Юнэс Готин, «Строитель»: «Приглашаешь сотрудника в штат, а он против – налоги платить не хочет»

Юнэс Готин: «В какой-то момент я решил уйти в свободное плавание, создал компанию «Резида», назвал в честь супруги. А уже лет 10–12 назад мы переименовались в «Строитель» Фото: Олег Спиридонов

«Впечатления от встречи с Радмиром Ильдаровичем у меня очень положительные»

— Юнэс Александрович, вам как «главному по стройкам» в Менделеевске удалось уже встретиться и обстоятельно поговорить с новым главой района Радмиром Беляевым? 

— Да, недавно встречались на бизнес-завтраке. Обсудили с ним проблемы

предпринимателей нашего города. Я предложил свои площади, на которых могут разместиться небольшие производства начинающих бизнесменов. Там есть электричество и в целом комфортные условия для начала работы. Также я уточнил у Радмира Ильдаровича, есть ли возможность обеспечить нам дополнительную занятость в летний период. Для нас это мертвый сезон. Он обещал подумать, как один из возможных вариантов озвучил программу завода «Аммоний». С ним ведут переговоры на тему инвестирования их средств в капитальный ремонт школ. Полагаю, процесс переговоров сейчас идет. Как только какие-то договоренности будут достигнуты, я думаю, нас привлекут к работе. Так что впечатления от встречи с Радмиром Ильдаровичем у меня очень положительные. 

«Молодежный центр «Яшьлек» тоже был сделан по дизайн-проекту и сразу выделился из городских объектов» Фото предоставлено ООО «Строитель»

— Давайте познакомим читателей с вашими объектами. Есть среди них примеры особой гордости?

— К таким объектам однозначно могу отнести детскую школу искусств Менделеевска. Мы сделали там капитальный ремонт в 2018 году, для проекта я специально за свой счет нанял дизайнера. Вообще часто так поступаю, с ним значительно красивее объекты получаются, а тут еще и направление такое — искусство, творчество. Хотелось сделать классно, и мне кажется, все получилось. Молодежный центр «Яшьлек» тоже был построен по дизайн-проекту и сразу выделился из городских объектов. За счет игры фактур, элементов вышло очень стильно.

За столько лет у нас было много объектов, мы работали и в особой экономической зоне, строили подстанцию на территории «Аммония» и участвовали в самом строительстве предприятия, это довольно ответственная работа. Для завода Kastamonu обшивали большие корпуса сэндвич-панелями. Много работаем в селах и деревнях района, выполняем капитальный ремонт в сельских клубах, школах. В Менделеевске проделали ряд работ по парку Дружбы, установили там светомузыкальный фонтан.

— Вы беретесь за любой вид работ?

— Практически за любой, кроме прокладки газовых сетей: там нужна специальная лицензия. С огнезащитой еще не работаем, а все остальное выполняем. Наружные сети, капитальный ремонт домов. Для частников возводили торговый центр, построили Менделеевский вокзал, в Елабуге тоже один из частных заказов был — большой корпус под ресторан. А еще в Менделеевске мы отремонтировали здание под МФЦ, он один из первых начал функционировать в Татарстане, на открытие, помню, Ильдар Халиков приезжал. Работали и в Челнах.

— Что делали в автограде?

— Ремонт школы искусств «Да-Да», тогда еще Татьяна Хайман ею руководила, очень строгая женщина, проверяла каждый этап работы, выдвигала на все свои требования, у нее имелось четкое видение, как и что в школе должно быть. Но мы сработались в итоге, получилось хорошо.

«В Менделеевске проделали ряд работ по парку Дружбы, установили там светомузыкальный фонтан» Фото предоставлено ООО «Строитель»

«Бывает такое, что на торгах цена падает на 20 процентов, и тогда мы с них уходим»

— Часто ли вы получаете заказы через тендеры?

— Да, мы в них регулярно участвуем. Хотя первый опыт оказался не самым приятным. Тендер был на строительство здания для службы судебных приставов в Менделеевске. Изначальная стоимость составляла 45 миллионов. На тендере оказались несколько участников и все начали опускать цену. Естественно, и мы тоже, у нас просто отсутствовали варианты — тогда мы практически без работы сидели, я сделал ставку на данный тендер. К тому же 2 с лишним миллиона было вложено в обеспечение заявки, и мы могли потерять эти деньги, для нас подобное явилось бы фатальным. Тендер мы выиграли, но цена упала на 26,5 процента, с 45 до 33 миллионов, и мы должны были построить на такие средства.

— Удалось уложиться в сумму?

— Не совсем. Наши инженерно-технические сотрудники тогда проявили себя грамотно и смогли доказать, что на объекте требуется много дополнительных работ, которые не были учтены при проведении тендера. Нам добавили к сумме еще 5 миллионов. В итоге смогли построить объект за 38 миллионов. Этот опыт мне очень запомнился. Я тогда четко понял, что нужно досконально изучать, за что ты берешься. Если бы знал, что цену могут так уронить, то, вероятно, и не стал бы участвовать. Сейчас бывает такое, что на торгах цена падает на 20 процентов, и тогда мы с них уходим.

— Но в тендерах вы продолжаете участвовать?

— Да, участвуем по мере сил. В прошлом году заключили договор с проектировщиками в рамках программы «Современный облик сельских территорий», уже делали объекты по этой программе и ждем, что будет в 2022-м. Ожидаем и постановления кабинета министров, в котором прописано, какие суммы на какие объекты выделены.

— В чем сложность участия в тендерах? Главная проблема в том, что могут сильно уронить цены или есть еще какие-то неприятные моменты?

— По сути, само участие несложное, подготовка документов сейчас не занимает много времени. Но бывает, что на тендер заходит организация, которую никто не знает, и начинает цену ронять. Они могут выиграть тендер, но по итогу оказывается, что за душой у них ничего нет. Они приезжают в исполком, например, и говорят: «Мы выиграли тендер, помогите найти субподрядчиков, технику».

«В прошлом году заключили договор с проектировщиками в рамках программы «Современный облик сельских территорий», уже делали объекты по этой программе и ждем, что будет в 2022-м» Фото предоставлено ООО «Строитель»

— И помогают?

— А что делать? Компании иногда конкретно под участие в тендере создаются, а через три года благополучно закрываются. Я вот до конца не понимаю, если по всем расчетам можно построить здание, например, за 100 миллионов, а они падают до 70, значит, они как его строят? У них дешевая рабочая сила, может быть, серая зарплата и какие материалы они используют? Наверняка при таких низких ценах на строительство они недоплачивают налоги, потому что иначе строить просто невыгодно.

— Как можно решить данные проблемы?

— Это надо менять на государственном уровне, федеральном. С тендерами вообще все непросто. Очень часто победитель определяется только весной, плюс по закону нужно выдержать 10 дней, не выразит ли кто-то протест, потом заключение контракта, подобное занимает довольно много времени. Но при этом практически все заказы необходимо успеть доделать до 1 сентября, а в случае со школами — и вовсе до 15 августа. Если ждать, когда по закону пройдут все процедуры, нереально уложиться в срок. Поэтому чаще всего заказчик просит приступить к работе до получения аванса и мы начинаем строить за свои деньги. Да, у нас есть коллеги, знакомые поставщики, которые могут дать материалы с отсрочкой платежа, но это повышает их стоимость. Мы теряем деньги, а вариантов других нет, как-то крутимся. Бывает тяжеловато.

— Вы уже упоминали о других компаниях, которые участвуют в тендерах, а есть ли у вас те, кого вы считаете прямыми конкурентами?

— Мои конкуренты появляются разве что при участии в тендерах. А если тендер прошел, то мы сами заходим на объекты как рекомендованные подрядчики, и тут особо конкурентов нет. Мы себя уже проявили, и того, что нам дают, достаточно, лишнего не берем. Часто появляются совершенно незнакомые компании, особенно в тендерах до 5 миллионов. Когда тендеры на 20–30 миллионов, непонятных контор, конечно, меньше. Кстати, в Татарстане очень интересно отсеивают такие фирмы на крупных заказах. Например, для программы по ремонту детских садов несколько объектов объединяют в один лот до 200–300 миллионов, чтобы отсеять мелкие подрядные организации. По сути, и я тоже не могу туда зайти, там одно обеспечение заявки — на 10 миллионов. Выигрывают в итоге крупные генподрядчики, а уже с нами по рекомендации руководства района заключают договор на выполнение работ. Нас такая процедура вполне устраивает. В этом плане в Татарстане все очень продумано.

— Вы говорите о государственных заказах, а с частниками много работаете?

— Меньше. В этом случае больше неопределенности. Частный клиент может внести предоплату, а в процессе стройки передумать. Что-то у него меняется — это сразу отражается на нас.

«Строителем сейчас быть непрестижно. Те, с кем я учился, люди моего возраста, покидают профессию, а молодежь не приходит. Все хотят быть программистами, экономистами и юристами» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Строителем сейчас быть непрестижно»

— Много ли у вас заказов за пределами республики?

— Не слишком, в Татарстане мне работать проще и комфортнее. У нас больше контроля и порядка в этой сфере, с другой стороны, и ответственность выше — проверяют нас куда жестче, чем в других регионах.

— Предприятия строительной отрасли часто жалуются на кадровый голод. А вы его ощущаете?

— Да, эта проблема есть и была всегда, если честно. Строители района мигрируют по всему Татарстану, уходят туда, где есть заказы. У нас же работа сезонная. Мы начинаем искать, привлекаем новые кадры, обучаем. Они учатся, а потом уходят туда, где обещают бо́льшую зарплату, как правило на серый рынок. У нас эта проблема остро стоит. Приглашаешь сотрудника в штат, хочешь его официально оформить, а он против — налоги платить не хочет. Законодательство у нас в данном вопросе несовершенное, но попытки изменить ситуацию предпринимаются. Самозанятые, например, появились, что очень удобно. Мы с ними заключаем договор, они работы выполняют, мы им платим и налоги тоже. Это один из хороших моментов.

— Как вы думаете, как можно решить вопрос с кадрами?

— Работать над популяризацией специальностей. У нас раньше, например, было училище, каменщиков выпускали и обучали другим строительным профессиям. Сейчас оно не функционирует. Новый глава, я слышал, хочет возродить училище, добавить туда профессии из химической отрасли и обеспечить кадрами и эту промышленность, хотелось бы, чтобы и будущие строители там учились. Строителем сейчас быть непрестижно. Те, с кем я учился, люди моего возраста, покидают профессию, а молодежь не приходит. Все хотят быть программистами, экономистами и юристами.

— Не думали перекрыть нехватку кадров специалистами из ближнего зарубежья, как это делает КАМАЗ, например?

— КАМАЗ — большая структура, они могут этим заниматься, у них есть финансовые ресурсы. Для того чтобы кого-то привлекать, нужна постоянная занятость, а у нас, повторюсь, она сезонная. И приглашать, допустим, даже 10 человек к себе, обеспечивать их жильем нецелесообразно. У нас сейчас оптимальное число человек в штате — вместе с ИТР (инженерно-техническими работниками — прим. ред.) их 20, этого достаточно. Было, конечно, много больше. Мы держали их на балансе, и зимой, когда работы нет, платили им зарплату, налоги за них. Но это очень серьезные суммы, и в итоге мы оптимизировали штат. Есть ведь даже организации, в которых совсем нет сотрудников, все на аутсорсинге или сезонные рабочие, и ничего, трудятся.

— А качество в данном случае страдает, как считаете?

— Не без этого. Бывает, что такие организации после проведения работ растворяются. А ты, например, выступаешь контрагентом. Приходится за них исправлять недочеты в работах. А случается, они пропадают, не заплатив налоги, и тогда налоговая начинает трясти нас, потому что мы не обеспечили безопасность. Так и платишь за себя и за того парня. 

— У вас была такая ситуация?

— Да, когда устанавливали фонтан в парке, именно для строительства самого фонтана привлекали стороннюю организацию. Они не заплатили налоги, а претензии были к нам, приходится погашать чужой долг.

— Вы упоминали, что часто начинаете строительство за счет своих ресурсов. А что насчет кредитов?

— Мы брали кредитную линию в банке, пользовались ей постоянно, было удобно. Перекрывали кассовый разрыв, зарплаты людям выплачивали. Но сейчас кредит закрыли. Еще во время пандемии получили льготный кредит от государства под 2 процента, хороший был для нас вариант тогда, и его мы уже погасили. В целом я кредиты не люблю и стараюсь в них не влезать.

— Кстати, насчет пандемии. Как она отразилась на работе вашего предприятия?

— Сильно не аукнулась. Нам почти сразу разрешили работать, легкие сложности возникали только в моменте, когда приходилось сотрудникам пропуска оформлять. Была нервозность, конечно, но мы не особо крупная организация, и потому сильно не пострадали. Сложнее было как раз тем, кто из ближнего зарубежья специалистов привлекает: границы закрылись и возник дефицит кадров строительной специальности. Однако уже в прошлом году мы вышли на хорошие объемы.

— А события на Украине? 

— Знаете, на удивление пока сильного влияния мы не ощущаем. С иностранными партнерами никогда не работали, западным оборудованием не пользовались. Единственное, по некоторым госпрограммам было приостановлено финансирование. Например, это касается программ минсельхоза по капитальному ремонту школ, водоводов и так далее в сельских поселениях. Сейчас эту программу перенесли на полгода точно. 

— Поднялись ли цены на стройматериалы?

— Как ни странно, нет, даже, напротив, некоторые позиции подешевели, например утеплитель, металл. Последний раньше на экспорт уходил, но с укреплением курса рубля и проблемами с экспортом металла стало больше попадать на внутренний рынок и цены снизились. 

— Чего вы ожидаете в будущем в связи с текущей ситуацией в экономике?

— Говорить пока сложно. Полагаю, этот год для нас пройдет без изменений, но вот следующий может стать более сложным. Думаю, все проблемы будут иметь накопительный эффект. Посмотрим, мы не теряем оптимизма и планируем работать, пока есть заказы и стройки. 

— Что насчет коллег? Заметили какие-то изменения на строительном рынке?

— Заметил, что частное строительство, различные ТЦ или офисные помещения временно строиться перестают, но практически нет никаких изменений относительно жилых домов. Увидим, что будет дальше.

«Татарстан очень активно строится, и деньги на это выделяют серьезные. Чтобы понять, как у нас хорошо, далеко ходить не надо, посмотрите на близлежащие регионы» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Мы начали работать с 1 февраля, а в конце марта нас огорошили — тендер выиграл другой подрядчик и нам нужно уходить»

— С какими сложностями приходится сталкиваться в ходе работ?

— Бывают разные. Например, имел место случай, когда нам пришло письмо от исполкома, чтобы мы приступили к капитальному ремонту поликлиники до тендера, потому что сделать ее нужно к сентябрю. Мы начали работать с 1 февраля, а в конце марта нас огорошили — тендер выиграл другой подрядчик и нам нужно уходить. Благо свою часть работ мы по большей части доделали, и, по идее, нам должны были их оплатить. Но другие подрядчики, кто делал параллельно с нами свои работы, не успели их завершить, и им пересчитали все по минимальным ценам. Я думаю, в деньгах они потеряют. В строительстве такое бывает.

— Оцените положение дел на строительном рынке региона.

— На мой взгляд, в Татарстане все в порядке. Вот сами представьте, мы маленькая организация, обычно осваиваем около 100 миллионов за год, а на район выделяют больше миллиарда. Туда входят и работы по строительству, и по капитальному ремонту дорог, новые объекты, капремонт домов. Такую огромную сумму осваивает небольшой, по сути, район. А сколько строек идет в Казани? Сколько денег туда вложили во время Универсиады, чемпионата мира по футболу, динамика у нас очень хорошая, даже если только по району брать. Жители видят эти изменения. Республика довольно активно строится, и деньги на это выделяют серьезные. Не знаю, конечно, удастся ли все это сохранить с учетом текущего положения дел. Но уверен, у Татарстана сильная экономика. Чтобы понять, как у нас хорошо, далеко ходить не надо, посмотрите на близлежащие регионы.

— Там не так?

— Нет. Попадая туда, видишь, что там банально дороги многие до сих пор из щебня. У них и сама система взаимодействия с федеральными структурами, чтобы вытаскивать деньги на строительство, несовершенна, им бы приехать у нас поучиться.

— В каждом регионе эта система отличается?

— Конечно, есть единый стандарт того, когда и при каких условиях выделяются деньги. Но то, как этим пользуются субъекты, однозначно отличается. У нас порядка 50 программ, можно в них участвовать во всех и хоть по одному объекту из каждой программы вытащить, кто насколько оперативно сработает. Для этого нужно правильно оформить пакет документов, не успел что-то сделать — убирают из кандидатов на программу, на следующий год переносят очередь или суммы урезают. Татарстан пошустрее, мы, можно сказать, передовики.

«За строительные материалы приходилось расплачиваться хлебом и обувью»

— Как и когда вообще выбрали для себя именно сферу строительства?

— Знаете, не скажу, что мечтал об этом со школы. Мальчишки же часто какие-то глобальные цели себе ставят, например летчиком стать или уйти в заграничное плавание. После школы я поступил в Грозненское училище, мы тогда жили в Чечено-Ингушетии, отучился на электромонтера и ушел в армию. И уже там задумался о строительной профессии. После моего возвращения со службы родители решили вернуться на родину, в Татарстан. Я, конечно, поехал с ними. Будучи в Казани, услышал объявление, что ведется набор слушателей на подготовительное отделение в КИСИ, и поступил. Окончил я инженерно-строительный институт, факультет «промышленное и гражданское строительство».

— Как попали в Менделеевск?

— По распределению. У меня было два варианта — Чистополь или Менделеевск. Определяющим стал тот факт, что в Менделеевске быстрее давали квартиру, а я на момент переезда уже обзавелся семьей. Устроился я в компанию «Промстрой» мастером, потом дорос до старшего прораба, перепрыгнув одну ступеньку, дошел до главного инженера. Из «Промстроя» перешел в «Менде-Росси», там тоже трудился на высоких должностях, в подчинении около 400 сотрудников. Интересная была работа, приходилось решать нестандартные задачи.

— Какие, например?

— 1990-е годы — времена бартера. «Менде-Росси» занималась не только стройкой, они производили обувь, хлебобулочные изделия, товары народного потребления. За строительные материалы приходилось расплачиваться хлебом и обувью. В какой-то момент я решил уйти в свободное плавание, создал компанию «Резида», назвал в честь супруги. А уже лет 10–12 назад мы переименовались в «Строитель».

— Сложно было после найма развивать свое предприятие?

— Скажем так, я для себя сразу решил, что раз уж начал — нужно делать. Строительная сфера в целом непростая, много нюансов. Многие мои однокурсники, те, с кем я учился и работал, ушли в другие направления. Но моя компания существует в Менделеевске с 1998 года, и она единственная, которая работает так долго.

— Благодаря чему, по-вашему, удалось сохранить компанию, несмотря на все сложности и экономические кризисы, через которые прошла страна за столько лет?

— Даже не знаю. Нет в нашей работе ничего такого особенного, чтобы ее пиарить. Да, мы, конечно, сохранились, это здорово. У нас уже есть репутация, руководство района меняется и обычно заочно уже знает нас. Мы просто работаем стабильно, не прыгаем выше головы, не лезем в слишком большие заказы. Сейчас вот оптимизировали расходы, сдали в аренду наши помещения, у нас своя база стройматериалов, но мы почти вполовину уменьшили запасы, потому что это нецелесообразно. Частично сократили штат, оставив необходимый минимум сотрудников.

«Наши планы — работать, высоко не смотреть, осваивать суммы в пределах 150 миллионов, не более» Фото: Олег Спиридонов

«Мы заняли свою нишу и, я считаю, достигли потолка»

— Расскажите о ваших планах, есть ли мысли расширяться, масштабировать бизнес?

— Раньше были, но сейчас считаю, что это неактуально. Есть такая пословица: когда высоко поднимаешься, больно падать. Я видел это на живых примерах. Тот же «Промстрой», где я когда-то начинал работать, — это была мощная, сильная компания, но упала очень больно. Я для себя решил, что нет необходимости масштабироваться, у нас стабильная организация, мы заняли свою нишу и, я думаю, достигли потолка. Этого достаточно. Наши планы — трудиться, высоко не смотреть, осваивать суммы в пределах 150 миллионов, не более. Ограничитель такой стоит, этого достаточно, чтобы компания спокойно работала, без большого потенциального ущерба. Надеюсь, сын станет моим преемником.

— Он работает с вами?

— Да, сейчас он мой зам. Окончил факультет вычислительной математики и кибернетики в КГУ, поработал по специальности год, вернулся из Казани — не понравилось. Я предложил ему поработать у меня, и сейчас уже все юридические вопросы он решает сам, в этих вещах больше меня знает. Ему нравится, а я очень доволен, что сын согласен продолжить мое дело. Я же не могу трудиться вечно. А потом, быть может, и он своему сыну передаст. С семьей работать несложно, когда есть взаимопонимание.

— Вы являетесь депутатом городского совета Менделеевска. Почему пошли в депутаты?

— Да, наверное, тут у меня как у всех. Попросили, и я выдвинул свою кандидатуру. Полагаю, депутатами должны быть те, кто может физически и материально кому-то помочь, что-то сделать для города или конкретных людей. Часто вижу, как коллеги-депутаты, чтобы решить проблему, кому-то звонят, договариваются. Честно говоря, я не так поступаю, обычно иду и делаю сам. Или помогаю, чем могу. Это большая ответственность, мы работаем в тесной связке с председателями ТОСов. Когда возникают сложности, они звонят, я ищу способы оказать помощь. Или из управления культуры, спорта обращаются с просьбами. Артистов надо, допустим, в Питер отправить или костюмы для хора пенсионеров пошить.

— И всегда удается финансово помочь?

— Не всегда, но, насколько возможно, помогаю. Например, просят на костюмы 20–30 тысяч, я даю 10 тысяч, а самому стыдно. Но не всегда есть возможность дать именно запрашиваемую сумму.

— Вы известны как меценат, для чего вам вкладываться в благотворительность?

— У меня в характере это — не могу отказать. Если есть возможность, всегда помогу. Иногда даже в ущерб себе, а потом бухгалтерия отчитывает, когда отдаю денег больше, чем имеется прибыли. Бывает, объект делаю и не хочется его в незаконченном виде оставлять, если есть неучтенные работы, неприятное такое ощущение, нужно доделать. Пытаемся деньги вытаскивать, но это бывает трудно, тогда делаем за свой счет. Я в целом очень отзывчив к просьбам.

«Я всегда стараюсь подбирать таких людей, которые знают свою работу и разбираются в теме лучше меня. Это один из секретов» Фото: Олег Спиридонов

— Расскажите о том, что вы любите, помимо вашей работы. Хобби, увлечения?

— В шахматы играю, раньше много бегал. Думаю, из-за этого физически до сих пор себя прекрасно чувствую. После армии в день по 20 километров пробегал, первое время, когда переехал, на работу бегом добирался и назад так же. 10 километров туда, 10 обратно, по прямой через реку Тойму. Нравилось. Сейчас, конечно, уже меньше бегаю. Путешествовать люблю, времени на это, правда, не всегда хватает. Думаю, вот поработаю и начну путешествовать, хотелось бы, конечно.

— Наш традиционный вопрос. Назовите, пожалуйста, три секрета успешного бизнеса, на ваш взгляд.

— Очень сложный вопрос, если честно. Первым пунктом я назвал бы команду. Я всегда стараюсь подбирать таких людей, которые знают свою работу и разбираются в теме лучше меня. Это один из секретов. Второй, пожалуй, — хорошие, выстроенные отношения с заказчиком. Ну а третье — репутация. Когда твою компанию уже знают, о ней наслышаны и заранее доверяют. Вот это секреты именно моего бизнеса.