На том же пленуме ЦК в июне 1967 года новый глава КГБ, еврей Юрий Андропов (слева) станет кандидатом в члены Политбюро. Это было серьезным сигналом о том, что в скором времени Андропов может стать полноправным членом Политбюро На том же пленуме ЦК в июне 1967 года новый глава КГБ, еврей Юрий Андропов (слева) станет кандидатом в члены Политбюро. Это было серьезным сигналом о том, что в скором времени Андропов может стать полноправным членом Политбюро Фото: © Михаил Кулешов, РИА «Новости»

«Выпады в речи главы МГК КПСС Егорычева возмутили «украинцев» и «шабатников»

В своей речи на пленуме ЦК КПСС в июне 1967 года глава МГК КПСС Николай Егорычев совершил выпады против еврейского и украинского кланов, которые были противниками шелепинцев. «События на Ближнем Востоке вызвали среди наиболее отсталой части нашего населения некоторые нездоровые настроения. Я говорю прежде всего о таких отвратительных явлениях, как сионизм и антисемитизм. Чтобы они не получили развития в дальнейшем, не следует проходить мимо них сегодня, как бы не замечая их. Нездоровые проявления национализма и шовинизма в любой форме очень опасны…» — приводит Федор Раззаков цитату, иллюстрирующую один из выпадов. В дальнейшем историк поясняет: «Говоря о том, что „сионизм вызвал нездоровые настроения“ и может „получить развитие в дальнейшем“, докладчик имел в виду не только низшие слои советского общества („отсталую часть нашего населения“), но и высшие эшелоны власти. Ведь вступив в сговор с израильским руководством ради извлечения экономических выгод (продажи нефти Западу), кремлевские руководители рано или поздно должны были пойти дальше, превращая политику в бизнес». Подобное превращение действительно произойдет в начале 1970-х, когда начнется широкая еврейская эмиграция из страны. На том же пленуме ЦК в июне 1967 года новый глава КГБ, еврей Юрий Андропов станет кандидатом в члены Политбюро. Это было серьезным сигналом о том, что в скором времени Андропов может стать полноправным членом Политбюро. Ждать придется недолго — всего 6 лет. В высший партийный ареопаг Андропов войдет накануне новой арабо-израильской войны — в апреле 1973 года.

Возвращаясь к речи Егорычева, стоит обратить внимание на второй завуалированный выпад уже против украинского клана: «Меня, например, как члена военного совета Московского округа ПВО, весьма беспокоит, что противовоздушная оборона столицы недостаточно надежна. Существующая система все более морально устаревает, модернизация ее должного эффекта уже не дает, создание же новой системы ПВО столицы слишком затягивается…» — вновь приводит цитату Раззаков. Представленный пассаж был выпадом против генерал-полковника Павла Батицкого, который более 12 лет (1954–1966) был командующим войсками Московского округа ПВО. Как полагал Егорычев, именно при Батицком устаревала и теряла свою эффективность противовоздушная оборона столицы. Генерал-полковник принадлежал к харьковскому крылу украинского клана и в 1966 году пошел на повышение. Благодаря протекции «украинцев» и личному участию Николая Подгорного он стал главнокомандующим войсками ПВО всего Союза и замминистра обороны СССР.

Выпады в речи Егорычева возмутили «украинцев» и «шабатников», которые на волне закулисных договоренностей с Израилем заключили союз против «молодых волков» из русского клана. Если бы эту молодежь тогда поддержали такие «старики», как Михаил Суслов и Алексей Косыгин, то исход противостояния мог бы сложится иначе. Однако «старики» не захотели рисковать своими карьерами и предпочли постоять в стороне. Следующей жертвой пал сам Егорычев, которого всего через неделю после его выступления на Пленуме ЦК КПСС, 27 июня, сняли с должности первого секретаря МГК и назначили заместителем министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР. После того как его звезда закатилась, на небосклоне большой политики взошли звезды других деятелей — Георгия Арбатова и Филиппа Бобкова. Их деятельность будет связана с линией Рокфеллеров. 

«Арбатов, Морозов и Журкин в дальнейшем войдут в «дартмутскую группу»

Отец Арбатова в 1930-е годы был торгпредом в Германии, сотрудником Наркомвнешторга и уже тогда должен был попасть в картотеку Рокфеллеров, «опекавших» германское направление. Чуть позже в эту же картотеку попадет и Арбатов-младший, который в конце 1940-х окончит МГИМО — кузницу кадров для будущих либерал-«реформаторов». В это же время студентами МГИМО были Григорий Морозов (в ту пору муж Светланы Аллилуевой — дочери Сталина) и Виталий Журкин. В дальнейшем все они, подобно Арбатову, войдут в «дартмутскую группу». А дартмутские встречи между видными представителями США и СССР начнут проводиться с 1956 года — сразу после судьбоносного ХХ съезда КПСС. Позднее еще один член этой группы Евгений Примаков напишет в своих мемуарах: «В течение долгого времени американскую команду возглавлял Дэвид Рокфеллер, с которым я имел теплые отношения. Советская команда первоначально возглавлялась Николаем Иноземцевым (директор ИМЭМО) и Георгием Арбатовым. Виталий Журкин, Михаил Мильштейн и Григорий Морозов были экстенсивно вовлечены…» Михаил Мильштейн был видным деятелем советской военной разведки. В 1934–1935 годах — резидент ГРУ в США, а в 1944-м он совершил инспекционную поездку по легальным резидентурам в США, Мексике и Канаде. В поездке Мильштейн собирал данные по атомному проекту, курируемому не только спецслужбами президента США Гарри Трумэна, но и его противниками — Рокфеллерами. «Разведка Нельсона Рокфеллера помогала советскому МГБ собирать данные по атомному проекту, чтобы лишить Трумэна возможности укрепить свою власть на Капитолии и вывести свои отношения с СССР на новый виток развития как в политике, так и в экономике, поскольку холодная война была для их бизнеса выгоднее атомной», — пишет Раззаков.

К компании Арбатова, Журкина, Морозова и Мильштейна также стоит отнести и Анатолия Киреева — представителя «Глубинного КГБ» (чекист с 1952-го), еще одного выпускника МГИМО послевоенных лет (1947–1952). Завершив обучение, он был направлен в США — сначала в резидентуру в Нью-Йорке (1954–1957), потом в Вашингтоне (1959–1963) и далее снова в Нью-Йорке (1966–1967). Киреев работал по линии «политической разведки», в том числе и по «рокфеллеровской линии». Осенью 1967 года, сразу после разгрома шелепинцев, его вернули в СССР, и Киреев же стал главой первого отдела (США) ПГУ КГБ СССР.

Если закат Генриха Ягоды был связан с вытеснением евреев из властных структур и утратой ими доминирующего положения, то выдвижение Андропова, наоборот, было связано с задействованием «еврейского фактора» в закулисной политике Если закат Генриха Ягоды был связан с вытеснением евреев из властных структур и утратой ими доминирующего положения, то выдвижение Андропова, наоборот, было связано с задействованием «еврейского фактора» в закулисной политике Фото: © Юрий Абрамочкин, РИА «Новости»

«Кремль ослабил шелепинцев, ориентированных на Ротшильдов, и начал создавать госструктуры, ориентированные на Рокфеллеров»

К концу 1960-х США находились в глубоком кризисе. В это время их послевоенное превосходство было поставлено под сомнение более эффективными промышленными отраслями в Западной Европе и Японии. Иностранные центробанки требовали за свое положительное торговое сальдо с США золото вместо долларов. Послевоенная норма прибыли американских корпораций, которая достигала максимума в 1965 году, стала устойчиво снижаться. И американские корпорации обнаружили, что они смогли бы увеличить прибыли, уходя за границу и покупая иностранные компании. Это был важнейший отправной пункт американского корпоративного транснационализма — предшественника глобализации. «Главными столпами американского доминирования в 1970-х должны были оставаться нефть и зерно, а также продовольствие, в том числе и новое — генно-модифицированное (ГМО). И во всех этих отраслях наиболее влиятельной группой считался клан Рокфеллеров и их СМО со штаб-квартирой в Нью-Йорке, где губернатором (1959–1973) был Нельсон Рокфеллер, а его „правой рукой“ — немецкий еврей Генри Киссинджер», — поясняет Раззаков. В Кремле ситуацию понимали, но также четко видели и то, что без Рокфеллеров будет трудно выйти на газовый рынок Западной Европы, начав этот процесс с ФРГ. Способствовать этому процессу должны была два еврея — Арбатов с советской стороны и Киссинджер с американской.

Не дожидаясь, пока Рокфеллеры найдут выходы на конкурентные СССР рынки, например на китайский, Кремль начал действовать. Сперва ослабил (но не разгромил) шелепинцев, ориентированных на Ротшильдов, и начал создавать госструктуры, которые были ориентированы на Рокфеллеров. Так, в мае 1967 года вышло решение о создании в Москве института США (для контактов с Рокфеллерами). В декабре его директор Арбатов приступил к активным мероприятиям по набору сотрудников и их обустройству. Помогал ему в этом Евгений Шершнев, которого Арбатов сумел заполучить из Минвнешторга. Учитывалось, что Шершнев работал торгпредставителем в США и имел прямые контакты с торговыми фирмами Рокфеллеров. Среди первых сотрудников института США также были: друг и соплеменник Арбатова Валентин Зорин (журналист, автор книг об американских миллионерах «Некоронованные короли Америки», «Доллары и политика Вашингтона», «Мистеры миллиарды», «Владыки без масок», спец по Республиканской партии США, которую курировали Рокфеллеры); Владимир Золотухин (спец по сельскому хозяйству США, торговле зерном, за которую отвечали Рокфеллеры; в 1963 году защитил кандидатскую диссертацию «Положение фермерства и правительственная аграрная политика в США (1945–1950); Борис Никифоров (специалист по американскому уголовному праву и организованной преступности США, в 1954 году выпустил книгу «Организованная преступность в США на службе монополий»; Рокфеллеры курировали самую влиятельную нью-йоркскую мафию Лаки Лучиано, пришедшую на место «усатых» — «стариков»), Инна Шейдина (ей принадлежит первое в СССР исследование «США. «Фабрики мысли» на службе стратегии» о деятельности и роли аналитических центров («мозговых трестов») в США на примере работы Rand (в 1961–1968-х консультантом там работал Киссинджер — правая рука Нельсона Рокфеллера) и другие.

Институт США будет отличаться своим либерализмом — туда брали даже специалистов с запятнанной репутацией. Так, Владимир Лукин, который работал в институте в должности завсектором дальневосточной политики, дружил с диссидентами и не поддержал подавления Пражской весны. Олега Феофанова возьмут в штат института, несмотря на то что сам Суслов уволил его с поста главреда журнала «Спутник» (дайджест советской прессы) за «отход от партийной линии».  Схожий либерализм практиковался и в других подобных учреждениях. В том же ИМЭМО научные диссиденты считались менее опасными, чем политические. На деле это было не так, однако такое диссидентство нравилось западным партнерам, ради контактов с которыми, собственно, все эти институты и создавались.

О политических диссидентах в Кремле тоже не забыли и специально под них создали в середине 1967 года вместе с институтом США и «Пятку» — пятое управление (идеология) КГБ СССР, в котором взошла звезда Бобкова. Приказ о создании этого управления вышел 17 июля 1967-го. Официальной задачей «Пятки» была борьба с идеологической диверсией внутри страны, а неофициальной — наладить новые каналы связи с Западом вместо старых по линии диссидентов, значительная часть которых были евреями, а «курировали» их за пределами СССР три страны: США, Великобритания и Израиль. «Последний за 20 лет своего существования окреп настолько, что его влияние на мировые элиты стало таким всеобъемлющим, что игнорировать это было невозможно. Тем более в СССР, где проживали около 3 миллионов евреев и значительная их часть занимала весомое положение в прослоечных кругах — в научно-технической и творческой интеллигенции. К этим же кругам относились и диссиденты, к голосу которых Запад прислушивался особенно», — поясняет Раззаков.

Назначение Андропова на пост главы КГБ прямо вытекало из этих факторов. Если закат Генриха Ягоды был связан с вытеснением евреев из властных структур и утратой ими доминирующего положения, то выдвижение Андропова, наоборот, было связано с задействованием «еврейского фактора» в закулисной политике. Начальником пятого управления КГБ был назначен «партиец» Кардашев  А.Ф. (не путать с шелепинцем Александром Васильевичем Кардашевым — главой службы № 1 в 1963–1967) — он работал партпропагандистом в Ставрополе и был креатурой Суслова. Однако планы «Глубинного КГБ» с планами главного идеолога КПСС не сходились. Поэтому задачей «глубинников» на ближайшую перспективу было приставить заместителем к Кардашеву своего «кадра», а чуть позже и вовсе выдавить «партийца» с Лубянки.

Управление кадров КГБ СССР захватили «партийцы» из двух ведущих кланов — русского и украинского. Главой управления стал Виктор Чебриков (июль 1967-го), который был прислан с Украины, поскольку являлся уроженцем Днепропетровска, жил там и дослужился до поста второго секретаря Днепропетровского обкома (1965–1967). Куратором кадрового управления (1967–1968) стал Ардалион Малыгин (уроженец Тулы, который с 1940-го был на партийной работе и дослужился до поста ответственного контролера КПК при ЦК ВКП (б) (1950–1951), после чего пришел в органы ГБ по партийному набору и еще позже был поставлен куратором КГБ от партии — возглавил сектор органов госбеза отдела админорганов ЦК КПСС (1961–1967). «Когда в 1968 году уже „украинца“ Чебрикова сделают куратором кадрового управления КГБ (1968–1971), то начупром (1968–1970) станет кадр от „русских“ Владимир Пирожков, который на партийной работе был с 1957 года, дослужившись до должности второго секретаря Алтайского крайкома КПСС (1968)», — отмечает Раззаков. Таким образом, соблюдался баланс интересов между ведущими кланами.

Возвращаясь к приходу «партийца» Кардашева во главу «Пятки» (1967), нельзя не вспомнить и о том, что его заместителем станет «глубинник» Бобков (чекист с 1945-го). Фактически именно он будет главой этой структуры, в то время как Кардашев — лишь «глазами и ушами» Суслова, отрезанным от важнейших каналов информации. До своего назначения Бобков 22 года служил в идеологической контрразведке, а в 1955–1960-х возглавлял первый отдел (антисоветское подполье) четвертого управления (секретно-политическое). Его главой был в ту пору Евгений Питовранов, вернувшийся из ГДР. Как раз последний и способствовал тому, чтобы Бобков стал замом у Кардашева. Суслов и «партийцы» вынуждены были с этим согласиться, поскольку часть высшего партруководства (Брежнев, Суслов) взяли курс на сближение с Рокфеллерами и их структурами. После этого влияние «глубинника» Питовранова, работавшего по «немецкой» линии, вновь возросло. Его вернули в активную политику (после почти четырехлетнего пребывания на посту начальника Высшей школы КГБ) и позволили расставить часть своих кадров на высших постах в КГБ. Приход Андропова во главу КГБ в мае 1967 года тоже стал возможен после «отмашки» со стороны «Глубинного КГБ». «Это было компромиссом между „глубинниками“ и „старыми плащами“ („партийцами“ со Старой площади, где размещался ЦК КПСС).  Когда в августе 1967 года Андропов вызвал к себе Бобкова на предмет его утверждения на должность заместителем начальника „Пятки“, первое, о чем он спросил гостя, было: „Ты до войны был знаком с Семичастным?“ Вопрос являлся отнюдь не случайным», — заключает Раззаков.

Телеграм-канал «Незыгарь»