«Казанга Тукай кайткан» — этой постановкой режиссер Айдар Заббаров и драматург Резеда Губаева пытаются «вернуть» местной публике настоящего «татарского Пушкина»

«Театр — такой мир, где без риска и страха было бы очень скучно»

«Казанга Тукай кайткан», в буквальном переводе «В Казань Тукай вернулся» (почему-то русское название спектакля — блеклое «Возвращение Тукая»), как нельзя точно отражает и сюжет новой постановки в театре им. Камала, и идеи, которые пытаются донести до зрителей авторы — режиссер Айдар Заббаров и драматург Резеда Губаева. Причем в скромности творческих амбиций их не уличишь. Заббаров и Губаева буквально пытаются «вернуть» местной публике настоящего «татарского Пушкина». Поэтому, забегая вперед, во-первых, их герой мало похож на нарядного и опрятного джентльмена, который смотрит на нас с памятников в центре Казани. Во-вторых, в спектакле (о, ужас!) не читают «Туган тел». Тем самым лишая нас двух главных китов, на которых и строятся представления о Габдулле Тукае у 9 из 10 современных жителей Татарстана.

В общем, авторы оказались смелыми людьми и не только потому, что многие зрители приходят в театр не за открытием для себя чего-то нового, а за подтверждением собственных убеждений и представлений. А большая премьера на малой сцене ТГАТ им. Камала стала таковой еще задолго до первого спектакля. Напомним, что родилась она из театрализованного представления, которое Заббаров показал год назад 26 апреля (в день рождения Тукая) на торжественном мероприятии в оперном театре в присутствии всей татарстанской политической и культурной элиты, причем сам режиссер занял тогда место рядом с Рустамом Миннихановым.

Однако некоторых гостей того мероприятия, причем почему-то сплошь депутатов Госсовета РТ, смутил главный татарский поэт, оказавшийся болезненно худым, нервно подергивающимся, эксцентричным парнем в потрепанном казакине, нерешительно озирающимся на ступеньках редакции газеты «Йолдыз». Кто-то настаивал на том, что «мы читали о нем, какой он красивый, статный», другого смущали «строительные ботинки», в которых щеголял Тукай. Но в театре им. Камала, в недрах которого и родился первый вариант постановки как разового проекта по случаю праздника, ответили критикам оригинально — масштабировав историю до полноценного репертуарного спектакля.

Автор спектакля о «необычном» Тукае: «Без конфликта неинтересно что-то делать»

«Театр — такой мир, где без риска и страха было бы очень скучно. И если в самом спектакле не будет конфликта, то он провальный. Камаловский театр в данном смысле берется за смелые идеи, не боится критики. Это правильно», — без тени сомнений говорит в интервью «БИЗНЕС Online» драматург Губаева.

В спектакле общение поэта с коллегами по цеху, такими же звездами татарской литературы, вроде Галиасгара Камала или Фатиха Амирхана, с размышлениями о судьбах нации сменяется остроумными бытовыми зарисовками

«Что вы нашли в этом Тукаеве?!»

Главный элемент лаконичной сценографии спектакля (художником выступил сам Заббаров) — помост черного цвета во всю длину, на который поднимаются герои спектакля. Это позволило поставить несколько рядов зрительских мест за сценой, добавив оригинальности картинки и вместимости залу, что в случае с «Казанга Тукай кайткан» может оказаться вещью очень даже актуальной.

Хронологически сюжет охватывает период с 1907 года, когда Тукай приезжает в Казань из Уральска, до смерти поэта в 1913-м. А в самом спектакле общение Тукая с коллегами по цеху, такими же звездами татарской литературы, вроде Галиасгара Камала или Фатиха Амирхана, с размышлениями о судьбах нации сменяется остроумными бытовыми зарисовками, где мы видим «татарского Пушкина» как простого человека со своими слабостями и фобиями. «Сшивают» эти два элемента монологи героев, посвященные поэту.

Оба этих мира встречаются уже в начале спектакля, когда сначала потрепанный костюм главного героя атакуют птицы: «Хорошо еще, что коровы не летают». А уже через несколько минут молодой поэт, уже очень известный и модный, но которого не знают в лицо, слышит в редакции «Йолдыз» слова Амирхана: «Что вы нашли в этом Тукаеве?! Я его стихи читаю, читаю… Даже будучи Фатихом Амирханом, не понимаю их. Не хочу сказать, что его поэтическая интонация, поэтическое звучание не по-татарски, но они не народные. Не знаю, не знаю, может, не хватает моего ума». Интересно, что именно последний станет ближайшим другом поэта.

Через несколько минут Тукай покоряет своих новых друзей пронзительным монологом: «Разные писатели и полуписатели пишут, что наша нация умерла или спит. И в самом деле, наша нация уже умерла или только спит? Если считать, что нация уснула, то от того грохота, с которым вращается мировое колесо, и от громких, душераздирающих голосов других наций надо бы ей проснуться». А уже вскоре в уморительно смешном этюде катается на деревянной карусели с конями в компании местной детворы под григовскую «В пещере горного короля», прорабатывая детскую обиду — для сироты в его детстве аттракционы были непозволительной роскошью.

Может кого-то удивить такой Тукай? Безусловно. Оскорбить? Вряд ли. Авторы «Казанга Тукай кайткан» настаивают, что делали спектакль с безусловной любовью к главному герою, основываясь не на мифах, а воспоминаниях о реальном литераторе. И эта теплота и трогательность чувствуются и в момент серьезных раздумий о глобальных вещах, и тогда, когда Тукай заключает «пакт о ненападении» с крысами в снятой им полунищенской комнате.

Да, говорят Заббаров и Губаева, Тукай не умел одеваться, зачастую ходил в огромных костюмах и не любил носить каляпуш, а для фото его переодевали в ателье. Камал (Искандер Хайруллин в этой роли очень похож на самого драматурга) так и говорит, что, читая стихи, представлял поэта солидным, элегантно одетым, красивым и интеллигентным мужчиной и, встретив щуплого паренька с острым языком в плохой одежде, принял его поначалу за простолюдина, чего не может себе простить.

При этом в беседе с журналистом Гарифом Латифом (в благородном исполнении Ильдуса Габдрахманова) в своей скромной обители Тукай рассказывает, что мечты его связаны со светлым будущим татар, а не с материальным достатком.

Тукай и Зайтуна, перетянутые канатами, не осмеливаются сделать рывок друг к другу, а потом возлюбленной остается лишь обнимать пустоту

Неслучившаяся великая любовь

А что же женщины и Тукай? В спектакле мы встречаем двух важных для поэта представительниц прекрасного пола.

Во-первых, это трогательная встреча с приемной мамой Газизой (Ильсия Тухватуллина). Одна из немногих семей, где пятилетнему Апушу жилось хорошо, хотя приемным родителям из-за болезни и пришлось его вернуть обратно деду. Многие в зале не могли сдержать эмоций, когда Тукай впопыхах передает подарки Газизе и уходит, но прибегает обратно, чтобы в последний раз обнять ее.

Во-вторых, это знакомство с Зайтуной, его единственной «искрой жизни». Неуклюжий первый танец, робкие переглядывания, взаимная симпатия… Робость Тукая и его страх перед женщинами так и не дали случиться этим отношениям. Зато помогли проявить себя хореографу спектакля, гуру казанского контемпорари Марселю Нуриеву. Тукай и Зайтуна (Лейсан Файзуллина, кажется, сама в последнее время предпочитает на сцене изъяснятся языком танца), перетянутые канатами, не осмеливаются сделать рывок друг к другу, а потом возлюбленной остается лишь обнимать пустоту.

Будущая судьба главной постановки театрального сезона в Казани пока неясна, ведь депутаты ее еще не видели...

Самый «бутусовский» спектакль Заббарова

Как известно, выпускник РАТИ-ГИТИСа Заббаров — ученик Сергея Женовача, одного из последних российских мастеров, умеющих работать с классической литературой и сюжетами, не разрушая пресловутой традиции, но при этом делая современный театр. Так работает обычно и его казанский ученик, взять его камаловский дебют «Всё плывут и плывут облака…», творческое приношение Хасану Туфану, или образцовые спектакли по Гаязу Исхаки в Казани («Тормышмы бу») и Альметьевске («Ул әле өйләнмәгән иде»). Но в случае с «Казанга Тукай кайткан» хочется вспомнить другого педагога Заббарова в ГИТИСе — Юрия Бутусова. Пожалуй, нынешняя премьера — самая «бутусовская» постановка молодого лидера татарского театра. Начиная от самого хулиганского замысла спектакля, заканчивая отдельными этюдами (вроде катания на карусели или общения с крысами), достойных бутусовских театральных вселенных.

А еще в спектакле есть Эмиль Талипов, который со своей актерской органикой идеально попадает в образ Тукая, создаваемый автором. Даже сложно представить, что на его месте мог быть кто-то другой. Это вторая выдающаяся работа артиста в спектакле Заббарова после «Пепла». Кстати, за пару дней до премьеры у Талипова умер отец, и вкупе с трагической судьбой его героя это добавляло эмоциональной реакции на происходящее.

В финале ближайший друг поэта Амирхан (очередная за последние годы актерская удача Фаннура Мухаметзянова) корит себя за смерть Тукая, а еще здесь много читают стихов поэта. Один из самых смелых по нынешним временам, к счастью написанный в 1908 году, достался как раз Амирхану-Мухаметзянову: «Хаджи, утратишь ты покой, когда в Москве тобой займутся. Скажи, ответ ты дашь какой, когда в Москве тобой займутся?»

Вот только сегодня в Москве есть масса других проблем, а угрозы татарской культуре и ее развитию скорее нужно искать здесь, в Казани. При желании можно засомневаться и в образе передвигающегося с двумя палками инвалида Амирхана, пусть у писателя и правда были парализованы ноги. Так что будущая судьба главной постановки театрального сезона в столице РТ пока неясна, ведь депутаты ее еще не видели.