«Не доезжает до фронта не потому, что чего-то нет на складах, а просто потому, что водители боятся…»

О круглом столе и его участниках

В конце июня в нашей редакции проходил новый круглый стол, посвященный гуманитарным вопросам. В первой части стенограммы по итогам обсуждения рассказывалось о текущих потребностях наших бойцов на передовой. Во второй части дискуссии затрагивались вопросы, связанные с гражданской активностью общества и с тем, как можно было бы ее стимулировать.

В числе участников второго круглого стола:

• Юрий Суворов — председатель союза десантников РТ;
• Хан — боец именного татарстанского батальона «Алга»;
• Нельсон — боец именного татарстанского батальона «Алга»;
• Айрат Абдуллин — зампред правления РОО РТ «Содружество пограничников»;
• Анна Артемьева — сооснователь проекта «Своих не бросаем 16»;
• Вадим Чиж — начальник отдела патриотического воспитания ДОСААФ РТ;
• Ринат Фазылов — руководитель регисполкома ОНФ в РТ, координатор республиканского движения «Ярдәм янәшә! Помощь рядом!»
• модератор — ответственный секретарь «БИЗНЕС Online» Айрат Шамилов.

«Раньше я ходила и фыркала, а сейчас горжусь нашими мужчинами!»: как помочь фронту СВО этим летом?

«Мы пытались раскачать и в соцсетях работали — прибавления большого нет. Если заявляешь, что делаешь какой-то сбор… Допустим, для батальона «Алга» собирали на коллиматоры — откликнулись те же, кто уже до этого помогал, с ними планомерно и собрали все» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Рядом остались те же самые, плюс «ждуны» продолжают сидеть»

Модератор: Юрий Андреевич, за три месяца с последней нашей с вами встречи поменялось что-то в части отношения общества к гуманитарной работе?

— Да фактически, наверное, ничего не поменялось. Вокруг нас те же люди, которые помогали с самого начала. Также есть семья Алексеевых, тот же Алексей Викторович Сергеев [председатель совета директоров ООО «Интеграция»] с нами ездил как раз в полк 1231. Ощутимых сдвигов нет. Рядом остались те же самые, плюс «ждуны» продолжают сидеть здесь, которые там собачкам помогают и прочее. Больших таких изменений не видно.

«Мало вовлечено людей, и те – только потому, что началась мобилизация. До нее и этим было все равно»

— Говорят, все тяжелее и тяжелее стало собирать деньги на помощь ребятам…

— Сейчас, скорее всего, это связано с дачами, сезоном отпусков, может быть. Тем не менее коммерсанты, которые с нами плечо к плечу идут, помогают.

«А какая у тебя мотивация? Ты из патриотических чувств вдруг решился или за деньгами идешь?» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Как людей можно немного растормошить? Нужно ли вообще это делать, на ваш взгляд?

— Растормошить? Мы пытались раскачать и в соцсетях работали — прибавления большого нет. Если заявляешь, что делаешь какой-то сбор… Допустим, для батальона «Алга» собирали на коллиматоры — откликнулись те же, кто уже до этого помогал, с ними планомерно и собрали все. Всплеска большого, притока новых благотворителей не было.

— Вы как-то ощущаете изменение настроений в обществе?

— Заметил, что больше стало людей, которые помогали нам раньше с гуманитаркой, а сейчас готовы уже сами пойти на фронт. Они звонят, спрашивают, где можно заключить первый контракт, с кем лучше, где хорошие командиры и так далее. Задаешь им встречный вопрос: «А какая у тебя мотивация? Ты из патриотических чувств вдруг решился или за деньгами идешь?» Отвечают, что, скорее всего, и так и так.

— Но до этого деньги были, значит, раз помогал с гуманитаркой. А если смотреть чуть шире, чувствуете, что бойцы наши обтесались немного, ощущаете успехи какие-то?

— Бойцы? Да, обтесались. Вот те «коллективы», которые раньше видеоролики записывали, куда-то попропадали. Нет, встречаются еще единичные, но в основном все сплотились, возмужали.

— В каком смысле «попропадали»? Война забрала?

— Ну помните же, ролики гуляли: «Ой, спасите-помогите!»? Вот они куда-то девались, мы так до сих пор и не знаем, куда именно. Может, их перевели в какие-то хозяйственные части, где поспокойнее. Но на фронте их нет точно.

Ринат Фазылов: «Я считаю, что патриотические настроения на подъеме. Все-таки вот таких, как говорит Юрий Андреевич, «ждунов» становится меньше или тех, кто хочет отсидеться, отмолчаться. Многие уже понимают, что сейчас не получится это сделать и надо принять какую-то позицию»

«Взрослеют патриотические настроения. Становится меньше тех, кто хочет отсидеться, отмолчаться»

Модератор: Ринат Рафаэлевич, на ваш взгляд, что-то изменилось в гуманитарной деятельности? Чувствуете перемены?

Фазылов: Прошедший год с точки зрения появления гражданских инициатив я бы назвал рекордным. С самого начала СВО и в дальнейшем, когда прошла частичная мобилизация, люди объединились. Приходили граждане, волонтеры, которые создавали общественные объединения. Стали собирать гумпомощь, выстраивать логистику, искать склады, машины. И на сегодняшний день, я считаю, у нас в Татарстане вот это волонтерское сообщество, общественные объединения, мотивированные на поддержку наших бойцов, уже созданы и сформированы. То есть люди, которые стали с самого начала помогать, остались и продолжают оказывать помощь.

«В этих фронтовых сводках есть и наш труд»: кто и как помогает фронту в Татарстане

Все они разные. С одной стороны, их можно разделить по территориальному признаку. Это муниципалитеты, которые поддерживают своих земляков-бойцов на передовой. Могут объединяться и вокруг подразделений, когда родственники тех, кто находится на фронте, вместе помогают бойцам. Также есть коллеги, сослуживцы, которые не могут оставаться в стороне от забот своих участвующих в СВО товарищей. Еще появились общественные объединения, занимающиеся производством необходимых для фронта вещей. Их тоже не надо забывать, они вносят свою лепту в гуманитарную помощь. Делают печки, шьют одежду, изготавливают какое-то медицинское оборудование, носилки. Образовались волонтерские сообщества, которые занимаются квадрокоптерами, собирают их здесь, испытывают. Это их способ поддерживать фронт. Безусловно, мы победим, победа будет за нами. Но хочется, чтобы все вот эти инициативные сообщества в дальнейшем сохранились. Люди же занимаются всем этим в свободное от основной работы время. Это настоящие патриоты нашей республики, страны, и их, безусловно, надо поддерживать.

Есть, конечно, и такие волонтеры, которые просто раскидают заявки и сидят, чего-то ждут. У нас и такие были. Заявку им исполнишь, все купишь, а они потом по 2–3 недели не забирают. Мы им говорим: «Ребят, что такое? Вы же говорили, что срочно нужно. И где вы теперь?» В ответ: «Ой, а позвоните вот тому, ему передайте». То есть некоторые относятся как-то не с полной самоотдачей, что ли. Приходят с заявкой, что им надо конкретные вещи купить, делаешь, а потом они сами же теряют интерес. Если ответственно подходить к своему делу, то и результат улучшится.

— Понятно, это настроения в волонтерском сообществе. А если говорить об обществе в целом?

— Я считаю, что патриотические настроения на подъеме. Все-таки вот таких, как говорит Юрий Андреевич, «ждунов» становится меньше или тех, кто хочет отсидеться, отмолчаться. Многие уже понимают, что сейчас не получится это сделать и надо принять какую-то позицию.

«Действительно, у человека была нейтральная позиция. Как родственник стал участником боевых действий, мобилизовали — позиция сразу меняется» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Есть мнение, что категорическую позицию уже никак не перековать, но как можно перетянуть на свою сторону нейтральных и еще пока не определившихся?

Артемьева: Еще одну волну мобилизации объявить — вот тогда нормально.

Фазылов: В этом доля правды есть. Действительно, у человека была нейтральная позиция. Как родственник стал участником боевых действий, мобилизовали — позиция сразу меняется. Когда я первый раз попал в ЛНР, мне показали и рассказали, что там творилось, какой геноцид нашего русского народа осуществлялся… Зачастую СМИ, к сожалению, не освещают таких вещей, возможно по этическим соображениям. Но если нормальный человек это бы увидел и услышал  от свидетелей, поверьте, он посередине не остался бы.

— А как себя чувствуют те, кто потерял близких в этом конфликте? Ведь есть риск, что они могут обозлиться и перейти как раз на деструктивную сторону. Как с ними быть?

— Вы знаете, с ними сложно. И слова иногда найти трудно. Не то что нам — даже психологи не могут найти подход к ним, потому что потерять близкого человека — это трагедия. Наверное, они останутся патриотами, главное — их не забывать, помогать. Обычно такие люди ничего и не просят, замыкаются в себе. Поэтому надо поддерживать их.

«Вы бы видели реакцию этих солдат. На лицах один вопрос: «А вы кто? Где этот Татарстан?»

Когда мы были в Луганске, встретил там студента местного педагогического университета. Он добровольцем ушел на фронт, воевал. Когда через 9 месяцев вышел указ президента о возвращении студентов на обучение, молодой человек принял решение вернуться в вуз. Ему всего 22 года, настоящий патриот, очень мотивированный. Он рассказывал такие вещи, что невозможно остаться равнодушным. Вот таких, как он, надо к нашей молодежи привозить, организовывать встречи. Они одного поколения, всегда найдут общий язык. Тогда, я считаю, у нас «ждунов» никаких не останется.

Хан: «Мобилизация поможет»

«Может, там у них в уставе прописано было, что в военной форме нельзя…»

Модератор: Хан, вам, наверное, труднее отслеживать настроения в обществе в силу вашей службы. Но оттого вдвойне интереснее было бы услышать ваше видение. Какие настроения в обществе вы улавливаете, поменялось что-то?

Хан: По большому счету, любой человек может оказывать помощь. Как его привлечь? Мобилизация поможет.

— Но если без мобилизации? Владимир Владимирович сказал, что пока таковая не планируется.

— Да. Расскажу вам о паре реальных ситуаций. Люди сначала игнорировали происходящее: «Ой, это не моя война, стороной обойдет». И на меня смотрели так предвзято. Спрашивали: «А тебе это зачем все?» У меня жена молодая, ребенку еще даже 6 месяцев не было, когда я уходил. Но прошла мобилизация и теперь совсем другое отношение. Даже были моменты, когда я отправлялся в очередную командировку, они стали предлагать: «Давай я бензинчику дам? Давай поможем что-то купить? Может, ребятам передать что-то надо?» И они стали сами ножками идти и тушенку покупать. Потом они так же заряжали других.

«Везешь именную посылку, ломаешься в дороге, а доезжаешь – боец сутки как «задвухсотился»…»

— Часто можно услышать, что тут не пустили бойца в военной форме в кафе, там не пустили. Вот вы это замечаете, какое отношение к вам? Есть такие места в Казани, куда вас в военной форме не пускали?

— Есть.

«Я считаю, что СВО касается каждой семьи, каждого человека» Фото: Bulkin Sergey/news.ru via globallookpress.com / www.globallookpress.com

— Это куда, например?

— Не хочу никому создавать проблем. Это было заведение чуть ниже статуса ресторана. Не знаю, может, там у них в уставе прописано было, что в военной форме нельзя приходить. Я, честно говоря, особо не ругаюсь никогда, неконфликтный человек. Но в Казани было два таких случая. Мы уходили, садились тогда в шаурмичной.

— Почему такое случается, на ваш взгляд? 

— Не знаю. Скорее всего, до конца не понимают, что происходит. Так вообще обо всех можно сказать. Я считаю, что СВО касается каждой семьи, каждого человека.

Фазылов: К этому надо относиться как к третьему фронту. Это идеологический фронт, и на нем также надо вести борьбу.

Модератор: Мне кажется, к этому надо относиться даже как к первому фронту.

Фазылов: Да. Мы победим на главном фронте, на экономическом, а этот фронт будет постоянным, потому что он внутри нас.

«Идеологический фронт — самое первое, где нужно работать» Фото: © Алексей Сухоруков, РИА «Новости»

Модератор: Идеологический, если делать снова небольшое отступление, — это наш самый первый фронт. Мы никогда не выиграем, если не одержим победу в сердцах людей, пока не начнут не то что в кафе пускать, а в любом заведении сажать на лучшие места и предлагать отобедать еще как минимум по 50-процентной скидке. Владелец кафе только благодаря таким людям может мирно домой приходить, лишь потому, что кто-то сидит в окопах в это время. Если у нас все будут понимать это, то завтра же кафе, куда не пускают военных, закроется, поскольку туда просто перестанут ходить.

Фазылов: Я вам так скажу, что здесь даже есть и государственные учреждения, у руководителей которых непонятная позиция. То есть оно построено на бюджетные деньги, получают зарплату, а они еще... Не буду их называть, но… «Здесь не должно быть символики Z» — и такие находятся. И это у нас, в Казани, понимаете? Вы правы, что идеологический фронт — самое первое, где нужно работать.

Абдуллин: Недавно нас позвали в Высокогорском районе провести урок мужества в школе, но при этом назидательно сказали: «Не касайтесь темы СВО». Извините, а как тогда проводить урок мужества? Там сейчас боевые действия идут,  гибнут наши пацаны.

— Интересно, это от руководителя района или от кого такая просьба?

Абдуллин: Скорее всего, от главы населенного пункта.

Фазылов: К сожалению, это молодое поколение руководителей, которые не уехали в Казахстан или Грузию, остались здесь и теперь занимают такую позицию.

«Очень сильно помогают физлица, особенно в районах» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Правильно сказали, что отсеялись волонтерские организации»

Модератор: Нельсон, каково ваше мнение относительно перемен в гуманитарной деятельности?

Нельсон: Перемены ощутимы главным образом в организации гуманитарной помощи. Сейчас стало все слаженнее делаться, оперативнее. Очень сильно помогают физлица, особенно в районах. Часто это мои знакомые, друзья, коллеги по работе — они собирают деньги на уазик, на его ремонт и прочее. При этом чаще всего это именно районы. В Казани все как будто расслаблены, словно их происходящее не касается, дескать, не они это все начинали… Такое ощущение, что они как на другой планете. Не понимают, что все это происходит очень близко к нам, что наши люди страдают. Согласен с ними в том, что не мы эту войну начинали, но мы можем ее закончить, и сделать это можно только всем вместе.

Что нужно для фронта? Дроны, масксети, носилки и термобелье руками татарстанцев | Репортаж недели

Правильно Ринат Рафаэлевич сказал, что отсеялись волонтерские организации, что остались только те, кто твердо стоит на ногах, знает, что делать. Сейчас вот начинается серьезное производство [беспилотников] в Челнах, Казани. Почему бы республике не помочь хотя бы закупкой комплектующих? Мы общаемся с ребятами, кто делает эти одноразовые дроны, их продукция очень дешевая в производстве. Но им приходится детали закупать как физлицам в Китае и потом по два месяца ждать посылки. Почему бы не сделать эту закупку централизованной, не единицами, а сотнями и даже тысячами? Зачем по два месяца ждать? Вот мы вчера общались с одной волонтерской организацией. Они делают масксети, окопные свечи. И знаете, парафин закупают точно так же, на свои деньги. А у нас столько химических предприятий в Татарстане? Неужели нельзя сделать парафин или какое-то сырье для масксетей им дать по себестоимости, а лучше просто подарить?

— Массовая закупка всегда дешевле.

— Конечно! Понимаете, там женщины после работы приходят вечерами и шьют сети. А комплектующие обычно на Avito или Ozon покупают, потом ждут, когда все придет. Почему бы не помочь им сырьем, комплектующими? Ребятам компоненты для дронов можно закупить, оказать им помощь с помещением, оборудованием каким-то. Это же сейчас не такие волонтеры, как на начальном этапе: «Тапочки купил, отправил — все, я теперь гуманитарщик». Куча была организаций раньше, которые существовали во «ВКонтакте», где-то в интернете: «Вот у нас расчетный счет, мы собираем, дайте нам деньги…» Такие уже давно отсеялись, остались только серьезные. Вот им теперь нужно помочь.

«Правильно Ринат Рафаэлевич сказал, что отсеялись волонтерские организации, что остались только те, кто твердо стоит на ногах, знает, что делать» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Небольшая ремарка: если закупать китайские комплектующие для дронов централизованно через юрлицо, то его очень скоро могут прикрыть. В этом смысле, может быть, через физлицо иногда и проще, и безопаснее…

— Если глобально мыслить, можно же не закупать детали, а делать их самим у нас, в республике.

— Попытки были, так скажем… 

— Но у нас же есть торговые представительства, можно через третьи стороны производить, необязательно в России. Ничего не делать — тоже нехорошо. Это серьезный конфликт, война технологий, в чем мы лично убедились. Вот у нас наряд по старинке выставляется — «Стой! Кто идет?»… Стоят люди в охранении, под дождем, в снег, холод, человек не спит. А у них везде техника, одна вышка с приборами, которые обеспечивают круглосуточное наблюдение, до самого горизонта все фиксируют. Им уже не нужно 100 человек, чтобы охранение выставлять, достаточно одного прибора. Чтобы ускорить победу, надо и нам мобилизовать все свои военные технические наработки.

Почему прозвучало слово «подпольно», когда говорили об обучении операторов БПЛА? Потому что в нашем регионе введен запрет на поднятие дронов в воздух. Но готовить специалистов же надо. Почему бы не создать какую-то площадку, выделить полигон, территорию, где можно официально этим заниматься? Желающие обучиться есть, и все они молодые. Вот говорили о парнях из Луганска, там все они мотивированы. А у нас как на урок мужества ни придешь, спрашиваешь: «Кто хочет служить в армии?» Весь класс молчит. Потому что считается в обществе, что армия — это как бы удел недалеких людей, неудачников. Люди не понимают, что такое Родина. Там молодежь с 2014-го варится в этом соку, а многие и того еще раньше. Там в 21–22 года — это уже не пацаны, а настоящие мужики. А у нас ходят такие все расслабленные по ночным клубам.

«Пацаны лет 13–15 прямо спрашивали: «А чего как в Крыму не сделали? Почему нас к себе также не забрали?»

— Говорят, что то же самое происходит и в Киеве.

— Люди должны понять, что это наша общая беда. По отдельности мы из нее не выйдем, только все вместе, сообща — и гражданское население, и военные, и добровольцы, и мобилизованные. Кстати, большое спасибо мобилизованным. Сначала было много негативной информации, что, мол, люди пришли не воевать, а деньги зарабатывать, что у кого-то там нога заболела, что он потом по пять месяцев в госпитале лежит. А недавно мы ездили искать погибших и пропавших без вести наших ребят после одного сражения. Приехали, там на блокпостах стоял полк мобилизованных наших. Мы пообщались с ребятами, они нас выслушали, зачем мы приехали, так сразу организовали свободный коридор, помогли добраться прямо до конечной точки, оказали полное содействие. Мы им потом: «Сейчас возвращаемся в Казань, может, передать что-то, просьбы какие-то есть?» Они нам: «Нет, все в порядке, мы уходим в отпуска, кто-то уже вернулся, все хорошо».

«Люди должны понять, что это наша общая беда. По отдельности мы из нее не выйдем, только все вместе, сообща — и гражданское население, и военные, и добровольцы, и мобилизованные» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Это прямо действующее подразделение?

— Действующее. Сейчас вся военная структура, система как должна работать, так и функционирует. Это видно по солдатам. Они не жалуются нам даже, все у них нормально. И ладно бы мы были какими-то проверяющими, еще можно было бы понять. Но мы же простые люди, и они вот так откровенно говорили, что все у них в порядке, все есть. Ребята наши мотивированы, ничего не боятся, активно участвуют [в боевых действиях].

Хан: «Алга» бы так тоже служить могла.

Нельсон: Все могли бы служить. Но они мобилизованные, «Алга» — это добровольцы. Все равно надо понимать, что есть разница. Видя нормальное отношение со стороны офицеров, министерства обороны, общества, гуманитарных организаций, они понимают, что не брошены. А не как было раньше: «Нас бросили, забыли, мы ничего не знаем, патронов нет, ничего нет». Такого сейчас уже нет. И надеюсь, в нашей «Алге» тоже прекратится. Какое-то непонятное отношение почему-то именно к нашей бригаде. Сейчас вот опять проблемы с боеприпасами, снабжением, разведкой. Нет офицеров, в «Алге» очень мало осталось кадровых единиц.

Батальон «Алга» в пекле: как живут бойцы, обороняющие Бахмут

— С другой стороны, это, может быть, повсеместная проблема, не только в «Алге».

— Есть полки мобилизованных, там все в порядке. Есть нормальные кадровые офицеры, которые знают, как и что делать. Мне предлагали офицерскую должность, погоны, высшее образование, хотели сделать лейтенантом. Но, надев лейтенантские погоны, я не стану офицером, это глупость, неправильный подход.

«Сейчас надо мотивировать общество, объяснять, что  фактически идет третья мировая война, потому что мы воюем  не с украинскими вооруженными силами, а уже в открытую страны НАТО участвуют в конфликте» Фото: © РИА «Новости»

— Как в Великую Отечественную…

— К этому правильно подходили. Сейчас надо мотивировать общество, объяснять, что фактически идет третья мировая война, потому что мы воюем не с украинскими вооруженными силами, а уже в открытую страны НАТО участвуют в конфликте. Это нужно признать, потому что общество считает, что какая-то полицейская спецоперация происходит. Мы воюем с серьезным противником, по факту нам объявлена мировая война. На кону уже не вопрос существования Украины, а будущее наших детей, России в целом. Об Украине речи уже не идет — все понимают, что этой страны уже не будет, она никому не интересна — ни Европе, ни НАТО. Сейчас стоит вопрос, что будет с нашим государством.

«Девочка спрашивает: «Когда это все закончится?» А ведь эти вопросы не она придумала»

Модератор: Айрат Ризванович, что изменилось, на ваш взгляд, в плане гуманитарной миссии и почему? 

Абдуллин: Сдвиги есть действительно. Как правильно было сказано, первые дни СВО — это непонимание, куда и зачем, что и почему. Что, мол, закидывают в неизвестные места, без обеспечения, но надо понимать, что так происходит практически в любой военной ситуации. Потому что все новое, и мы уже отвыкли воевать, давно не воевали. Растеряли и чувство патриотизма. Его просто стало крайне мало, а возможно, что его и не было. Как с 1990-х начались проблемы в стране, так у нас все, что связано с патриотизмом, памятью о войне, стало стираться. Ходим по школам, так там о Великой Отечественной войне более-менее внятно начинают говорить только с 9-го класса. Это смешно. А что мы тогда хотим от наших детей, если мы им ничего не даем? Государство, я имею в виду. Нет общего воспитания. Посмотрите на украинцев, как они за десятилетие смогли перековать свою молодежь. Они рвут все отношения со своими родными людьми в России и говорят: «Все, вы нам больше не родня. Москали напали на нас». Представляете, какая там идет пропаганда? Вы правильно сказали, что мы проиграли полностью информационную войну. У нас полстраны пляшет и поет, куражится, и только частичка этой страны воюет. По телевизору объяснений понятных, человеческих нет. Сидят лишь политологи и рассказывают неясные для простого люда вещи в телепередачах.

«Мы уже отвыкли воевать, давно не воевали» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Но граждане же у нас не глупые, сами все понимают. Если говорить о настроениях вокруг помощи бойцам на СВО, то что вы видите?

— Люди стали больше помогать. У всех вопросы: «А как там дела вообще? А что там происходит?» Над тем, что по телевизору говорят, уже кто-то смеется даже, когда начинается вот это каждый вечер: «Мы сегодня подбили 25 танков, 5 бронетранспортеров, уничтожили столько-то врагов». Это все общие слова. У нас из многих регионов люди воюют. Их родственникам, наверное, было бы интереснее узнать о тех отделениях, где их родные служат. У нас есть «Алга» и «Тимер», несколько частей из мобилизованных. Хочется, чтобы о них Татарстан давал информацию. Я понимаю, что им многого нельзя [говорить]. Но хотя бы о том, как они, чем дышат, как живут сегодня. Никто ничего не знает и не рассказывает. И мы тоже не можем все рассказать.

— Думаете, так станут больше помогать, если будут знать, как обстоят дела?

— Конечно! Эту информацию надо вбивать людям. Нужно объяснять, что идет война. Что сегодня по телевизору показывают? Каждый день концерт, кураж, Comedy Club и все остальное. Наверное, да, без культурного воспитания тоже нельзя. Но надо же понимать, что происходят серьезные вещи. И с детьми нужно отдельно работать. Сегодняшние подходы необходимо в корне менять. Мы вот с Юрием Андреевичем были в одной из школ. Там девочка спрашивает: «Когда это все закончится и зачем все это нужно?» А ведь эти вопросы не она придумала.

— Потому что дома обсуждают родители…

— Именно, об этом говорят взрослые. А если дома это родители обсуждают, то что мы хотим от детей услышать? Вот и думайте, что у нас в умах у взрослых людей. Они не понимают, что происходит и зачем это нужно. Поколение до 30, думаю, точно не осознает, зачем мы туда пошли: «О каких нацистах вы говорите? А кто это такие?» А кто им рассказывал об этом? Никто. Мы в школу приходим, у них там своя программа и атмосфера. Как придешь, покажешь школьникам 9–10-х классов, как немцы приходили и сжигали детей вместе со стариками, то там до слез. Вот откуда надо начинать.

Нельсон: Мы стояли в Херсонской области. Там была деревенька и до сих пор есть монумент на месте, где почти 900 человек в братской могиле лежат. Детей, стариков, женщин — всех уничтожили просто. Правда, нет понимания. Надо все изнутри показывать, как это все происходит. Люди здесь действительно порой думают, что там все у ребят в шоколаде, что министерство обороны все делает: «Ну вот же 25 танков подбили. Значит, все замечательно, я пошел дальше спать или на концерт, а перед этим в ресторан». Но не все так прекрасно. Есть проблемы и с логистикой. Бывает и так, что даже там люди пытаются отсидеться, уже будучи в окопах. Почему вообще вопрос с логистикой возникает? Не доезжают до линии фронта не потому, что чего-то нет на складах, а просто потому, что есть некий Иванов или Петров, который должен был сесть в грузовик с 20 тоннами мин и проехать на передовую. Он задается вопросом: «А вдруг я не приеду оттуда?» И начинается у него: то колесо сломалось, то машина не заводится, то авария какая-то.

«Люди стали больше помогать. У всех вопросы: «А как там дела вообще? А что там происходит?» Фото: «БИЗНЕС Online»

Модератор: Это было всегда. Самострелы, я думаю, и в Великую Отечественную были, что бы ни говорили.

Нельсон: Когда осознают, что подобное связано с риском для жизни, что это не простая прогулка по лесу, что по пути можешь потерять свою жизнь… Некоторые не готовы к этому, потому что общество не понимает их, воспринимает как дебилов. На добровольцев смотрят часто как на дурачков и считают нас наемниками. Но если вы считаете нас наемниками, то вот вспомните один штурмовой день, когда ушли 38 человек и только трое пришли на ногах, 17 погибших, 18 раненых, — и 8 тысяч рублей от минобороны получили [боевые из расчета за один день]. Вы полагаете, что эти люди пошли 8 тысяч рублей зарабатывать, зная, что половина твоих ребят никогда не придет, а вторая половина, скорее всего, инвалидами останутся? Это не наемничество. Деньги — это просто бонус от государства. Потому что у каждого из них есть семьи, школы платные, больницы, институты. Это раньше, в Советском Союзе, человек уходил и знал, что его семья не будет брошена. А сейчас все чуть иначе, государство другое…

Угледар. Реквием: подлинная история самого известного боя батальона «Алга»

Анна Артемьева: «Видите, все так или иначе сводится, как на прошлом круглом столе, к тому, что несерьезно освещается СВО. В прошлый раз то же самое говорили»

«Мы себя уже чувствуем какими-то комарами, которые все: «Дай, дай, дай»…»

Модератор: Анна Анатольевна, что вы по этому поводу думаете?

Артемьева: Видите, все так или иначе сводится, как на прошлом круглом столе, к тому, что несерьезно освещается СВО. В прошлый раз то же самое говорили. Но не спорю, говорить об этом обо всем надо.

— Вокруг вас стало больше или меньше людей?

— В среднем столько же. Какие-то поменялись, какие-то ушли, какие-то пришли. В целом мы себя уже чувствуем комарами, которые к одним и тем же сосудам подсасываются: «Дай, дай, дай». С нами коммерсанты определенные работают. Выходит какое-то подразделение на нас, необязательно из Татарстана, просит то и то. Я говорю: «Так, ребята, идите сейчас и красиво снимайте ролик о том, как стреляете, накладывайте туда музыку и потом говорите, что вам нужна помощь, что вы рабочие ребята. Это надо, чтобы люди увидели, какие вы молодцы, и начали вам собирать помощь». Народ у нас такой: одним не очень помогают, а тем, кто видеообращения снял и прислал, — получше уже.

«Умудряются спрашивать: «Что вы с этого зарабатываете?» Ничего, кроме пустой кредитной карты»

— То есть вы, по сути, начали организовывать информационную работу?

— Да. Если масксети у нас в основном бабульки плетут, то сейчас где они? Картошечку окучивают. Бабушек у нас теперь нет. Что мы делаем? Мы пишем в чат: «„Своих не бросаем“ идут плести сети. Кто с нами?» И мы идем и сами вяжем. За ноздри приходится дергать в ручном режиме уже людей, чтобы просто приехали. Если у нас раньше «гумкой» все склады были забиты, то сейчас несут уже на авось. Мы сидим и придумываем новый план, что надо снимать какой-то ролик, что-то новое придумывать. Мы тоже начинаем думать, изворачиваться. И нам это в плюс. Вместе с СВО меняемся и мы с волонтерами. Где-то в минусе, где-то изворачиваемся и растем.

«Если масксети у нас в основном бабульки плетут, то сейчас где они? Картошечку окучивают. Бабушек у нас теперь нет. Что мы делаем? Мы пишем в чат: «Своих не бросаем» идут плести сети. Кто с нами?» И мы идем и сами вяжем» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Вы помогаете же не только тем, кто на фронте, но и тем, кто в тылу остался. Вы их тоже в свои сети втягиваете?

— Да, это необходимо.

— А раненых сейчас много? Привлекаете тех, кто уже вылечился, к своей работе?

— Раненых, которые остались здесь, практически нет. Они уходят обратно.

— А если те, у кого руки или ноги нет…

— Им бывает очень тяжело в эмоциональном плане. Главное, никого наедине с собой не оставлять, чтобы люди не замыкались в себе, в своем состоянии. С ними надо общаться, помогать, стараться вовлекать в какие-то добрые и позитивные дела. И силком тут не притащишь. Пока они сами не захотят, им сложно будет помочь. Опять же те, кто «трехсотый», кто еще более-менее — они же все уходят на фронт, здесь не остаются, единицы только. Даже те, кто старше 50 и кто помогал нам постоянно на складе, ушли, как до 60 лет повысили предельный возраст. У нас мужиков практически не осталось, все отправились защищать Родину.

— Отношение к вам как к волонтерам сейчас какое?

— Стало лучше, уже колеса не прокалывают (смеется). Раньше было хуже, сейчас уже узнают. Некоторые стороной обходят, особенно кто с хорошим кошельком. Они, как увидят, сразу на другую сторону улицы перебегают с мыслями: «Лишь бы ничего не попросили опять».

«Некоторые уже стороной обходят, особенно кто с хорошим кошельком. Они, как увидят, сразу на другую сторону улицы перебегают с мыслями: «Лишь бы ничего не попросили опять» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А колеса и правда прокалывали?

— Было, и угрожали, хохлы нам постоянно угрожают.

— Продолжают?

— Конечно, это периодически происходит. Но ничего, мы отмороженные и не боимся.

«Бойцы звонят и говорят: «Девчонки, вы от нас только не отворачивайтесь!»

Нельсон: У меня вчера во «ВКонтакте» страницу заблокировали тоже.

Модератор: Хотя, казалось бы, «ВКонтакте» — российская соцсеть…

Артемьева: Там их очень много. Но первая вражеская соцсеть — это «Инстаграм»* (суд признал соцсети «Фейсбук» и «Инстаграм», принадлежащие компании Meta, и ее саму экстремистскими организациями, запрещенными в РФ).

Модератор: Поэтому он в России и заблокирован.

Артемьева: Самая более-менее безопасная соцсеть сейчас — это «Телеграм».

«Бабушки очень активные у нас» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Открываю учебник современной истории Украины, так там написано: «Украина была инициатором создания ООН»

Модератор: Вадим Яковлевич, в вашей работе что-то изменилось?

Чиж: Мы работаем не только с правительством республики, но и с более мелкими организациями. Хочу вам доложить, что люди немного уже устают. Почему? Как мне кажется, зачастую не хватает информации. Тут я бы хотел к вам обратиться. СМИ — это та же четвертая власть. Есть такое понятие, как идеологическая работа с населением. Мы в этом не то чтобы проиграли, но и отстаем до сих пор. СМИ должны показывать картинку войны каждый день. Чтобы человек видел это перед глазами с самого утра, как собирается на работу. Мы должны учиться у наших врагов — у них настолько все классически это выстроено. Правильно сказали, что Украина за 30 лет все перевернула. Я открываю учебник современной истории Украины, так там написано: «Украина победила во Второй мировой войне и в 1945 году была инициатором создания ООН». Понимаете? И вот подобное с детского сада детям рассказывают, они начинают в это верить. У них уже сознание совершенно другое. СМИ должны постоянно держать в тонусе население. Мы не сможем победить, пока СМИ не будут активно вовлечены в эту работу. Поэтому на вас лежит большая ответственность.

— Настроения в обществе как оцениваете?

— Они сложные, потому что не хватает информационного обеспечения.

— Это понятно, но если говорить о гуманитарной помощи?

— Тут мне бы хотелось немного снизить градус напряженности. Вы задавали вопрос о самом необычном гуманитарном грузе. Расскажу о реальном случае. Перед Новым годом мы собирались поехать в батальон «Тимер», как к нам пришла одна бабушка Аида. Она узнала, что мы поедем к нашим ребятам и принесла гуся. Мы этого гуся отвезли потом на передовую.

— Живого?

— Нет, конечно, замороженного. Ребята говорят: «Вы в обычных условиях его варить будете часа 3–4. А как мы его на позициях-то будем готовить?» Посмеялись, конечно, но ничего, приготовили. Но суть в том, что этого гуся принесла бабушка.

«Соленького на позициях тоже хочется, помимо тушенки и сгущенки» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Тоже хочет принять участие.

Суворов: Бабушки очень активные у нас.

Чиж: Бывает, даже трехлитровые банки с огурцами приносят. Но представьте, 2 тысячи километров в грузовике все это стекло отвозить. Мы когда пишем в накладных «стекло», ребята на блокпостах спрашивают: «Это квадрокоптер?» Открывают, а там трехлитровые банки с огурцами.

— Не довезти тоже ведь грешно.

— Конечно, да и соленького на позициях хочется, помимо тушенки и сгущенки.

«В этих фронтовых сводках есть и наш труд»: кто и как помогает фронту в Татарстане

Чиж: Еще хотел бы сказать? Что существуют организации-лжегуманитарщики: собирают деньги и потом пропадают. Поэтому люди боятся нести куда-то деньги. Поэтому задача СМИ — рекламировать именно те организации, которые проверены. Надо признать, что есть те, кто старается наживиться на армии. Тут уж кому война, а кому мать родна.

Модератор: Большое спасибо за то, что вы делаете, за то, что пришли. В целом чувствуется и по вашему настроению, что есть проблемы — они будут всегда. К сожалению, надо признать, будут и погибшие. Но пока есть такие люди, как вы, ничего не страшно. Нужно всем объединиться, тогда результаты будут другими. У Украины есть опция проиграть в войне, а у нас нет — мы либо побеждаем, либо нас не станет. Хорошо, что есть те, кто это понимает.

Чиж: Тут как никогда лучше вспоминаются слова: «Чем крепче тыл — тем крепче фронт!»