Леонид Холод: «АПК для Украины так же важен, как для нас нефть и газ»

Леонид Холод: «Из 33 миллионов тонн зерна, вывезенных Украиной по морскому коридору согласно этой сделке, по данным Эрдогана, озвученным на 17 июля, больше 5,5 миллиона тонн пришлось на Китай» Фото: © Сергей Субботин, РИА «Новости»

«Россия вывезла за границу рекордное количество зерна — более 62 миллионов тонн»

— Леонид Иванович, Россия 18 июля вышла из зерновой сделки, заявив, что данные ей гарантии так и не были реализованы. Кто и какие гарантии давал? В чем они заключались? Что конкретно не было выполнено?

— Гарантии давала Организация Объединенные Наций в лице Антониу Гутерриша и Турция в лице президента Тайипа Реджепа Эрдогана. Зерновая сделка состояла из двух частей. Первая гарантировала свободу передвижения украинских зерновозов из украинских портов куда угодно, и там стояли свои подписи. А вторая часть сделки была параллельной, но отдельной. То есть они не связаны между собой, но зависимы. Такая парадоксальная ситуация. Согласно ей, ООН гарантирует или содействует исполнению требований Российской Федерации. Они, если обобщить, сводились к ликвидации любых препятствий и проблем, которые возникают в связи с санкционным давлением при вывозе российской сельхозпродукции и минеральных удобрений. Речь там, в частности, шла о том, что российским банкам, задействованным в этой торговле, должны возвратить SWIFT. Должны быть сняты любые дискриминационные условия страхования и перестрахования судов. Как известно, в результате корпоративных решений страховка при путешествии этих самых импортных и российских судов в российские порты обходится очень дорого и резко удорожает стоимость перевозок. Это делает торговые условия неравноправными и неконкурентными. Также должны были снять ограничения на работу российских юрлиц, которые осуществляют торговлю минеральными удобрениями за рубежом. Разблокирована их деятельность, которая на данный момент заблокирована. По поводу минеральных удобрений выдвигалось также еще одно конкретное требование — обеспечить функционирование аммиачной трубы из Тольятти до Одессы для того, чтобы из нее можно было осуществлять портовые загрузки. Это один из путей вывоза минеральных удобрений. Аммиак — это сырье для производства довольно широкой линейки минеральных азотных удобрений. 

И, конечно же, снять запрет на заход российских судов в европейские порты. И еще одним из требований было снятие самосанкций (централизованных санкций там, по-моему, никто не накладывал) на ввоз в Россию сельхозтехники и запчастей.

С учетом того, что ни Турция, ни ООН, соответственно, не могли гарантировать выполнения всего этого по понятным причинам, потому что они санкций против Российской Федерации не вводили, они обязались содействовать. Но содействие это ничем не закончилось.   

— Когда сделка не так давно истекала, мы уже тогда говорили, что условия не выполняются, и даже выходили из нее на несколько дней, но потом вдруг опять возобновили свое участие. Почему?

— Это надо прежде всего у переговорщиков спрашивать почему. Но вообще наша страна не в безвоздушном пространстве существует, а функционирует в условиях мировой торговли. Те требования, которые выставлялись, не были обеспечены. Содействие ООН мало к чему привело, тем не менее Российская Федерация, которой никто не оказывал никакого противодействия, вывезла за границу рекордное количество зерна — более 62 миллионов тонн. При малейшем, любом санкционном давлении этого бы не получилось. То есть мы тоже зависимы. Это первый момент.

Второй момент: не забывайте такую интересную вещь, что у нашей страны есть не только враги, но и друзья. Насколько надежные, не знаю, но они есть. Так вот, из 33 миллионов тонн зерна, вывезенных Украиной по морскому коридору согласно этой сделке, по данным Эрдогана, озвученным на 17 июля, больше 5,5 миллиона тонн пришлось на Китай. То есть это у нас, получается, 16,5 процента пришлось на Китай, а процентов 10 — на Турцию. Это почти 3 миллиона тонн. Если бы сделка не была продлена, то вполне себе дружественный нам Китай и по крайней мере не враждебная нам Турция остались бы без серьезно нужного им в основном фуражного зерна. Я думаю, причина в том числе и в этом. А так, конечно, надо спрашивать у договаривающихся сторон, какие там аргументы использовались.        

— Говорят, эта сделка во многом была нашим подарком Эрдогану за участие Турции в обходе западных санкций и чтобы помочь ему победить на президентских выборах. Как вы считаете, в этом есть доля истины или это в большей степени политические спекуляции?

— Да, в мае была такая спекулятивная волна, что это подарок для турецких выборов и так далее. Но зерновая сделка ведь продлевалась не один, а несколько раз в течение года. Черноморская зерновая инициатива, как известно, была заключена 22 июля 2022 года в Стамбуле, а затем продлевалась 3 раза — 17 ноября 2022 года (на 120 дней), 18 марта и 17 мая 2023 года (на 60 дней каждый раз). Так что выборы здесь не ключевой момент.

Шли разговоры и о том, что эта сделка была нужна беднейшим странам, но туда зерно не отправилось. По этому поводу я уже много раз объяснял, что мировой рынок зерна не совсем так действует. Зависшее на Украине зерно (по разным оценкам, порядка 25 миллионов тонн или около того) законтрактовано, и контракты эти не были расторгнуты покупателями по причине того, что не могли быть выполнены в срок. Например, Египет — страна – реципиент украинского зерна, так же, как и российского, отказалась тогда принимать украинское зерно, ну потому, что они перехватили где-то. Но тот, кто это зерно ждал, кто ждал исполнения контрактов, это зерно, в общем, и получил. И там разные страны есть. Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объединенных Наций (ФАО), которая осуществляет помощь самым нуждающимся странам и борется с голодом на планете, по поводу движения и распределения этого самого зерна неудовольствия не проявляет. Их все устраивает. Они дали статистику, что к марту 2023 года больше всего груза получил Китай — 5,7 миллиона тонн. Далее Испания — 4,4 миллиона тонн. И Турция — 2,8 миллиона тонн. В наименее развитые страны было отправлено 6 процентов от всего объема. В развивающиеся страны — 49 процентов. Итого: в развивающиеся и наименее развитые, то есть совсем голодающие — 55 процентов, а в развитые — 45 процентов. То есть совершенно очевидно, что исполнялись контрактные обязательства. Это первый момент.

Второй момент. В этом тоже есть непонимание и путаница. Украина поставляет ассортимент, отличный от того, что поставляет Российская Федерация. У украинцев больше было поставлено кукурузы, а она кормовая, и ячменя, который тоже не очень-то пищевой. Из ячменя какую-то крупу делают, но она не сильно съедобная. Конечно, можно голодающим втюхать и кукурузу, и кукурузную муку, но они много не съедят. Они потребляют во многих странах дробленку кукурузную, но это не миллионы тонн. Так что этот момент тоже надо учитывать.

Почему еще я говорю, что зерновой рынок так не работает? Потому что, помимо контрактных поставок самым нищим странам, существуют еще гуманитарные поставки. Как они организуются и осуществляются? Появляется какой-то источник финансирования, который, например, покупает судовую партию и отправляет в какую-то страну. Там людям раздают бесплатный хлеб, мешки с мукой, мешки с зерном или в самых ужасных случаях, когда даже боятся спускаться на землю, с самолетов или вертолетов сбрасывают. Такие случаи мы тоже знаем. Это гуманитарные поставки. Там вопрос, как правило, не столько с самим зерном, сколько с фондированием. И из этих объемов, насколько я знаю, было загружено судно, 160 тысяч тонн, по-моему. Такое зерно тоже было. Это совсем голодным, которые находятся в странах, где денег, видимо, для них не хватает, и тогда действуют бесплатные гуманитарные поставки. А остальные объемы и Центральноафриканская республика, и какая-нибудь Эритрея, и так далее, покупают за счет бюджета, за счет коммерческих структур, и вот тут как раз действует правило ценообразования. Чем рынок лучше насыщен, тем цена лучше.

А мировой рынок достаточно узкий. Это не все, что производится в мире. Часто путают, говорят: «Ну что там какие-то 100 миллионов тонн по сравнению с тем, что производится в мире?» А это где-то 900 миллионов тонн. И вот начинаешь объяснять. 900 с чем-то миллионов тонн — это то, что производится и главным образом там же и потребляется. Китай, например, больше всех в мире производит и еще покупает на мировом рынке. А мировой рынок — это тот, на котором продаются излишки стран, которые производят, но не потребляют внутри страны то, что производится. И он по пшенице очень небольшой. Там всего порядка 180 миллионов тонн. И если на него, например, не поставляется российское зерно в том же объеме, скажем, прошлого сельскохозяйственного года, 55 или 57 миллионов тонн зерна, то, извините, получается, что не поставляется больше четверти от всего его объема. А непоставка больше четверти всего объема дисбалансирует рынок самым жестоким образом, и тогда все, и бедные, и богатые, сталкиваются с повышением цены. Европейцы, американцы, австралийцы проглотят это повышение цены, практически не заметив. Понятно, что повышение цены на зерно повлечет за собой удорожание всего продовольствия, но у них расходы на продовольствие в семейном бюджете очень невысоки. Они богатые. Поэтому продовольственную инфляцию проглотят. Пошумят немного — и будут жить дальше. А вот для бедных стран, которые от голода даже шуметь не могут, каждый лишний цент цены зерна на мировом рынке (а они, как правило, покупают оттуда, из-за границы завозят) — это десятки и сотни тысяч смертей. Это физически некупленные и несъеденные объемы, потому что рынок, как и любая нехватка, балансируется за счет повышения цены и отсечения самых бедных покупателей. Такой рыночный механизм. Значит, для того чтобы цены на рынке были приемлемыми как можно большему количеству населения Земли, естественно, он должен быть сбалансированным, а лучше избыточным. И вот с этой точки зрения выбытие любого объема не очень хорошо.

«Шли разговоры и о том, что эта сделка была нужна беднейшим странам, но туда зерно не отправилось. По этому поводу я уже много раз объяснял, что мировой рынок зерна не совсем так действует» Фото: Nikolay Gyngazov/Global Look Press / www.globallookpress.com

«От удорожания продуктов питания страдают более всего бедные и в мире между странами, и в обществе между людьми»              

— Еще очень много всевозможных резких высказываний, а порой и спекуляций вокруг того, что мы под давлением Запада этой зерновой сделкой якобы просто спонсировали Украину. Что они и основную часть своего зерна и других продуктов урожая успели вывезти, и полученные от этого деньги тратят на войну с нами, и оружие на этих зерновых кораблях завозили, и дроны с них запускали, и так далее. Это действительно так? Чего и сколько Украина успела вывезли по этой сделке? Какие деньги ей эта сделка принесла?

— Насчет денег не знаю. Там ведь что получилось. Мало кто знает и мало кто понимает до конца, что эти 20, 25 или 30 миллионов тонн украинского зерна (цифры, повторяю, у разных источников разные) лежали как зерно текущих сделок с конца февраля 2022 по лето 2022 года, и там «пожар» уже был сплошной. Когда коридор был образован, украинцам срочно потребовалось расторговывать зерно текущих сделок, которое залежалось в прошлом году, и они демпинговали. То есть они продавали его ненамного, но все же дешевле рынка. Во-первых, для того, чтобы как можно быстрее выполнить контракты. Во-вторых, у них же аграрии должны были получить деньги, потому что они уже новый урожай посеяли, значит, они, видимо, в банках в долг взяли, надо было возвращать деньги. В общем, была напряженка и финансовая, и хозяйственная, потому что нужно было еще и хранилища освобождать, новый урожай ведь уже вовсю начинал поступать. Они демпинговали. Кстати, я, например, и многие думали, что объем будет больше, чем 33–34 миллиона тонн, а это значит, что первоначально зависшие объемы были меньше, чем предполагали, и больше было вывезено сухопутными путями или с перегрузкой через устье Дуная и порты типа Измира. Но когда ритмика с морскими поставками была восстановлена, они перестали откровенно демпинговать, и торговля пошла обычным путем.

Сколько они за это всё получили в сумме, я не знаю. Здесь надо отдавать себе отчет в том, что они не украинское государство, а владельцы зерна. Оно же частное. У них навряд ли государство просто взяло и сказало: «Ты тут зернишко продал, ну-ка давай поделись со мной!» Нет. Частники, конечно, что-то платили государству, но это налоги. Поступала валюта в страну, это все понятно. Она обменивалась, это все влияло на сальдо торгового баланса, на стоимость валюты, стоимость гривны по отношению к валютам, все это, естественно, влияло на экономическую ситуацию, динамику ВВП. Но это частные деньги, которые пошли частникам — владельцам этого зерна. За исключением, может, тех объемов, которые были выкуплены государством для выполнения каких-то госнужд. Поэтому если что-то и покупалось из вооружений и так далее, то делалось это не напрямую на «зерновые» деньги, а на послед этих денег в виде налогов, роста ВВП, то есть от относительного увеличения доходности и так далее. Макроэкономически это влияло на ситуацию, но это были частные деньги. Это тоже надо учитывать.

Что касается перевозки вооружений, мы с вами не специалисты, черт его знает, все что угодно может быть. Но если посмотреть первую часть сделки, то там контроль судов ведь осуществляли и российские специалисты. И что получается, они пропускали вооружения, что ли? Мне чисто с обывательской точки зрения думается, что нет. Они же осматривали суда. Пушку какую-нибудь вряд ли спрячешь так, чтобы ее не обнаружили.               

— Американский телеканал CNN констатирует, что выход России из сделки грозит стремительным ростом цен в супермаркетах в западных странах и представляет собой политический риск для президента США Джо Байдена, который приступает к предвыборной кампании. А в правительстве Канады и вовсе заявили, что Россия «превращает голод в оружие». Это все громкая пропагандистская антироссийская шумиха или они реально пострадают от прекращения сделки? Кто и насколько?

— Трудно сказать, чем это все грозит Западу. Если мы берем какое-то абсолютно социально чувствительное общество, где удорожание хлеба или мяса на энное количество центов вызовет бурю протеста и революцию, то все может быть. Но тут, мне кажется, есть другая опасность. Одно недавнее заявление Российской Федерации о том, что мы не будем продлевать сделку, привело к повышению цены фьючерсов на Чикагской бирже где-то на 4–5 долларов за тонну зерна. Это большое повышение. И это только на слухах, на предчувствии. Значит, в конечном счете цена будет балансироваться очень многими обстоятельствами в результате уже реального баланса спроса и предложения. Сейчас вообще мало кто может понять, о каком в реальности объеме украинского зерна идет речь, потому что совершенно очевидно, что Украина — серьезная аграрная страна, владеющая куском Северного Причерноморья, которое издревле было европейской житницей и одним из самых плодородных мест на Земле. Но боевые действия, различные организационные проблемы, с этим связанные, физическая безопасность, прорыв дамбы и крушение оросительной системы в Запорожье безусловно повлияют на те объемы, которые украинцы будут способны выставить на внешний рынок как излишки. Сколько, мы не знаем.

Это первый момент, который повлияет на баланс цен в связи с выбытием этих объемов. Второй момент. В прошлом году, пока не заключили зерновую сделку, цены на мировом рынке были очень высокими, и это катастрофично для беднейших стран. Когда она была заключена и плюс к этому подоспела переоценка видов на урожай, цены к всеобщему удовольствию снизились очень резко. Многие спекулировали, что это зерновая сделка привела к такому хорошему результату. На самом деле там несколько факторов. В прошлом году ожидалось более катастрофическое падение урожайности, а когда произошла переоценка, оказалось, что катастрофы не случится. Нехорошая ситуация, но негатива будет поменьше. В прошлом году ситуация с урожайностью оказалась гораздо хуже, чем в нынешнем. Природно-климатические условия в этом году не такие плохие, и поэтому баланс не такой тонкий. Не знаю, какая социальная чувствительность в европейских странах и в Америке, но я еще раз хочу сказать, что и в Европе, и в США, и в Канаде в домохозяйствах объем расходов на продовольствие характерен для богатых стран. Он небольшой. Если, например, в Люксембурге траты на продовольствие составляют порядка 11 процентов в домохозяйском бюджете, а станет 12 процентов, то я думаю, что люксембуржец икнет сильно, но даже не почувствует этого материально. Больше будет психологический эффект. Ну и политический, конечно. Ему скажут: «Смотри, как все дорожает». Да, дорожает, но на семейном бюджете это заметно не отразится. А вот в странах, где траты на продовольствие в семейных бюджетах составляют 90 процентов и более, что характерно для бедных стран, это будет более чем чувствительно. Там ведь и потребление в ассортименте другое, более бедное. Как раз в сторону более дорожающего хлеба. Как говорится, делайте выводы. Поэтому все может случиться, но от удорожания продуктов питания страдают более всего бедные. И в мире между странами, и в обществе между людьми богатыми и бедными. Мы с вами на себе это чувствуем. Если у тебя зарплата в миллион рублей, то подорожания хлеба на 10 рублей ты не почувствуешь. А если зарплата 20 тысяч рублей, то подорожание хлеба на 10 рублей ты не просто почувствуешь, но это будет очень болезненным. Там ровно то же самое.

«Совершенно очевидно, что Украина — серьезная аграрная страна, владеющая куском Северного Причерноморья, которое издревле было европейской житницей и одним из самых плодородных мест на Земле» Фото: Nikolay Gyngazov/Global Look Press / www.globallookpress.com

— В Европе сейчас страшная жара. Как она отразится на их урожаях?

— Во всяком случае пока никаких панических прогнозов и настроений по этому поводу нет. Сейчас у нас вторая половина июля. Озимые там, где они есть, уже готовы, их уже вовсю убирают, и жара для этого в самый раз. А яровые уже должны были налиться и уже начинают поджелчиваться. То есть тоже вроде неплохо. Я не очень обладаю конкретной оперативной информацией по европейским странам, как там у них дела обстоят на текущий момент. А вот в Индии в связи с их природно-климатическими особенностями сейчас обсуждается вопрос перекрытия вывоза риса всего, кроме дорогого «Басмати». Перекроют или нет, пока не решили, но если решат, то на рисовом рынке это сразу будет видно. Рис, напомню, у нас тоже относится к зерновым.

В прошлом году была ситуация идеального шторма. Ко всем радостям в кавычках природно-климатического характера прибавилась украинская блокировка, и это создавало очень нехорошую ситуацию с зерновым балансом.  

— Сейчас, похоже, начинает завязываться новый узел дисбалансов и противоречий. Наше военное руководство заявило, что будет рассматривать все суда, идущие в украинские порты, как потенциальных носителей вооружений со всеми вытекающими последствиями. В свою очередь, глава МИД Германии Анналена Бербок сказала, что Берлин поддержит Киев в поиске альтернативных путей экспорта зерна. Она предложила в качестве альтернативы сделке с Москвой «баржи, железнодорожные или автомобильные пути солидарности» Европейского союза. Как вы оцениваете эту инициативу?

— Я пока не могу понять, как это все будет применяться на практике. Хорошо, а если это китайское судно будет плыть или турецкое (вот эти 25 процентов или 10 процентов)? Мы что, их станем топить? Хорошо, китайцы могли перевозить чужими судами, а турки-то своими пользовались. Что, дружественные суда тоже будут восприниматься в качестве целей? Пока это не очень понятно.

Второй вопрос. В прошлом году до того, как зерновая сделка была заключена, часть украинского зерна начали вывозить двумя путями. Первый — это железнодорожный маршрут по Европе. Есть страны, которые его покупают. Это железнодорожный маршрут до северных европейских портов. И второй — это железнодорожная перегрузка на небольшое расстояние до портов устья Дуная. Измир и прочие. Много кораблей там грузилось. То есть все варианты, которые могут быть, апробированы, отработаны, просчитаны и так далее. Очевидно, Бербок именно это и имела в виду, чтобы по ним давался зеленый свет. Не стоит забывать, что ряд европейских стран запретил ввоз к себе украинского зерна.

— Почему?

— Потому что там два варианта. Нужно было вводить либо дотирование ЕС для своих фермеров, либо вводить таможенные пошлины и так далее, чтобы как-то ограничить ввоз дешевого зерна. А они приняли решение о беспошлинной торговле. И вот когда пошлины сняли, оказалось, что украинское зерно очень конкурентоспособно по отношению к европейскому. Понятно почему. Во-первых, оно выращено в очень плодородном месте. Изначально человеческие затраты относительно затрат природы поменьше, чем в Европе. Во-вторых, украинское зерно имеет в целом меньшее механическое усилие, меньшее усилие со стороны минеральных удобрений и так далее, потому что еще осталась неинтенсификация, более дешевая стоимость земли и прочие составляющие. То есть в ценовой системе координат оно ближе к нашему зерну. Наше тоже достаточно конкурентоспособно, скажем, в отличие от венгерского или чешского.  

Так вот, они подтвердили, что реализация запрещена, потому что не введены компенсирующие субсидии, а беспошлинно торговать очень проблематично, потому что местные фермеры спасибо не скажут. Они, кстати, там уже бузили по этому поводу. Но при этом остается свободным транзит. Вот транзит как раз и есть — либо до потребителей, а в Европе есть таковые, либо до портов отгрузки. И все бы хорошо из того, что говорит Бербок, за минусом двух вещей. Первая — это дольше. Отгрузка таким сложным путем с перегрузками, со сменой транспорта, помимо продолжительности и трудозатратности, естественно, дороже. И вторая — это узкое горлышко в смысле того, что не обеспечивает быстрый вывоз больших объемов, когда начинает идти урожай. Масштабы другие. Железнодорожные вагоны, автомобили, суда типа «река-море» — это все не корабли-стотысячники. Представляете, сколько нужно составов, чтобы вывезти 100 тысяч тонн зерна, которые за один раз берет сухогруз-стотысячник. К тому же, пока все эшелоны загрузишь, разгрузишь, это целая головная боль. Таким образом, ограничение по объему — это повышение цены и плюс ко всему это проблема с перетратой времени. Соответственно, с определенной порчей, поскольку все это будет не без потерь. Это все делает отгрузки морем безальтернативно выгодными, учитывая масштаб производства. Я уже сказал, что не знаю реальных масштабов украинского производства зерна. Я думаю, что сейчас украинцы сами этого не знают, как не знают и своей экспортной претензии. Но вот в 2021 году, если мне память не изменяет, они отгружали на экспорт больше 55 миллионов тонн. Это чтобы понимать, о каком масштабе отгрузок, погрузочно-разгрузочных работ и перевозок идет речь. Поэтому единственный реальный перевозчик в этой ситуации — конечно, морской транспорт. Крупнотоннажный балкерный флот. Это к тому, что говорит Бербок. А так и в прошлом году какие-то объемы вывозились альтернативными маршрутами. И в этом году, когда работала зерновая сделка, и морской транспорт вывозил зерно, альтернативные маршруты тоже функционировали, потому что им нужно было быстро торговать, освобождать хранилища. А порты Украины ведь тоже ограничены в своих возможностях.  

«Мало кто знает и мало кто понимает до конца, что эти 20, 25 или 30 миллионов тонн украинского зерна (цифры, повторяю, у разных источников разные), лежали как зерно текущих сделок с конца февраля 2022 по лето 2022 года, и там «пожар» уже был сплошной» Фото: Nikolay Gyngazov/Global Look Press / www.globallookpress.com

«Украинцы — бенефициар №1 зерновой сделки. Второй бенефициар — турки. Третий — ООН»

— Западные СМИ, в особенности французские, пишут, что зерновая сделка скоро может возобновиться в результате «теневой игры» лидеров России и Турции. При этом Путин говорит, что мы из нее не выходили, а приостановили свое участие и вернемся в нее, как только будут выполнены наши условия. Какие? Они изменились? И нужно ли нам возвращаться в принципе?

— Об условиях мы уже говорили в начале нашего разговора. Они не изменились. Хочу отметить роль ООН и Антониу Гутерриша. Конечно, ООН не может подключить Россию к SWIFT, но если уж ты взялся содействовать, то надо содействовать. Дальше по ситуации с минеральными удобрениями. Помимо аммиачной трубы в одесском порту, проблема с международными перевозками и заходами судов в порты покупателей этих самых минеральных удобрений так и не снята, хотя сто раз подряд и американцы, и европейцы сказали, что минеральные удобрения относятся к товарам первой необходимости и санкционированию не подлежат. Равно как не подлежат санкционированию и манипуляциям операции с их реализацией, перевозками и всеми сопутствующими цепочками, в том числе и при международной торговле. Турки предлагали в этой ситуации создать постоянно действующую комиссию, которая рассматривала бы конкретные кейсы. Вот пошло судно под российским флагом, пришло в порт покупателя, а в порту говорят: «А мы тебя не пустим, потому что российские суда запрещено пропускать и обслуживать». Пожалуйста, вот конкретная ситуация, которую надо разрешать, потому что там получается коллизия двух норм. С одной стороны, все операции в международной торговле, связанные с минеральными удобрениями, никоим образом не санкционируются и не ограничиваются, а с другой стороны европейцами принято решение о запрете захода судов под российским флагом в их порты. Как быть? Очевидно, надо на правительственном уровне со всем этим разбираться. Поэтому условия нашего возвращения в сделку названы. Это требования, которые изначально лежали в соглашении №2 зерновой сделки.

— Как вы считаете, какие-то теневые переговоры с Турцией по нашему возвращению ведутся?

— Наверное ведутся. И давление, возможно, оказывается. Почему? Потому что турки ведь на самом деле — бенефициары этой сделки. Если разбирать кто, что и от чего получил, Российская Федерация из всех участников процесса — самый маленький бенефициар, если вообще бенефициар. Главный бенефициар — конечно, украинцы, которые спокойно торговали своим зерном и продавали его как хотели. Получали доход и поддержали своих товаропроизводителей. И я скажу, что в политическом и экономическом плане была решена важнейшая проблема страны — сохранен агропромышленный комплекс Украины. Это гораздо более важная задача — сохранить стратегически важную для Украины отрасль, нежели получить какой-то доход и купить на него оружие или провезти что-то для войны по зерновому коридору. Агропромышленный сектор важнейший и, можно сказать, системообразующий для Украины. Он обеспечивает поступление валюты в страну, и она для них так же важна, как для нас нефтегазовая. Это отрасль сильная и важная. Если бы зерно не было расторговано, не были получены товаропроизводителями за это зерно деньги, то, соответственно, товаропроизводители накрылись бы медным тазом. А дальше по цепочке накрылись этим же тазом хранильщики зерна, кредиторы и финансисты всего этого процесса, поставщики ресурсов для всего этого хозяйства. То есть весь послед, поскольку сельское хозяйство обладает очень высоким мультипликативным эффектом. Так что очень важно было для Украины сохранить агропромышленный комплекс благодаря этой сделке. Оружие и так бесплатно поставляют, а на это денег просто так никто давать не будет, в особенности учитывая, что это очень затратное дело. Поэтому, конечно, украинцы — бенефициар №1 зерновой сделки.

Второй бенефициар — турки. За счет чего? Они операторы двух великих проливов — Босфора и Дарданелл. За проход, лоцию и так далее деньги взимаются. Чем больше судов проходит, тем больше денег. Тут у них был двойной эффект — во-первых, от того, что эти украинские объемы проходили, а во-вторых, от российских, которым никто не мешал и никак не ограничивал в движении, которые, повторюсь, были в итоге вывезены в рекорднейших объемах более 60 миллионов тонн зерновых в ассортименте. Но это не все. Часть зерна осталась в Турции. Турки покупали зерно для двух целей. Во-первых, для самообеспечения. К тому же украинское зерно демпинговалось и было более выгодным, чем обычно. На кормовом украинском зерне турки выращивают животных и много чего производят. А во-вторых, пищевое украинское и российское зерно сделали из турок производителя муки №1 в Европе. Все это сделало из турецкой стороны серьезного бенефициара этой сделки.

Третьим бенефициаром была ООН. Почему? Потому что в любом случае она могла сказать: «Смотрите, мы выполняем свои уставные задачи. Мы озабочены мировым голодом. Мало того. Мы такие молодцы, что вместе с Турцией усадили конфликтующие стороны за стол переговоров. Достигнуты конкретные договоренности, и зерно, которое нужно беднейшим странам, как напрямую по гуманитарным каналам, так и в виде балансира на мировом рынке, чтобы цены были приемлемыми, поступает на мировой рынок». Также о Китае не будем забывать Так вот, с учетом всех этих бенефициаров, конечно, переговоры ведутся, давление оказывается, потому что бенефициар на то и бенефициар, чтобы давление оказывать на того, кто мешает бенефит получить.

— Как вы считаете, каковы шансы возобновления нашего участи в этой сделке и возвращения к режиму ее прежнего функционирования? В какие сроки это может произойти?  

— Трудно сказать. Мы не знаем критического объема компромиссов, которые могут быть достигнуты для того, чтобы стороны договорились. Будет ли это на 100 процентов абсолютно все или будет какая-то растяжка. Сегодня, например, мы подключим SWIFT, завтра уломаем страховщиков, чтобы они не выставляли дискриминационные условия, послезавтра европейцы примут решение, что заходы в их порты с минералкой и зерном судов с российским флагом не запрещены, и так далее. То есть, что будет являться предметом компромисса и в каком виде компромисс будет достигнут, мы не знаем. Но президент дал понять, что при достижении баланса интересов сделка продлится. Потому что она не разорвана, а приостановлена.

— Хорошо, если мы сделку не продлеваем, это на нашей торговле зерном и другими продуктами как-то отразится или нет?  

— Зависит от воли и решений противной стороны. Не украинцев, а всех остальных. Диапазон большой. Может не отразиться, а может очень сильно отразиться. Россия не в безвоздушном пространстве находится. Мы тоже зависим от правил судоходства, в том числе в проливах, мы же тоже зависим от отношений со стороны интересантов этой сделки. В том числе Китая, который обратился и попросил сделку продлить. Турки тоже вроде бы нам не враги, и, как они себя поведут, мы не знаем. В отличие от украинского кормового, российское зерно пищевое и очень сильно влияет на ситуацию продовольственного обеспечения населения Земли. Поэтому, я думаю, у всех будет достаточно мозга для того, чтобы не препятствовать и не мешать российскому зерновому экспорту. Также я полагаю, что вряд ли кто-то будет препятствовать и мешать экспорту минеральных удобрений. Почему? Потому что зерно — это наш корм, наша еда, а минеральные удобрения — это еда нашей еды, и от объема минеральных удобрений зависят объемы урожая в наиболее интенсифицированных странах. В том числе европейских, где урожаи сумасшедшие, уровень интенсификации высочайший, но, к несчастью, сильно истощенные почвы и без серьезной химизации урожаи будут не самыми большими.

«Экспорт зерна в сезоне 2022/23 уже составил 62,2 миллиона тонн» Фото: Ahmed Gomaa/XinHua / www.globallookpress.com

«Торговля сельхозпродукцией у нас во много раз более массово доходная, чем многие другие отрасли»

— Какие прогнозы по России, сколько мы в этом году вывезем зерна и сопутствующей продукции?

— Зерновые и зернобобовые у нас вместе идут, но наш основной конек — это пшеница продовольственная III класса мягкая. Экспорт зерна в сезоне 2022/23 уже составил 62,2 миллиона тонн. Это по факту.

— Это то, что уже продано?

— Да. У нас сельхозгоды заканчиваются 30 июня, и 1 июля стартует новый сельскохозяйственный год. Поэтому, когда говорят о сезоне 2022/23, имеется в виду год, который кончился. Сейчас уже начался сезон 2023/24. Вот 62,2 — это то, что было реализовано в этом рекордном году. В предыдущем, 2021/22, было продано 41,9 миллиона тонн. А возможный объем реализации — это всегда гадание, как получится. Согласно прогнозам на 2023–2024 сельскохозяйственный год, который только начался, если все будет так, как сейчас идет, то оценка экспорта всех зерновых составляет до 58 миллионов тонн. Это исходя из видов на урожай из расчета начавшейся уборки, урожайности и так далее. Это раз. И уже известны переходящие остатки прошлого сельхозгода на этот. Так вот, это с учетом преходящих остатков и уточненного объема внутреннего потребления. Экспортные возможности вычисляются арифметически очень простым образом: объем производства минус внутреннее потребление, минус переходящие остатки (или назовите их резервами, которые на два месяца должны обеспечивать потребности всей страны в зерне, его производных и так далее), и у вас получается экспортный потенциал    

— А по каким ценам продали? Мы хорошую прибыль получили за это?

— Конечно. По мировым ценам продали. 62,2 миллиона тонн минимально на 200 долларов помножьте. Это, конечно, далеко не точно, поскольку сумму контрактов я не видел, но деньги, разумеется, сумасшедшие. Больше 12 миллиардов долларов получается. Вообще, торговля сельхозпродукцией у нас во много раз более массово доходная, чем многие другие отрасли. Прибыль — это второй вопрос. Она была не очень маржинальной потому, что украинцы, как я говорил, демпинговали, и плюс к этому демпфер действовал не так эффективно, как надеялись, и у сельхозников не получалось достаточно много прибыли. Но масса дохода, масса валюты и макроэкономическое влияние и на состояние платежного баланса, и валютного курса, и так далее (то, что мы с вами об украинцах говорили) — это все и у нас было.          

— А как в целом наш аграрный сектор себя чувствует? Рост цен на бензин, запчасти, корма, СВО, частичная мобилизация, налоги, растущий дефицит бюджета и прочее оказали какое-то воздействие на наших аграриев?

— Вы же знаете, что нет, наверное, ни одной секунды, чтобы аграрии сказали, дескать, все, ребята, мы в нирване, у нас все хорошо и мы просто балдеем от того, что у нас так все замечательно. Такого же никогда не было. Я, например, такого не помню. Какие-то проблемы всегда есть. Сейчас, в частности, это проблема с техникой. Одно из требований по зерновой сделке — как раз снять запрет на поставку сельхозтехники и запчастей. Импортная техника и запчасти плохо поставляются, соответственно, возникают проблемы с ее использованием.

Что касается СВО, то я не думаю, что в сельской местности был такой катастрофический уровень мобилизации, чтобы там трактористов и комбайнеров всех побрали. Если вы приедете на село и посмотрите, то увидите, что средний возраст местных жителей не сильно призывной. Есть нехватка кадров, но она, как мне кажется, больше вызвана другими причинами. А проблемы, да есть, обычные проблемы.

— Сейчас поднимается волна недовольства избыточным количеством мигрантов и их поведением в России, в особенности в сельской местности и небольших поселках, где они массово присутствуют, ведут себя как хозяева, обижают местное население. Экономисты говорят, что их присутствие необходимо, так как местного населения и особенно рабочих рук не хватает расширяющему АПК. Так ли все это? Кто там сейчас работает и как решить проблему?

— Работают там селяне, которые там всегда жили и живут. То, что напряженка с рабочими руками есть, — это факт. Особенно с квалифицированными. А то, о чем идет речь, — это, скорее всего, имеются в виду сезонные работники в тех сферах, в которых требуется большое количество ручного труда. И при социализме такие сектора были. Это в основном плодоовощеводство, где в сезон вегетации такой массы народа не нужно, а вот когда поспевает урожай, тогда надо разом привлекать много людей. Помните же, как мы студентами ездили. Армию привлекали. Студентов привлекали. Как правило, за бесплатно. Сейчас невозможно просто так людей взять и напрячь, поэтому привлекают рабочую силу такого рода, мигрантов, в том числе из Центральной Азии. Они неплохими огородниками считаются. Корейцы этим занимаются, китайцы на Дальнем Востоке. То есть потребность в такой рабочей силе объективно обусловлена. А вообще на селе есть такой постоянно тлеющий дефицит рабочих рук, который, очевидно, будет и дальше оставаться. Он и на Западе есть. Это естественный исторический процесс, и он обычно затыкается или нивелируется интенсификацией. Что касается зерноводства, о котором мы говорим, то я бы не сказал, что там есть какой-то катастрофический дефицит. Да и на крупных животноводческих предприятиях уровень интенсификации большой, комплексы огромные, мощность колоссальная, так же, как и на крупных зернопредприятиях (а задействовано там не так много людей). Поэтому с учетом нашей структуры производства, а именно — наличия большого количества средних и малых предприятий, эта постоянно тлеющая проблема с кадрами стимулирует и интенсификацию, и увеличение масштабов производства. Но в целом должна существовать политика (а она есть, она ведется) по созданию в селе условий более или менее приемлемых для того, чтобы люди закреплялись там, где они жили до того, чтобы люди шли обучаться на различные сельхозспециальности и возвращались в сельскую местность. Для этого нужно предпринимать усилия, и они принимаются.