Накануне в Концертном зале им. Сайдашева выступил Валерий Гергиев Накануне в ГБКЗ им. Сайдашева выступил Валерий Гергиев

Бенефис оркестра

В этом году звездный петербуржец Валерий Гергиев особенно облюбовал Казань. Зимой он приезжал на Шаляпинский фестиваль дирижировать премьерой «Жизни за царя» Михаила Глинки, а в рамках нынешнего Пасхального форума впервые дал в столице Татарстана аж три концерта. Первый прошел 27 апреля при участии его сына, пианиста Абисала Гергиева. Два других (дневной и вечерний) маэстро провел вчера наедине со своим оркестром, куда наряду с виртуозами Мариинки теперь входят и лучшие музыканты Большого театра.

Именно обновленный коллектив стал героем минувшего дня и продемонстрировал перспективы новой эры «Императорских театров», которая зарождается с пришествием главы Мариинки в столичный ГАБТ. Концерты 23-го Пасхального фестиваля — своего рода презентация оркестра, и музыкальное торжество в Казани не исключение. Его бенефисная программа, до последних секунд державшаяся в секрете, это подтверждает.

Для 71-летнего Гергиева объединить под своим именем москвичей и петербуржцев — новый вызов Для 71-летнего Гергиева объединить под своим именем москвичей и петербуржцев — новый вызов

Персональное и коллективное

Для 71-летнего Гергиева объединить под своим именем москвичей и петербуржцев — новый вызов. Поэтому, подогрев публику дневного концерта получасовым ожиданием, маэстро сразу зашел с козырей. А именно — с «голосов» оркестра, которые обнажила увертюра Джоаккино Россини к опере «Вильгельм Телль». В отсутствие театрального действия она сама стала спектаклем, где вчерашние конкуренты «притираются» друг к другу. Запела виолончель, просигналила труба, зачирикала флейта… Каждая душа со своим темпераментом, амбициями и возможностями.

Эти разрозненные голоса Гергиеву предстоит сплотить, и, судя по всему, он знает, что делать. Да и его подопечные уже идут на сближение, подчиняясь точным, скупым, графичным движениям рук. Стерильного синхрона, отличающего почерк маэстро, у коллектива пока нет, но техника и внутренний кураж зашкаливают. Ими пронизан пышный бытовой марш увертюры, потонувший в зычных криках «браво».

Коллективную чувственность дирижер отработал в «Послеполуденном отдыхе фавна». Из рулады флейты в оркестр потекла томная нега, которую Гергиев поддерживал струящимися длиннотами. Так пленэрная зарисовка Клода Дебюсси превратилась в мифологическую поэму, а контрастные тембры слились в ансамбль. При этом внимание к оркестровым деталям у маэстро по-прежнему в фаворе и каждого участника в массе хотелось расслышать отдельно (ну или рассмотреть через экран айфона, как это делали эмоциональные барышни в партере).

Вопреки драматическому финалу зал торжествовал и устроил гастролерам стоячую овацию Вопреки драматичному финалу, зал торжествовал и устроил гастролерам стоячую овацию

Проверка на прочность

Профессиональным экзаменом для коллектива стала «Классическая» симфония Сергея Прокофьева. Рафинированную партитуру предварил забавный курьез: не дождавшись поклонов, на сцену выскочила девочка, потянула Гергиева за рубашку и вручила ему цветы. Возможно, это подтолкнуло маэстро к незапланированным музыкальным шалостям: внезапным цезурам, резким субито и рубато. В условиях стремительных темпов реагировать оркестру было непросто, зато зрители получили блестящий театральный дивертисмент из озорного аллегро, изящного ларгетто, ироничного гавота («Разъезда гостей» в прокофьевских «Ромео и Джульетте») и вихревого мольто виваче. Жаль, наслаждаться им пришлось недолго: получасовая симфония пролетела за 14 минут, а цезуры между частями дирижер традиционно опустил.

Неукротимая звуковая мощь (пожалуй, главное ноу-хау объединенного оркестра) предстала во фрагментах «Ромео и Джульетты» Прокофьева. Она ошеломляла уже в знаменитом противостоянии «Монтекки и Капулетти» с выделением меди; после задорной «Джульетты-девочки» — в «Менуэте» («Съезде гостей»), проникнутым тревожным ожиданием трагедии. А скерцозные «Маски» стали предыктом кульминации-плача — «Ромео у могилы Джульетты».

Вопреки драматичному финалу, зал торжествовал и устроил гастролерам стоячую овацию. Гергиев ответил «Вальсом цветов» из «Щелкунчика», где в вихре танца коллектив почти стал единым инструментом.