Альфрид Бустанов: «Наша страна уникальна тем, что каждый из многочисленных народов, населяющих ее на протяжении столетий, имеет свой уникальный взгляд на историю России, на ее пространственное измерение» Альфрид Бустанов: «Наша страна уникальна тем, что каждый из многочисленных народов, населяющих ее на протяжении столетий, имеет свой особый взгляд на историю России, на ее пространственное измерение»

У России нет единственной точки взгляда на саму себя

Наш город Казань здорово преобразился за последние 10 лет. На наших глазах сменяется поколение: на смену позднесоветским управленцам и интеллигенции уже приходят дети 90-х. Людские потоки являются значительным фактором перемен в городе и республике в целом. Казань вновь стала привлекательной для миграции: сюда едут за лучшей долей не только из поволжских городов, но и из других стран. В новом веке Казань стала глобальным городом со всеми его плюсами и минусами. Я почувствовал дуновения этой новообретенной глобальности и именно поэтому после Амстердама решил поселиться здесь. Мои друзья и знакомые, переехавшие сюда из Москвы, Оренбурга, Перми, Самарской области, в один голос говорят о том, как комфортно жить в современной Казани. Надеюсь, что и мои читатели во многом согласятся с этим.

Однако в каком городе мы живем? Способны ли мы считывать прежние слои символики Казани и создаем ли свои? Какое значение придаем ее улицам, паркам, зданиям, звуковому и визуальному ландшафту? Современный город — это лишь пространство потребления или же «производство смыслов» тоже является частью городской фабрики? Как этот город видят те, кто в нем родился или только что приехал? Как взгляд татарина из Ульяновской области отличается от взгляда людей другой национальности, конфессии и жизненного опыта? Что общего и различного между Казанью татар, русских и евреев? Как эти различия отражаются в языке? Как одни и те же события в жизни города интерпретируются носителями разных традиций?

Все это далеко не праздные вопросы. Это как раз тот случай, когда размышления сугубо философского плана имеют совершенно прикладное значение. Речь идет о пространственной и культурной политике. Можно не заморачиваться и залить город монотонными красками безликой универсальности — да, стильной, но безразличной к духу Казани и ее обитателей. Можно причесать все шероховатости, прикрыть взаимные обиды и противоречия, а можно набраться смелости и попробовать осмыслить весь опыт тысячелетнего города, во всей его сложности, многоголосии, альтернативности. В современной тенденции к упрощению всего и вся я стою на стороне гибридной культуры, признающей права разных действующих лиц с их языками, видением и даже звуковым сопровождением, будь то азан, колокола или музыка улиц.

Наша страна уникальна тем, что каждый из многочисленных народов, населяющих ее на протяжении столетий, имеет свой особый взгляд на историю России, на ее пространственное измерение. По сути, у России нет единственной точки взгляда на саму себя. Этот взгляд всегда был множественным: не только большие города в разных концах страны имеют свое видение, но и внутри городов восприятие себя и страны разнится вплоть до состояния параллельных вселенных. Для нас очень важно сохранить доступ к этому многообразию, ведь чем шире выбор в культурной парадигме, тем интереснее каждый новый продукт.

Как видим, простор для поиска и изучения культурного многообразия необычайно широк. Настолько же богат и потенциал для реализации этих культурных моделей в городской жизни: от организации пространства до его многовариантной интерпретации.

Наш город Казань здорово преобразился за последние десять лет. На наших глазах сменяется поколение: на смену позднесоветским управленцам и интеллигенции уже приходят «дети девяностых» «Наш город Казань здорово преобразился за последние 10 лет. На наших глазах сменяется поколение: на смену позднесоветским управленцам и интеллигенции уже приходят дети 90-х»

Татарский мусульманский взгляд на Казань

Для примера я хотел бы напомнить моим читателям о татарском мусульманском взгляде на Казань, сформировавшемся еще в эпоху поздней Золотой Орды. Подобно археологам попробуем вместе «раскопать» это видение, начав с верхних, самых поздних слоев.

В одной рукописной книге, хранящейся в университетской библиотеке, мы встречаем следующий текст на арабском языке:

«Закончено составление этого сочинения под названием „Перечень книг“ (асами ал-кутуб) рукой немощного раба [Аллаха] Абу-л-Фарука‘Абд ал-Хака б. Джаруллах б. Хабибуллах ал-Каратали ал-Джабали, а затем ал-Газани в 11-й день скорпиона 1935 года по христианскому летоисчислению в благословенном городе Газане в Научной библиотеке Татарстана».

Экстравагантно для рукописи времен Большого террора, не правда ли? Сегодня этого человека называли бы Габдулхаком Ярулловичем Хабибуллиным, однако сам он предпочитал называть себя согласно традиционному мусульманскому канону: отец Фарука по имени ‘Абд ал-Хак, сын Джаруллы, сына Хабибуллы. За этим именем следует череда нисб — имен по месту рождения, обучения или проживания. Ал-Каратали, видимо, указывает на родную деревню ‘Абд ал-Хака. Ал-Джабали — это отсылка на целый регион, известный сегодня как Нагорная сторона (Тау ягы). С эпохи Средневековья татары называли так правобережье Волги, по-арабски «Джабалистан».

Переписчик дважды упоминает город Газан и даже называет его «благословенным». Легко догадаться, что речь идет о Казани, но почему в такой форме и откуда этот эпитет?

Дело в том, что образованные мусульманские круги не связывали происхождение названия города с домашней посудой. Хан Газан (1271–1304) принадлежал к династии Хулагуидов в Иране и стал известен среди прочего тем, что принял ислам в 1295-м, в результате чего статус мусульман в монгольских землях существенно повысился. Именно с именем знаменитого Газан-хана связывали название города многие поколения мусульман Урало-Поволжья и закрепили эту этимологию в легендах, а также многочисленных письменных источниках. В татарских рукописях до начала XX века город Казань систематически именуется Газаном. Ассоциации с обращением в ислам и государственным статусом исламской культуры, а также имперский контекст Монгольского государства на протяжении веков подпитывали собственно татарский взгляд на значение города Казани. Неслучаен и эпитет «благословенный»: он употребляется уже на монетах XIV–XV веков при упоминании золотоордынских городов.

Использование термина «Газан ал-махруса» или «благословенный Газан» таким образом успешно включало мусульманское видение в российский культурный ландшафт. Интересно, что такая этимология существенно размывает феминность Казани — Газан звучит гораздо более брутально и мускулинно. Кроме того, семантика Газана не связана с национальной парадигмой: город видится как космополитичный центр глобальных связей, в котором мусульманская культура занимает важное символическое место.

Есть ли сегодня место Газану в Казани?

Трансформации XX века, включая формирование советских национализмов, похоронили многие элементы прежних ментальных географий. Создание национальных республик, выстраивание бинарности татарской культуры внутри и вне РТ и стремительные темпы ассимиляции сделали целые кластеры человеческого опыта нефункциональными. На их место пришли символы с достаточно примитивной этимологией, лишенные традиции и какого-либо интеллектуального потенциала. «Пепельница» не идет ни в какое сравнение с фигурой Газан-хана и идеей имперского космополитизма.

Есть ли сегодня место Газану в Казани? Я предлагаю моим читателям самим ответить на этот вопрос в комментариях. На мой взгляд, мы имеем право знать о максимально широком спектре видения того мира, в котором живем. Пусть это будут линзы православного русского видения, немецкого, еврейского или марийского. Все это наша история и богатство, разнообразные комбинации элементов которого будут служить источником вдохновения для последующих поколений. В такой парадигме, нормализующей культурное разнообразие, Газан оказывается не орудием национальных сантиментов, а плодородным полем для творчества. Будь то современный дизайн, архитектура или же сама методология общежития в современном мире, вне зависимости от происхождения.