Григорий Чухрай о казанском писателе: «Я не читал о войне ничего подобного»

«Юрий Белостоцкий принадлежит к поколению писателей, которое пришло в литературу непосредственно с фронтов Великой Отечественной войны»

Современник классиков

«С волнением прочитал вашу мужественную и честную повесть и полюбил ее. В ней много существенного, настоящего, верно увиденного и глубоко понятого, что не потеряло актуальности и по сей день. Мне кажется, что за последние годы я не читал о войне ничего подобного. Спасибо вам», — написал Юрию Белостоцкому кинорежиссер Григорий Чухрай, тоже фронтовик Великой Отечественной, лауреат Ленинской премии, создатель многих лент, вошедших в хрестоматию мирового кинематографа (его легендарная «Баллада о солдате» была в свое время номинирована на Оскар, а «Сорок первый», «Чистое небо» и другие картины составляют славу отечественного кино). Юрий Грибов, секретарь Союза писателей РСФСР, приводит это письмо в качестве своеобразного эпиграфа к своей публикации в «Вечерней Казани» о творчестве Белостоцкого (ВК от 16 апреля 1982 года). В ней не уточняется, какую конкретно повесть имел в виду мэтр кинематографа, но — вот парадокс! — в нашем случае это вовсе и не обязательно: аналогичные комплименты вполне можно отнести ко всем повестям и рассказам казанского писателя и журналиста.

А комплименты серьезные по своему масштабу. Вряд ли автор лучших картин о Великой Отечественной обошел вниманием наших главных военных классиков-литераторов — Алексея Толстого, Константина Симонова, Александра Бека, Андрея Платонова, Илью Эренбурга, Бориса Васильева и многих-многих других. Тем не менее Чухрай подчеркивает, что «не читал о войне ничего подобного», и делает это не в дежурном адресе по поводу каких-то тезоименитств, а в личном послании, явно продиктованном душой.

«Юрий Белостоцкий принадлежит к поколению писателей, которое пришло в литературу непосредственно с фронтов Великой Отечественной войны. Это определило и тематику его произведений — Белостоцкий пишет о войне, о летчиках, так как в прошлом, в годы войны, сам был летчиком», — продолжает автор публикации в казанской «Вечерке». И здесь необходимо некоторое уточнение: если львиная доля наших военных классиков действительно творила непосредственно на фронте, либо сразу по возвращении с войны, то Белостоцкий пришел в литературу много позже, еще и пройдя серьезную, в течение нескольких лет, «обкатку» в цехе журналистики.

«В конце 1945 года, после демобилизации, Белостоцкий был направлен в Уральское управление Гражданского воздушного флота, — сообщает о писателе сайт Национальной библиотеки РТ. — В 1947–1949 годах был председателем республиканского совета ДСО «Буревестник» в Казани, заместителем председателя областного комитета ДОСААФ в Костроме. В эти же годы он начинает заниматься литературным творчеством и вскоре переходит на журналистскую работу. В 1949–1954 годах — литературный сотрудник, затем заведующий отделом костромской областной газеты «Северная правда». В 1953–1955 годах в Костроме выходят его первые книги. Начало литературного творчества относится к 1950-м годам.

В 1955 году Белостоцкий возвращается в Казань. Работает литературным сотрудником, а с 1961 года — заведующим отделом советского строительства газеты «Советская Татария».

Замечательные книги Белостоцкого о войне стали выходить одна за другой

«В командировку уезжал так, будто ненадолго выходил за дверь»

Вот что пишет об этом периоде творческой биографии Белостоцкого Анбиля Позднякова, его коллега именно по журналистскому цеху: «В 60-е годы мы вместе работали в редакции газеты «Советская Татария», даже в одном отделe сидели, который назывался «советского строительства». Его я считаю своим наставником, мудрым и умным старшим товарищем…

В редакции газеты «Советская Татария» он трудился с 1955 по 1969 год. Был собственным корреспондентом, заместителем ответственного секретаря, заведующим отделом. Работал много, увлеченно, писал сам, правил авторские статьи. Отличались его материалы актуальностью, глубиной раскрытия проблем. В командировку уезжал Белостоцкий так, будто ненадолго выходил за дверь, а возвращался с кучей материалов, готовых к публикации.

Высокий, подчеркнуто опрятный, с высоким лбом, еще увеличенным от лысины, о которой принято говорить, что бог ума прибавил, с внимательным, проницательным взглядом, с ироничной, но не обижающей улыбкой, он неизменно оказывался на виду. Его остроумные реплики, веселые шутки всегда были к месту, хорошо воспринимались.

Чаще всего его можно было видеть в общении с Яном Винецким (об этом авторе подробнее читайте в недавней публикации «БИЗНЕС Online» «Казанский писатель-фронтовик произвел Девятаева из изгоев в герои» — прим. ред.), Владимиром Берляндом, Валентином Мещеряковым, Константином Ивановым, Юрием Ананьевым. Все они, бывшие фронтовики, теперь журналисты, легко ладили между собой, хорошо понимали друг друга. Частенько к Белостоцкому захаживали писатели и поэты: Заки Нури, Нури Арсланов, Геннадий Паушкин, Леонид Топчий, Михаил Скороходов.

Белостоцкий в то время и сам имел уже некоторый писательский опыт, но вплотную заняться литературным творчеством еще почему-то не решался. Возможно, хотел отдышаться, преодолеть в себе шок, пережитый во время войны, как следует залечить душевные раны, прежде чем начать их снова бередить.

Но такое время наступило, когда Белостоцкий сел за письменный стол, уйдя из редакции, оставив все другие занятия. Его замечательные книги о войне стали выходить одна за другой. Это повести «С посадкой в тылу», «Небо хранит тайну», «И небо одно, и жизнь одна», «И снова взлет», это рассказы «Отвага», «Короткая спичка», «Из огня да в полымя», «Чертова дюжина» и многие другие… Внимание читателей привлекла и его книга, раскрывшая одну из замечательных страниц в военной летописи нашей республики. В основе книги — исторический факт о том, как простые труженики Татарии — колхозники, рабочие, представители интеллигенции — собрали из своих скудных сбережений во время войны деньги на строительство пикирующих бомбардировщиков для фронта. «Боевые крылья» — таково название книги».

Очерк о своем старшем товарище «Виражи судьбы» (газета «Республика Татарстан» от 6 мая 2004 года) Позднякова начинает с предыстории его появления: «На днях зашла к своей близкой знакомой и застала ее за непривычным занятием. Она, похоже, разбирала домашний архив и разворошила содержимое всех книжных шкафов и полок. Теперь всюду — на столе, диване, полу — лежали книги, фотографии, старые письма, документы, занимая всю полезную площадь комнаты.

— Смотри, узнаешь? — спросила Альфия, подавая мне старенькое фото.

Как было не узнать! Это же Юрий Белостоцкий, ее, Альфии, известный в прошлом журналист и замечательный писатель… Только на фотографии он такой, каким я никогда его не знала: в летном комбинезоне, шлеме, подтянутый, суровый, холодный. Что ж, фронтовик, настоящий военный, летчик. На обороте снимка надпись: «В память о Великой Отечественной войне. Знай, дорогой отец, что твой сын в боях за Родину не посрамит твоего имени. Юрий. Заполярье, 1945 год».

1945-й. Последний год войны. Значит, Юрий воюет уже четвертый год подряд. Сколько же ему было тогда лет?

Теперь уже мы вместе с Альфией — Алушкой, как всегда называл ее Белостоцкий, перебираем все, что лежит у нас под рукой…»

Военный летчик Юрий Белостоцкий перед вылетом на боевое задание

Парнишка из алтайского села Ыныгра

Юрий Вячеславович Белостоцкий родился 17 апреля 1922 года в селе Ынырга Чойского района Горно-Алтайской Автономной области, в семье служащего. Служить в армию Юра ушел 18-летним парнишкой. Родители провожали его с тяжелым сердцем. И неудивительно, ведь только что на Финской войне был убит их старший сын Володя, и вот теперь уходит другой. Войны, правда, нет, но разлука на целых три года удручает. Словно чувствовали они, что пройдет всего один год и вновь разразится война, еще более масштабная и кровавая. Воевать на ней будут все дети Белостоцких: и Юрий, и Виктор, и единственная дочь Ниночка.

В первые же дни войны Юрий был направлен в Челябинскую военно-авиационную школу, наскоро обучен и отправлен на фронт, вначале — на Северо-Западный, затем — Карельский, где и сражался всю войну летчик Белостоцкий, был командиром экипажа, затем командиром 1-й эскадрильи 797-го полка. За боевые заслуги награжден орденами Отечественной войны II степени и Боевого Красного Знамени, многими медалями. Орденом Боевого Красного Знамени он гордился особенно, потому как перед «боевиками» (так называли эту награду летчики) меркли в их глазах все другие ордена, ибо награждали ими за исключительную храбрость и мужество.

76 боевых вылетов совершил Юрий на пикирующем бомбардировщике Пе-2, порой рискованных, дерзких, смертельно опасных. Однажды эскадрилья штурмовала крупную вражескую железнодорожную станцию. Взрывы бомб сотрясали воздух, внизу горели вагоны, склады, рвались нефтяные цистерны, густой черный дым окутывал всю округу. Налет завершился удачно. Но когда, сбросив все бомбы, эскадрилья по сигналу командира повернула назад, вдруг по машине Белостоцкого сбоку ударила огненная трасса. «Фашисты», — успел подумать он, увидев идущих наперерез двух «Мессершмиттов». И в этот самый момент огненные языки охватили крыло его машины, кабину, подобрались к мотору, который скоро заглох, и самолет стал терять высоту. «Прыгай!» — скомандовал Юрий стрелку-радисту и, удостоверившись, что в кабине никого нет, сам выбросился из самолета. Едва раскрылся парашют, он увидел, что прямо на него летит «Мессер». Белостоцкий знал, что фашисты уничтожают парашютистов, и выхватил свой пистолет, чтобы, упредив вражеский выстрел, застрелиться собственноручно. Но вдруг «Мессер» отвалил в сторону и загорелся факелом. Жизнь Белостоцкому спасли подоспевшие в критический момент «Яки».

«…А то и с пулеметом»

Закаленный в боях, Белостоцкий знал, что исход схватки в небе зависит во многом как от командира, так и от подготовленности, слетанности всего экипажа, от стойкости и мужества каждого находившегося в машине. Это доказано уже многими боями. К примеру, таким.

Экипаж Белостоцкого получил от командира полка сложное задание: летчикам надлежало пересечь линию фронта, отыскать в тылу врага аэродром и приземлиться на нем. Там находился наш танковый корпус, накануне с боями продвинувшийся далеко вперед и оказавшийся теперь в окружении. Захваченный у немца аэродром он все еще удерживал, но силы были на исходе, а положение усугублялось и тем, что танкисты остались без связи со штабом: имевшаяся у них радиостанция была разбита в бою. Новая нужна была как воздух. Иначе из окружения не выбраться. Радиостанцию повезет танкистам экипаж Белостоцкого, а оттуда вывезет военного корреспондента, который вместе с танкистами оказался в окружении.

Пробиться через линию фронта и приземлиться на аэродроме Белостоцкому удалось сравнительно легко, если не считать обстрела из вражеских зениток. Передали летчики радиостанцию, забрали корреспондента. Израненного, его — почти мальчишку — устроили в кабине стрелка-радиста.

Едва самолет поднялся в воздух, как сразу был атакован четырьмя «Мессершмиттами». Завязался неравный бой. Летчик отчаянно маневрировал, штурман и стрелок изо всех сил отстреливались. Но вот пулемет стрелка замолк, и сам он на крик командира не отозвался. «Все. Погиб. А теперь конец и нам», — добавил он, когда увидел, что два «Мессера» устремились к незащищенному хвосту его самолета. Но когда те подлетели почти вплотную, когда Белостоцкий похолодел от напряжения, вдруг ударил огонь из крупнокалиберного пулемета, нет, не из вражеского, а из своего, установленного в кабине стрелка-радиста. Два «Мессера», загоревшись, устремились вниз, а два других отступили, ушли.

Не помня себя от радости, Белостоцкий посадил машину и тут же ринулся к кабине стрелка-радиста, однако увидел, что его боевой, отважный товарищ, с которым пройдено столько фронтовых дорог, на самом деле убит. Двух тех «Мессеров» сбил, оказывается, едва живой корреспондент, о котором в пылу боя Белостоцкий напрочь забыл. Теперь тот лежал в скрюченной позе, не в силах оторвать от рукоятки пулемета обмороженные, без варежек, руки и слабо улыбался Белостоцкому.

Юрий Вячеславович много позже одну из своих документальных повестей предварил надписью: «Посвящается бывшему военному корреспонденту А. Шевцову, совершившему в годы войны с автором боевой вылет».

Незабываемая встреча с фронтовым журналистом, возможно, в какой-то степени способствовала выбору Белостоцким профессии после войны…»

Белостоцкий — член Союза писателей СССР с 1958 года. С 1969 по 1976 год был консультантом Союза писателей ТАССР, руководил его русской секцией. Белостоцкий — автор 11 книг, вышедших в Москве, Казани, Костроме. Главная тема его творчества — героика незабываемых грозовых лет, мужество летчиков. Его пьеса «Под голубыми небесами» отмечена премией на конкурсе, объявленном Министерством культуры Татарии.

Рассказ «Короткая спичка»

«Война — это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает»

Специально для «БИЗНЕС Online» оценку творчества Белостоцкого дает Галина Зайнуллина — консультант по русскоязычной литературе и художественному переводу союза писателей РТ:

— В рецензии на повести и рассказы Юрия Белостоцкого журнал «Новый мир» в 1972 году написал: «Надо много летать, долго жить на аэродроме в ожидании очередного вылета, ждать товарищей, которые могут не вернуться, чтобы по-настоящему почувствовать психологию военных летчиков и так уверенно о них писать». Эта оценка по прошествии времени требует существенных добавлений и уточнений.

Белостоцкий выделяется из всей пишущей авиационной братии прежде всего художественностью — неповторимой интонацией и индивидуальным стилем. В произведениях крупной формы его отличает нарочито неторопливое повествование; сосредоточенность на внутренних и внешних изменениях героев, окружающей среды тормозит развитие сюжета. В принципе, содержание каждой из повестей Белостоцкого можно было бы изложить, используя приемы остросюжетной литературы, сведя их тем самым к рассказам. Белостоцкий умеет их писать, владеет малой формой. Его рассказы «Отвага», «Короткая спичка», «Из огня да в полымя», «Чертова дюжина» и другие динамичны, увлекательны, не в ущерб добросовестной выписанности персонажей. Однако писательская стратегия, избранная Белостоцким, первоочередной задачей имеет не развлечение, не воспевание мужества, а наглядную демонстрацию хорошо известной, но не до конца осознаваемой истины: «Война — это ведь не просто кто кого перестреляет. Война — это кто кого передумает».

Взять «Прямое попадание». Повесть начинается с того, что майор Русаков, командир бомбардировочного полка, размышляет, кого послать на задание в разведку, — размышляет на протяжении почти всей первой главы. И описывается это не абы как, а плетением словес: используются длинные предложения, часто занимающие 6–9 строк, нагнетается сложный синтаксис и придаточные, эпитеты и сравнения. Наконец, когда Русаков принимает решение отправиться на боевое задание сам, летчик 3-й эскадрильи лейтенант Башенин и его штурман, лейтенант Овсянников, осмеливаются возразить: «Товарищ майор, зачем вам самому лететь, когда мы можем». Уф!

Так, на основе компрессии читательского внимания строится каждая глава, будь она даже посвящена воздушному бою. В подробностях — от абзаца к абзацу — описывается обстановка: «долгогривые чудовища облаков» и тени от них, лежащие на земле «домовито и сочно, как смоляные пятна», «красные шары эрликонов», «Мессершмиты» «с черными коками винтов». Большое внимание уделяется психофизическому состоянию членов экипажа: у них то деревенеют спины, то потеют ладони, или же рот раскрывается в безмолвном крике «от защемивший грудь сладкой жути» — в зависимости от того, делает самолет «горку» или, наоборот, входит в пике. Белостоцкий пишет так обстоятельно, подробно и убедительно, что повествование становится похожим на компьютерную симуляцию полета. В «Прямом попадании» настолько проникаешься самочувствием Башенина и Овсянникова, попавших в передрягу, что словно на своей шкуре испытаешь, каково это, когда «Мессершмиты» тебя «внушительно щупают темными зрачками пушек и пулеметов».

В его книгах нет «отполированных» образов

Другим достоинством прозы Белостоцкого является отсутствие показного сусального патриотизма: в его книгах нет идеализированных, «отполированных» образов военных летчиков. Так, повесть «И небо — одно, и жизнь — одна» на первых 6 страницах с головой погружает в психологическое состояние человека, попавшего под трибунал, — старшего лейтенанта Шувалова судят по п. «д» ч. 2 ст. 193 Уголовного кодекса РСФСР «за уклонение от выполнения боевого задания и гибель экипажа».

Разумеется, Шувалов ни в чем не виноват: аэрофоторазведку обороны противника в районе линии фронта он произвел, от встречи с истребителями прикрытия не уклонялся, на самом деле они сами бросили его экипаж. Все это выяснится позднее, когда спустя несколько недель неожиданно объявится с бортовым фотоаппаратом в руках штурман Шувалова, выживший при крушении подбитого самолета. Сцена встречи Евдокима Сизова с однополчанами, подло молчавшими или улюлюкавшими во время суда над Шуваловым, невероятна по степени драматического накала.

Да, многие завидовали лучшему летчику эскадрильи, владеющему переворотом через крыло (не на истребителе, а на бомбардировщике!) и хотели превзойти его в технике пилотирования. А начальнику штаба Рожкову не давала покоя Ронечка, невенчанная жена Шувалова, «девчонка дерзкая и своенравная, но ласковая и преданная, как пес». Вот такие они, советские летчики, по версии писателя Белостоцкого, суть неоднозначные живые люди во плоти. Тот же штурман Сизов — отпетая головушка, но при этом «в бою знает все, кроме малодушия», лейтенант Чукрин — «главный закоперщик и горлопан» в истории с неправедным судом, но тоже, как ни крути, хороший воин. Ну а Шувалов, как и все главные герои произведений Белостоцкого, молод, двадцать с небольшим, «обречен на подвиг», романтичен и дерзок, не желая быть «рабом субординации».

Ко всем прочим достоинствам Юрий Белостоцкий — мастер любовной, деликатно нюансированной любовной интриги. «Высокие отношения!» — расхожее и вместе с тем наиболее емкое определение любовного четырехугольника, описанного в повести «И снова взлет». Если в двух словах: миловидная девчушка по прозвищу Малявка из батальона аэродромного обслуживания влюбляется в лейтенанта Левашова, сам он пылает безнадежной страстью к Светлане Петровне, супруге генерала дивизии, а тот, несмотря на раздражение и ревность, с риском для жизни выручает Левашова в воздушном бою.

Удивительно, почему Белостоцкий не оставил о себе благодарной памяти, хотя бы в среде казанских литераторов, ведь долгое время, с 1969 по 1976 год, он был консультантом Союза писателей ТАССР, руководил его Русской секцией? В небольшой повести Айдара Сахибзадинова «Магический кристалл» Юрий Вячеславович описывается как «плешивый, очень симпатичный дядя с синими глазами». Он хвалил несовершенные стихи начинающего автора, даже назвал его юным Лермонтовым, но авторитетом для юного Сахибзадинова все же не стал. А жаль, поскольку проза Белостоцкого сродни фолкнеровской, где так же много «длинных, а иногда и неструктурированных предложений», выразительных, с нотками преувеличения.

Для его однополчан война закончилась в 1945-м, а для Белостоцкого она продолжилась до конца жизни — в его рассказах, повестях, книгах

Ахат Мушинский: «Такие писатели не умирают»

Белостоцкий в годы Великой Отечественной войны в составе 7-й воздушной армии участвовал в боях на Северо-Западном и Карельском фронтах, за мужество и отвагу награжден орденами и медалями. Летал на пикирующем бомбардировщике Пе-2, который в войсках прозвали «пешкой» и который, как известно, производился в Казани.

Ветеран войны рассказывал мне: «Когда подходил к самолету для боевого вылета, всегда здоровался со своим двухмоторным другом и говорил: «Ну, казанец, не подведи». Как знать, может, «казанец», который не подвел, в итоге и позвал его на свою родину — в Казань. Подсознательно, по доброй памяти, так сказать. Что скитаться-то демобилизованному фронтовику по городам и весям страны!..

Для его однополчан война закончилась в 1945-м, а для Белостоцкого она продолжилась до конца жизни — в его рассказах, повестях, книгах. Он стал писателем.

Обосновавшись в Казани, Юрий Вячеславович работал в редакции газеты «Советская Татария», а затем, с 1969 по 1976 год, — литературным консультантом Союза писателей республики по русской литературе.

Я познакомился с ним в феврале 1982 года, когда сам стал литконсультантом СП. Точнее, с ним и его семьей. Он был женат на внучатой племяннице Габдуллы Тукая — талантливом архитекторе и красавице Альфие Хусайновне. У них был прекрасный сын — 10-летний Владимир, удивительно споро тянувшийся ростом за высоченным отцом. К тому же я оказался его соседом, наши дома на улице Декабристов стояли рядом.

1982 год был знаменателен тем, что в апреле писателю Белостоцкому исполнялось 60 лет. В те годы такие круглые даты русская секция СП не пропускала. Мне было доверено заниматься юбилейными хлопотами…

В то же время в Москве, в издательстве «Современник», вышла в свет его объемная книга повестей и рассказов «Прямое попадание». Он размашисто подписал ее мне. Я проглотил сборник за пару дней (и ночей) и опубликовал свое мнение в республиканской молодежной газете под заголовком «Прямое попадание Юрия Белостоцкого». Материал получился весьма кстати — на носу было к тому же 23 февраля. Тем не менее Юрий Вячеславович немного обиделся на меня. Дело в том, что я не поставил под рецензией свое имя, а подписался псевдонимом: «А. Мухин». Зачем я это сделал, теперь и сам не пойму.

В то время он уже болел. Однако дружба наша успела завязаться. Краткая, но живая, задушевная, без скидок на значительную разницу в возрасте, на различие жизненного и литературного опыта.

Мы встречались то у меня, то у него дома. Альфия Хусайновна не препятствовала нашим встречам, хотя порой мы и засиживались чрезмерно…

В октябре следующего года его не стало.

Но вот листаю его книги, читаю… и будто слышу его голос, будто и не читаю вовсе, а слушаю неспешные, с долгими паузами, рассказы и еще раз убеждаюсь: нет, писатели такого полета, как Белостоцкий, не умирают.

***

Юрия Белостоцкого не стало в 1983-м, в возрасте 62 лет, он был полон творческих планов и сил. Источником этих сил и задумок для него являлась семья: жена Альфия и сын Володя, в которых он не чаял души. Их отношения отличали редкое взаимопонимание, восхищение друг другом, глубокая привязанность. И, как свидетельствуют многие его друзья и коллеги, в этой семье — семье прежде всего фронтового летчика — День Победы был всегда самым значительным, самым замечательным праздником.

Фото предоставлены Михаилом Бириным