Марсель Малюков: «Все думают, что академия «Рубина» предельно закрыта, живет по своим правилам…»

Марсель Малюков: «Мы выпускаем по два футболиста в год, которые закрепляются на высоком уровне. Всего академии 10 лет. Я считаю, подобное уже показатель, что все эти годы мы двигались в нужном направлении» Фото предоставлено Марселем Малюковым

РЕЗУЛЬТАТ НИКОГДА НЕ СТОЯЛ НА ПЕРВОМ МЕСТЕ

— Марсель, вы возглавили академию «Рубина» в 2019 году. Сразу согласились?

Марсель Малюков: Когда ушли Курбан Бекиевич (Бердыев — главный тренер «Рубина» — прим. ред.) и Иван Альбертович (Данильянц — глава академии — прим. ред.), Рустем Фидаевич Сайманов сделал мне предложение и сказал подумать неделю. Я думал только два дня… В академии я 8 лет. Начинал с простого администратора, затем перешел на должность старшего администратора. Последние годы отвечал за все бумажные дела, согласовывал с гендиректором поездки на турниры. Я посчитал, что могу принять такую должность.

— Чем вам запомнился этап Данильянца?

— Иван Альбертович очень чутко относился к тренировочному процессу и активно в нем участвовал. Выезжал на все соревнования, смотрел каждую игру. Регулярно организовывал собрания с тренерским составом, проводил разбор полетов, объяснял все нюансы. Это, с одной стороны, держало штаб в тонусе и заставляло всех двигаться в одном направлении. С другой, конечно, создавало давление. По моему мнению, тренеры немного были сжаты. Боязнь совершить ошибку порождает ошибку.

— За что критиковали на таких разборах? За поражения?

— Я не присутствовал на собраниях, но могу точно сказать, что не за поражения. Результат никогда не стоял на первом месте в академии «Рубина» за все время, что я здесь работаю.

— А что тогда на первом месте?

— Развитие игроков. Конечно, это развитие трудно оценить, есть много показателей. Например, можно взять список, который вы публиковали в одном из своих материалов. Там перечислены футболисты, которые обучались у нас и выступают сейчас в клубах РПЛ и ФНЛ. Я бы, конечно, исключил из него несколько фамилий, так как не все занимались у нас достаточно долго, но, если обобщать, мы выпускаем по два футболиста в год, которые закрепляются на высоком уровне. Всего академии 10 лет. Я считаю, подобное уже показатель, что все эти годы мы двигались в нужном направлении.

Эфрен Петейро: Когда я приехал в Казань, у нас ни одного игрока не было в ФНЛ. А сейчас посмотрите список. Это не те люди, которых мы купили в 17 лет. Степанов всегда занимался у нас, Агапов, Акмурзин. Они все казанские. Микушин не казанский, но 3–4 года здесь тренировался.

— Если мыслить в рамках социологии, сколько нужно футболистов, чтобы эти двое выходили в большой футбол? 100? 200?

М.: В каждом наборе порядка 300 человек. Из них потихонечку отбираем 80 человек, потом 60, затем 23. У некоторых возрастов дополнительно держим 5–6 человек, которые учатся в других школах, но все равно приезжают к нам на тренировки. Мы даем им второй шанс. Если человек не прошел просмотр в первый раз, мы не ставим на нем крест: кто-то раньше раскрывается, кто-то позже.

— Все ли 300 человек — выходцы из Татарстана?

М.: В наборе 2007 года только двое приезжих. В 2008-м — все республиканские. Мы хотим поменять систему и обсуждали это с Рустемом Фидаевичем. В первую очередь шанс должны получать татарстанские ребята.

Э.: Если бы мы хотели быть выше в таблице, чем Москва, Питер и Краснодар, мы бы привозили игроков, а не полагались бы на своих. Но у нас нет такой задачи и не может быть. Нам нужно развивать своих ребят. К помощи приезжих можно прибегать, только если нужно создать баланс в команде и привезти очень-очень сильных игроков. Не должно быть такого, что если приезжий чуточку лучше, чем наш, то мы выбираем его.

М.: Для нас гордость носить эмблему «Рубина», быть частью клуба. Если приедет человек из Москвы, в сердце у него будет не «Рубин», а клуб, в котором он начинал карьеру. За редким исключением. Человек занимался в «Спартаке», перешел в казанский клуб, и, если «Спартак» вызовет его обратно, конечно, он согласится.

— Наверняка один из главных упреков, которые вы слышите в свой адрес, — отсутствие воспитанников в главной команде «Рубина». Как вы относитесь к этому?

М.: Мне часто задают вопрос, почему наших игроков нет в команде. Я задаю ответный. Скажите, сколько воспитанников играют в «Челси»? В «Барселоне»? В «Ливерпуле»? А в «Зените»? Конечно, мы хотим, чтобы каждый год по 3–4 игрока уходили в главную команду. Но система есть система. Могу уверенно заявить, что у нас в перспективе в каждой команде есть 1–2 человека, которые могут заиграть как минимум в ФНЛ, а года через два добраться до РПЛ.

— Надо ли выстраивать в «Рубине» клубную вертикаль? Чтобы между академией и главной командой не было пропасти, можно добавить к молодежке команды ПФЛ и ФНЛ…

М.: Естественно, такие планы есть, но видим и нюансы. По деньгам ситуация нормальная — на условный «Рубин-2» нужны небольшие деньги. Но где размещать игроков, когда дать время для тренировок, какую арену им выделить? На данные вопросы надо найти ответы. Если бы сейчас стоял выбор между «Рубином-2» и крытым манежем на территории академии, я бы выбрал второе. Мы уже занимаемся на манеже у Центрального стадиона, также договорились о тренировках на новых объектах. Но хотелось бы, чтобы у самой академии была инфраструктура для круглогодичных занятий. Указанный вопрос стоит на повестке более остро, чем команды ПФЛ и ФНЛ. Зимой старшие возрасты академии все равно тренируются на открытых полях. Каждые полчаса им приходиться делать перерыв на 15 минут, чтобы забежать в помещение и погреться.

Эфрен Петейро: «Если бы мы хотели быть выше в таблице, чем Москва, Питер и Краснодар, мы бы привозили игроков, а не полагались бы на своих. Но у нас нет такой задачи и не может быть» Фото: rubin-kazan.ru

ОТ КОМАНД ЖДУТ ИГРУ ПЕРВЫМ НОМЕРОМ

— Как вы взаимодействуете со штабом Слуцкого?

М.: Когда у главной команды игры в Казани и они не совпадают с нашими, Слуцкий и Яровинский (Олег — спортивный директор — прим. ред.) обязательно приходят на матчи.

Э.: Каждую неделю мы с ними в контакте. Они интересуются, спрашивают про наших игроков. На каждые сборы с главной командой «Рубина» отправляются игроки молодежной команды.

— Слуцкий и Яровинский ранее работали в ЦСКА, где одна из лучших систем детского футбола. Они знают ее досконально. Не расспрашивали их по этому поводу?

М.: Олег сам нам говорит: «Не спрашивайте, как работает ЦСКА. Мы не сможем внедрить это здесь». Каждая академия работает по своей системе. Скопировать ЦСКА нереально, потому что обстановка другая.

— Испанские методики в свое время удалось же внедрить…

М.: Да, но с помощью специалистов, которые приняли особенности нашего менталитета и сами пропитались ими. Эфрен сам уже почти как татарин. Осталось только татарскую фамилию придумать.

Э.: Предлагаю «Эфренов»! Когда мы приехали с Эду Докампо в 2012 году, у нас были амбиции. Мы хотели многое поменять, но вместе с тем не монтировать здесь испанскую систему, так как знали ее недостатки. Тот результат, который есть сейчас, обеспечили не только мы. Это сделал коллектив с российскими тренерами. Мы проводили собрания, спорили, убеждали и ничего не приказывали. А когда казанские коллеги что-то предлагали, принимали. Так мы пришли к модели «Рубина». Даже сейчас мы проводим собрания по два раза в неделю. Особое внимание я уделяю возрастам с 6 до 12 лет.

Есть российские тренеры, которым я доверяю больше, чем испанским. Иногда мне звонят иностранцы и интересуются, можно ли устроиться в «Рубин». Я спрашиваю: «А почему ты думаешь, что можешь здесь работать? Потому что ты испанец? Только из-за паспорта считаешь, что сильнее российских тренеров?» Стереотипы играют большую роль в нашем деле. Вот спроси человека: Россия и Испания — кто лучше играет в футбол? Конечно, скажут «испанцы». Когда в 2017-м году я уехал из «Рубина» в Китай и развивал академию там, мне предложили взять еще одного тренера в штаб. Я рекомендовал кандидатуру специалиста из «Рубина». Китайцам не понравилось. А почему? Стереотипы.

— Вы упомянули модель «Рубина». Какая она?

М.: Когда у нас матчи, например с командами ЦСКА, то видим, что они играют по-разному. У каждой своя тактика и собственная схема. Мы же стараемся, чтобы все действовали одинаково. Подобное облегчает переход из одной команды в другую.

Э.: Важный момент, что мы не ставим никакую систему. Мы отталкиваемся от пяти принципов. Что такое принцип? Это то, чего ты придерживаешься все 90 минут на поле. Какие именно принципы? Позиция, непрерывность, своевременность, расстояние, темп. Они касаются основ футбола. Например, позиция — это не про левого защитника, правого или центрального. Это про пространство, за которое ты отвечаешь на поле. Мы приучаем ребят следить за всем, что происходит на данном участке.

— Что у вас получается в сухом остатке? Какая игра видна на поле?

М.: Мы играем первым номером и не подстраиваемся под соперника, будь он слабым или сильным. Не играем от обороны. Всегда атакующий футбол, комбинационный. Игрок, прежде чем получить мяч, должен продумать свои действия наперед. Помотать головой, оценить ситуацию.

Э.: Здесь нужно сделать важное уточнение. В теории любую модель можно описать так, что она покажется лучшей на свете. На поле все это сталкивается с реальностью. Другие команды тоже работают, проводят селекцию, продумывают тактические принципы. Кто-то делает ставку на результат прямо сейчас, комплектуется готовыми игроками сборной России. В некоторых матчах игра может сбиться в оборону, к такому приведет логика игры. Но подобное не значит, что в следующем матче мы выйдем на поле, откажемся от наших принципов и снова пойдем от обороны.

Наш стиль — это все стили с инициативой. Я работал до этого в Испании и видел ситуацию, в которую попадали выпускники академии «Барселоны». Они либо играют в одноименной команде либо не играют нигде. Им ставят настолько специфичную игру, где 150 комбинаций, нет борьбы, мало инициативы, что футболисты не могут применить ее в любом другом месте. Мы стараемся, чтобы у наших игроков была универсальность, чтобы они смогли по выпуске из академии играть в разных системах.

«Мы работаем на качество, а не на количество. Если у нас будет 800 человек, то не станет качества — только количество» Фото: rubin-kazan.ru

ПЕРВЫМИ ЗАКРЫЛИСЬ, ПОСЛЕДНИМИ ОТКРЫЛИСЬ

— Если делать некий рейтинг академий клубов РПЛ, где вы видите место «Рубина»?

М.: В России сложился определенный круг лидеров в данном направлении — «Спартак», «Зенит», ЦСКА, «Динамо», «Чертаново» и «Краснодар». Распределять между ними места я не буду. Академии «Рубина» 10 лет, и хочется верить, что мы тоже входим в указанный список. У нас свой путь, правильный или нет, — но мы сделали выбор в пользу него и много работаем.

— Как в академии устроена селекция?

М.: У нас три селекционера. Первый работает по Казани, второй — по республике, третий — по России. Пока нам хватает такого количества. Если появляется талантливый ребенок, его сразу можно выделить на фоне сверстников. Помогают турниры, которые организовывает федерация футбола РТ. Недавно мы, к примеру, ездили в Буинск. На играх республиканского первенства всегда можно заметить перспективных ребят из Мамадыша, Елабуги, Бугульмы и других городов.

— Сколько в академии обучается сейчас детей?

М.: Порядка 400.

— Можете набрать больше?

М.: Могли бы, но для этого надо добирать тренерский состав и увеличивать зарплатную ведомость. Сейчас реалии такие, что о подобном мы не думаем. Пока у нас есть для каждого возраста по два тренера.

Э.: Мы работаем на качество, а не на количество. Если у нас будет 800 человек, то не станет качества — только количество. 

— Какой у учеников типичный день?

М.: Они встают в 06:30 – 06:40. У некоторых групп первая тренировка уже в 7:00. После — душ и плотный завтрак. Начинаются занятия, которые продолжаются до 12:00 – 12:30. Дальше — тихий час и тренировка. Следом идут дополнительные уроки для тех, кто не успевает. Весь день расписан.

— Есть ли у академии статус школы?

М.: Да, но у нас школа дополнительного образования. Общее образование ребята получают в СОШ №112. До пандемии все ходили туда. Сейчас мы устроили все так, что преподаватели приходят в интернат и уроки проходят у нас. Таким образом мы снижаем риски заболевания. 

— Как в целом эпидемия сказалась на работе академии?

М.: Мы самыми первыми среди футбольных школ Казани ушли на карантин. Понимая большие риски, решили распустить ребят. Тренировки, как и у всех остальных, проходили через Zoom. Тяжело подобное назвать полноценным процессом, но этого хватало, чтобы ребята не отвыкли от тренерского состава и упражнений. Вся форма, конечно, растерялась, но визуальный контакт сохранился. Также наш медицинский штаб организовывал конференции, куда могли подключиться родители.

Когда все постепенно стало открываться, мы, наоборот, последними возобновили работу. У меня весь стол был завален санитарными регламентами, мы пытались все просчитать. К чему в итоге пришли? Дети, даже казанские, с понедельника по субботу живут в интернате. Раньше у них была возможность уехать. Конечно, пришлось увеличить расходы — как минимум из-за пятиразового питания каждого ребенка. Но это более безопасный вариант. В субботу ребята проводят контрольный матч, уезжают домой, а в воскресенье вечером приезжают обратно.

— Возвращаясь к образованию, насколько важно развивать игроков за пределами поля?

Э.: Сколько футболистов станут профессионалами? Единицы. Поэтому, конечно, образование важно. Мы стараемся донести это по мере возможностей. Но, могу сказать, в процесс должны включаться родители. Без их помощи наши усилия бесполезны. Они обязаны напоминать детям, что важно учиться.

М.: Мы понимаем, что любой ребенок должен быть социально адаптированным при выходе из школы. У нас задача-максимум прийти к этому. Я очень большое внимание уделяю учебе.

— Откуда к вам приходят тренеры?

Э.: В последнее время у нас сложилась практика приглашения собственных воспитанников, что не может меня не радовать. Сейчас у нас тренируют несколько ребят 1998-го года. Они не просто понимают нашу систему, а сами прошли через нее.

М.: При этом у нас нет такого, что мы зациклились исключительно на своих воспитанниках. Честно скажу, весь тренерский состав в республике я знаю. Если нам нужно будет расширить штат, кандидатур пять есть. И в городе, и в республике кадров хватает.

«Полей действительно много. Я сам играл в футбол и могу сказать, что сейчас у нас площадок для детей в изобилии. Когда тренировались мы, на месте академии было такое поле, что я выходил с тренировки весь в грязи» Фото: rubin-kazan.ru

АКАДЕМИЯ ОТКРЫТА ДЛЯ ВСЕХ

— В Татарстане хватает инфраструктуры, чтобы развивать футбол? С одной стороны, полей много, с другой — климат не позволяет заниматься на них круглый год.

М.: Полей действительно много. Я сам играл в футбол и могу сказать, что сейчас у нас площадок для детей в изобилии. Когда тренировались мы, на месте академии было такое поле, что я выходил с тренировки весь в грязи. О каком газоне могла идти речь — одна пыль. Тем не менее мы как-то тренировались и любили футбол.

Сейчас ситуацию облегчит открытие двух манежей в Казани. Конечно, мы все хотим, чтобы их было еще больше, чтобы манежи приставили к каждой школе. Но нужно понимать, что подобное стоит немалых денег и в ближайшее время нереализуемо. Огромный шаг уже сделан, нужно радоваться этому.

— Вы готовите методическое пособие для школ Казани. Как возникла данная идея и что будет в пособии?

М.: В «Мирасе» стал директором Рашид Ахмадуллин, который ранее работал у нас. Мы с ним встретились, и он попросил у меня пособие, как должен выглядеть тренировочный процесс. Такого не было — я и подумал, почему бы его не выпустить. Сейчас методичка уже на завершающей стадии, над ней работает Эфрен.

Для меня огромный вопрос, как мы будем контролировать внедрение указанной методички в школах. Сперва мы, конечно, отдадим ее тренерам и посмотрим, как все станет внедряться. Если ее не примут, у меня есть 4–5 мыслей, как это можно исправить. В том числе имеется способ, как помочь школам финансово.

— Не боитесь критики? Пришли рубиновские, начали всех учить со своими методичками…

Э.: У нас есть тренеры, которые говорят, что у них 30-летний опыт. Я им отвечаю: ваш опыт — это год, который 30 раз повторился. Ты всегда находишься в новых условиях и должен быть открыт ко всему новому. Мы можем проводить собрания, скидывать упражнения, приглашать на нашу тренировку, поставить методистов, которые обеспечили бы связь между «Рубином» и школами. Главное, что хотим донести, — мы открыты для всех. Я готов в любую городскую команду прийти бесплатно в любое время, когда они хотят. Напишите об этом заглавными буквами.

М.: До пандемии мы хотели собрать все городские и республиканские школы и рассказать, как работаем и что делаем. Рассчитывали сделать семинары. Взрослых людей действительно тяжело переучить. Я с этим и не лезу. Не хочу, чтобы на меня обижались, мол, пришел с указкой и стоит над нами. Мы хотим сотрудничать со всеми обоюдно и по-доброму. 

Вся республика, к сожалению, думает, что мы предельно закрыты и живем по своим правилам. Возможно, в одно время действительно дали повод подобным образом о себе думать. Но сейчас это не далеко не так.

Э.: «Рубин» не элитная школа, которая не смотрит на других. У нас нет секретов. Я как-то разговаривал с директором одной школы. Он мне говорит: «Эфрен, мои тренеры хотят с тобой пообщаться». Я отвечаю: «Давай приду в пятницу». Он меня в итоге не позвал, якобы у него турниры. Конечно, нам хочется видеть именно реальный интерес, а не показательный. Если такой интерес есть у трёх человек, пожалуйста — я приду ради троих. Десять — ради десяти. Не надо загонять всех, я хочу работать с теми, у кого есть желание.

— Взаимодействие со школами важно и с точки зрения игроков. Всегда ли без проблем в академию отдают самых сильных ребят?

М.: Действительно, у нас есть случаи, когда мы хотим забрать детей. В таком случае ведем диалог, пытаемся убедить.

Э.: Я работал в Мурсии — маленьком испанском городе на 15 тысяч жителей. 17 лет работал и каждый раз, когда ко мне обращался «Кастельон» и просил игроков, я соглашался. У меня не было желания присваивать все заслуги себе. Иногда мальчишки развиваются от природы, а не потому что мы, тренеры, такие замечательные. Временами ребятам просто не надо мешать. И если у них появляется шанс попробовать себя в сильном клубе со всеми возможностями, этому нельзя мешать. Если ты перекроешь своему игроку дорогу в «Рубин», как ты сможешь потом спать? «Кастельон», кстати, меня после позвал на работу, так как каждый год получал от меня футболистов.

М.: Если тренеры следят за тем, что происходит в футбольном мире, то наверняка знают, какие выплаты положены, если ребенок подписывает первый контракт в профессиональном футболе. Там суммы 200–250 тысяч минимум. Зайдите на сайт РФС и посмотрите. Мы доносим до всех, что готовы помочь с документацией. Никто не обращается.

— Такой выплаты еще нужно дождаться. Может быть, школы ждут финансового поощрения сразу при переходе в академию?

М.: Скорее всего, дело в другом. Перед тренерами стоят задачи занимать какие-то места в городе или республике. Тогда им идут доплаты. А если они отдают сильных ребят, в таком случае, естественно, команда становится слабее.

Э.: Это в корне неверный подход. Единственный результат — количество игроков, которым ты открыл дорогу в большой футбол. Чем больше у тебя ребят в академии «Рубина», тем успешнее ты работаешь. Если они нам не подойдут и отсеются на каком-то этапе отбора, то вернутся обратно к тебе. Любой адекватный тренер это понимает.

«Единственный результат — это количество игроков, которым ты открыл дорогу в большой футбол. Чем больше у тебя ребят в академии «Рубина», тем успешнее ты работаешь» Фото: «БИЗНЕС Online»

В РОССИИ — КУЛЬТУРА РЕЗУЛЬТАТА

— Под новые манежи, которые открылись в Татарстане, планировалось создать академию Бердыева — в качестве некого надзорного органа, который отвечал бы за тренерскую составляющую. В итоге проект не состоялся. Нужен он был или нет?

М.: Я не могу ответить. Не понимаю, как она могла бы функционировать, на базе кого и чего.

— На вас никто не выходил с разъяснениями?

М.: Нет. Если бы кто-то хотел построить еще одну академию в Татарстане, это, конечно, был бы большой плюс. Либо на нашей территории поставить еще одно здание для интерната. Но я не видел никакого проекта.

— Годами в РТ витает идея футбольной пирамиды. На вершине — главная команда «Рубина», в основании — клубная академия. Между вами «Нефтехимик» и ФК КАМАЗ. Это идея рабочая или с ней стоит расстаться?

М.: Думаю, что второе. У «Нефтехимика» есть свои задачи, у ФК КАМАЗ — свои. Но это не значит, что мы в плохих отношениях. Наоборот, в хороших. Если оттуда кто-то обратится к нам, естественно, мы пойдем навстречу. И, напротив, они пойдут навстречу в случае нашего обращения.

— Каковы, по-вашему, главные проблемы российского футбола?

М.: Гонка за результатами. До 10–11 лет лучше вообще убрать таблицы. Пусть чемпионат проходит без них. Тогда у тренера не будет никакой задачи, кроме красивого футбола и развития игроков.

Э.: Когда тренировались пятилетние мальчишки, я подошел к родителям и попросил их после занятий не спрашивать про голы и победы. Это культура результата. А культура академии — стать сильнее, чем вчера. Лучше спросить не «Сколько ты забил?», а «Что нового ты выучил?» Возьмите таких защитников, как Серхио Рамос и Вирджил Ван Дейк. Они хороши в ведении мяча? Безусловно. Стали бы они такими, если бы их детские тренеры концентрировались на результате? Нет. Тренеры бы просили их делать навесы вперед, а не пользоваться пространством и вести мяч. Потому что стоит защитнику ошибиться, соперник перехватит мяч и сразу же забьет. Но что тут такого? Вот обыграло тебя «Динамо» со счетом 1:0 — что это меняет?

Я не говорю, что тренер должен выходить с командой на поле и проигрывать. Я хочу сказать, что, если ты проиграл на таком уровне, это не значит, что ты плохой тренер. Есть много других, более важных показателей. Подобное восприятие тренерской работы — самая большая проблема.