Академик Аганбегян: «Миф о том, что мы прошли пандемию легче других, – это популизм»

«Ключевое значение в экономике имеют показатели сохранности населения, здоровья населения и благосостояния населения. Вот здесь мы хуже других стран» Фото: «БИЗНЕС Online»

Сокращение драйверов

— Считаете ли Вы, что Россия легче, чем другие страны, проходит экономический кризис, вызванный пандемией? ВВП упал только на 3,1%.

— Меньшие темпы падения имеют место только по отраслям материального производства — по ВВП, по промышленности, грузообороту, строительству. Кризис не затронул сельское хозяйство. С/х ускорило развитие в эти годы. Показатели 2020 года не характерны как характеристика кризиса, потому что первый квартал 2020 года был положительный, и итоги 2020 года — это сокращение в течение трех кварталов. Если считать год кризисом со второго квартала, то показатели будут немножко хуже.

Сокращение ВВП будет не 3%, а 4%. Видимо, то же самое будет в промышленности. Что касается других показателей, то сокращения было намного больше. Это касается, прежде всего показателей, определяющих социально-экономический рост, его драйверов.

— Какие показатели Вы имеете в виду?

— Первый драйвер — это валовое накопление основного капитала. В годы стагнации валовое накопление основного капитала — это расширенные инвестиции основного капитала снизились на 5,6% в 2019 году в процентах к 2013 году. И теперь на эти 5,6% наложатся еще 4% снижения инвестиций. Таким образом, инвестиции снизятся на 10%, и это больше, чем в других странах. А инвестиции в развивающейся стране, какой наша страна и является, ведь мы же не вступили в постиндустриальный период, как развитые страны, и поэтому именно инвестиции в основной капитал — это главный двигатель нашей экономики, главный драйвер, за счёт чего экономика растет.

Второй важнейший драйвер экономики — это сфера экономики знаний, потому что инвестиции мертвы, если к ним не приложить квалифицированный труд. Если инвестиции связаны с инновациями, то вам нужна новая рабочая сила, с точки зрения их знания и умения. Одно дело управлять станками с программным управлением, Вам нужно иметь программистов, чтобы составлять эти программы, и они намного сложнее обычного оборудования, так же как и автоматизированные линии, как роботы, как все, что связано с искусственным интеллектом. Поэтому качество рабочей силы, человеческий капитал — это второй драйвер. И ключевая часть человеческого капитала называется сфера «экономики знания». Она включает НИОКР, образование, информационно—коммуникационные технологии, биотехнологии и здравоохранение, потому что человеческий капитал зависит от того, сколько у вас длится трудовой период, болезни и так далее. И вот этот драйвер тоже сократился у нас в период стагнации, например, образование на 10% сократилось в составе ВВП. Здравоохранение на нуле, информационно-коммуникационные технологии тоже снизились.

Третий драйвер экономического роста — это жилищное строительство. Мы достигли максимума ввода жилья в 2015 году — 85 миллионов квадратных метров, ввели жилья без садовых домиков, а в 2020 у нас 79 миллионов.

Резко сократился экспорт. В целом он сократился примерно на 20%, а это драйвер, потому что снижение экспорта ведёт к падению других показателей.

«Огромный рост смертности»

— Как, с экономической точки зрения, кризис сказался на населении?

— Ключевое значение в экономике имеют показатели сохранности населения, здоровья населения и благосостояния населения. Здесь я опираюсь на указания нашего президента, который в такой последовательности сформулировал цели социально-экономического развития. Вот здесь мы хуже других стран. Не лучше, а хуже, потому что мы перешли к падению в кризис после 7-летней стагнации, которая началась с 2013 года и длилась по первый квартал 2020 года включительно.

Но самое главное — у нас упали доходы и потребление населения. За 6 лет стагнации 2019 год в процентах к 2013 году розничный товарооборот и платные услуги вместе сократились на 10%. А реально располагаемые доходы населения — на 10,6%. На них наложились уменьшение ещё 4% — 5% в кризисный год. Поэтому наш реальный доход сегодня ниже 2013 года на 15%.

На 6 миллионов больше стало бедных —в 2012 году бедных было 15,5, сейчас больше 20 миллионов. Прибавилось и число безработных. Но мы считаем безработицу неточно, без миграции, без самозанятых. А самозанятых у нас 20 миллионов из 75 всех трудоспособных. Безработных стало на 1,5 миллиона больше, но на самом деле эта цифра сильно занижена.

— Однако на фоне других стран Россия выглядит не так уж и плохо.

— По сокращению доходов и потреблению Россия выглядит хуже большинства стран мира, намного! Ведь развитые страны тратят огромные средства на поддержание доходов населения в кризис. Среди крупных стран нигде реальные доходы не сократились на 15%. В США в кризис они даже выросли. И сейчас в связи с новой программой Байдена, когда каждому будет дано 1400 долларов, у людей с относительно невысоким доходом этот показатель ещё раз повысится.

И самое плохое, что у нас произошло, это огромный рост смертности. Смертность от пандемии составила около половину от общей смертности. 50% дополнительно умерших вообще не болели ковидом. Каждый год последние 4 года у нас смертность снижалась на 30 тысяч. У нас смертность была 1,9 миллиона человек в год с 2012 по 2016 годы. В 2019 году — 1,801 миллионов. В 2020 году она выросла с мая по декабрь на 324 тысячи, и не за год, а за 8 месяцев. За первые 4 месяца смертность снизилась на 17 тысяч человек. И еще на 54 тысячи общая смертность увеличилась в январе 2021 года. Прибавьте это к смертности в 2020 году и прибавьте еще упущенную смертность 30 тысяч — на столько она сокращалась в год с 2016 года.

В кризис — со 2-го квартала 2020 по 2-й квартал 2021 года — смертность составит больше 400 тысяч человек. В абсолютной сумме больше нас умерло в Америке — 500 тысяч человек. Но в Америке народа в 2,3 раза больше, чем у нас. Поэтому в расчете на 1000 человек у нас смертность вдвое выше, чем в Америке, в самой плохой стране по смертности.

Рост смертности у нас составил 17,9%. Больше нас процент смертности только в некоторых странах Латинской Америки — не главных, в Боливии, в Перу. Во всех остальных странах мира смертность намного меньше.

— Означает ли это, что в России смертность опять превышает рождаемость?

— Рождаемость у нас сократилась на 500 тысяч человек по сравнению с максимумом. Мы преодолели депопуляцию. Она у нас была с 1992 года по 2012 годы. До 2016 года она прекратилась, но с 2017 года она опять началась. В 2020 году превышение смертности над рождаемостью составило 689 тысяч человек — это естественная убыль населения. Прирост миграции составил 107 тысяч человек, поэтому естественная убыль населения составила 582 тысячи человек. Таким образом население России уменьшилось на небывалую величину — на 582 тысячи человек за 2020 год. За пандемию население уменьшится на 700 тысяч человек. Это самый плохой показатель.

— Какие последствия имеет высокая смертность для экономики?

— Смерть человека — это тоже убыток, потому что значительная часть смертей — это мужчина в трудоспособном возрасте, которые могли бы лет 10 поработать и принести огромную пользу. Они были же наделены знаниями, они учились, у них большой стаж, они уже овладели своим делом и вдруг они умерли.

В нашей стране достаточно остро ощущается дефицит рабочей силы и отток рабочей силы из районов, которые нам особенно важны, чтобы оттока не было. Продолжается отток с Дальнего Востока и Сибири, в то время как 300 лет, включая советское время, был приток в эти районы. За 30 лет новой России с Дальнего Востока уехало больше, чем приехало, 900 тысяч человек, а из Сибири — 1,2 миллиона человек. Мировой банк оценивает человеческий капитал в разных странах. Сколько стоит человеческий капитал? Сколько денег тратится на то, чтобы человек мог бы трудиться и создавать валовый внутренний продукт? Его надо обучить, одеть, ему нужно жилье и так далее.

Если человек умирает, мы теряем стоимость человеческого капитала. Убыток от потерь человеческого капитала превысить сокращение ВВП на 3,1%, или примерно 5–6 триллионов рублей. Это никто не считает, и таких цифр вы не найдете в оценке итогов. Поэтому миф о том, что мы прошли кризис легче — это популизм.

Указания Путина не выполнены

— Каковы предварительные итоги, и насколько адекватны действия правительства?

— Мы прошли пандемию легче по зараженности и по смертности от коронавируса. Мы прошли пандемию легче по снижению объёмов материального производства. Но вместе с тем, у нас худшие показатели по драйверам экономического роста по сравнению с большинством стран, были и такие, которые были хуже нас. Еще хуже мы прошли по реальным доходам, розничному товарообороту и по показателю конечного потребления домашних хозяйств. Конечное потребления домашних хозяйств у нас снизилось во втором квартале 2020 года на 22,2%. В третьем и четвертом кварталах они несколько поднялись, но попробуйте компенсировать такое падение. Этот показатель снизился и за 7 лет стагнации. Поэтому для восстановления его потребуется увеличить на 10%.

Поэтому пандемия проходит у нас очень тяжело, и кризис у нас будет длится не один год, как мы думали, когда говорили, что к зиме 2021 года всё закончится. Исходя из этого была составлена антикризисная программа, намного меньше, если сравнивать с программами других стран. К тому же новая программа в два раза меньше той, которая у нас была для преодоления кризиса 2009 года. Тогда на антикризисные мероприятия было потрачено 10,9% ВВП. На сегодняшний день это бы соответствовало сумме в 12 триллионов рублей, если бы мы реализовывали аналогичные меры.

Антикризисная программа 2020–2021 года разрабатывалась в сентябре — октябре, когда вторая волна только начиналась и смертность не сильно повысилась. Если вы помните, Минэкономразвития предсказывал в августе, что население сократится на 152 тысячи, в октябре — на 352 тысячи, в январе — на 510 тысяч, и Голикова объявила, и Минэкономразвития, а на деле — на 582 тысячи. Это говорит о том, что мы не понимаем в полной мере, что происходит. Мы не понимаем масштаб непредвидения, и поэтому приукрашиваем, потому что не ставим в центр самое главное — человека и его жизнь.

Владимир Владимирович Путин все время подчеркивает: самое главное в стране — сохранность народа, его здоровье и уровень жизни. Эта цель, которая была поставлена в его Указе от 7 мая 2018 года, повторена в указе про 2030 год, 11 июля 2020 года — там описана цель: в интересах сохранности народа….

Вперед, к нищете

— Какой Ваш прогноз на 2021 год по инфляции и росту цен?

— Инфляция у нас выше, чем в других странах, и странно, что пресс-секретарь В. В. Путина Дмитрий Песков, человек умный и знающий, говорит, что неправильно они пишут на Западе, что у нас повышенная инфляция. Ну, возьмите цифры! Опубликованы все цифры за февраль месяц во всех странах. В Турции выше, чем у нас. В мире она от 0 до +2%, а у нас она в районе 5%, а продовольственная инфляция у нас 8%. Инфляция будет поддерживаться выше целевых указателей. ЦБ считает, что ее надо на уровне 4% поддерживать, хотя на самом деле ее надо бы снизить до 3%. Как показывает весь наш опыт, делать это они не умеют. И хотя спроса нет, потому что доходы снизились, и даже при отсутствии серьезного спроса цены растут. Катастрофически вряд ли они будут расти выше того, что они уже выросли, я не ожидаю взлета инфляции, но она не снизится до 3—4%, это точно.

На сайте Росстата можно посмотреть динамику цен на продовольствие во всех странах. Отдельные продукты действительно дорожают, и на зерно был неурожай в прошлом году. Бедные 70% своих доходов тратят на продовольствие, поэтому у них инфляция выше, чем у богатых. Поэтому доходы бедных сократились и из-за этого тоже. Не только потому, что выросла безработица, количество бедных увеличилось, но и бедные стали беднее, и выросла смертность кормильцев.

Вы представьте себе среднюю семью около 4-х человек. Двое детей, муж получает 50 тысяч, жена — 30 тысяч, что соответствует средним цифрам по России. И вдруг муж умирает. И что остается жене с 30-ю тысячами и двумя детьми? Нищая. Ни-ща-я.

А они живут в приличной квартире, и муж получал же 50 тысяч. А умирают не тысячи, а сотни тысяч. Сотни тысяч таких кормильцев!

Повышение цен на продовольствие чревато снижением уровня жизни, особенно среди малообеспеченных, ухудшением здоровья. Вы знаете, что у нас в 2020 году ожидаемая продолжительность жизни снизилась из-за повышенной смертности. У нас ожидаемая продолжительность жизни была 73,4 года, а стала меньше 72-х. Окончательных расчетов нет со стороны Росстата, поэтому точная цифра не очень ясна, но скоро будет опубликована.

Вывод такой — у нас ужасные результаты, с точки зрения жизни людей.

«Санкции против госдолга не будут работать»

— США грозят новыми санкциями в отношении России. Как они могут сказать на экономической ситуации?

— Американские санкции не носят системного характера. Системные санкции как к нам применяются? Мы не допускаемся к мировому рынку, мы не можем занять на мировом рынке деньги, как занимали раньше, до санкций. Нам стараются не поставлять товары двойного назначения, и под этим предлогом нам не поставляются многие инновационные вещи. Мы можем их купить через третьи страны втридорога, но за нормальные деньги в тех странах, которые их производят, — а это все развитые страны, — мы купить не можем. Нам не поставляется нефтегазовое оборудование для добычи трудной нефти, нефти сланцевой, шельфовой.

Санкции против госдолга не будут работать. У нас госдолг копеечный, мы единственная страна практически без госдолга. У нас внешний долг 4% ВВП, в Европе 80%, в США — 100%. Внутренний долг у нас был 13%, сейчас он вырос до 19%, но это неважно, потому что безопасным считается долг 60%. Это жесткое требование ЕС. Долг для экономики страны не существенный. Более существенные системные санкции, в первую очередь, — отсутствие допуска на мировой финансовый рынок. Я Вам говорил про долги государства, когда в долг берет либо правительство, либо ЦБ.

Если Газпром берет в долг, то такой долг называется корпоративный. На 1 января 2014 года весь долг составлял 734 миллиарда долларов, из них государственный долг был 40 млрд. Газпром или Роснефть имели долги больше, чем все наше государство. Аэрофлот построил Шереметьево и не отдал, естественно. И не может отдать, поскольку не летает. Норникель должен, Лукойл должен, Сбербанк должен. И вот этот суммарный долг мы должны отдавать в среднем, 110 миллиардов в год.

Мы его отдаем с 2014 года, протягиваем руку, чтобы нам в нее что-то положили, а они не кладут. Поэтому долг снизился до 450 миллиардов долларов. 110 миллиардов — это проценты по долгу и тот долг, который кончился. Этот долг нам не возмещают, а вы попробуйте в кризис отдавать. Поэтому у нас идет отток капитала. В 2020 году отток капитала вырос почти вдвое, по сравнению с 2019 годом и составил 46 миллиардов долларов. Отток идет с 2008 года, и за все годы из России ушло валюты больше, чем пришло, а именно, немногим больше 800 миллиардов долларов. Это негативный тренд, который тянет нашу экономику вниз, связанный со стагнацией.

«Уровень жизни мы можем восстановить к 2025 году»

— Каков Ваш прогноз на восстановление экономики у нас и в мире? Говорят, что Европа восстановится к середине 2022 года.

— Европейцы до середины 2022 года тоже не восстановятся, особенно в Англии. До этого времени восстановится только экономика в Германии, а Италия, Испания, Англия, Франция не восстановятся к середине 2022 года, в лучшем случае, к концу. В России если считать не к 2019 году, а к стагнации в 2013 году, то при форсированных очень крупных мероприятиях нам нужно три года, чтобы поднять реальные доходы на 15%. Это в лучшем случае. ВВП мы восстановим к середине или концу 2022 года, но ведь он же и мало упал. Промышленность тоже восстановим. Цена на нефть почти восстановилась. Объемы экспорта не восстановились, но цены уже близки. По материальному производству мы восстановимся довольно быстро. Когда мы обеспечим сохранность народа, то есть опять перейдем к естественному приросту, это случится к 2030 году в лучшем случае. Уровень жизни мы можем восстановить к 2025 году.

Если принять очень серьезные меры, а правительство работает сейчас над новым национальным планом до 2030–2035 годов, и они наверняка существенно прибавят средств, и это видно, когда выступает председатель правительства и говорит, что мы выделяем 10 триллионов рублей, а не 6 триллионов, как это было объявлено в антикризисной программе. Если принять крупную систему мер, которую предлагают многие эксперты, и я в том числе, то мы к 2025 году прекратим снижение численности населения. Не восстановим население, которое мы потеряли, но дальнейшего ухудшения не будет. Можно это сделать, но это будет дорого стоить.

— Когда восстановится уровень жизни?

— Уровень жизни можно восстановить до 2025 года. Но чтобы двигаться вверх, недостаточно восстановить, нужно увеличивать спрос, потому что экономика растет, если растет благосостояние. Если вы хотите иметь социально–экономический рост, просто восстановить недостаточно, чтобы не оказаться в стагнации. Однако наиболее вероятный вариант, что стагнация продолжится.

Я отвожу вероятность 60%, что мы не сможем подхватить отскок ото дна, который присущ кризису, и начнется стагнация, потому что надо поднять долю инвестиций в валовом продукте, которая у нас очень низкая, и поднять долю экономики знания в ВВП. У нас доля инвестиций в основной капитал 17%, а доля экономики знаний в валовом продукте — 14%. При таких долях экономический рост невозможен по закономерностям развития экономики.

Нет страны, которая при таких показателях шла бы вверх. Мы закономерно находимся в стагнации, не случайно, а закономерно, благодаря сокращению инвестиций, сокращению экономики знаний, повышению смертности. Поэтому нам нужны коренные меры: существенное изменение социально-экономической политики. Пока коренных изменений не видно. Возможно, они готовятся. Правительство готовит программу до 2030–2035 года, но в относительной тайне. Не публикуется, что они хотят сделать. Доносятся какие–то отголоски, что они хотят иметь открытый договор с населением, но как это все будет выглядеть, какие параметры будут, не говорят. Гадать не стоит, но правительство, как и мы с Вами, понимает, что дело обстоит не так хорошо, как это преподносит пресса и отдельные официальные люди, которым полагается по рангу ругать Запад и хвалить свою страну.

«Новые Известия», 12.03.2021