«Сталин в первые годы войны решал проблему вранья. Это описано во многих мемуарах…»

Александр Коц военный корреспондент

— Такая бурная реакция [на заявление Белоусова] связана с запросом на честность, на прохождение реальных докладов по реальному положению дел на фронте, в войсках с обеспечением, снабжением, продвижением. Ведь, к сожалению, не всегда у командования в Москве есть действительная картина того, что происходит на земле СВО. Где-то она искажается по пути в большие кабинеты, где-то сознательно. Есть такой запрос на честность. Многие наши проблемы именно от отсутствия честности. Но уже шутят, что те люди, которые привыкли врать, будут продолжать это делать. Просто теперь они станут говорить, что мы не наврали, а просто ошиблись.
Сам не сталкиваюсь с враньем. Я-то постоянно на земле, вижу реальную ситуацию, и, собственно, у меня есть возможности доносить ее до больших кабинетов. Периодически происходят встречи президента с военкорами, куда мы также выносим реальную ситуацию. Ну и у президента теперь есть помощник [Алексей] Дюмин (бывший губернатор Тульской области — прим. ред.), который ситуацию по СВО знает не по докладам, а из общения с простыми бойцами. Потому что он очень живо участвовал во всем происходящем в зоне специальной военной операции. И мне кажется, что одна из его функций будет как раз заключаться в информировании президента о том, что на самом деле происходит.

Искоренит ли Белоусов вранье? Вранье ведь не только в армии. У нас оно, к сожалению, во всех сферах жизни. Во время пандемии коронавируса выяснилось, что было очень много вранья в медицине. И так в какую сферу ни залезь… У нас система многие годы была построена на принципе, что начальники не любят плохих новостей, а подчиненные не любят расстраивать начальников. Я не думаю, что вранье в любой нашей сфере можно искоренить полностью, но как минимум уменьшить масштабы его вредного воздействия, полагаю, под силу.

Карен Шахназаров кинорежиссер, сценарист, продюсер, генеральный директор «Мосфильма»

— Много неправды говорилось на протяжении двух лет. Врать нельзя. И рад, что Андрей Белоусов правильно это сформулировал. Конечно, было много показухи, которая в условиях военных действий чревата прежде всего потерями. Понимая это, общество встретило слова Белоусова бурными аплодисментами. Поэтому же откликнулись и солдаты, которые сейчас на фронте, — они лучше всех нас знают, к чему приводит вранье.

Для того чтобы добиться успеха, надо смотреть правде в глаза, осознавать реальность. Понимая истинное положение вещей, ты можешь сделать правильные выводы, преодолеть невзгоды и выиграть. Если ты обманываешь, что-то недоговариваешь и лакируешь, то это приводит к поражению и потерям. Ложь не тот путь в жизни вообще, а тем более во время военных действий.

Я думаю, что довольно сложно победить это вранье. Мне приходилось общаться по делу с Андреем Белоусовым. Тогда он помог «Мосфильму», кстати. И он показался мне волевым и целеустремленным человеком, который предан интересам страны и президенту. Хочется думать, что ему удастся справиться с враньем. И обществу нужно его в этом поддерживать. Имея жизненный опыт, думаю, что система такая была очень укоренившейся. Будет сложно, но я верю в Андрея Рэмовича.

Я сам, как руководитель «Мосфильма», часто с враньем сталкиваюсь в работе. Любая бюрократическая система, будь то маленькая или большая, устроена так, что вранье там присутствует всегда. И это неистребимо. Нельзя сказать, что во всех случаях присутствует злой умысел. К примеру, начальники тех или иных подразделений часто стараются ситуацию представить так, чтобы это было выгодно для них. И тогда тут может быть не злой умысел, а желание не беспокоить начальство.

«Мосфильм» — это не масштаб вооруженных сил, конечно, но подобную психологию я понимаю. Не всегда нужно доверять тому, что тебе докладывают. И руководитель должен это понимать, перепроверяя сказанное ему. В своей практике я пришел к такому выводу. Любая бюрократическая система воспроизводит желаемое вместо действительного. Один руководитель принимает это: вроде докладывают, и ладно. А другой старается докопаться, понимая, что ему часто недоговаривают. И это недоговаривание может иметь очень серьезные последствия.

Бывает, ну не надо знать человеку то, что ты можешь ему рассказать, потому что правда может сильно навредить. Здесь есть тонкая грань, и касается это больше межличностных отношений. В нашем же случае вопрос состоит в другом. Тут правда призвана спасать жизни солдат, офицеров, привести к победе — и чем она беспощаднее, тем лучше для дела.

Жизнь — сложная штука. Врать с благими помыслами или недоговаривать иногда приходилось. Что-то из этого было правильно, а что-то — нет. Но это выясняется только со временем. Думаю, если любой человек покопается в своей жизни, он обнаружит такие моменты. Жизненный опыт приобретается путем того, что сказал Андрей Рэмович: ошибок.

Ильшат Аминов генеральный директор ТНВ, депутат Госсовета РТ

— На самом деле Белоусов обозначил главный закон управления любой системой: если она получает недостоверные обратные сигналы, то не может правильно развиваться. Если система получает ложные сигналы, то принимаются ложные решения и она приходит к разрушению. Поэтому, чтобы система развивалась и правильно функционировала, нужны правдивые, достоверные сигналы в обоих направлениях.

Безусловно, сталкиваюсь [с враньем] и вижу, какой огромный вред оно наносит. Понятно, что невозможно его полностью [исключить], это голубая мечта, но его должно быть как можно меньше. Я думаю, что Белоусов совершенно справедливо сказал, особенно с учетом тех чрезвычайных условий, в которых живет сегодня страна, поставил очень верное направление деятельности. Люди, видимо, не совсем видели реальную картину, и поэтому для них это было важно. Надо, чтобы все на каждом уровне понимали и видели действительную картину.

Помните, что происходило в самом начале, когда не было совсем достоверной информации? Вот тогда же поставили это условие, что нужна достоверная информация, — кого нам обманывать, кроме самих себя? Я, между прочим, за ним (Белоусовым — прим. ред.) давно слежу. Поразительно, но это один из наиболее рационально говорящих политиков, за что его многие не любят. Он никогда не рисует благостных картин, я его все выступления слушал. Всегда очень конкретен, за что Белоусова и ценят. Он немножко, конечно, политик другой формации, нельзя сказать, что современной формации, но у него очень сильна системность. Он понимает, как функционирует система и где вот эти пределы, те красные линии, которые уже нельзя переступать. Самое главное — он очень хорошо знает (я по выступлениям его сужу), что для принятия правильных решений нужна правдивая, объективная информация. Кстати говоря, и журналисты должны, как часть системы, максимально нести правдивую информацию для того, чтобы принимались правильные решения. Мне приходилось только недоговаривать, но не врать.

Фирдус Тямаев певец, заслуженный артист Татарстана

— Да у нас вранье сплошь и рядом! Сейчас говорящих правду осталось очень мало. Вранье у многих единственный инструмент, которым можно регулировать свою жизнь. У нас во всех структурах полно вранья. Не знаю, победит ли его Белоусов. Просто у людей появилась надежда, они устали от лжи, поэтому так бурно отреагировали. По мне, лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

Я сам, наверное, больше хитрю, чем вру. Допустим, кто-то хочет ко мне домой прийти, а я не хочу его видеть. Но я не буду говорить, что меня нет дома или что не хочу его видеть. Поэтому отвечаю, что нет настроения или что у меня сегодня свои планы. Я не люблю врать, из-за этого влезаю в большие проблемы. Своих детей учу, чтобы они не врали. Сам я, если обещал, то сделаю, поэтому меня и бойцы СВО, и в группе моей очень уважают. Таких людей мало, особенно в бизнесе, где большие деньги крутятся.

Сергей Толстых руководитель группы охранных организаций «Застава»

— На 100 процентов поддерживаю эту позицию и считаю, что, пока у нас не введено персональной ответственности за слова и поступки, вранье в нашей жизни будет присутствовать систематически. Поэтому у нас и в экономике, и в жизни слова расходятся с делами.

Я не знаю, почему врут. Например, когда мне задают вопрос и я, бывает, не понимаю некоторых слов, то я не продолжаю разговор, переспрашиваю: «Извините, а что это такое?» Я не боюсь показаться человеком несведущим, лучше переспрошу, а потом конкретно отвечу на вопрос. Частенько бывает, спрашивают, мол, ты знаешь такого, было ведь то-то и то-то? И некоторые для поддержания разговора говорят: «Да, помню». Хотя этого человека он и не знает и не сталкивался с ним.

Чтобы у нас люди перестали врать, нужно вводить персональную ответственность за действия и слова. У нас всегда говорили: кто ничего не делает, тот не ошибается. Людям свойственно ошибаться. Где-то по незнанию. Я бывал на линии фронта много раз, и не все там гладко было, особенно в первые моменты. Сначала даже с продовольствием имелись проблемы, хотя нам говорили, что там все есть, а на самом деле не было. Поэтому ребята, которые привыкли отвечать за свои слова, на ура восприняли слова Белоусова. Дайте ему полномочия, чтобы он пресекал очень жестко вранье, и тогда он сможет его победить.

Конечно, мне приходилось [врать]. Если скажу, что не врал никогда, совру. Я считаю, что сейчас лучше чего-то не сказать, нежели врать, промолчать. Но молчать, к сожалению, редко получается по характеру своему.

Алексей Чадаев политолог, Институт развития парламентаризма

— Провозгласить этот принцип само по себе хорошо. Но здесь нужны подтверждающие его действия, некая информационная политика. С чем связана такая реакция? С привычкой к хайпу. Например, сообщения о взятых населенных пунктах, на самом деле не взятых. Это приукрашивание картины реальности, которое есть в публичных отчетах.

Почему подобное происходит? Это происходит из-за настойчивой потребности аудитории (и начальства, и общества) в информации об успехах. Есть внутреннее желание знать откуда-нибудь, что у нас все хорошо и отлично. А война — дело сложное, и на ней всякое бывает. Это не меняет сознание ни офицеров, ни бойцов, кстати, ни тем более зрителей. Из этого много всего проистекает, начиная от известной проблемы информации и заканчивая бесконечными информационными войнами. Это не проблема армии, хотя и ее тоже, как части общества. Это проблема общественного сознания, с которой, конечно, надо работать, в том числе отстраивая некую этику того, что мы говорим на публике о ходе боевых действий.

Удастся ли Белоусову победить вранье? Это зависит не от министра, а от тех людей, которые будут работать на данном направлении. Сейчас вызов у министра — формирование команды. Он ведь полностью гражданский человек, который приходит в очень закрытую зону. Понятно, что он пользуется высокой поддержкой в обществе, да и среди воюющих тоже. Но дальше ему будет непросто.

Яков Геллер генеральный директор ГУП «Агентство по государственному заказу РТ»

— Вранье делится на две части: чтобы защитить себя и чтобы защитить других. Если подойти на улице к инвалиду и сказать: «Привет, одноногий!», то ты скажешь правду. Но кому нужна такая правда? Вот такое вранье допустимо и возможно. А врать в защиту себя в любом случае нельзя. Все равно, кому ты врешь: начальнику, семье, по работе подчиненным или коллегам. Но вранье в защиту других я допускаю.

Удастся ли Белоусову победить вранье? Я думаю, нет. Он же это сказал не в том смысле, что он победит вранье. Он выразил свою, так сказать, идеологию. Перед ним стоит задача не победить вранье, а другая, как я понимаю, — аудит расходов на оборону и армию. Я не услышал в этих его словах, что он обязуется победить вранье.

Приходилось ли врать мне? Конечно. Если на благое дело, почему же нет?

Максим Шевченко журналист

— Вранье — это всегда вид и способ манипуляции теми, кому врут, это способ уйти от ответственности. Да, конечно, жизнь наполнена враньем. Если даже великая русская литература зафиксировала на уровне нашего сознания и культурного бренда, что «слово изреченное есть ложь», то тогда что говорить? Сам я часто сталкиваюсь с враньем, естественно.

Я желаю Андрею Рэмовичу победить вранье во всех смыслах. В армии, военном деле и в военное время цена вранья — это человеческие жизни. Что такое вранье в воюющей армии? Это же не просто вранье «Ты брал конфеты?» — «Нет, не брал». Это не история Льва Толстого про мальчика и сливы. Это более серьезная вещь. «Все ли у вас хорошо на вашем участке фронта?» «Да, все хорошо, товарищ генерал!» А на самом деле все нехорошо, и вот это вранье, когда нижестоящий докладывает о том, что все хорошо, чтобы не говорить правду, которая могла бы вызвать к нему вопросы и создать проблемы по карьерной линии, оборачивается тем, что «А раз хорошо, тогда снарядов, пополнения не дадим, менять людей не будем — у вас же все хорошо». В итоге это приводит к огромным жертвам. И на самом деле Сталин в первые годы войны решал проблему вранья. Это подробно описано во многих мемуарах тех маршалов и генералов, кто дожил до 1945 года. Борьба с враньем во время войны очень важна.

А у нас идет перекос на борьбу с враньем в социальных сетях. Мы же видим, что происходит. «Что это вы там? Клевета на армию, возвеличивание терроризма?» Все силы брошены сюда. Это как бы да, неприятные вещи. Но не ключевые. А вот вранье в воюющей армии приводит к катастрофе и поражению. Каждый военный, офицер, командир, который врет, что на его участке происходит, приукрашивает реальность, просто помогает врагу. Поэтому вранье, очевидно, настолько большая проблема, что министр обороны, вступая в должность, обозначил главной проблемой армии не беспилотники врага, не танковые дивизии Abrams и Leopard, не ракеты ATACMS, а вранье. Значит, главное наступление, главная война, которую будет вести министр обороны, — это война с враньем. Я с ним согласен.

Вообще, вранье народу, которое длится уже десятилетиями, вранье самим себе является главной проблемой не только армии, но и нашей страны в целом.

Приходилось ли мне самому врать? Конечно, приходилось, и такие моменты я вспоминаю со стыдом. Правда, этот стыд пришел уже потом, с возрастом, осознанием. Это достаточно тяжелая духовная работа — признаться себе, что ты врал. И тут два пути. Первое — пойти и сказать человеку, которому ты врал: «Я врал тебе». И это очень непростой путь очищения, за которым может последовать обструкция, публичный остракизм. А сказать себе: «Ну ладно, я врал, но бог с ним, буду жить дальше» — это тоже хорошо, что человек в таком себе признается, но это очень простая вещь.

Михаил Скоблионок президент еврейской национально-культурной автономии РТ

— А вы часто телевизор смотрите? Когда я смотрю ТВ и знаю, что происходит на фронте, что происходит там-то и там-то (поскольку у меня в России очень много друзей), то вижу, что информация от средств массовой информации — вранье как минимум процентов на 50. А раз это допускают на телевидении, раз подобное допускают везде и всегда, то о чем говорить? У нас люди давно отучились правду говорить.

Приходилось ли мне самому врать? В молодости — да. А когда стал взрослым, то [понял, что] лучше не говорить, [чем врать]. Тот, кто врет, всегда попадается.

Сергей Сотников директор ООО «Реверс», председатель комитета по грузовым перевозкам и логистике ТПП РТ

— Вы знаете, с враньем я сталкиваюсь каждый день. Его было очень много, особенно там, где люди пытаются заработать деньги. Поэтому это стало уже практически нормой. Но в силу опыта я, слава богу, научился отличать вранье. К сожалению, мы ничего с ним сделать не можем, приходится с этим жить. Сам я тем же принципом руководствуюсь, что и Белоусов. Просто я никогда не формулировал это так красиво, как сделал он. Поэтому я полностью поддерживаю такое стремление и надеюсь, что он не единственный человек среди чиновников, который этим принципом руководствуется. Потому что слишком много в нашей жизни пиара, красивых картинок, а это тоже вранье. Приукрашивание, так скажем. Не хватает нам откровенного, честного обсуждения каких-то проблем.

Удастся ли Белоусову победить вранье? Это то же самое, что с преступностью: ее победить невозможно, можно только загнать на определенный уровень, наиболее приемлемый, чтобы он не зашкаливал. Я думаю, что он это сделает.

Приходилось ли мне самому врать? Мне кажется, любому человеку приходится врать. Разве кто-то из нас скажет женщине, что она некрасивая? А это же тоже своего рода вранье. И ребенку мы так же говорим, что он самый умный и перспективный. Вопрос только в степени вранья и его целесообразности. А я сам в этом вопросе какую-то грань определил и никогда ее не перехожу.

Дамир Исхаков главный редактор журнала «Туган җир»

— В России это (вранье — прим. ред.) в самом ядре российского народа. У нас же всегда было так: два пишем — три в уме. Потому что все были недовольны государством, все свои частные дела пытались решать вне государства. Если есть закон, то обязательно [нужно] обойти его, если можно украсть колхозное имущество, то нужно украсть. Поэтому двоемыслие у нас в мозгах, а значит, только Белоусову этот вопрос решить не удастся. Такая «традиция» будет продолжаться. Сейчас крупных чиновников забирают, воровство, вранье очень глубоко проникло. Может, люди хотят немножко очищения, вот и реагируют бурно. По принципиальным вопросам [мне] врать не приходилось, только по мелким поводам.

Рустэм Ямалеев руководитель инвестиционной компании «Стройиндустрия» (Москва), президент общественной организации «Национальный конгресс татар и тюркских народов»

— Мы общественная организация и частенько стараемся выдать желаемое за действительное. Есть элементы приукрашивания, [чтобы] показать свою деятельность в хорошем свете. Но на явное вранье идти я не сторонник, потому что к нам приходят студенты, молодежь, и они малейшую ложь чувствуют по тембру голоса, по выражению лица. Мы стараемся не обманывать. Поэтому мы всегда приглашаем к нам бойцов СВО, чтобы они говорили правду, какая бы она ни была, хотя ошибки у нас есть. У нас, например, Ильшат Аминов, [заместитель председателя Госсовета РТ] Марат Ахметов, [председатель союза писателей РТ, депутат Госсовета] Ркаил Зайдулла всегда говорят правду о проблемах татарского языка. Может быть, такое неприятно слушать, но это правда и это очень похвально.

Реакция на слова Белоусова такая, потому что люди надеются на него, что он не будет приукрашивать, станет говорить правду так, как есть, со всеми трудностями и перспективами. Мы очень верим в него, в новую команду, что сейчас будет все без приукрашивания, как есть на самом деле.

Игорь Коротченко военный эксперт, главный редактор журнала «Национальная оборона»

— Такая реакция [на выступление Белоусова] связана с ожиданиями по усилению линии на поддержку боевых действий в СВО с точки зрения снабжения всем необходимым, решения тыловых, бюрократических проблем. На восприятие влияет авторитет, который имеет политик. Он не замешан ни в каких коррупционных скандалах и всегда отличался государственной линией. И главное, все-таки его принцип, что он намерен работать для того, чтобы добиться конкретных результатов. При этом он не исключает права на ошибку. Но самое главное, чтобы истинная ситуация была прозрачной для всех. Сейчас запрос все-таки на более объективную оценку происходящих событий существует.

Фото: Игорь Юрьевич Коротченко, министерство обороны Российской Федерации, commons.wikimedia.org (CC BY 4.0)