«Почему нельзя снять фильм о том, какой Петр Чайковский великий композитор, как написал Концерт №1, гастролировал по миру, открывал Карнеги-холл? Вместо этого Серебренников снимает фильм о том, что Чайковский — гомосексуалист и что его жена сошла с ума, потому что в России дремучее гомофобное общество», — говорит режиссер и продюсер Алексей Барыкин, который во главе татарстанского отделения «Культурного фронта» будет бороться с «антироссийскими проектами». О том, как организация станет развивать духовные скрепы, что может раздробить Россию на Московию и Уральскую Республику и почему события на Украине повторяют историю 1612 года с патриархом Гермогеном, который крестил татар, Барыкин рассказал в интервью «БИЗНЕС Online».
Алексей Барыкин возглавит «Культурный фронт» в Татарстане
За что борется «Культурный фронт» и кто от этого пострадает
— Алексей, в ноябре 2022 года по инициативе депутата Госдумы народного артиста РФ Николая Бурляева было создано общественное движение «Культурный фронт России», исполком татарстанского отделения которого возглавите вы. Чем вас заинтересовало это предложение и какие задачи ставите перед собой в новой должности?
— «Культурный фронт России» устроен таким образом, что в нем есть выборные должности — это сопредседатели, члены штаба, ревизионная комиссия. Но должность руководителя исполкома регионального отделения не выборная, этого человека назначает центральный штаб из Москвы. В октябре прошлого года мне позвонил Николай Петрович Бурляев, рассказал, что создается такая организация, предложил мне войти в состав учредителей и стать руководителем исполкома от Татарстана. Мне прислали письмо на бланке Госдумы, все очень солидно и официально. Я согласился. Так что я не только представитель в Татарстане, но и соучредитель центральной организации.
Алексей Александрович Барыкин — режиссер, сценарист, продюсер и композитор.
Родился в Казани 10 мая 1980 года. Окончил факультет высшей математики и кибернетики Казанского государственного университета им. Ульянова-Ленина (ныне Казанский федеральный университет). Прошел курсы профессиональной переподготовки по кинорежиссуре и продюсерству во ВГИК им. Герасимова, школе-студии Александра Митты и пр. Стал лауреатом российско-американской программы Open World, в рамках которой проходил стажировку в США.
Является доцентом кафедры режиссуры, кино и телевидения Казанского государственного института культуры, директором международного кинофестиваля «Кино за 7 дней», входит в правление союза кинематографистов РТ, союз кинематографистов России и совет по культуре при президенте РТ.
Барыкин становился призером более 40 международных кинофестивалей. Снял такие фильмы, как «Сухая река», «Семейные хлопоты», «Песня, которой не слышно» (номинант на премию «Ника»), «Айсылу» и «Водяная», сериал «Любовь по заданию», а также документальные фильмы «Зона комплексов», «Мелодии темных сил», «Варклед-Бодья», «Апостол Поволжья», «Заступница», «Осанна» (победитель кинофестиваля «Россия», вошел в лонг-лист кинопремии «Золотой орел»), «Святитель» и др.
Дело в том, что последние 10 лет я снимал документальную трилогию о Казанской иконе, которая сейчас выдвинута на Тукаевскую премию (фильмы «Заступница» (2012), «Осанна» (2018) и «Святитель» (2022)). Она получила резонанс в Москве, и там снялись актеры, которые позже оказались среди вдохновителей «Культурного фронта», в том числе сам Николай Бурляев и Александр Михайлов. Или, например, Дмитрий Певцов, который раньше был для нас просто Дима, а теперь по имени-отчеству, первый зампред комитета по культуре Госдумы Певцов Дмитрий Анатольевич. Сам Бурляев — первый зампред комитета по развитию гражданского общества. Мы, когда снимали, и не думали, что известные артисты из нашего кино станут такими влиятельными депутатами.
Я согласился, потому что понял, что мне близки идеи этой организации. «Культурный фронт» выступает за Россию, уважительное отношение к нашим героям, историческим деятелям, против искажения истории. Мы поддерживаем институт семьи в традиционном ее понимании как союз мужчины и женщины. Мы за уважительное отношение ко всем религиям и против оскорбления священнослужителей в произведениях искусства.
У нас ведь за последние десятилетия стало нормой, что всякий «правильный» художник, театральный режиссер и кинематографист, обласканный фестивалями и критиками, должен непременно говорить гадости про Россию, российскую власть и церковь. В киноиндустрии на самых модных фестивалях призы много лет получали только такие фильмы. Если вы снимете, допустим, комплементарный документальный фильм о выдающемся российском ученом, дирижере или писателе, то вам путь к большим фестивалям будет закрыт. Зато картина, допустим, о мальчике из нищей семьи, живущем в российской глубинке, которого изнасиловал пьяный полицейский, а его отец пытался добиться справедливости, но его за это избили, и он стал слабоумным, будет фестивальным хитом. Это настолько стало мейнстримом в кино, что наших критиков аж перекашивало от презрения, когда они слышали о том, что кто-то снял фильм о Великой Отечественной войне. Прямо публично морщили лицо на камеру, будто им нечистотами нос намазали: «Ой, фу, опять вот это — героизм, война с нацизмом, советский космос, как не стыдно!» А с какой стати мне должно быть стыдно, что два моих прадеда воевали и дошли до Берлина? Почему мне должно быть стыдно, что Гагарин первым полетел в космос, что Чайковский — гениальный композитор, а наши хоккеисты выиграли у канадцев?
Самое удивительное, что, по мнению этих же критиков, когда американцы снимают фильмы о своих героях, то это хорошо, это другое! «Спасение рядового Райана» — это шедевр Спилберга, его мы хвалим. Когда англичане заявляют, что вся вторая мировая война была выиграна только благодаря Алану Тьюрингу, который расшифровал код «Энигмы», мы рукоплещем (фильм «Игра в имитацию» — прим. ред.). А на российский «Ржев» или, упаси бог, вторые «Утомленные солнцем» мы кривимся с отвращением. Да с какой стати?
— Какие фильмы, например, были сняты против России?
— Возьмите Петра Чайковского. Почему нельзя снять фильм о том, какой он великий композитор, как он написал Концерт №1, гастролировал по всему миру, открывал Карнеги-холл в Нью-Йорке? Вместо этого Кирилл Серебренников снимает фильм о том, что Чайковский — гомосексуалист и что его жена сошла с ума, потому что в России дремучее гомофобное общество. Вот такое перекручивание ценностей, приоритетов — это нормально? А до этого тот же Серебренников делает фильм «Ученик», в котором верующий христианин предстает как нарциссическая мразь, а православная церковь — как тоталитарная секта. Это нормально, рукоплещем?
Возьмите «Левиафан» Звягинцева. История про мужика, на месте дома которого продажный мэр хочет возвести церковь, и в результате разрушенные судьбы (главный герой попал в тюрьму, жена мертва), бульдозер сносит дом, на этом месте строится храм, откуда выходит священник и говорит: «Боже, благодать какая!» Можно сколько угодно доказывать, что это вневременная библейская притча про Иова. Но в этом фильме собраны все злые клише о России: развал, воровство, пьянство, власть коррумпированная, церковь мерзкая. Как такое кино на «Оскар» не выдвинуть? И эта тенденция касается не только авторского кино. Допустим, фильм «Глубже!» Михаила Сегала, абсолютно зрительская комедия о театральном режиссере, который по бедности начал снимать порнофильмы. Веселый, легкий фильм. Но там через всю картину проходит линия мерзкого, продажного президента, которого ненавидит вся Россия. Или фильм «Вий» Олега Степченко. Развлекательный блокбастер со спецэффектами. Однако главное зло там — никакая не Панночка, не Вий, а православная церковь и злодей-священник. Это как бы маркер «свой – чужой»: о чем бы ты ни снимал, хоть чуть-чуть, но плюнь в российскую власть, в православную церковь, и те, кто надо, поймут, что ты правильный, что ты свой.
— Хотите сказать, что в России нет коррупции и такая история не может случиться в реальной жизни? Вспомнить историю 2019 года со строительством храма в сквере в Екатеринбурге.
— Не понимаю этой параллели. Строительство церкви в сквере Екатеринбурга — коррупция? Чей дом там снесли, кого невинно в тюрьму посадили? Да кому эта церковь мешала реально? Допустим, вы неверующий человек, в храм не ходите, но кто-то другой ведь ходит? Стояло бы посреди сквера здание, оно бы всю территорию сквера собою не заняло, все так же гуляли бы вокруг, были бы дорожки и скамеечки. Церковь — здание красивое, эстетичное, ансамбль города не портит, это вам не «Глина №5». Нет, дело не в этом. В Екатеринбурге было намеренно организованное антицерковное, ненавистническое движение. Не помните, там был отличный флешмоб: люди прыгали и читали речевки: «Кто не скачет, тот за храм!»? Ничего не напоминает? Уши-то организаторов торчат!
Сейчас, конечно, все это переосмысливается. Если бы храм в этом сквере предложили строить сейчас, уверен, его бы построили. Вообще, если ты хочешь России добра, то, если даже ты неверующий, атаковать церковь нельзя. Она один из ключевых институтов, который скрепляет страну, наряду с языком, культурой и историей. Если лишить нас языка, веры, гордости за своих героев прошлого, Россия действительно расколется на Московию, Петербургию, Уральскую Республику, Ханты-Мансийскую Федерацию и так далее, как и мечтают наши непартнеры. И тогда все эти мелкие беззащитные осколки можно будет колонизировать и разграбить один за другим.
Поэтому «Культурный фронт России» и выступает за то, что культурные и духовные ценности надо беречь. Это не что-то старое и замшелое, а абсолютно практичные, проверенные временем эффективные вещи. Так уж случилось, что для рождения и воспитания ребенка нужен союз мужчины и женщины, который называется браком, а все вместе они семья. Это не какая-то искусственная догма, мир просто физически так устроен, от строения наших тел до конструкции наших ДНК. И да, с точки зрения популяции мы рождаемся для того, чтобы дать потомство. Вот я, например, создаю фильмы, но понимаю, что это наследие когда-то развеется как пыль. Нет прочнее способа оставить после себя что-то на этой Земле, чем дети. Как в песне у Басты: «Когда меня не станет, я буду петь голосами своих детей и голосами их детей!»
— Но у каждого свое видение жизни. Почему считаете, что все должны следовать одним и тем же лекалам?
— Нет, не должны. Не хочешь рожать — не рожай. Не хочешь иметь семью — не имей. Но если слишком многие люди в нашей цивилизации начнут так думать, цивилизация вымрет. Нельзя пропагандировать вымирание. Идеологию чайлдфри пропагандировать удобно и легко, потому что это привлекательный способ жизни: живу для себя, ни о ком забочусь, катаюсь на самокате и пью смузи. Очень соблазнительно. А во всех религиях Сатана не об этом говорит? Думай только о себе, своем комфорте и деньгах, секс без обязательств с кем пожелаешь, ни о ком не заботься, никому не помогай!
— Эволюцию еще никто не отменял. У любого народа или государства случается и пик развития, и спад. Ничто не вечно.
— Вы совершенно правы. Если Европа стареет, умирает и на ее место приходит что-то другое, то это их решение, и скатертью дорога. Но мы-то не хотим, чтобы наша цивилизация выродилась раньше времени.
— Может быть, не нужно искусственно сдерживать то, что неизбежно?
— Мы все неизбежно умрем, но это не значит, что нужно прямо сегодня спиться и проиграть свое имущество на скачках. Это касается не только людей, но и государства. Если государство принимает законы против пропаганды определенных вещей, которые считает неполезными, то это не значит, что они под запретом. Просто их нельзя популяризировать. Это как с сигаретами: государство ведь не запрещает вам курить в любых местах, где это не мешает другим людям. А вот пропагандировать курение, рекламировать сигареты оно действительно запрещает.
«Прямо сейчас, например, в Риге стоит вопрос сноса памятника Пушкину, краской его обливают. Скажите, чем он помешал? Его убили 200 лет назад. А тем и помешал, что он важнейший кусок русской культуры, столп русского литературного языка»
Цензуру заменили другим словом, но суть осталась
— То есть Бурляев это имел в виду, когда говорил, что «больше не можем жить в этом антикультурном пространстве». Но как это сказывается, условно говоря, на творчестве Пушкина?
— Если усилия, направляемые против России, окажутся успешны, то мы забудем Пушкина. В наших школьных учебниках будут Дэн Браун и Стивен Кинг, а Пушкина и Толстого не станет. Прямо сейчас, например, в Риге стоит вопрос сноса памятника Пушкину, краской его обливают. Скажите, чем он помешал? Его убили 200 лет назад. А тем и помешал, что он важнейший кусок русской культуры, столп русского литературного языка. Убей Пушкина заново, заставь людей забыть его и внесешь еще одну трещину в российскую цивилизацию. Трещина за трещиной — авось и развалится!
— Получается, нашу культуру нужно защитить?
— Нам 30 лет навязывали идею, что западный образ жизни, западная культура — это будущее, что они впереди нас и что мы нерадивые ученики, которые только догоняют лидеров. Представьте: висит яблоко на дереве, спелое, наливное, вкусное — это западная культура. Рядом висим мы — еще зеленые, недозрелые и завидуем этому спелому яблоку. Но проходит время и выясняется, что мы сами созрели и стали вкусным яблоком. А то, что на ветке по соседству, перезрело, червивое и пахнет кислятиной. Мы по старой привычке все смотрим на него как на образец, все завидуем. И хотим, чтобы и у нас червяки завелись, раз у них есть.
Пик идеологической привлекательности США происходил в 80–90 годы, когда жители Советского Союза как раз и приучились завидовать западному образу жизни. Но ведь тогда в американской культуре были те самые идеи, о которых мы говорим сейчас — семья, дружба, хорошая работа и зарплата, любовь между мужчиной и женщиной, причем мужчины были мужественные и храбрые, а женщины — очаровательные и женственные. Нам ведь очень понятны фильмы тех времен: «Красотка», «День сурка», «Привидение», «Крепкий орешек», сериал «Друзья». То есть наши традиционные ценности вполне универсальные, которые и Западу в период его духовного расцвета были близки. «Культурный фронт» должен способствовать тому, чтобы мы вернулись к тем ценностям, которые для России органичны, сделаны на нашем материале. А с другой стороны, «Культурный фронт» будет противостоять созданию явно антироссийских проектов. Во всяком случае, государство однозначно не должно поддерживать деньгами проекты, которые очерняют нашу страну, ее деятелей, ее историю.
— Это же цензура, по сути.
— Как справедливо говорит Николай Петрович Бурляев, это не цензура, а общественный контроль.
— Но вы же будете определять, что плохо и что хорошо, кому работать, а кому нет.
— Отчасти да. Но ведь «мы» — это не какая-то маленькая компания людей, присвоивших себе право судить, что хорошо, а что плохо. Это большое сообщество очень значимых деятелей культуры. Когда свое мнение высказывают Гергиев, Башмет, Прилепин, Кончаловский, Дугин и Шахназаров, к такому мнению недурно и прислушаться. Если они говорят, что какой-то проект государство не должно поддерживать, так, может, действительно не должно?
— А как же свобода творчества, как человек сможет самовыражаться?
— Слушайте, в любой стране мира свобода самовыражения ограничена одним из двух способов: цензура или общественный контроль. Например, в Китае есть официальная цензура, на уровне государства. А в США цензуры как бы нет и даже есть первая поправка, защищающая свободу слова. Но на деле попробуй снять или даже сказать то, что нельзя, там такая мощная культура отмены начнется, что сотрет тебя из профессии! Хочу напомнить, что в Америке 30 лет действовал кодекс Хейса, когда общественные организации контролировали даже длину юбки и продолжительность сцен с поцелуями в фильмах. И никак эту страшнейшую цензуру, которой формально как бы не существовало, нельзя было обойти. Там рейтинги фильмам до сих пор присваивает общественная организация — Motion Pictures Association of America. Если они присвоят твоей картине рейтинг R — restricted (ограниченный), значит, так и будет. Джоан Роулинг один раз высказалась о том, что женщину надо называть женщиной, так ее тут же «отменили». А формально у них цензуры нет, свобода слова! Так что у нас все происходит очень мягко. Не думаю, что «Культурный фронт» станет свирепствующим органом, требующим запрещать все вокруг. Это больше о внимательном наблюдении и влиянии. Знаете, у кого была неограниченная свобода самовыражения? У журнала «Шарли Эбдо». Сами знаете, чем это кончилось.
— Не получится ли так, что члены организации захотят через «Культурный фронт» устранять конкурентов или бороться с неудобными коллегами?
— Если ваши коллеги по цеху в своих произведениях поливают Россию грязью, то «Культурный фронт» наверняка против них выступит, он для того и создан. Если же нет, не вижу причин, почему организация станет кому-то мешать.
«Если она (Чулпан Хаматова) захочет вступить в штаб движения, покажет, что разделяет его цели, и собрание за нее проголосует, почему бы и нет? Она не иноагент, не под уголовным преследованием, а политические мировоззрения люди могут и менять»
Реготделение: кто войдет, чем будут заниматься и что делать с лжепатриотами
— А кого бы вы хотели видеть в рядах регионального штаба? Можете назвать фамилии?
— Мы планируем пригласить на первую большую конференцию значимых деятелей культуры Татарстана, директоров театров, главрежей, худруков творческих коллективов, руководителей творческих вузов, училищ, чтобы наша культура была представлена со всех сторон. Кто-то из них войдет в организацию, кто-то нет. Дело добровольное. «Культурный фронт» открыт для всех, кто разделяет его цели и ценности. К тому же во всех субъектах России местные отделения поддержаны на уровне руководства региона. В РТ центральный штаб направил обращение Рустаму Минниханову и председателю Госсовета РТ Фариду Мухаметшину. И мы уже получили поддержку.
— Может, есть те, кого бы вы не хотели видеть? Например, Дмитрий Певцов говорил: «Слава богу, нет ни Серебренникова, ни Богомолова».
— Пожалуй, нет. Навскидку не могу назвать в Татарстане людей, которые настроены агрессивно и враждебно по отношению к целям «Культурного фронта».
— А вы готовы принять в штаб, как и говорил Бурляев, тех, кто осудил СВО и покинул страну, но сейчас вернулся обратно?
— Зависит от человека и обстоятельств. Членов штаба избирают ведь коллегиально, методом голосования.
— Например, Чулпан Хаматова…
— Если она захочет вступить в штаб движения, покажет, что разделяет его цели, и собрание за нее проголосует, почему бы и нет? Она не иноагент, не под уголовным преследованием, а политические мировоззрения люди могут и менять. Другое дело, захочет ли она сама и поддержит ли ее собрание.
— Деятели татарской культуры за некоторым исключением стараются не высказывать свою позицию, будто ничего и не происходит. Как вы думаете почему? И должны ли вообще люди искусства принимать ту или иную сторону?
— Да, у нас в Татарстане как-то так принято, что люди часто держатся в зоне комфорта и молчат. Это даже не трусость, а такая гражданская позиция — «моя хата с краю». Мало пассионарности. Очень часто можно слышать: «Я сейчас скажу, а вдруг подумают что-то не то, наживу врагов, вдруг завтра этот человек начальником станет и мне что-то сделает?» Но сегодня такое время, что уже нельзя помалкивать. Если любишь свою страну, поддержи ее, скажи об этом открыто!
— Есть люди, которые на теме патриотизма пытаются сделать карьеру, таких немало и в культуре. Как нужно относиться к подобным лжепатриотам?
— Если ты патриот только ради конъюнктуры и карьеры, то ты не настоящий. Патриотизм — это ведь не какая-то пафосная поза, когда ты все время должен что-то высокопарно провозглашать. Просто тебе нравится эта страна, тебе по кайфу здесь жить, и ты хочешь, чтобы она процветала, вот и все. А вообще, сегодня много говорят о том, что есть слишком агрессивные патриоты, которые в своем исступлении чуть не до экстремизма доходят. Это тоже опасно. Ведь можно раскачать страну за счет тех, кто готов немедленно развязать войну со всеми странами НАТО, требует сбросить на Украину атомную бомбу и хочет терактов в ответ на теракты. Для меня это недопустимо. Мы должны оставаться людьми, даже если наш противник часто этот человеческий облик теряет.
«В уставе «Культурного фронта» прописано уважительное отношение ко всем религиям. Могу точно сказать: если я руководитель исполкома, то у нас все религии будут представлены равноправно»
— С учетом позиции Бурляева не станет ли организация больше опираться на православие и деятельность татарстанского отделения каким-то образом неоднозначно будет восприниматься?
— В уставе «Культурного фронта» прописано уважительное отношение ко всем религиям. Могу точно сказать: если я руководитель исполкома, то у нас все религии будут представлены равноправно.
— Есть ли примерный план работы реготделения? Можете назвать пару пунктов, которые вы, как руководитель, ставите перед собой и исполкомом?
— Прелесть нашей организации в чем? В России есть творческие союзы — союз кинематографистов, союз театральных деятелей, союз художников, писателей и так далее. Каждый за свою нишу борется, чужое направление им безразлично. А в «Культурный фронт России» входят руководители и представители всех творческих союзов. Это своего рода суперсоюз, союз над союзами. И мы сможем выдвигать инициативы, которые объединяют в единой концепции самые разные направления искусства. Это может быть очень продуктивно, если будем мудро себя вести. На мой взгляд, немудрая позиция — вечно ругать власть и одновременно выпрашивать у нее денег, чем многие деятели культуры и занимаются. Должна быть разумная, взвешенная позиция, которая ведет к результату, а не к конфронтации. Надеюсь, что региональное отделение пойдет таким путем.
Помимо общественного контроля, мы должны создавать межкультурные проекты. В 2016 году Валерий Гергиев не побоялся выступить с концертом в разрушенной сирийской Пальмире. Это очень достойный и смелый поступок. Вот я хочу сделать показы моего фильма «Святитель» в Донбассе и обратился к «Культурному фронту» с просьбой, чтобы они помогли это организовать. Почему бы нам не собрать от Татарстана группу, которая готова отправиться в зону СВО выступать? Думаю, поддержка «Культурного фронта» нам поможет, потому что не так-то просто туда поехать.
«Фильм «Святитель» рассказывает о патриархе Гермогене, о 1612 годе, его события очень перекликаются с тем, что происходит сейчас на Украине и в мире»
«Неверно говорить, что патриарх Гермоген занимался насильственным крещением мусульман»
— Почему ваш выбор пал на фильм «Святитель»? Почему жителям новых российских регионов и военным он будет интересен?
— Хотя фильм «Святитель» рассказывает о патриархе Гермогене, о 1612 годе, его события очень перекликаются с тем, что происходит сейчас на Украине и в мире. С одной стороны, он о человеке, который во многом сплотил Россию, вдохновил ополчение Минина и Пожарского на освобождение Москвы от поляков, с другой — история противостояния восточной и западной цивилизаций, России и Запада, которое длится с Великой схизмы. С тех пор ничего не изменилось. Нынешние события настолько похожи на то, что происходило в Смутное время, что даже политическая риторика была такая же. К примеру, московские бояре говорили о России, что она недоразвития, немытая, а на Западе настоящая цивилизация. А поляки уже тогда заявляли, что хотят установить в авторитарной России демократию. У них ведь и вправду была разновидность демократии: польский король не наследовал престол, а избирался, и его власть была ограничена. Страной правили магнаты, богатые кланы. Такую схему наши продажные бояре мечтали внедрить и в России, чтобы поделить между собой богатства страны. Им это почти удалось, это вошло в историю как Семибоярщина. И кто же в итоге спас страну? Не московские элиты, а простые люди из глубинки, которые взяли в руки оружие и пошли бить врага. А кто их вдохновил на это? Деятели православной церкви, в первую очередь патриарх Гермоген.
События 2022 года очень ярко обнажили эти смыслы, что не могли не заметить сами зрители. После показа в Москве нам многие говорили, что эту картину надо показывать в зоне военных действий. Потому что в 1612-м наша страна оказалась на грани существования и должна была развалиться, но она выстояла. Хочется сказать нашим людям: «Ребята, не отчаивайтесь. Времена тяжелые, но вспомните, что Россия побеждала и в более тяжелых обстоятельствах, победит и сейчас!»
— Почему в фильме «Святитель» не была упомянута жесткая политика Гермогена по насильственному крещению мусульман?
— Во-первых, наш фильм-то совсем не об этом. Он о противостоянии восточной и западной цивилизаций, Смутном времени, Годунове и Лжедмитрии, Шуйском и короле Сигизмунде, Минине, Пожарском, Ляпунове и других. Отношения между татарами и православной церковью — это совсем другая тема, параллельная. Во-вторых, неверно говорить, что патриарх Гермоген занимался насильственным крещением мусульман. Его обвиняли в другом — был суров с новокрещеными. То есть к людям, которые на бумаге приняли христианство, а в действительности его отвергали. Это действительно было.
— Вы подчеркивали, что ваша трилогия имеет успех в российском прокате и что для докфильма это редкость. В чем феномен такого поворота событий?
— Действительно, документалистика очень редко оказывается на большом экране и еще реже что-то собирает. Но оказалось, что много людей в разных городах России хотят посмотреть нашу трилогию. К нам обращались люди из Курска, Челябинска, Новокузнецка, Рязани, Калининграда, многих городов, и везде были полные залы. Сейчас мы уже собрали свыше миллиона рублей, и это только начало. Множество сеансов по всей РФ назначено, например, в пасхальную неделю. По сравнению с «Чебурашкой» миллион — это пустяк, но для документального кино хронометражем меньше часа — это большой успех. К тому же среди всех татарстанских фильмов наша трилогия — второй по кассовым сборам проект после «Водяной». Даже если мы возьмем только отдельно «Святителя», то он все равно на втором месте. Кроме того, нас взяли крупнейшие онлайн-кинотеатры: «Кинопоиск», Оkkо, «Кино 1 ТВ», Wink, позже этот список расширится. Мы посчитали, что в сумме у фильмов нашей трилогии уже больше 10 миллионов просмотров.
Конечно, важнейшую роль сыграла поддержка патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Он посмотрел фильм «Святитель» и приказал разослать информацию о нем по всем епархиям церкви, так что о нас в один день узнали верующие по всей стране. Конечно, этого бы не произошло и без поддержки нашего митрополита, владыки Кирилла. Большую помощь нам оказал директор телеканала «Спас» Борис Корчевников. И участие звезд сыграло немалую роль.
— Вашу трилогию выдвинули и на Тукаевскую премию в этом году…
— Да, меня выдвинул Казанский государственный институт культуры при поддержке cоюза кинематографистов РТ и Татарстанской митрополии. Ведь все три фильма снимались в павильонах КазГИКа, а в съемочной группе состояли преподаватели, студенты и выпускники института. Многие ребята, которые сейчас уже стали серьезными режиссерами, работали на этих фильмах. Например, Рустам Рашитов, который снял «Неотосланные письма» и «Кире», — на «Заступнице», а Солтан Сунгатуллин, снявший «Айсылу», — на «Осанне».
«Я снимаю не только православное кино и не только документальное. Летом мы будем снимать, например, об архитекторе мечети Кул-Шариф и Белой мечети в Болгаре Сергее Шакурове»
О перспективах татарстанского кино
— В 2021-м вы говорили, что еще 3–4 года — и татарского кино не будет, если не изменится подход. В чем кроется проблема индустрии?
— Я говорил не так. Я говорил, что Татарстан пока находится в числе лидеров среди субъектов России по развитию кино. Но через 3–4 года мы можем выпасть из этой обоймы, потому что другие регионы нас опередят.
— Почему наше, татарстанское, кино до сих пор не может стать успешным на российском уровне?
— Во-первых, успехи все-таки есть. Во-вторых, дело в самих фильмах. Не знаю почему, но у нас все время снимаются фильмы, которые имеют очень узкую, местную повестку. Но перспективы, мне кажется, есть. Недавно «Тарлан» Юлии Захаровой вышел в России и Казахстане, это все-таки международный и федеральный прокат. Скоро должен выйти «Микулай» Ильшата Рахимбая, который может стать успешным. У фильма «Ибн Фадлан» есть интересные перспективы, если с ним хорошо поработать в прокате.
— Вы сами планируете продолжить цикл исторических фильмов и будут ли они только на православную тематику?
— Я снимаю не только православное кино и не только документальное. Летом мы будем снимать, например, об архитекторе мечети Кул-Шариф и Белой мечети в Болгаре Сергее Шакурове. Он станет рассуждать о природе самобытной татарской архитектуры. Еще один фильм у меня будет о нашем знаменитом дирижере Ренате Салаватове. Что касается игрового кино, я сейчас хочу снять фантастическую картину об искусственном интеллекте и моральных дилеммах, связанных с ним.
— «Культурный фронт» вам как-то будет помогать в этих проектах?
— В отношении документальных фильмов — не вижу необходимости. У нас и так есть вся нужная поддержка. А с игровым кино — посмотрим.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 44
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.