Игорь Гундаров: «Коронавирус: нечего гнать паническую пургу!»

«Мы считаем себя венцом природы, а вирусы «считают» нас всего лишь унавоженной почвой»

— Игорь Алексеевич, как вы оцениваете ситуацию с пандемией коронавируса в России? Какая сегодня волна, будут ли еще?

— Волны были, есть и будут. Ежегодно циклами по три: первая — в конце сентября, вторая — в конце декабря, третья — в марте – апреле. Плюс бывают ацикличные всплески.

— Исчезнет ли коронавирус?

— Никогда не исчезнет.

— Выходит, мы все время будем жить в эпидемии?

— Нет.

— А как же, если коронавирус не исчезнет?

— Ответы на эти вопросы требуют расширенной информации. Когда состоялась первая встреча Владимира Путина с учеными, среди них был академик Александр Чучалин. Он сказал примерно так: «Владимир Владимирович, у вас установка на уничтожение коронавируса. Но, понимаете, ребенок родился, мать приложила его к груди — и у него уже коронавирус. И так было всегда».  

— Как же мы жили в неведении до этого времени и почему вдруг коронавирус обострился?

— Это как про неуловимого ковбоя Джо — неуловимого, потому что его никто не ловил. Прежде таким массовым тестированием на коронавирусы, а их несколько десятков, не занимались. И к ним не привлекалось внимание. Если захотеть, можно точно так же раскрутить страх к пандемии герпеса. Им заражено 90–95 процентов населения. Тогда все пневмонии — от герпеса? Глупость. Этим хочу показать, насколько можно запутать общественное сознание и самих себя. Существует понятие «убиквитарность вирусов», то есть они повсюду! Они были с нами всегда. И наша ДНК в значительной степени сформирована вирусами. Не было бы вирусов — не было бы нас в том виде, в котором сейчас существуем. Ведь в каждом из нас целая галактика микробов, примерно по 2,5 килограмма. Мы считаем себя венцом природы, а вирусы «считают» нас всего лишь унавоженной почвой. Есть понятие «микробиота» — совокупность устойчиво сосуществующих микроорганизмов.

— Но на нашей памяти никогда столько знакомых людей не болело, не лежало в больницах, столько не умирало!

— А вы считали, сколько было тогда, чтобы сравнивать? И почему решили, что все это от коронавируса?

— Так это случилось за последние два года, у всех симптомы одни и те же.

— В 2020 году уже говорили о пандемии, начались локдауны, а уровень смертности не отличался от обычных ОРВИ (острые респираторные вирусные инфекции).  

— В начале — обычный, а потом стал нарастать.

— В начале — это апрель – декабрь 2020 года, когда не было значительного превышения заболеваемости. И в 2021-м до апреля. А с мая — другая ситуация, начался значительный подъем.

«Наша ДНК в значительной степени сформирована вирусами. Не было бы вирусов — не было бы нас в том виде, в котором сейчас существуем» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Я как эпидемиолог не вижу наличия эпидемии»

— Отчего это случилось?

— Вам говорят, что от эпидемии коронавируса. А я как эпидемиолог не вижу наличия эпидемии. Ведь закон о противоэпидемических мероприятиях базируется на понятии «угроза здоровью населения». Если есть угроза здоровью, то нужно вводить режим повышенной готовности или эпидемической опасности. Но с позиций эпидемиологии слово «угроза» еще ничего не означает.

— Теоретически угроза есть всегда.

— И теоретически, и практически угроза есть всегда! Вот вы выходите зимой на улицу, и угроза появляется — поскользнулись, упала сосулька, наехал автомобиль, продуло сквозняком. То есть выходить на улицу есть угроза здоровью. Но оставаться дома — тоже угроза здоровью. У вас будет гиподинамия, нет солнца и свежего воздуха, непонятно, из какого материала сделаны стены и так далее.

— Само рождение человека есть угроза его смерти.

— Так точно. Если бы он не родился, не было бы смерти. Угрозы есть всегда и везде. Поэтому неправильно использовать в законе термин «угроза здоровью» как критерий эпидемии.

— В таком случае что понимается под «эпидемией»? 

— Удивительно, но четких определений для эпидемии и пандемии нет. А как можно осуществлять противоэпидемические мероприятия, не зная, что есть эпидемия? Распространено мнение, что эпидемия — это когда число заболевших превышает 3–5 процентов населения. С научных и практических позиций — смешно. Например, в Казани пять человек заболели холерой. Включать противоэпидемические мероприятия? Нет, если следовать заявленной логике. А когда? Когда будет 5 процентов. Но 5 процентов для России — это 7 миллионов человек. Спокойно ждать, когда заболеют холерой 7 миллионов?! Неправильно.

— А что правильно?

— Когда есть превышение порогов опасности. Эпидемия — это уровень заболеваемости, превышающий пороговые значения для данной территории. Если два человека заболели холерой — это вспышка. Тут же ограничиваем перемещения, въезд-выезд запрещаем, вводим региональный контроль. Еще 10 заболевших да на разных территориях — уже, пожалуй, эпидемия. А пандемия означает нескольких стран с наличием эпидемии.

— Как определяют пороговые значения?

— Инфекции по силе опасности разные. Одно дело, допустим, чума, а другое — вирус гриппа. Если чума появилась у нескольких человек в городе, сразу нужно вводить противоэпидемические мероприятия. А если грипп — чихают и кашляют тысячи, и это обычное явление.

— Тогда почему выпущен непрофессиональный закон?

— Потому что ученых отстранили от принятия решений.

— По всему миру отстранили?

— По всему миру!

— Заговор какой-то?

— Амбиции у политиков зашкалили, вот крыша и поехала. Решили, что сами разбираются во всем. Ведь посмотрите, во всех штабах по борьбе с коронавирусом нет эпидемиологов, вирусологов, иммунологов. А кто там есть? Служба внешней разведки, ФСБ, Роспотребнадзор, министр здравоохранения, который не вирусолог и не эпидемиолог. Есть также представители РЖД, экономики, но нет ключевых фигур. И написали закон без участия эпидемиологов. А эпидемиолог сказал бы: угроза существует всегда, вопрос лишь в ее величине, то есть пороге. Поэтому критерием введения противоэпидемического режима нужно принимать не угрозу опасной болезни, а превышение порога угрозы.

«Детская заболеваемость до двух лет в 20 раз выше, чем у взрослых. И это нормально, потому что у младенцев не выработан иммунитет, а с возрастом он формируется, и подростки перестают болеть» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Ничего нового коронавирус и его хитрый штамм «Омикрон» не принесли»

— Как количественно определить величину порога?

— Для этого нужно посмотреть средний уровень заболеваемости данной болезнью за последние примерно пять лет. Но средняя величина еще не порог, потому что цифры из года в год колеблются. По законам статистики к средней величине надо добавлять плюс-минус разброс (называется «сигма»), и вводится понятие «верхний толерантный предел». Вот эти верхние толерантные пределы есть основание, чтобы говорить о наличии эпидемии или ее отсутствии.

— Получается, что у разных болезней пороги могут быть разными?

— Конечно, у разных болезней пороги разные. Для гриппа будет один порог, а для лепры — другой. Необходим опыт наблюдения во внеэпидемические периоды, по которым рассчитывается величина среднего значения. Исходя из этого определяется граница, превышение которой есть сигнал для противоэпидемических мероприятий.

По сезонным простудным заболеваниям Роспотребнадзор разработал «Методику расчета эпидемических порогов по гриппу и ОРВИ по субъектам РФ». По ним он еженедельно сравнивает заболеваемость с рассчитанными порогами. Мы ввели эти цифры в Excel и получили «стенобитную машину», чтобы пробить стену эпидемиологического мракобесия. Населению надо давать не абсолютные цифры заболевших, а по отношению к пороговым значениям: превышены или нет. Если заболевших много, но пороги не превышены, значит, все нормально. Сейчас 90 процентов людей являются носителями вируса герпеса. И все живы и практически здоровы. Значит, 90 процентов для герпеса — это нормально. А для полиомиелита и 0,09 процента много.

Тут мы подходим к очень важной теме — норме заболеваемости. Люди подвержены инфекциям — это нормально. Сейчас поставлена цель уничтожить коронавирус вместе с другими вредными вирусами. Неправильно. Коронавирусы должны быть, но только до определенного уровня размножения. Что ниже — это нормально, а что выше — повод для мероприятий. То есть впервые вводится понятие «норма заболеваемости». Нормально (естественно), что в мире каждый день кто-то болеет холерой, чумой или полиомиелитом? Нормально, если уровень заболеваемости низкий. В таком случае не требуются противоэпидемические меры.

— Какой порог ОРВИ можно считать нормальным?

— Смотрю график нормальной заболеваемости ОРВИ в Москве понедельно на 10 тысяч человек за 2018 год. На графике мы видим пик в январе. Сейчас нам говорят с ужасом в голосе — в январе случился всплеск коронавируса, и надо срочно вводить ограничительные меры! А этот график отвечает: всплеск заболеваемости в январе — это нормально! Так и должно быть! Затем идет снижение и наименьший уровень летом, а в сентябре – октябре снова подъем. Потом снижение и опять пик в январе. И так из года в год. Плюс разброс уровней от года к году, то есть статистическая сигма. Верхние пределы сигмы — это толерантные пределы нормы. Все, что выше, — эпидемия. Летний уровень — 20 случаев на 10 тысяч населения. А в январе — 110 случаев! Значит, это нормально, что зимой и осенью болеет в 5–6 раз больше людей, чем летом.

— И так одинаково по регионам?

— Еще одно заблуждение, что в норме заболеваемость должна быть везде одинаковой. Поэтому, когда в одном регионе заболеваемость в 3 раза выше, чем в другом, говорят о плохой работе системы здравоохранения.

— А как надо оценивать?

— Берем графики по Адыгее и Мурманской области. По абсолютному значению в Мурманске заболеваемость почти в 3 раза выше, чем в Адыгее. Наверное, в Мурманске здравоохранение плохое, а в Адыгее хорошее? Нет, в Мурманске холодно и поэтому более высокая заболеваемость. Зато летом тепло и там, и там, потому кривые графиков практически сливаются.

— Много говорят о том, что коронавирусом стали болеть дети, чего раньше не случалось или случалось редко.

— Нас пугают, что детская заболеваемость превышает взрослую, поэтому детям надо срочно вакцинироваться. Смотрим повозрастные данные: детей 0–2 года, 3–15 лет, от 15 лет и старше. И видим, что детская заболеваемость до двух лет в 20 раз выше, чем у взрослых. И это нормально, потому что у младенцев не выработан иммунитет, а с возрастом он формируется, и подростки перестают болеть. А сезонные волны у детей такие же, как у взрослых.

— И так было всегда?

— Думаю, что всегда. Ничего нового коронавирус и его хитрый штамм «Омикрон» не принесли.

«Грипп почти исчез, а заболеваемость не уменьшилась. За счет чего? Свято место пусто не бывает»

— Но COVID-19 — это новая инфекция, для которой нормативы еще не выработаны. Должно, наверное, пройти время, чтобы определить толерантные пределы?

— Такой вопрос задают часто: как оценивать норматив для ОРВИ, которые раньше не отслеживались? Считается, что микробы в организме живут в хаосе. Хотя давно известно понятие «микробиота» — совокупность микроорганизмов, формирующих экологическую систему. И живут они не хаотично, а «племенами»: племя вируса гриппа А, племя вируса гриппа В, племя кишечной палочки, золотистого стафилококка, коронавируса. И есть законы взаимодействия между «племенами». Одни между собой дружат, другие враждуют, когда уменьшение одного ведет к увеличению другого. Ведь сегодня мы, кроме коронавируса, ничего не измеряем. Как будто нет других микробов: вирусов, палочек, грибов и прочих. Даже ввели непонятный для врача термин: «смерть с коронавирусом». По этой логике давайте также писать в диагнозах и «с герпесом». И все смерти — инфаркт, инсульт, перелом шейки бедра и другие классифицировать как с герпесом. Такой маразм у нас в статистике.

Поэтому надо отслеживать патогенность не отдельного коронавируса, а биоты в целом, суммарно все респираторные возбудители. И считать не по отдельности каждый, а весь столбик. Тогда вдруг видишь, что, например, коронавирус уменьшается, а вирус гриппа увеличивается, и суммарный столбик становится выше. Уменьшается одно, но увеличивается другое. И результат может оказаться неблагоприятным. Например, доказана конкурентность отношений вируса гриппа и коронавируса: они враги.

— Выходит, подавляя грипп, мы взрастили коронавирус?

— Вполне возможно.  

— И если подавим коронавирус…

— Неизвестно, что придет. Может оказаться, станет хуже. Мы посмотрели заболеваемость отдельно ОРВИ и вируса гриппа с середины 2000-х. Грипп почти исчез, а заболеваемость не уменьшилась, даже выросла. За счет чего? Свято место пусто не бывает. Туда втянулось что-то другое, хуже гриппа. Вывод с позиций эпидемиологии: нужно смотреть вирусы и бактерии не по отдельности, а всю совокупность биоты и оценивать ситуацию по суммарной микробной нагрузке.

Кстати, раньше ставился диагноз «ОРЗ» — острые респираторные заболевания. Для участкового врача лучше говорить «ОРЗ», поскольку сходу невозможно определить, это вирусная пневмония или бактериальная. При первой встрече ставится диагноз «ОРЗ», а дальше разбирайтесь с помощью анализов. Поэтому нужно оценивать патогенность ситуации по суммарной нагрузке всех ОРЗ.   

— Если проследить суммарную нагрузку всех респираторных возбудителей, видите ли вы какое-то отличие пандемийных годов? Как изменилась эта нагрузка в 2020–2021 годах по сравнению с тем, что было раньше?

— В 2020-м не было превышений пиков, которые имелись в предшествующие годы. Колебания возникали, но превышений не было. Для динамического наблюдения мы использовали «эпидемические паспорта года» — траектории годичных волн. И видим, что в 2020 году амплитуды волн не превышали максимумы предшествовавших лет. А в 2021-м — существенное увеличение, но не от коронавируса.

«КТ не показывает специфических симптомов коронавируса, а только наличие воспалительных явлений» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Ставить по КТ диагноз «коронавирусная пневмония» — маразм!»

— Не было раньше такого, чтобы коронавирус так сильно поражал людей, чтобы массово люди попадали в больницы, чтобы легкие так сильно поражались, чтобы так много умирали. Это не фейк, мы все это видим в реальной жизни! Да, какие-то меры предпринимаются избыточно, но количество заболевших огромно.

— Я с вами соглашусь в том, что стационары забиты, что скорая помощь перегружена. Такого раньше никогда не было. А из-за чего? Первая причина в том, что руководство борьбой с эпидемией осуществляют не профессионалы, а «эффективные» менеджеры. Поэтому в штабах по борьбе с коронавирусной инфекцией нет эпидемиологов, вирусологов и клиницистов. Во-вторых, во время оптимизации здравоохранения позакрывали половину инфекционных больниц. Помню, кажется, в 2007 году Владимир Владимирович говорил: «Зачем нам столько инфекционных больниц? Эпидемий-то нет». И аргумент дальше: «Эти больницы находятся в центре Москвы, а земля здесь дорогая, плюс плата за отопление, освещение». И Собянин повторял: «Зачем нам пустующие койки?» А ведь инфекционные больницы — это самые сложные по конструкции и организации медицинские учреждения. Требуются мельцеровские боксы, раздельные потоки пациентов, изолированная вентиляция, чтобы не смешивалась инфекция. Их все позакрывали. Врачи-инфекционисты рыдали! Численность эпидемиологов сократили на 60 процентов! Мы теперь штучный товар. В-третьих, стандарты, запрещающие врачам думать. Делай так, как написано в бумажке. Даже если видишь, что больному от лечения хуже, не обращай внимания. Иначе попадешь под суд. Отсюда масса назначений ненужных антибиотиков, подавляющих иммунитет гидроксихлоракина и гормонов, противовирусных препаратов с токсичным действием и других. Или мода на борьбу с цитокиновым штормом. А как часто он встречается? Не нашел убедительной статистики. Но из практики знаю, что нечасто. Тогда зачем всех лечить гормонами, подавляя иммунную активность? В результате, задушив иммунитет у пациента, подставляют его под внутрибольничную инфекцию.

— Такого в Советском Союзе не было?

— Избави бог! У нас был принцип «лечить не болезнь, а больного». А то, что применяется сегодня, — это американский подход. Ставить по КТ диагноз «коронавирусная пневмония» — маразм! КТ не показывает специфических симптомов коронавируса, а только наличие воспалительных явлений.

В-четвертых, с перепугу расширили критерии направления в стационар. Посмотрите первые методические рекомендации минздрава. Их писали точно не клиницисты и не грамотные организаторы здравоохранения. Если у человека температура 37,7 и болит голова, врач должен был ставить диагноз «подозрение на коронавирус» и срочно направлять в стационар. Если температура 37,7 и боль в груди — коронавирус. В результате возникла лавина ложно нуждающихся в госпитализации пациентов. Отсюда гигантские пробки из машин скорой помощи, ожидающих по 6–9 часов возможность сдать больных в приемные отделения. И создалось впечатление, что заболевших — миллионы. А на самом деле профанация в логистике инфекционных процессов, бардак от вмешательства неспециалистов. Сегодня такие очереди редки, потому что жизнь вправила мозги. Недавно министр здравоохранения РФ Михаил Мурашко сказал: «У нас 77 процентов больных лечатся дома». А в 2020–2021 годах эти 77 процентов направлялись в стационар.    

— Но «Омикрон» все-таки легче протекает, поэтому и лечат дома.

— Начальные симптомы примерно одинаковые. Просто убедились в своей некомпетентности и послушали нормальных врачей.

«Ему был дан приказ за одну ночь перепрофилировать Коммунарку в «ковидный» госпиталь. И он с гордостью сказал: «Мы успели!» Фото: © Алексей Майшев, РИА «Новости»

«Из-за смешивания в неприспособленных больницах разных инфекций возник массовый сепсис»

— А почему огромное количество больных попадало в реанимацию? Главврачи нам говорили, что никогда не было такого количества с большим поражением легких.

— Во-первых, поскольку непрофильных больных появилось много, начали перепрофилировать под коронавирус обычные стационары. В Москве — челюстно-лицевой госпиталь, научный центр колопроктологии, бюро медико-социальной экспертизы, медицинский биофизический центр, НИИ акушерства и перинатологии, НИЦ питания и безопасности пищи и тому подобное. И лечить тяжелые пневмонии стали биофизики, диетологи, колопроктологи, медэксперты и так далее. В Казани, я думаю, творилось то же самое. Во-вторых, ошибочная тактика применения ИВЛ для легочных больных. Первыми об этом заявили американские врачи. В США летальность при ИВЛ составила 80 процентов. В-третьих, из-за смешивания в неприспособленных больницах разных инфекций возник массовый сепсис. На эту тему рекомендую посмотреть доклад главврача Коммунарки Дениса Проценко, который он сделал в конце 2020 года. Ему был дан приказ за одну ночь перепрофилировать Коммунарку в «ковидный» госпиталь. И он с гордостью сказал: «Мы успели!» А что такое за ночь перепрофилировать 800-коечный стационар? Профанация. В результате, показывает Проценко на графике, случилось 15-кратное увеличение летальности.

— Выходит, пациентов заразили чем-то уже в больнице?

— Выходит. Проценко — хороший специалист по анестезиологии и реанимации, но не инфекционист. Однако не он виноват. Посмотрите, четверть из числа всех умерших умирали в первые три дня от острого состояния: токсический шок, легочная недостаточность, тромбозы. А остальные 75 процентов смертей — от сепсиса из-за внутрибольничной инфекции. В структуре самого сепсиса четверть приходится на клебсиеллу — устойчивую к антибиотикам палочку с летальностью 30–40 процентов. Далее — золотистый стафилококк, синегнойная палочка, кишечная палочка. А где коронавирус? Его нет. Идет смешивание внутрибольничной инфекции, в которой нет коронавируса. Поэтому столько умирающих. 

— Но мы по Казани знаем положение дел в больницах от врачей «красной зоны». Не было же раньше такого огромного количества больных с большим поражением легких.

— «Мы знаем» для меня не аргумент. Дайте цифры и докажите, что это коронавирус, а не клебсиелла.

— Значит, мы сегодня своими врачами и больницами убиваем людей тысячами?

— Да. Но виноваты в этом не лечащие врачи, а непрофессиональные «эффективные менеджеры» в организации здравоохранения.

«Меня перевезли в «красную зону» — все, заказывай белые тапочки, отсюда живые не выходят. Зачем это делать? Такое же ощущение у врачей» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Никогда в истории российского здравоохранения не было, чтобы за один год умерли 600 врачей!»

— Но врачи же не дураки, они видят, что происходит! Они искренне верят в то, что делают все правильно.

— Давайте отделим мух от котлет. В начале этой вакханалии были случаи, когда руководители больниц выбрасывались из окон. Почему? Потому что их заставляли перепрофилировать неприспособленные стационары под «ковидные» госпитали. А они понимали глупость приказа, и честь была дороже. Легче расстаться с жизнью, чем унижать врачебную совесть. А еще около 600 врачей погибли за это время.

— Заразившись?

— Не знаю. И никто не знает — вот дикость. Задаюсь вопросом: где государственная комиссия по разбору причин врачебных трагедий? Никогда в истории российского здравоохранения не было, чтобы за один год умерли 600 врачей! И государственная комиссия должна разобраться, от чего они умерли. В советское время, если врач в инфекционной больнице умер от инфекции, тут же комиссия создавалась: что не так, почему заболел? И принимались профилактические меры.

— Может, они умерли от той же страшной болезни, от которой умерли сотни их сограждан?

— А вы мне докажите, что это так! Я разговаривал с врачами из «красной зоны». Они мне говорят: попробуйте поработать в таких условиях. Во-первых, паническое ощущение от выражения «красная зона». У больных возникает чувство обреченности: меня перевезли в «красную зону» — все, заказывай белые тапочки, отсюда живые не выходят. Зачем это делать? Такое же ощущение у врачей. Одна доктор рассказывала: «Захожу в „красную зону“, и меня охватывает ужас». Она мать-одиночка, у нее двое детей. «Что будет с моими детьми?!» И вот в таком состоянии находиться каждый день. Далее, все надевают противочумный резиновый костюм! Зачем? В советские годы при сезонных вспышках мы обслуживали больных, даже не надевая маски. Но не болели. 

— А сегодня врачи вынуждены быть в памперсах, потому что защитный комбинезон снимать нельзя…

— Да, в памперсах. Только представьте, каково несколько раз за день мочиться под себя. Отсутствует теплообмен, гипертермия, гипоксия. Маска с защепками, чтобы воздух не проходил, от которой появляются пролежни. Перчатки зачем? От пота целый день ходят мокрые. Во время перерыва расстегиваются — и сквозняк, охлаждение. Один врач писал, что вечером раздевается, и из галош вытекает по полстакана пота. Поработайте в таких условиях каждый день по 12 часов. Не исключено, что столько смертей от невыносимых условий работы.  

«Если болезнь затянулась и вдруг стала тяжелее, температура сохраняется несколько дней под 40 градусов, есть основание заподозрить неладное, и лучше госпитализироваться» Фото: «БИЗНЕС Online»

Как сам Игорь Гундаров лечился от «коронавируса»?

— Когда вы заболели, зачем легли в больницу, а не лечились дома? (Айрат) Вы не боялись, что вас там заразят?

— Я же обычный нормальный врач, не дилетант и популист. У нас существуют обоснованные критерии для госпитализации. Первое — если болезнь затянулась и вдруг стала тяжелее, температура сохраняется несколько дней под 40 градусов, есть основание заподозрить неладное, и лучше госпитализироваться. Второе — это возникновение одышки, легочной недостаточности. Я болел дома пять дней — нетипичное течение, желудочно-кишечная форма. Сходил в поликлинику на рентген — двусторонняя нижнедолевая пневмония. Вызвал участкового врача для больничного, взяли ПЦР-пробу, ответ через два дня — коронавируса нет. На 6–7-й день состояние ухудшилось, два дня температура под 40. Чувствую, дело серьезное, но еще могу сам справиться. Однако у меня в семье пять врачей, и все на меня навалились: «Представляешь, ты умрешь от коронавируса, какой позор!» Приехала скорая помощь — поезжайте на КТ. КТ показала 35–40 процентов поражения легких, и мне поставили диагноз «коронавирус». На каком основании? Настояли на госпитализации. Спросил, куда повезут. В АТЦ «Москва». Чего надо бояться в больнице? Внутрибольничной инфекции. А АТЦ — это автосалон площадью как стадион, несколько этажей с высокими потолками. И я решил поехать. Даже стало интересно посмотреть ситуацию изнутри. В АТЦ на этаже, где я лежал, наверное, раньше ремонтировали и красили машины, поэтому там обилие точек приточно-вытяжной вентиляции. Практически над каждой кроватью своя мощная вентиляция. То есть индивидуальные воздушные столбы и затруднение смешивания инфекций. Отсюда совет при экстренном строительстве инфекционных госпиталей: нужно создавать малозатратную, индивидуальную приточно-вытяжную вентиляцию.

С врачами провели пару мини-конференций. Они говорили: «В таких условиях очень тяжело работать — комбинезоны, маски, перчатки». Еще момент — все больные кашляют, многие с мокротой. В советское время обязательно делали бы посев на определение чувствительности микрофлоры к антибиотикам, чтобы назначать точное лечение. А тут этого не делали. Почему? Врачи отвечают: «Мы все прекрасно знаем, но это не прописано в стандартах. И фонд обязательного медицинского страхования (ФОМС) не оплатит процедуру». Получается, врачами командуют чиновники ФОМС, они же и стандарты прописывают. А отсюда смерти из-за ошибочного лечения. По этой причине умер академик Николай Николаевич Филатов, мы с ним единомышленники с самого начала коронавирусного психоза. 

— Мы с ним интервью делали. А позже он умер от коронавируса.

— Да, он умер. Я тоже переживал, что от коронавируса. А потом прочитал интервью его сына. В больнице Филатова лечили от коронавируса. И только к концу второй недели решили сделать анализ мокроты. А там клебсиелла, устойчивая к антибиотикам и с летальностью 30–40 процентов! Так вот, Филатов умер от клебсиеллы. И виноват в этом ФОМС. В Коммунарке каждый четвертый умерший от сепсиса умирает от клебсиеллы.

— А как вас лечили в больнице?

— Назначили несколько препаратов, но я втихую принимал только антикоагулянты, и ставили капельницы с небольшой дозой кортикостероидных гормонов.

Один мой знакомый настойчиво советовал пить раствор пищевой соды. Я попробовал, хотя в душе смеялся, мол, глупость. А потом почитал, что при обширных воспалительных процессах происходит сдвиг pH крови в кислую сторону. Развивается ацидоз, дающий ту же клиническую картину, как у умерших от коронавируса. А ацидоз лечат внутривенными вливаниями раствора гидрокарбоната натрия. Думаю, надо всем измерять кислотность крови и включить в протоколы лечения.

— Как вы себя чувствуете сегодня, последствий нет?

— Все нормально.

«К самому ПЦР-тесту много вопросов относительно его валидности, то есть способности ставить точный диагноз. Что он измеряет? Десятки фирм производят ПЦР-реактивы. А вы мне докажите, что они точно измеряют одно и то же!» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Больнице экономически выгодно, чтобы был коронавирус, потому что за него платят в 40 раз больше»

— После коронавируса у многих осложнения бывают.

— А кто доказал, что это только постковидные осложнения? Разве у других пневмоний не бывает тяжелых последствий? Крупозная пневмония поражает все органы. Чтобы доказать именно постковидные осложнения, нужно взять хотя бы по 50 больных с клебсиеллой, с вирусом гриппа, с пневмовирусом, с синегнойной палочкой, с коронавирусом и сравнить, какие у них были осложнения. Таких исследований я не знаю. Поэтому то, что приписывают коронавирусу, может быть следствием и других нозологий.  

— А как же тромбоз, инфаркт, инсульт после коронавируса?

— Докажите мне, что это случилось именно сейчас и не было при других заболеваниях. Возьмите банальную ангину: неделю поболело горло, а через месяц эндокардит, порок сердца и смерть.

— Вам ПЦР-тест делали в больнице?

— Сначала в поликлинике — результат отрицательный. А в больнице — положительный. Я тут же попросил сделать еще раз. Результат не сообщили. Больнице экономически выгодно, чтобы был коронавирус, потому что за него платят в 40 раз больше.

Кстати, к самому ПЦР-тесту много вопросов относительно его валидности, то есть способности ставить точный диагноз. Что он измеряет? Десятки фирм производят ПЦР-реактивы. А вы мне докажите, что они точно измеряют одно и то же! По требованиям эпидемиологии для этого нужен центр стандартизации и контроля качества. То есть создается федеральный центр с участием ученых, и всем лабораториям рассылаются наборы с разным составом — коронавирус, вирус гриппа, риновирус, оливковое масло, куриные окорочка и так далее. И тест должен не ошибиться. Иначе — как орел и решка. Миллиардер Илон Маск в 2020 году сдал четыре ПЦР-теста в один день в одном кабинете. Результат — два положительных и два отрицательных. Поэтому, чем я болел, не знаю.

— После этого вы проверили антитела у себя?

— Нет. А зачем? Вам внушили, что только антитела защищают от болезни! У организма много уровней защиты, где антитела — лишь последний рубеж.

— Но наличие антител показывает, что человек переболел коронавирусом.

— И что? Мне как врачу эта информация практически ничего не дает. Она не повлияет на принятие решений. Когда я занимался лечением больных, то исповедовал следующий принцип: добивайся постановки диагноза в том случае, если это поможет выбрать правильный совет. В противном случае это твой личный интерес и не мучай больного. К тому же минздрав в инструкции к «Спутнику V» признал, что не знает, какой уровень антител является достаточным.

«Сегодня все внимание уделяется вирусу и переносчикам (маски, локдаун). И совсем забыли о человеке, о его резервных возможностях. Все свели к вакцинации» Фото: «БИЗНЕС Online»

«У вирусов должны быть рецепторы, воспринимающие магнитные сигналы и реагирующие на них»

— В начале разговора вы обещали объяснить природу волн заболеваемости.

— Откуда они берутся и от чего зависят? Первая волна начинается в конце сентября и продолжается месяц на подъем и месяц на спад. Вторая волна начинается в конце декабря: взлет в январе и спад в феврале. Третья волна происходит в марте – апреле. Минимальные показатели — в июне – августе. Получается четыре волны — три с плюсом по заболеваемости и одна с минусом. И так из года в год. Более того, общая смертность и неинфекционные заболевания подчиняются таким же колебаниям. Не только у взрослых, но и у детей. По всем странам Европы и Америки. Как объяснить эту закономерность? У науки нет ответа. Вероятно, что-то глобальное.  

— От влияния Солнца зависит?

— Может быть. Ведь перечисленные стартовые месяцы приходятся на осеннее и весеннее равноденствия (22 сентября и 22 марта), летнее и зимнее солнцестояние (22 июня и 22 декабря). А что из космоса может оказывать такое устойчиво цикличное влияние? Мой приятель из Челябинска, 94-летний дизайнер Эрик Кириллов, высказал предположение о воздействии на земную жизнь магнитного поля Солнца.

— Это идеи Чижевского и Вернадского…

— Да. Но над ними пока смеются. А как иначе объяснить выявленную закономерность? У солнца есть вредные магнитные излучения, которые проходят через защитную магнитную оболочку Земли. Земля вращается по скошенной эллипсоидной орбите. Наибольшее расстояние до солнца — в июне, и тогда смертность самая низкая. А наименьшее расстояние — в январе, и тогда смертность наибольшая.

Кроме цикличных волн бывают еще ацикличные. В 2021 году такое случилось в июне – июле. Я как раз тогда заболел. Причиной ацикличных подъемов, вероятно, служат магнитные бури на солнце, по Чижевскому. И действительно, в июне – июле была мощная магнитная буря, накрывшая европейскую часть России и Сибири. Посмотрите в интернете. Так же и сейчас — ацикличный почти вертикальный взлет «Омикрона», с огромной скоростью и амплитудой, вдобавок к январской волне. Должно быть, что-то необычное на Солнце. Так и есть — мощнейший всплеск солнечной активности, протуберанец размером с Сатурн!

Выходит, у вирусов должны быть какие-то рецепторы, воспринимающие магнитные сигналы и реагирующие на них. Вы, наверное, видели по телевизору, как огромная стая рыб мгновенно изменяет траекторию движения. То же самое наблюдается у стай птиц, выписывающих хороводы и узоры миллионами. Это называется мурмурация. Значит, существует какой-то управляющий ими сигнал. В отношении волн инфекций это сила солнечных магнитных протуберанцев. Наше открытие помогает предлагать людям разумные профилактические действия.

— И мутации вирусов совпадают с этими волнами?

— Похоже, что так. Становится объяснимой одновременная заболеваемость и мутируемость сразу по всем странам мира. Сейчас господствует гипотеза «нулевого пациента». Какой-то китаец пошел случайно на какой-то рынок в Ухани, съел какую-то рыбу, заболел, и от него пошла эпидемическая волна по миру. Не пойди он на рынок, ничего не было бы. И все мутации, мол, происходят от нулевых пациентов, у которых мутирует единичный вирусенок. А потом со скоростью звука заражаются окружающие люди и разлетаются по миру. Затем вдруг все мгновенно исчезает. Смешно. В реальности мутации происходят одновременно по многим странам от воздействия какого-то мутагенного фактора. Им может оказаться определенной частоты магнитная волна.

— Нейроковид — это совершенно новая разновидность коронавируса. Специалистами уже доказано, что болезнь поражает не только легкие, но и практически все наши органы. Это так или очередная страшилка с целью сохранения «ковидной иглы»? (Рушания)

— А за нейроковидом последуют альфа-нейроковид, потом бета-нейроковид и так далее. Бесконечные мутации вирусов — это их способ защищаться от внешних угроз. Поэтому мутации вирусов вечны. И нечего гнать паническую пургу.

— Так что нам делать?  

— Надо вспомнить, что любая эпидемия состоит из триады: агент с источником, переносчик и воспринимающий субъект (реципиент). Сегодня все внимание уделяется вирусу и переносчикам (маски, локдаун). И совсем забыли о человеке, о его резервных возможностях. Все свели к вакцинации. Но гуморальный иммунитет — это последний антимикробный барьер в защитной системе организма. Перед ним множество эшелонов защиты, начиная с кожи. Я возражу Владимиру Владимировичу, который сказал, что есть только два пути — привиться или заболеть. Есть третий путь, в 100 раз эффективнее: заняться реципиентом, организмом человека, чтобы он не заболевал.

Продолжение следует…