Подошла стая, потом почему-то убежала. А потому, что у Северной Кореи есть ядерная ракета. Так что сегодня не численность определяет мощь армии, а сила ее оружия и профессионализм солдат.

Сейчас скажут, что в армии Китая 2,5 миллиона, а у вас только 1 миллион. Но это еще не значит, что мы в 2,5 раза слабее. У нас одного супероружия достаточно, которое нивелирует разницу.

Обратите внимание, в Америке, по-моему, 720–730 миллиардов долларов составляет военный бюджет. А сколько у России? 45 миллиардов. Мы в 10–11 раз меньше тратим на оборону, но в 10 раз эффективнее используем средства, чем американцы. Возьмем пример. Сколько сегодня стоит американский суперистребитель на международном рынке? 90–100 миллионов долларов. И равный по характеристикам российский истребитель, тот же Су-27 — 30 миллионов. В чем дело?

Так вот я служил в великой Советской армии. Это была могучая армия, которая наводила страх на любого супостата, хотя она не для того создана. Ее организовали для защиты Советского Союза и его союзников по Варшавскому договору. Сегодня у нас другие союзники и иной расклад сил, и мы видим, что, как и в советское время, кто-то очень сильно напрашивается, чтобы получить по башке. Я имею в виду то, что творят Запад и США, которые мостятся у наших границ в Польше, Прибалтике и других странах. Российская армия по своей технической мощи, конечно, превосходит Советскую. Естественно, военная наука и уникальные технологии, благодаря нашим золотым головам в ВПК, двинулись далеко вперед. Сегодня нам не надо иметь уже 250 дивизий, может, достаточно 25, но оснащенных совершенно другим оружием и иным обслуживающим персоналом.

«Я считаю профессионалом тех, кто прослужил в армии 10–20 лет» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ИДЕАЛЬНОЙ АРМИИ НЕ БЫВАЕТ»

— В таком случае нужен ли нам вообще призыв? Зачем призывники, которые всего на год прибегают?

— Докладываю для всякой либероидной массы, которая не понимает, зачем мы призываем пацанов всего лишь на 12 месяцев. Скажите, пожалуйста, у вас всего одно платье?

— Конечно, нет.

— А если вы на него что-то прольете или порвете, что будете делать?

— Другое надену.

— Так вот скажите, пожалуйста, в современной войне, если она начнется, жертвы будут? Да. А кто должен компенсировать в боевых рядах хотя бы элементарные должности, такие как автоматчик, гранатометчик, телефонист, заправщик, пулеметчик, водитель — самые низовые специальности? Петю с Ваней позовем, которые пистолет от автомата не отличат? Каждая уважающая себя армия должна иметь подготовленный резерв, чтобы при случае не пришли тысячи баранов, которые не знают, куда бежать. Тех, кто забежал в армию хотя бы на 12 месяцев, элементарным азам обучают. Когда Родина позовет, призовем людей, которые будут знать, с какой стороны к танку подходить. Они станут знать, как из него стрельнуть, как участвовать в мотострелковой или танковой атаке. Поэтому я считаю, что все разговоры о том, что надо заканчивать с призывом, пошлые и совершенно не государственные.

— 12 месяцев хватит для этого? Раньше было же два года.

— А еще и три. Но тогда в армии не имелось контрактников. Я считаю профессионалом тех, кто прослужил в армии 10–20 лет. У нас же есть такие парни. Так что солдатиков, которые забегают туда на 12 месяцев, мы обучаем лишь азам.

— Вы уверены, что их там хоть чему-то обучают? Мой муж служил на Новой Земле в 2013–2014 годах, он рассказывал о службе, во время которой ни разу даже не стрелял.

— Реформа еще продолжается. Я получаю письма о том, что только раз стрельнул, день и ночь красил траву, переворачивал снег. Да, такие элементы в армии есть, я не скрываю. Но это скоро закончится. В миллионной армии, чтобы перелопатить систему подготовки призывников, надо очень постараться. Для этого нужно системно изменить всю структуру подготовки солдатиков.

— Я только за, но…

— Есть же разные войска, командиры. Мы не говорим, что сегодняшняя армия безгрешна. Пришел солдатик, его четыре-пять месяцев натаскивают в учебке. Я бы разместил вашего мужа там, тогда бы он вам другие песни порассказывал.

— Ему года на Новой Земле хватило.

— Там учебки нет. Другие войска, система ПВО, например, не каждый день стреляют, но 24 часа наблюдают за небом.

Конечно, это плохо, что ваш муж, может, раз стрельнул из автомата и пару раз видел белого медведя. Но служба может быть разной. Я еще раз повторяю: идеальной армии не бывает. Где три солдата, там уже может появиться беспорядок. Надо жестко управлять, многое зависит от командного корпуса. В сознании вашего мужа и у вас, очевидно, засели те постыдные, еще из советских времен слова: «Я прослужил в армии три года и всего раз держал в руках автомат». Такое было. Я, положа руку на печень, скажу, что и сейчас в отдельных местах случается.

— Так ведь очень жаль, что так бывает.

— Когда перешли на год службы в армии, у меня на подоконнике лежал метровый слой командирских писем: «Виктор Николаевич, вы близки к Путину, скажите, что так нельзя делать, потому что приходят орды варваров, которые ломают супероружие, технику. Уберите их к чертям!» Я бы вас, Елена, за месяц научил хорошо стрелять из автомата. Да, не надо 12 месяцев, вы бы снайпером на втором месяце стали, вам бы замены не было. Но тогда вы должны каждый день стрелять по четыре часа, чтобы я вас матюгами крыл, чтобы затаили дыхание. Вы были бы незаменимы и, может, на контрактную службу согласились. Но теперь даже за 12 месяцев люди стали стрелять в 5 раз чаще. И это только за первые пять лет при Сергее Шойгу. Нам даже некоторых видов боеприпасов не хватает, так как армия начала заниматься боевой подготовкой.

Отсюда появились внезапные проверки. Владимир Владимирович конвертик в Кремле раскрывает, а там написано: «Командующему Восточным военным округом в 5:30 поднять войска и действовать согласно указанному плану. Сергей Кужугетович, время пошло». И началось — целый округ на рогах стоит. Это и есть внезапная проверка. А вы посмотрите, сколько стратегических учений стало проводиться. Армия для того и существует, чтобы, когда припрет, вы не сказали полковнику Баранцу: «А с чего вы хвалились, когда нас не защищаете, что уже до Воронежа добежали или опять до Сталинграда?» Но такого, думаю, больше не будет.

«ПЕРВОЕ БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ РОДНОЙ РОССИЙСКОЙ АРМИИ БЫЛО В ОКТЯБРЕ 1993 ГОДА»

— Недавно в СМИ вы заявили, что Россия входит в тройку стран по мощи вооруженных сил. Вы уверены, что мы с США и Китаем можем потягаться?

— Да, я не отрицаю и с большим болезненным чувством должен сказать, что мы пока на втором месте. Эти проклятые 1990-е годы, когда армия переживала развал и шок, ужасная сердюковская реформа, которая не усиливала, а ослабляла, икаются нам до сих пор. Вы не забывайте, что в 1990-е годы мы получали по одному самолету или по два танка.

— Кстати, на ваш взгляд, почему в 90-е все забили на армию, не считая ее чем-то необходимым?

— Был глобальный процесс перехода от советской системы обеспечения армии к российской. Образовался капитализм, новый класс, которому надо грабить капитал. Я приведу вам только один факт. Я служил в минобороны, как уже говорил, по полгода не платили зарплату, в некоторых частях поговаривали, что будет переворот. Нет денег, нет денег… Я встречался и с военным контрразведчиком, и с прокурором, которые говорили: «Виктор, есть Мост-Банк, там миллиарды наших денег нагуливают процент». Я был в ужасе. Там лейтенант, который собирает лебеду и шабашит на разгрузке вагонов, а здесь тонны денег распределяются по частным банкам, и мафия из воздуха получает проценты. Вот скажите, если бы я вам дал всего 10 миллиардов рублей и вы на месяц запустили бы их в банк, я надеюсь, что вам бы на новые туфельки процентов хватило. Но там же миллиарды! В стране образовался новый клан ненасытных воров, которым нужно было расхватать прежде всего советскую промышленность. А что касается армии, то говорили, что у нас врагов нет, так зачем нам такая армия? Андрей Козырев ездил и целовал всех в попу: «У нас врагов нет». А если Баранец думает иначе, то это гниль и пошлость советская. Какие враги? Целуемся взасос!

В то же время была сломана система гособоронзаказа. Армии хватало на то, чтобы она не сдохла с голода. Вы поймите, военный бюджет был только на то, чтобы одеть офицера и солдата, дать что-то поесть, — и всё. А до зарплаты потерпят. Ко мне в минобороны приходил майор и говорил: «У меня трое детей. Можно я сегодня полдня поработаю, а полдня в богатенькой фирме на Арбате отверткой буду мебель собирать?» И я отпускал. Таких были десятки. Я это все наблюдал и зверел.

В один день я испытал страшное чувство, навсегда его запомнил. Для офицера, который носил форму 30 лет, приказ являться на службу в гражданке был все равно что измена Родине. Настал момент, когда мы подходили к минобороны, нас забрасывали тухлыми яйцами и помидорами. Нам кричали, что мы прихлебатели Кремля, что нам надо вместе с народом на штыки власть брать. Нам припоминали 1991 год, армию называли предателем, потому что она разрешила капитализм. Меня до сих пор называют предателем. А ведь тысячи таких, как я. Кажется, нас, офицеров, было 350 тысяч в 50-миллионной армии. Сегодня мне звонят и говорят, что я сука и предатель, который не защитил Советский Союз, напоминают, что я давал присягу советскому народу. Но встречный вопрос: а в ней есть слова про расстрел сограждан, потому что они поддерживали Ельцина? Я и сейчас говорю, что с большим наслаждением наматывал бы кишки ваших детей, жен и внуков, которые поддерживали Ельцина, душил бы их на своем танке Т-10М. Но тогда бы мы сегодня все по горло в крови стояли, страну бы перевернули, убивали бы всех, кто был за Ельцина. Но это разве выход для офицера? Скажите, пожалуйста, для чего создана армия?

— Чтобы защищать страну от врагов.

— Не хватает одного слова — от внешних. Если же ваш муж идет и выступает сегодня за Алексея Навального, а меня позовут его примирять, то я не пойду. Для этого есть полиция, ФСБ. А армия нужна, когда попрут натовские армады на Смоленск. Вот тогда мы должны вступать в бой. У армии функция — не встревать в политические разборки.

Так вот самый страшный день был, когда появился приказ заходить в Генштаб только в гражданке. Самое противное и преступное. Я тогда думал, что уже застрелиться хочется со стыда. Но это был один день стыда, а еще один — 3–4 октября 1993 года. Черные дни для меня.

7 мая 1992-го образована Российская армия. До того она, по сути, являлась Советской. И вот первое боевое крещение родной российской армии было в октябре 1993 года, когда наша российская армия в величественном центре Москвы расстреляла всенародно избранный парламент. Опять преступление. Разве мы должны были идти на разборки Ельцина, Хасбулатова и Руцкого и стрелять в народных избранников? Биография новой армии началась с преступления. Есть спецслужбы, МВД, которые должны наводить порядок. Но какого хрена вы позвали танки Кантемировской дивизии, идиоты? Я не могу такого простить! Это преступники! Представляешь, там сидит помощник депутата, с которым я 25 лет служил в одной системе, звонит и говорит: «Витя, не стреляй. Передай Грачеву, чтобы не стреляли». Но Паша приехал, навел танки — и мы бабахнули и спалили этот Белый дом! Браво! Я «горжусь» вами!

Нас и сейчас иногда затягивают. Я каждый день веду передачу, и всегда находятся «чапаечки» с картонными сабельками: «Баранец, поднимай народ, будем власть снимать!» Идиоты! Неужели вам оказалось мало Гражданской войны? Будут последние месяцы существования России, если армию развернут штыками против собственного народа. Это самое страшное, что может быть в голове любого офицера и солдата.

У нас один враг — тот, что копошится в Польше, Прибалтике. Мне очень страшно получать звонки из Америки, Прибалтики, Польши: «Что же вы, гады, на нас нападать собираетесь?» Это самый популярный вопрос. Три «карлика» — Латвия, Литва и Эстония — каждый день внушают своему народу: «Завтра 76-й десантный вам на голову сядет!» У нас что, нет молока, творога, пшеницы или кофе? У нас все есть, зачем нам нападать? Да у российской армии одного пальца хватит, чтобы приставить к ним, но это только в маразматическом мозгу. Однако пропаганда работает.

«Олигархи приходят и уходят, капитализм пришел, может, и уйдет, и будет другой строй. Но Россия вечна и ее надо защищать при любых режимах, нравится тебе или нет» Фото: Алексей Белкин

«МЫ ДОЛЖНЫ КАЖДЫЙ ДЕНЬ ДОКАЗЫВАТЬ, ЧТО РОССИЮ НАДО ЗАЩИЩАТЬ»

— Значит, мы сами плохо работаем с пропагандой.

— У нас нет идеологии. Мы создали главное военно-политическое управление, вернули ГлавПУР, который должен работать с мозгами (ГлавПУР, ГВПУ, ГлавВоенПУР — главное военно-политическое управление Вооруженных сил РФ, ведет военно-патриотическую работу в ВС, воссоздано 30 июля 2018 года — прим. ред.). Ему надо дать идеологическую опору, чтобы убеждать солдат и офицеров в правильности наших действий. Мы должны идеологически обрабатывать их мозги, но почему-то боимся. Мы должны каждый день доказывать, что Россию надо защищать, а если нужно, то и погибнуть за нее. Но вот вопрос: где идеология? Хрен вам, нет!

Я сегодня читал докладную записку товарища, который работает в США и изучает эту тему. Американцы поставили вопрос: давай идеологию. Берут советский опыт, а у нас запрещено. И вот сейчас идут поправки к Конституции, но все упираются. Тогда как ГлавПУРу работать?

Лена, представьте, я солдат, а вы офицер. Я прихожу и говорю: «Что же это за страна такая? Я что, должен вышки Абрамовича защищать? Зачем мне Дерипаска? Почему мой папка говорил, что всю страну расхапали? У нас уже Forbes пухнет, а у моего отца, который 45 лет проработал, пенсия — 12 тысяч? Так кому я должен служить? Какой долг? Я никому не должен! Пошли вы!..» А ты отвечай! С этим надо работать.

— Так сказать нечего.

— Есть. Олигархи приходят и уходят, капитализм пришел, может, и уйдет, и будет другой строй. Но Россия вечна и ее надо защищать при любых режимах, нравится тебе или нет. Хотя бы так нужно научиться разговаривать. О государстве необходимо думать.

А народ разберется, рано или поздно он поправит власть, но страну надо защищать. Конечно, я слышу, что многие в армии недовольны «Единой Россией», вижу, как икры сыплются из-под зубов некоторых офицеров. Они говорят: «Виктор Николаевич, когда мы вилы возьмем?» Конечно, это крайний вопрос. И меня спрашивают, почему никто не голосовал за «Единую Россию», а она побеждает. Вот вопрос политработнику. Солдата не обманешь, ему надо сказать, как делаются «карусели», как чиновники обеспечивают под своей задницей кресло. Солдатам и офицерам нужно говорить прямо: придет время — выровняем.

— Но ведь этого же ждать придется!

— В том-то и дело! Вы такие нетерпеливые! Думаешь, у нас не хватит сил поднять на дыбы армию и навести порядок? Но есть же силы, которые окажутся против и станут в лоб стрелять и твоему мужу, и мне, если мы это затеем. Справедливой жизни никогда не будет. Но хоть немножко сделать ее более справедливой у нас есть шанс. Вот сейчас вносят поправки к Конституции.

— Вы довольны тем, что делают?

— Я готов умереть, если будет такая поправка, когда госчиновник, начиная от президента и заканчивая худенькой управой в тайге, не должен иметь двойное гражданство. Разве вам это не нравится? Мне нравится. Однако сейчас хотят сделать только для центральной власти. Но я, полковник Баранец, не находясь в алкогольной коме, сегодня же приду и скажу, что надо лишать должности тех, у кого двойное гражданство. По сути, это плебисцит, но он страшно запоздал.

Думаешь, мне нравится, когда в Конституции записано, что недра принадлежат народу, а мне полковник звонит и говорит: «Где мой кусок? Баранец, ты доверенное лицо президента, скажи ему, где мои газ и нефть?! Их все больше, а бензин все дорожает». Смотрите, это тоже идеология.

— Так кто же должен придумать ее?

— Для того у нас в Госдуме есть законодатели. Туда надо вносить, а для этого нужно нажать на них. Необходимо идти в Думу и клевать законодателей! Говорят, что у нас есть разные идеологии и религии. Так мы примем любую, которая на пользу государству. Меня радует, что хотя бы у нашего президента только один паспорт. Я в этом почему-то уверен.

У нас масса недостатков, но к народу одна претензия — посидеть с Ленкой за пивом, поскулить, поругать власть, а когда выборы, говорят: «Да ну его, пойду лучше с Петровичем в баню схожу». У нас нет культуры управления властью. С ней как с ребенком: где-то надо поясом по жопе, а где-то и на балкон выставить. У нас этого нет. Меня убивает всенародный скулеж. Я открываю свой блог и вижу, как десятки офицеров отравлены негативом. А я думаю: кто же будет спасать Россию? Все у них хреново! Из этого пресса негатива наша страна вряд ли выберется. Наверное, должно смениться поколение скулящих, таких, как я, вспоминающих советскую жизнь, на новую генерацию, которая будет разговаривать с властью по-другому. Но самое главное — они орут, но сами не знают, чего хотят. Помните, Путин сказал: «Я слышу, что на Болотной кто-то кричит. Но чего они хотят?»

Если интересует оппозиция, то я руками и ногами за!

«Не забывайте, что в нашем либеральном обществе работает гигантская машина, которая рассчитана на то, чтобы твоего сынка не пустить в армию. Только неси бабло» Фото: © Павел Лисицын, РИА «Новости»

«МЕЧ, КАРАЮЩИЙ КОРРУПЦИЮ, САМ НЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ В ГОВНЕ»

— Нынешняя оппозиция вам по вкусу?

— Нет. Возьмем такое знамя оппозиции, как Навальный. У людей был шок, когда я сказал по радио, что я, доверенное лицо президента, поддерживаю оппозиционера, но с одной оговоркой: меч, карающий коррупцию, сам не должен быть в говне. Если бы Навальный был чист, отвечал, откуда у него биткоины и деньги на поездки, я встал бы первым в его рядах. Но ему я показываю большую розовую дулю. Он просто спекулирует на наших недостатках. Да, надо отдать должное: у многих под задницей запекло, когда оппозиционер сделал разоблачения, но зачастую они непроверенные, что сразу разваливает его меч, который из стального превращается в пластилиновый.

— Раз уж вы вспомнили оппозицию, у меня есть вопрос, связанный с ней и армией. Говорят, что появился новый способ борьбы с «несогласными» — отправить в армию. Так, в конце декабря у Руслана Шаведдинова, менеджера ФБК Навального, прошли обыски, а его самого тут же отправили служить на Новую Землю.

— У него есть основания не служить? Руки нет или ноги? Он одноглазый или одноухий? Если оснований нет, то все было сделано по закону. Человек должен там служить. А вот это сугубо навальновская дрянь: он в оппозиции, потому в армию забрали. Дорогие друзья, безразлично, в оппозиции или нет. Если нет права на отсрочку, а ну быстро пошел в строй на 365 дней! Кыш и не рыпайся! Иначе будешь чалиться на нарах! Мы очень расслабили это поколение.

— Тогда откуда такое количество желающих откосить от армии или купить военный билет?

— Это наша национальная болезнь. В советские времена даже мысли такой не водилось, что я откошу от армии. Мне кажется, я был бы в таком случае самым большим преступником, ставил бы себя на одну доску с человеком в фуфайке с переломанным носом и татуировкой, который только что пришел.

«МЫ ЛИШИЛИ АРМИЮ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАЩИТЫ»

— Значит, поменялся имидж армии, когда нет уважения и трепета перед людьми в погонах. Разве нет?

— А это тоже следствие того, что мы выбросили на помойку идеологию, пропаганду. Сейчас «военный идиот» очень популярен. Но над подобным нельзя было смеяться в советское время. Мы лишили армию идеологической защиты, но ведь должны воспитывать уважение к ней, начиная с того периода, когда ребеночек сосет материнскую грудь, а она показывает на военный портрет: «Этот дядя — наш защитник».

— Сейчас, наоборот, мамочки, едва родился малыш, думают, как ему откосить от армии.

— В 1998 году, когда я получил официальную цифру уклонистов, она меня убила — там было более 200 тысяч. Сейчас где-то порядка 13 тысяч. Разница есть?

Не забывайте, что в нашем либеральном обществе работает гигантская машина, которая рассчитана на то, чтобы твоего сынка не пустить в армию. Только неси бабло. Находишь в интернете «Призыву.нет» или «Военный билет недорого». Я уверен, что такая фирма скоро будет работать на Арбате! Я тысячу раз писал на данную тему и только один раз был на суде, видел эту суку, сидящую в ржавой клетке. Мужичишка с начальным медицинским образованием организовал фирму, делал любую болезнь за 10 тысяч долларов. Великие профессора смотрели на снимки: «Да, нельзя взять в армию… Да… Оставьте там, в столе». Когда таких берут за задницу, они говорят, что оказали только юридические услуги.

Ко мне приезжал один отец, который рассказал, что был в 12-м поколении военным, но сын не хочет служить и выколачивает из него 20 тысяч долларов. Это тоже трагедия. Поймите, сегодня антиармейская пропаганда в интернете напрочь вытесняет государственную.

А теперь смотрите в мои бессовестные глаза. Знаете, сколько конкурс в Сорбонну или Кембридж? 10–12 человек на место. А сколько в Вольское военное училище? 33! В Европе нервно курят! При этом в МГУ, кажется, больше пяти человек на место ни на одном факультете не бывает.

Так вот, когда армия начала меняться, как и соцпакет, то стало меняться отношение к ней. Раньше офицер, прослужив 30 лет, раненый, контуженный, уходил на пенсию и говорил: «Я хочу к мамкиной и папкиной могиле в Воронеж». «Пошел на хрен! Там мы не строим. А вот Нижневартовске дом стоит, поезжай туда», — это было скотское отношение к людям. А пришел Шойгу и сделал революцию. «Я хочу в Питер, оттуда родом», — говорит военный. Ему отвечают: «Хорошо, иди запишись у командира полка, найди квартиру — и мы за нее заплатим». Понимаете, что случилось? Это и называется жилищной революцией Шойгу.

Или другой вопрос. Пришел лейтенантик, 10 лет отслужил, ему говорят, что в банке счет открывают: «Где хотите квартиру?» В Москве? Хорошо, записываем. Квартиру он может получить, еще служа в армии. А раньше люди ждали по 10–15 лет, причем они уже были выведены за штат.

— То есть вы считаете, что Шойгу совершил в армии революцию в хорошем смысле слова?

— При нем совсем другая армия. Я не хочу, чтобы кто-то сказал, что Баранец лакирует ее. Но за последние 8 лет я увидел другую армию.

«Я ненавижу журналистов-трепачей. Умненько порассуждать, какие у Бузовой трусы, от кого забеременела Настя Кривожопкина… Я люблю журналистику действия» Фото: Алексей Белкин

«ШОЙГУ ДО СИХ ПОР НЕ МОЖЕТ ВСЕ КОСЯКИ ВЫПРАВИТЬ»

— Я знаю, что вы критиковали Анатолия Сердюкова. Но, как видите, дело «Оборонсервиса» уже закрыто, а сам он на других важных должностях.

— Я тоже могу поматериться по этой части. Я был оппонентом Сердюкова и Николая Макарова (начальник Генштаба ВС РФ в 2008–2012 годах — прим. ред.). Последний — профессиональный военный. Но то, что они сделали с армией, преступление. Кстати, Шойгу до сих пор не может все косяки выправить. Это было смертоубийство армии, авантюра. Я приведу один пример. Вдумайтесь, Сердюков едет в Кремль к Медведеву и говорит: «Что-то у нас много офицеров, аж 230 тысяч. Товарищ президент главнокомандующий, для того чтобы мы больше платили, разрешите уменьшить количество офицеров до 160 тысяч, а прапорщиков вообще выбросить». Давай, Толян, разгоняй! Проходит год, помятый Сердюков ползет в Кремль: «Товарищ президент, разрешите на 60 тысяч офицеров больше в армию набрать». Вот тогда мне тоже захотелось взять автомат.

Я привел один пример. Это же надо, как игрались с армией! За один год сократили 60 тысяч! Знаете, сколько офицерских судеб искорежили? Ко мне с Дальнего Востока приехал старший лейтенант Пеньков, офицер в пятом поколении, у которого жена беременна, а мальчику еще и года нет. Его Сердюков выбросил из батальона связи! Я до замминистра обороны Николая Александровича Панкова дошел, он вернул Пенькова, а потом тот звонит и говорит: «У меня только что родился сын, так я его Колей назвал».

— Я думала, что Виктором.

— А зачем мне чужая слава? Моим именем во Владивостоке назвали, когда я квартиру дал. У меня командир атомной подводной лодки, которого тоже выбросили и сказали: «Сука, сгниешь где-то!», — в Домодедово квартиру получил.

А рассказать вам, сколько я добра наделал? Я ненавижу журналистов-трепачей. Умненько порассуждать, какие у Бузовой трусы, от кого забеременела Настя Кривожопкина… Я люблю журналистику действия. Расскажу, что я, скромный полковник в отставке, сделал в 2019 году. Например, в хабаровском общежитии 6 лет не работал лифт, а там же беременные женщины ходили. Так я по радио сказал: «Товарищ командующий, у вас совесть есть?»

Несколько месяцев назад мать-одиночка с тремя детьми отправила сыночка в армию. Приехала на присягу, а сын стоит в берцах, которые заклеены изолентой. И вот она звонит мне: «Что же, Виктор Николаевич, твою мать, вы говорите, что все есть при Шойгу?» Через неделю сын рассказал, что построили весь полк и замкомандующего чуть ли не на серебряном подносе вручил новенькие берцы этому Ване. Тоже моя работа.

Идем дальше. У прапорщика двое детей, Камчатка. Попадают в страшную аварию. Беременная жена погибает, а у прапорщика остаются двое детей. Но ему ничего не платили. Эту проблему тоже удалось решить. Действия — вот мой принцип. Мне не хватит месяца, чтобы рассказать, что я реально сделал. Это мой золотой фонд, я таким горжусь.

«Что бы мы ни говорили, в некоторых частях и подразделениях существует так называемая дедовщина, когда старослужащие издеваются над теми, кто служил меньше» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ДЕДОВЩИНА НЕИЗБЫВНА, ПОКА ЕСТЬ ИЕРАРХИЯ ВЛАСТИ»

— Давайте поговорим про сложную историю с Рамилем Шамсутдиновым, который расстрелял сослуживцев. Были и другие подобные случаи. Оправдывая их, говорят о дедовщине. Ваша оценка ситуации?

— Что бы мы ни говорили, в некоторых частях и подразделениях существует так называемая дедовщина, когда старослужащие издеваются над теми, кто служил меньше. Этот факт есть. Я сам тоже пережил дедовщину в еще более жесткой форме, нежели мне делали лося или били по заднице.

Я не исключаю, что над Шамсутдиновым издевались. А теперь я говорю: «Товарищи солдаты, если над вами издеваются, берите автомат и расстреливайте всех на хрен!» Вы же герои времени, как сказала Элла Полякова из комитета солдатских матерей. Согласны?

— Нет.

— А почему? Ведь она заявила, что Шамсутдинов — герой времени! Но в армии нет такой части, где бы над человеком не издевались. Такова структура, природа, когда вышестоящий придавливает нижестоящего, потому что не у каждого хватает культуры власти. Если бы командир взвода говорил: «Рядовой Баранец, извольте взять ведро и швабру и помыть в караульном помещении. Время пошло». Другой командир взвода: «Твою мать, быдло, а ну быстро…!» А третий разворачивается и ногой бьет меня в позвоночник. Есть разница?

Дедовщина начинается с детского садика, где сегодня присутствуют и мои внуки. Там тоже есть это. Такая зараза неизбывна, пока существует иерархия власти. А армия — иерархия власти. «Эй ты, козел, полковник, иди сюда! Чашку кофе давай!» — такое тоже было со мной чуть ли не на встрече с генсеком НАТО. Я тоже это испытал при моих подчиненных. Но только я знаю устав, что нельзя со старшими вступать в перепалку. И человек, если не дурак, должен знать, что при подчиненных так делать нельзя. Если надо, отведи меня в кабинет и отчитай, если я не прав.

Шамсутдинов — это убийца, который лишил жизни восьмерых человек, а уже пошла информация, что девятерых. Когда я узнал, что Полякова назвала его героем нашего времени, я хотел очень круто по-офицерски заматериться и сказать: «Полякова, а сейчас поезжай в эти 8 семей, где остались 12–13 детей, жен, и скажи, что Шамсутдинов сделал правильно — убил вашего мужа, брата».

Я знал, что вы меня о подобном спросите так же, как у меня интересуются, почему Сердюков все провалил, а еще объединяет ОКБ Сухого и Миля. Это же просто смерть нашей боевой авиации.

— Все-таки почему есть те, кто поддерживает Шамсутдинова?

— Потому что существуют злые на армию люди. В моей жизни было много знакомых девушек, прекрасных принцесс, только пройти с ними рядом считалось честью. Многие имели по два высших образования, но они говорили, что убеждены, мол, мы, военные, тупые, а весь кругозор ограничен колышком фуражки. Есть люди, которые только от одной мысли, что придется служить в армии, ее ненавидят. Существуют люди, для которых армия — серость, которая ничего не дала, они изгнаны. А разве у нас либералы в попу целуют армию? Они считают, что это опора государства, которую надо разрушать.

Сложный вопрос. Я с ужасом смотрю, как течет река ненависти к тем, кто хочет уложить Шамсутдинова на нары. Если бы сегодня каждый солдат, униженный офицерами и сослуживцами, поступил, как он… Половины армии не было бы. Но они же этого не делают. Я боготворю тех людей, которые, несмотря на все лишения, в строю.

Я тоже был наивным человеком. Когда проснулся впервые в армии, мы сделали зарядку, а потом нам сказали мыться и бриться. Я выскочил из комнаты с умывальниками: «Товарищ старшина, почему вода такая ледяная?» Я всю армию мылся ледяной водой. Я не понимаю такого. Это скотство. Но я смирился с подобным. Какое же счастье для меня было, когда мы нашли где-то чайники, кипятили их, чтобы хоть немного налить в кружку теплой воды.

Пришел Шойгу — и уже в первый год появилось 50 тысяч душей, 60 тысяч стиральных машин. А ты представь, что сегодня ползаешь в танке, весь в горючем, а завтра тебе в той же форме идти на политзанятие, в клуб, куда девушки приходят. Видишь, что Шойгу сделал? Человечнее стало. Это же до какой дикости мы опустились, что до него никто не додумался, что солдатам нужна теплая водичка.

«Уж за кого я бы имел честь погибнуть, так это за Шойгу. Он из ублюдочного состояния сделал мою армию великой» Фото: kremlin.ru

«Я ПУТИНУ ОДНАЖДЫ ТАК И СКАЗАЛ: «ШОЙГУ — ЭТО ВАШЕ ЛУЧШЕЕ КАДРОВОЕ РЕШЕНИЕ»

— Скажите, а должно ли быть такое, что министр обороны сам не служил в армии?

— Может. Хороший вопрос. Перед вами сидит до 2012 года лютый враг министра, который не служил в армии. Есть такая идеологема, в том числе среди нашего военного брата, что министром обороны должен стать человек, который служил от рядового до генерала армии. Это великий и ложный посыл. Во-первых, министр обороны — политико-административная фигура, он определяет идеологию, а главный организм — Генштаб. Вот там хреново будет, если человек не служил. Вы посмотрите, сколько до Шойгу было министров обороны, и назовите мне хоть одного, кто обладал бы такой же атомной созидательностью. И это говорю я, человек, который пережил полтора десятка министров обороны.

Недавно я сел и решил записать, что появилось при Шойгу, начиная от душа, стиралок и заканчивая национальным центром управления обороны. А гигантское количество аэродромов? А вооружение? Это бесконечно! Устанет человек писать биографию министра, особенно перечисляя, что он реально сделал для армии. Шойгу — строитель, созидатель.

— По-вашему, армии повезло с ним?

— Я Путину однажды так и сказал: «Шойгу — это ваше лучшее кадровое решение». И он ответил: «Да, я не жалею».

Поймите, приходили многие реформаторы, которые начинали сверху, на Арбате, перестраивать армию, как она им умозрительно виделась. А Шойгу и Валерий Герасимов отправили длинный опросник в войска: «Что вас сегодня не устраивает в службе?», «Что бы вы перестроили в части?», «Что не устраивает в учениях?», «Что бы вы улучшили?». Они спрашивали тех, кто сидит в казарме. Целый месяц потом Шойгу и Герасимов получали народные мнения. Первый сразу увидел, что надо делать, он определил план, а второй реализовал.

Я раньше колебался, а теперь твердо уверен, что результативность министра обороны зависит не от того, окончил ли он военное училище, а от итогов его работы. Результаты деятельности Шойгу мы видим, можем за них подержаться. Уж за кого я бы имел честь погибнуть, так это за него. Он из ублюдочного состояния сделал мою армию великой. А еще и блистательная операция в Крыму, о которой я по просьбе министра написал свой труд «Спецоперация „Крым-2014“».

«Если мы в Сирии не будем бороться с терроризмом, то завтра в вашу спальню, где вы со своей Машей спите, постучится бородатый человек, отрежет вам голову и изнасилует Машу» Фото: © РИА «Новости»

«У НАС НЕТ ЧУВСТВА ОПАСНОСТИ ТЕРРОРИЗМА, А ОН УЖЕ ХОДИТ ПОД ОКНОМ»

— Ответьте нашим читателям-скептикам, что мы делаем в Сирии? Можете объяснить в нескольких предложениях?

— Мы боремся с международным терроризмом. Скажите вашим читателям: если мы в Сирии не будем бороться с терроризмом, то завтра в вашу спальню, где вы со своей Машей спите, постучится бородатый человек, отрежет вам голову и изнасилует Машу. Вам нравится такая жизнь? Тогда не задавайте вопросы, почему мы в Сирии. Защита, спокойствие любой страны и ее безопасность — это не МКАД, не госграница.

Я хочу задать встречный вопрос скептикам: ты бы хотел, чтобы отрезанная голова твоего сына демонстрировалась перед всем миром? Конечно, скажет, что нет. У нас нет чувства опасности терроризма, а он уже ходит под окном, балконом.

— Сирия далеко от нас. А идеи терроризма все-таки в головах.

— Тогда почему 3,5 тысячи российских граждан вместе с семьями уехали бить армию Башара Асада? А теперь эти суки назад возвращаются.

— В чем будет заключаться тогда победа над терроризмом?

— Они проходят подготовку, чтобы заразу принести с Кавказа дальше к вам и голову вам отрезать! Это же 3 тысячи боевиков, а еще столько же жен и 6 тысяч пацанов, которых, не знаю зачем, сюда привозим. Не декларация, а борьба с нашей будущей бедой на дальних подступах. Когда мы проливаем там кровь, задаем вопрос, что нам будет за это. А в Сирии нефть есть, газ. Поняли, да? Мы сделаем там такую опорную базу, где наклоним к себе Египет, Алжир, и весь континент будет в руке у Кремля. Тогда нам станет хорошо. Мы создадим там колхоз, который не будет против России, а опустим морду в тарелку с собственным супом, которого нам не хватает. Нам страшно. Мы разорваны. Нам бы заняться своей экономикой. Я поэтому Путину в штабе и сказал: «Владимир Владимирович, так бы, как с армией, с экономикой». И тут он за 15 минут завелся…

— Так что же будет победой над терроризмом?

— В Сирии очень много работы, еще неизвестно, когда мы уйдем и победим.

— Как с Афганистаном не получится?

— Нет. Второго Афганистана не будет, если его нам не устроят турки. Здесь мы воюем в союзе с Сирией и Ираном. А в Афганистане сколько стран нас поддерживало? Знаете, что мне Грачев сказал: «Витя, мы никогда бы не победили в Афганистане, потому что против нас воевало полмира». Слава богу, тупой меченый выполнил одно полезное дело — прекратил поток цинковых гробов. 15 тысяч мы там потеряли.

Так вот в Сирии мы боремся с терроризмом, который имеет и антироссийскую направленность. Это нам тут, в Москве, хорошо жить. А когда начнут взрываться поезда, падать самолеты… Террористы же приехали из Сирии, а некоторые уже поменяли паспорта, имена и осели на Кавказе. Они уже здесь. Так что, ребята, мы делаем в Сирии?

— Вы говорите, что нам могут турки помешать? Дружба может опять разладиться?

— Да. Она уже разладилась. У нас там скоро будут прямые боевые столкновения.

— Наконец, о празднике. Я знаю, что вам не нравится название «День защитника Отечества». Что с ним не так? Как бы вы его именовали? И вообще, вам не кажется, что День защитника Отечества превратился в День мужчин?

— Мне очень понравилась идея Владимира Жириновского. Как водку пить 23 Февраля, так все защитники. А как послужить, так хрен найдешь. Поэтому 23 Февраля водку, вино, виски и пиво надо отпускать только по военному билету. Хочешь выпить — покажи его.

Я драматично отношусь к истории нашего праздника. Все выдающиеся историки пытались меня убедить в одном: под Псковом и Нарвой то ли нас отмутузили, то ли мы. У нас вообще трагедия с праздниками, даже с Победой! Что меня убедило? Вопрос о какой-то победе под Нарвой, Псковом и Ревелем дискуссионный. Единственный фактор, который остается, — ни в один другой день до Великой Отечественной войны в Красную армию не записывалось такое количество людей. Ворошилову в 1922 году дошло. Так или иначе, когда в армию записались много людей, с жуткими и позорными потерями наступление кайзеровских войск было остановлено. Я проглатываю эту пилюлю, соглашаюсь.

Так было до 1946 года. Дальше появился красивый, но не бесспорный праздник — День Советской армии и ВМФ. Какого черта ВМФ, если у него отдельный праздник? Моряки хорошо устроились — пить там и там. У нас и сейчас бардак. Вообще, превращать праздники в бардак — наша национальная болезнь.

Я считаю, что надо было оставлять День Советской армии, а когда распался СССР, сделать День Российской армии. Но в угоду моде по ликвидации всего советского сделали День защитника Отечества. Защищают Родину все силовые структуры, а у нас их 12 или 13. Человек, носящий погоны, охраняет тюрьмы. Он тоже защитник Родины. Мы испоганили все понимание армии, в кучу согнали всех. У нас землемеры тоже носят погоны. Я считаю, что мы совершили преступление перед нашей военной историей.

Но это мне не помешает не выпить. С праздником, товарищи!