«Был ли имам Абу-Ханифа суннитом?»

«Гнилостные наслоения на теле исламского богословия мы должны отправить на свалку истории. Единственная возможность сделать это — осознать, что Сунна, ложно выдаваемая за пророческую, вовсе не закон Бога, а творение рук человеческих. И в этом деле великий имам Абу-Ханифа — наш главный помощник и наставник» Фото: pixabay.com

СИМВОЛ И ЗНАМЯ СУННИТСКОГО ИСЛАМА

Абу-Ханифа — символ и знамя суннитского ислама. Один из его главнейших столпов. Поэтому вопрос о том, являлся ли он суннитом, может показаться странным и даже абсурдным. Тем не менее он не просто уместен, но и прямо вытекает из средневековых первоисточников, касающихся жизнедеятельности великого имама. Причем вопрос этот отнюдь не праздный. Он напрямую касается парадигмы устроения религиозной жизни отечественных мусульман. Когда мы ищем концептуальные основания, скажем, для проекта Болгарской исламской академии, которые позволили бы ей стать реальным, а не номинальным центром миролюбивого ислама, то нам следует глубоко разобраться с тем, кто мы на самом деле — последователи Абу-Ханифы или приверженцы суннизма? Непонимание этого фундаментального противоречия и, как следствие, игнорирование самого вопроса ведут лишь к тому, что благими намерениями оказывается вымощена дорога к очередным минам замедленного действия, ведь именно под прикрытием концепта Сунны в ислам проник и был легализован весь тот условный ДАИШ (арабское название запрещенной в РФ террористической организации «ИГИЛ» — прим. ред.), с которым Коран, Пророк и великий имам Абу-Ханифа всегда боролись, но который мы по неосторожности стремимся возрождать.

Среди великих мусульманских ученых сложно найти другого, к кому существует столько же претензий по части ориентации на хадисы/Сунну, как к Абу-Ханифе. Такого рода обвинения встречаются в разных источниках, но наиболее полную коллекцию мы находим в «Истории Багдада». Так, современники Абу-Ханифы прямо говорили про ученого, что «он не являлся приверженцем (сахиб) хадиса». Напротив, «Абу-Ханифа был сиротою хадиса». Неслучайно хадисы, которые Абу-Ханифе приводили в качестве контраргументов, он презрительно называл «стишками», рифмованной прозой (садж`), а то и вообще «вздором» (хурафа) и «бредом» (хазайан).

Иногда великий имам даже издевался над изречениями, выдаваемыми за слова Пророка. Так, когда ему поведали о том, что Божий посланник сказал: «Омовение — половина веры», он в ответ лишь усмехнулся: «Тогда умойся два раза, дабы вера твоя стала полной». Хадис «торговцы могут торговаться, пока не разойдутся» Абу-Ханифа сопровождал каверзными вопросами: «А если они будут на корабле? Или в темнице? Или в пути? То как они разойдутся?» А против изречения, также возводимого Пророку, о том, что при делении военной добычи «лошади полагается две доли, а человеку — одна», имам вообще выступал прямо, говоря: «Я не сделаю долю животного превыше доли верующего!» В общей сложности Абу-Ханифа, сообщают источники, отверг от 200 до 400 хадисов. При этом его ученое собрание было единственным маджлисом, где не произносилась традиционная формула благопожелания Божьему посланнику (салават), т. е. там никогда не рассказывали хадисов.

Конечно, такого рода «компромат» мы можем отнести к потугам хейтеров и недобросовестных завистников. Но, как говорится, не бывает дыма без огня. Всех крупных ученых ислама в чем-то да упрекали, но в отрицании хадисов/Сунны как принципа, кажется, только Абу-Ханифу.

БОЛЕЕ БРЕДОВую ЛИНИю ЗАЩИТЫ И ПРИДУМАТЬ СЛОЖНО

Все дело в том, что великий имам жил в эпоху, когда идея о том, что Сунна/хадисы являются вторым источником ислама, еще не закрепилась в качестве общеобязательной. Тогда хадисоцентризм представлял собой лишь одно из течений в богословской мысли ислама. И только после смерти Абу-Ханифы суннизм превратился в доминирующую идеологию.

Это случилось примерно на рубеже второго и третьего столетий по хиджре. К тому времени имам Шафии (150–204 годы по х.) написал революционный по своим последствиям труд о методологии исламского права «Ар-Рисаля», где обосновал Сунну в качестве второго источника ислама.

Как только Сунна была водружена на столь высокий пьедестал, тотчас возникло массовое движение по сбору хадисов. Именно на третий век хиджры приходится активность всех выдающихся собирателей преданий о Пророке. Так, имам аль-Бухари жил с 194 по 256 х., Муслим — с 203 по 261 х., Абу-Дауд — с 203 по 275 х., ат-Тирмизи — с 206 по 279 х., ан-Насаи — с 214 по 303 х., Ибн-Маджа — с 209 по 273 х. Другими словами, в исламском мире целых два столетия никто особо не озаботился фиксацией хадисов. Этот факт — убийственный аргумент против претензий хадисоцентристов/суннитов на свою изначальность, первородность в исламе. И они не могут противопоставить ему ничего внятного, кроме того, что хадисы, дескать, так долго не записывали лишь для того, чтобы мусульмане их не путали с Кораном. Более бредовой линии защиты и придумать сложно.

Естественно, новая идеология позаботилась о том, чтобы историю исламской мысли ретроспективно переосмыслить в хадисоцентристском ключе. Как известно, история — это инструмент политики. И все победители ее охотно переписывают под себя любимых. Однако замазки суннитской редактуры видны невооруженным глазом.

Начать с того, что самоназвание суннитов — ахль ас-сунна («люди Сунны») — само по себе не что иное, как свидетельство их относительно позднего возникновения. Судите сами. Весь пафос пророческой проповеди сводится к тому, чтобы люди уверовали в Бога и приняли Его последний завет с человечеством — Коран. Провозглашать себя на этом фоне «людьми Сунны», т. е. людьми второсортного источника ислама, и смехотворно, и богохульно. Получается, что те же христиане и иудеи — «люди Библии» (ахль аль-китаб), а мусульмане не люди Корана, но люди Сунны, предания. Ну разве это не бред? Кстати, для суннитов «люди Корана», кораниты (ахль аль-куран) — ругательное слово.

Потребность в таком самоназвании возникла у хадисоцентристов потому, что им нужно было отмежеваться от богословского течения рационалистов (ахль ар-рай — «люди разума»), к которому как раз и принадлежал Абу-Ханифа. Это как бы камень в их огород: вот вы, дескать, «люди разума» (который, как известно, может ошибаться), а мы «люди хадиса» (ахль аль-хадис), «люди Сунны», пути самого Пророка. Педалирование этого посыла в самоназвании — отголосок той давней идейной борьбы, артефакт периода, когда сунниты/хадисоцентристы еще не были большинством.

СУННИТСКИЕ БОГОСЛОВЫ ПРЕКРАСНО ОСОЗНАВАЛИ ДАННУЮ ЛОВУШКУ

Возникший концепт Сунны вступил в противоречие с ключевой идеей ислама — таухидом/монизмом, выраженным в формуле ля иляха илля ллах(«нет божества, кроме Бога»). Вся исламская мысль в широком смысле — это осмысление тех или иных граней таухида. Так, мутакаллимы данную формулу переосмыслили как «нет творца (халик), кроме Бога», суфии — как «нет сущего (мауджуд), кроме Бога», мутазилиты — как «нет извечного (кадим), кроме Бога» и т. д. Законоведческий же аспект исламского монизма предполагал, что «нет законодателя (хаким), кроме Бога». Однако суннитское учение о том, что наряду с Законом Бога рядополагается Закон (сунна) Пророка, вступало в фундаментальное противоречие с подобной монистской установкой. Возник дуализм, т. е. ширк/многобожие, которое по исламу считается самым страшным мировозренческим заблуждением.

Суннитские богословы прекрасно осознавали данную ловушку, в которую сами себя загоняли. Решением для устранения образовавшегося дуализма стало учение о том, что Откровение Бога, дескать, бывает двух видов — артикулируемое (матлю) и неартикулируемое (гайр матлю). Первое — это Коран, второе — Сунна. Другими словами, провозглашалось, что все высказывания и действия Пророка боговдохновенны, основаны на внутреннем Откровении. С этой точки зрения, нет никакого отдельного Закона Пророка, Сунна — лишь другая форма Откровения Бога.

Подобное умозрительное заключение, конечно же, нуждается в обосновании. С этой целью, т. е. в качестве аргумента, как правило, цитируют аят: «И не говорит он [Пророк] по пристрастию/от себя. То — лишь откровение, которое внушается». (53:3-4). Сегодня это один из главных аятов, используемых в защиту идеи Сунны.

Однако здесь мы сталкиваемся с откровенной фальсификацией со стороны современных суннитов и их незнанием собственной традиции тафсира. На самом деле эти два аята были ниспосланы не о Сунне, как им бы хотелось верить, а о Коране, ибо в данных словах был дан ответ тем неверам из числа язычников, которые считали Коран сочинением самого Мухаммада, а не словами Бога. На таком понимании аята настаивают все древние тафсиры, которые, как оказывается, не спешили ублажать любую конъюнктурную прихоть нарождающегося суннизма. «И не говорит он от себя Коран», — истолковывал аяты, например ранний экзегет Катада. Подобная трактовка стала общим местом в традиции классического тафсира. Уровень консенсуса среди авторов тафсиров в данной интерпретации столь высок, что муфассиры Ибн-Атыйя и ас-Сааляби квалифицировали его как иджма.

Любопытно, что на примере толкования 53:3-4 мы отчетливо видим, как по мере удаления от времени Пророка идеи суннизма все глубже проникают в сознание мусульман. Так, все толкователи Корана, умершие до истечения четвертого века по хиджре, либо вообще не рассматривают аяты 53:3-4 в силу самоочевидности их значения для мусульман первых столетий, либо относят их исключительно к Корану (Мукатиль (ум. 150 х.), ат-Табарани (ум. 360 х.), Ибн-Абу-Замнин (ум. 399 х.), ас-Самарканди (ум. 375 х.). Первая иная формулировка в интерпретации данных аятов, а именно: [И не говорит он по пристрастию] «то, что говорит в религии», появляется у ас-Салаби (ум. 427 х.). Затем прежняя гомогенность продолжает размываться другими дополнительными формулировками, согласно которым аяты надо понимать в том духе, что Пророк не произносил лжи (аль-Багави — ум. 516 х.) и не говорил пристрастно (Ибн-Атыйя — ум. 546 х.). А начиная с 8-го века появляются авторы (первый ан-Найсабури — ум. 728 х.), понимающие аяты уже собственно в хадисоцентристском ключе как указание на боговдохновенность всех речений Пророка Мухаммада. Прямое упоминание о Сунне как значении данных аятов фиксируется лишь в 10-м веке по хиджре и встречается за всю историю классических тафсиров всего у двух авторов. Согласитесь, весьма наглядная иллюстрация постепенного превращения ислама из коранизма в суннизм.

Провозглашенное учение о боговдохновенности всех слов Пророка противоречит и другой важной концепции — иджтихаду Пророка. Общеизвестно, что Пророк порой без каких бы то ни было подсказок свыше искал решения тех или иных вопросов. Его решения иногда оказывались ошибочными, и тогда Бог поправлял Своего избранника. Некоторые из этих эпизодов отражены даже в Коране (напр., 9:43; 66:1). Из муфассиров впервые в защиту иджтихада Пророка выступил ханафит аль-Джассас (ум. 370 х). А вообще, данный посыл встречается у 12 экзегетов, в том числе у четырех авторов «матерей тафсиров» (аз-Замахшари, ар-Рази, аль-Куртуби, аль-Байдави).

Также заметим, что все ханафитские тафсиры из тех, кто дает толкование к упомянутым аятам 53:3-4 (Ас-Самарканди, ан-Насафи, Абу-ас-Сууд, аль-Алуси), приводят одно-единственное мнение. Согласно ему, в данном отрывке подразумевается только Коран и ничто другое.

Для понимания контекста важно напомнить, что о Сунне Пророка не говорится ни в одном (!) из аятов Корана. Суннитские богословы усматривают свою идею в отдельных коранических аятах лишь благодаря большой лупе ангажированности и беззастенчивого переиначивания текста. Вместо Сунны Пророка Коран учит лишь о Сунне Бога.

АБУ-ХАНИФА БЫЛ С СУННИТАМИ В БУКВАЛЬНОМ СМЫСЛЕ НА НОЖАХ

Образ Абу-Ханифы как «сироты хадиса» неизменно вызывал шок у тех, кто сформировался в мире победившего суннизма. «Боже упаси подумать, что он был невеждой в Сунне! Разве возможно представить его невежество в Сунне одновременно с общемусульманским лидерством в фикхе?! И разве тогда заимствовали бы от него большинство мусульман?!» — негодовал в свое время Ибн-Халдун. Как следствие, предпринимались различные инициативы устранить это противоречие. Главная из них — возведение к Абу-Ханифе сборника хадисов «Муснад», в который вошло всего 500 с небольшим хадисов. Проблема, однако, заключается в том, что авторитетность данного сборника нулевая. Он никогда не рассматривался в контексте серьезной хадисоведчестской литературы. Сама суннитская традиция отказывает ему в праве быть среди 6 и даже 9 основных сборников, которым принято более или менее доверять. И по всему выходит, Абу-Ханифа таки сирота хадиса. Только это вовсе не порок, а напротив, его методологическое достоинство.

В суннитском мире, где авторитет Абу-Ханифы был цинично использован для легитимизации суннитской власти, а он сам превращен в икону суннизма, об этом предпочитается не говорить, но именно суннитский халиф аль-Мансур сгноил Абу-Ханифу в зиндане, где великий имам и завершил земной путь. Старца били палками (источники сообщают, что его приговорили к сотне ударов — по 10 ударов каждый день) и в конечном итоге, как указывают отдельные биографы, отравили. В источниках этот крайне нелицеприятный факт тщательно ретушируется, но все же шило в мешке утаить получается с трудом. Политические симпатии Абу-Ханифы были на стороне алидов, опорной точкой которых являлся его родной город Куфа. Так, будучи состоятельным купцом, он финансировал восстание Зейда ибн Али, которое сравнивал с походом Пророка на Бадр, и, видимо, так же благосклонно отнесся к восстанию Мухаммада и Ибрахима в 145 году по хиджре. По крайней мере, биографы Абу-Ханифы сообщают, что он произнес в его поддержку пламенную речь, а после разгрома даже уговаривал генерала аль-Хасана ибн Кахтабу, на которого имел влияние и который получил приказ от халифа жестоко расправиться с повстанцами, не делать этого. В общем, Абу-Ханифа был с суннитами в буквальном смысле на ножах.

Так что вопрос о том, являлся ли Абу-Ханифа суннитом, вполне имеет право на существование. Почему так важно ставить его?

Дело все в том, что идея Сунны была использована для редактуры ислама по лекалам средневекового мышления. Прикрываясь авторитетом Пророка, отдельные богословы, не сумевшие или не хотевшие соответствовать высоким стандартам Божьей воли, явленной в Коране, стали внедрять посредством хадисов идеи, чуждые изначальному исламу. Так, например, Коран последовательно проводит мысль, что «нет принуждения религии», но хадисы учат обратному: «Убейте всякого, кто сменил веру». Коран настаивает, что за грех нельзя казнить человека, и потому отвергает распространенную в те времена практику забивать камнями тех, кто был уличен в прелюбодеянии. Но эта страшная норма (раджм), а вместе с ней и философия насилия возвращается в исламе через хадисы, откровенно вступающие в противоречие с кораническим текстом. И таких примеров — вагон и маленькая тележка.

Если мы продолжаем твердить, что Сунна — незыблемый источник ислама, то навсегда будем прикованы богословскими кандалами к закрепленной через нее отрыжке мрачного нутра Средневековья. Никакие косметические потуги современных богословов тут не помогут, ибо слово людей против авторитета Пророка — ничто для мусульман. Поэтому та же Болгарская академия, которая тасует ректоров, но оставляет незыблемым концептуальный базис суннизма, неизбежно (причем против своей воли и вопреки поставленным перед ней задачам!), но превращается в пороховую бочку. Взорваться ей не дают лишь тиски государственного беспрестанного контроля, в которые она, слава богу, плотно зажата. Но даже в этих условиях наружу нет-нет, да и прорывается суннитское смертоносно ядро. Так, мне уже приходилось писать про отдельных преподавателей БИА, которые прямым текстом учат об уголовном преследовании верующих за отказ читать пятикратный намаз. Безусловно, этих учителей веры можно заставить прикусить язык. Так, собственно, сейчас и делается. Но умалчивание раковой опухоли не лечение, а оттягивание проблемы. И она будет сохраняться до тех пор, пока внедренный в ислам концепт Сунны будет сохранять свое незыблемое положение.

Десакрализация Сунны — это джадидизм XXI века, который создает нам пространство для выбора. Все то светлое и великое, что за века было создано в недрах суннитского мира, мы с полным правом можем сохранить и передать по эстафете в будущее как часть нашего культурного кода. Но гнилостные наслоения на теле исламского богословия мы с тем же правом можем и даже должны отправить на свалку истории. Единственная возможность сделать это — осознать, что Сунна, ложно выдаваемая за пророческую, вовсе не закон Бога, а творение рук человеческих. И в этом деле великий имам Абу-Ханифа — наш главный помощник и наставник.